Почаевские стояния

Я проснулся от шума.
— Ваш паспорт, пожалуйста, — передо мной стоял человек в форме. Так хорошо спится под перестук колёс, жалко просыпаться. Я помотал головой, отогнав остатки сна. Достал из куртки паспорт с билетом. Таможенник, не поднимая глаз от документа, спросил:
— Цель приезда?
— Паломничество, — бодро отрапортовал я. Валера меня инструктировал так отвечать таможеннику на границе с Украиной. Валера — это мой коллега, обрусевший украинец из Харькова. Мы строили в Санкт-Петербурге православный храм. Над дворе февраль. Работы приостановлены до весны, начальник отправил нас за хорошую работу в заграничную командировку. Поначалу мы посмеивались над этими словами, но вот уже десять лет рядом с Россией появились новые зарубежные страны. К нам приезжали на работу ребята с восточной Украины. Отношения с ними сложились тёплые, всё же братский народ. Но уже тогда я услышал в свой адрес словечки «москаль» и «кацап». В шутку, конечно. Тогда ещё в шутку. Таможенник бегло осмотрел вещи и вернул паспорт. Видимо, подействовало волшебное слово «паломник». Валера не даст плохой совет.

В Киеве мы разделились. Валера остался выполнить поручение начальника, я сел на поезд до Тернополя. На поездку по святым местам нам выделили деньги. Страна только выходила из разгрома девяностых, зарплату почти везде задерживали. Только не у нас. Пару раз начальник платил за два месяца вперёд.
— Пока деньги есть, — так он объяснял.
Палка о двух концах. С одной стороны хорошо, с другой не очень. Надо бы отгул взять, а неудобно. Деньги уже получил. Так мы и работали, не думая о завтрашнем дне. Как у Христа за пазухой.

В Почаев приехал уже днём. Инструкции получил у нашего прораба Павла Павловича. Это была его идея направить нас именно сюда. Для него Свято-Успенская Лавра место знаковое. Ещё в восьмидесятых он впервые приехал в монастырь. Поездке предшествовал разговор с соседкой, прихожанкой сельского храма. Павел Павлович в церковь не ходил, до всего доходил своим умом. «Почему страдают дети? Куда Бог смотрит? Где справедливость?» Эти вопросы не давали покоя. Человеку свойственно учить другого уму разуму. Но и другому свойственно считать себя умнее собеседника. Разговор зашёл в тупик. Прихожанка, видимо от отчаяния, выплеснула с обидой:
— Знать, вам, Пал Палыч, ещё рано в Почаев!

Ну и всё. Этого Павел Павлович не стерпел. Он отличался упорством в достижении цели, посему собрался и поехал. Отложил дела, помня старую поговорку: «Делов-то пуды, а она — туды». Ему исполнилось 50 лет, а уже страдал одышкой. Пройдёт двести метров и надо отдыхать. Поставил себе задачу — выстоять три службы. Приехал и незамедлительно в церковь, на всенощную. Монастырские службы отличаются продолжительностью и печальной торжественностью. Павел Павлович и на коротких-то не бывал.
Через час сильно заболела спина, возникло жуткое чувство, будто кинжалы вонзаются под лопатки. Достоял до окончания службы с трудом, превозмогая боль. Доковылял до кельи, отлежался. На следующий день пришёл на богослужение, внутренне уже готовый к знакомой боли. Положил себе за правило не выходить из храма, чтобы не случилось. Скоро вернулась боль с ощущением, что кинжалы не просто впиваются в спину, но и поворачиваются. Возгласы священников, пение хора, всё смешалось в глухой, еле слышный гул. Павел Павлович  потерял счёт времени. С удивлением увидел, что люди уходят, служба закончилась. Он снова выдержал.

Третий день оказался самым трудным, помимо привычных кинжалов дрожали ноги, пот катил градом по всему телу. Павел Павлович сконцентрировал внимание на монахе, тот читал за аналоем книгу. Это помогало чуть-чуть отвлечься от рези в спине. На аналое лежали три раскрытые книги. Пал Палыч разбил своё мучение на этапы, сообразно с чтением книг. Приём оказался действенным, боль словно распределилась во времени. Монах дочитал первую книгу, закрыл, чем немало обрадовал паломника. Вскоре пришла очередь второй. Павел Павлович теперь смотрел только на книгу, наконец-то монах закрыл и её.

Выдержал два этапа, уже легче. Третья книжка тонкая, значит, недолго ждать. Однако, наступили самые тяжёлые минуты, — тоненькую книжечку монах читал нестерпимо долго. Вдруг что-то изменилось, Павел Павлович не сразу понял что. Рези в спине исчезли! Он пошевелил плечами, повернулся всем телом, — не болит! С нетерпением дождался окончания богослужения и почти выбежал на улицу. Осмотрелся, людей рядом не было, присел, попрыгал. В теле появилась звенящая, давно забытая лёгкость.
С тех пор одышка и боли в спине больше не беспокоили. Поездка в Почаев коренным образом изменила жизнь Павла Павловича. Вскоре он уже восстанавливал Топловский монастырь в Старом Крыму. Позже строил храмы в Санкт-Петербурге и области.
Конечно, я впечатлился историей об исцелении, о подобных случаях раньше только читал. О Почаевской Лавре Павел Павлович рассказывал много, но верно в народе говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
...
Почаевская Лавра основана в 1240 году, её ещё называют уделом Богородицы. Здесь Божья Матерь явилась двум инокам в огненном столпе, на камне остался отпечаток Её правой стопы. На этом месте построен Свято-Успенский собор с ковчегом над стопой Богородицы. Из неё бьёт источник. Паломники едут сюда со всего мира. Собор стоит на горе, размеры его превышают две тысячи квадратных метров. Он полностью расписан и украшен иконами и различными изображениями. На синем фоне крупными золотыми буквами слева направо через весь храм написан Символ веры. Слева при входе начало: «Верую, во единого Бога Отца Вседержителя...» Справа над головой конец молитвы: «... и жизни будущего века. Аминь». В тексте почти тысяча знаков.
...
Каждый день после службы верующие прикладывались к Почаевской иконе Божьей Матери. Она висела над царскими вратами. Народ, заметив, что монахи опускают её на лентах для поклонения, выстроился в очередь. Икону придерживали два монаха. У неё древняя история. Около пятисот лет назад брат местной помещицы излечился от слепоты. С тех пор православные христиане с дальних и ближних мест приезжают приложиться к иконе. Я поднялся на амвон, подошла моя очередь. Передо мной два дюжих молодца держали за руки хрупкую женщину, она еле передвигала ноги. Перед самой иконой женщина напряглась, мужчины с трудом удерживали её. Я стоял вплотную к ним, заметил, как побагровели от натуги шеи спутников. До иконы оставалось меньше метра, но мужчины несмотря на усилия, не могли сдвинуть болящую с места. Произошла заминка. Монахи привычно чуть приподняли икону и приложили к губам бесноватой. Женщина обмякла, и мужчины отнесли её в сторону.
Одержимых здесь много, их привозят родные для отчитки со всех концов страны. За четыре дня я наслышался различных утробных звуков от болящих. Но когда из уст пятнадцатилетней девочки изрыгается мужской мат, это страшно. Говорят, что после отчитки бесноватым становится легче.

Троицкий храм построил академик А.В. Щусев в начале двадцатого века. Он повторил Троицкий храм подмосковной Сергиевой лавры, где почивают мощи преподобного Сергия Радонежского, только увеличив его ровно в четыре раза.
На этих землях подвизались преподобные Иов и Амфилохий. Их нетленные мощи находятся в Пещерном храме. Сам путь туда впечатляет. Вниз ведёт крутая лестница, далее длинный коридор-галерея, стены расписаны иконами святых в земле Русской просиявших. В коридоре сидят и стоят несколько бедно одетых паломников с молитвенниками в руках. Говорят, некоторые здесь и ночуют. В Пещерной церкви совершается ранняя литургия в шесть часов утра. Рядом с церковью грот с мощами преподобных. В пещерку, где молился преподобный Иов, можно пролезть по узкому трёхметровому тоннелю. Народная молва гласит, что все пролезают с трудом, хоть хрупкая девушка, хоть здоровенный мужик. Многие боятся. В народе говорят, что с нераскаянными грехами обратно не вылезти. Проповеди велись на украинском языке. Весь мой духовный настрой куда-то девался, когда священник произносил слова «роблять» и «брешут». Конечно, и в русском языке можно найти забавные слова. Но когда узнал, что мужчину называют чоловиком, а женщину жинкой, я был обескуражен. Ну да ладно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
С историей монастыря я ознакомился в первый же вечер.
...
За последние сто лет Лавра натерпелась и от безбожников и от иноверцев. В первую мировую войну в монастырь вошли австрияки. Почаевскую икону Божьей Матери и мощи преподобных монахи временно перевезли в Житомир. Австрияки подтвердили опасения. В Успенском храме они поставили свой престол и служили мессы. Трапезную церковь превратили в кинозал, Троицкий собор в конюшню. Престолы в алтарях оборвали и сдвинули с места, иконы расстреляли пулями, церковную утварь переломали и выбросили, ковчег над Стопой Пресвятой Богородицы засыпали мусором.
Подвергались гонениям монахи и во время правления Хрущёва. Несколько раз Лавра была на грани закрытия. Противодействие безбожной власти напоминает детективную историю.

При очередной облаве милиционеры потребовали отдать ключи от Троицкого собора. Наместник архимандрит Севастиан положил ключи на Престол и вознёс молитву: «Пресвятая Владычица Богородица, Хранительница нашей обители! Вот, власти требуют отдать ключи от святого храма. Я кладу их на святой Престол. Если допустишь Ты, чтоб они их забрали, не боясь гнева Божиего, пусть творят свою волю. Аминь».
Милиционеры не рискнули зайти в алтарь и с руганью ушли восвояси.

Милиция использовала свои методы для выселения упорствующих монахов: пожарными шлангами заливала кельи и закрывшихся там иноков, во время службы в закрытом храме работники милиции спускались на верёвках в алтарь. Монахов милиционеры насильно вывозили за пределы Лавры, в паспорта вписывали другие адреса жительства, самых упорных арестовывали за «хулиганские действия» и «тунеядство». Только двадцать три монаха проживали в монастыре легально. Монах Нестор без паспорта четырнадцать лет скрывался в монастыре от милиции. В течение всех лет группа в составе трёх милиционеров методично искали его в Лавре. На пятнадцатый год старший сказал:
— Передайте своему Нестору: пускай подойдет в милицию, получит паспорт.

Каждый раз о попытке закрытия монастыря предупреждали добрые люди. К патриарху Алексию I срочно отправляли монаха Нестора. Получив от него информацию, Патриарх назначал в Почаев нового наместника. И пока тот принимал дела у старого, власти вопрос с закрытием лавры вынуждены были на время отложить. Через полгода все повторялось снова. Алексий I снова менял наместника, и так в течение пяти лет. Несмотря на все усилия советских властей, Лавру удалось отстоять. Хрущёв был смещён с поста генсека 14 октября, в день Покрова Божьей Матери.

В 1992 году новая напасть. Наместник монастыря поддержал раскольника митрополита Филарета, создавшего Киевский патриархат. Ночью в Лавре прогремел набат, братия вошла в покои наместника и попросила его покинуть обитель. При этом никакого насилия не было. Провожали до выхода с торжественным пением «Достойно есть».
...
Что происходило в девяностые на Украине, я слышал краем уха от приезжих гастарбайтеров. Православные храмы осаждали толпы с плакатами «Геть Моськовську Церкву». Их сдерживали бойцы ОМОНа.
Но тогда, в начале двухтысячных, в серьёзность происходящего слабо верилось. Мы же не только братский народ, но и одной веры. Нельзя судить по кучке отморозков о всём народе. Так думал я, да и все мои знакомые.

Жили мы в монастырской гостинице. В нашей комнате-келье помещалось дюжина паломников, в основном, все молодые. Я сдружился с Алексеем, крепким пареньком лет двадцати пяти из Шепетовки, родины Николая Островского и его героя Павки Корчагина. Мы с Алексеем старались ходить на полунощницу, монах будил всех в четыре часа утра. Просыпаться в эдакую рань тяжело. Но Алексей вставал, приходилось и мне заставлять себя. Раз уж приехал. На следующее утро уже я побуждал его готовиться к службе. Я никак не мог спросонья разобрать, что пел монах на побудке. Вскоре узнал, что это молитва в первые дни Страстной седмицы : «Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, его-же обрящет бдяща». Да, тогда вставать стало значительно легче. Мы с Алексеем решили сходить на всенощную в Свято-Духовский скит, он находится в трёх километрах от Лавры. По дороге Алексей рассказал о своей недавней жизни. Видимо, зимняя дорога, лёгкий морозец и надвигающиеся сумерки располагали к откровенности. Алексей паломничал впервые.

Он совсем недавно развлекался со своими друзьями, молодые ребята вели разгульную жизнь на полную катушку. После очередной гулянки товарищ Алексея захотел поменяться с ним местами, сел на переднее сиденье машины. Попали в жуткую аварию, трое друзей погибли, у Алексея ни царапины. Потом он беседовал с уважаемым в городе священником. Тот посоветовал съездить в Почаев.
...
Именно здесь, в Свято-Духовском скиту, появились первые почаевские монахи. За 800 лет скит пережил нашествия ордынцев, католиков и безбожников.
При очередном набеге семеро татар вонзили мечи в нетленные мощи преподобного Мефодия, основателя монастыря. Брызнула кровь, все семеро ослепли и онемели. После покаяния исцелились и со словами: «Чтобы наши руки отсохли, язык прилепился гортани и глаза ослепли, если только замыслим что-нибудь против Матери Божьей», покинули скит.
Около ста лет вплоть до середины восемнадцатого века в монастыре хозяйничали униаты и католики. Местный граф из стен скитского храма решил построить псарню для своих собак.
При Хрущёве скит закрыли, Свято-Духовскую церковь использовали под склад, в церкви Всех Святых разместили клуб, в алтаре на месте престола поставили биллиард. В стометровый колодец, выкопанный святым Мефодием, вылили переработанное машинное масло.
Восстановление обители идёт уже второй десяток лет.
...
Начинало темнеть, когда мы подошли к воротам монастыря. Народу в церкви было мало, мы пришли до начала службы. Она проходила в нижнем храме, или зимнем, названном в честь преподобного Серафима Саровского. Резной иконостас раскинулся на всю восточную стену, мы рассматривали святых, изображённых на иконах. Над входной дверью большая роспись: Серафим Саровский сидит на брёвнышке с куском хлеба, к нему подходит с недовольной мордой огромный медведь. Между тем народ прибывал, на солею вышел монах. Служба началась.

Я ещё не знал, что меня ждёт. Обычно вечерние богослужения идут чуть больше двух часов, к этому я привык. Однако, заканчивался уже третий час, а конца службы и не было видно. Заболели плечи, я всё чаще переминался с ноги на ногу. Рядом стояла скамейка, я отвернулся от неё. Молитвенный настрой постепенно проходил, на столь длинную службу я попал впервые. Монах несколько раз произнёс имя Иоанна Златоуста. Позже узнал, что в этот день, 9 февраля, праздник перенесения мощей святителя. Прошло ещё минут сорок, заныла спина, навалилась усталость. Пребывал в некоем сонном состоянии, главное — устоять на ногах. Раздражала скамейка. Сесть отдохнуть бы, да неудобно. В церкви стояли два деда лет семидесяти, десяток женщин предпенсионного возраста, остальные помоложе. Никто не садился. На помощь пришёл мой Павел Павлович со своим бесценным опытом. Вспомнил его метод распределения времени на этапы. Обратил внимание на монаха, он дочитал книгу на аналое и закрыл её. Остались ещё две раскрытые, ситуация повторяется. Сонное состояние исчезло, теперь внимание приковано к аналою. Правда, смысл прочитанного улавливал с трудом. Павел Павлович больной выдержал три службы, а мне молодому и абсолютно здоровому грех не вытерпеть. Я малость приободрился.

Мелькнула мысль о всенощных бдениях на Афоне в течение 14-18 часов, но отогнал её, как провокационную. Монах вскоре закрыл вторую книгу, погасил лампу и ушёл. До меня туго доходит, что монах ещё придёт читать третью книгу, но, видимо, нескоро. Иначе зачем свет выключил? Откуда-то из подсознания выплыли слова: «Главное претерпеть. Понял, баранюка?» Любит Павел Павлович называть меня разными ласковыми словами. Я с нетерпением ждал монаха, и когда он вышел к аналою, испытал к нему нечто похожее на благодарность. Даже заставил себя прислушаться к словам. Монах дочитал книгу и ушёл. В церкви от горевших свечек стало жарко, за окном темень. Но, похоже, на это обращал внимание только я один. Вскоре услышал знакомые слова: «Исполним утреннюю молитву нашу Господеви». Это значит, что служба заканчивается. Длилась она почти пять часов.
Народ уходит, я не двигаюсь с места. Кажется, простоял бы с лёгкостью ещё час. Переглянулись с Алексеем, — пора идти. Он медлил, я понял, что и ему уходить не хочется. До Лавры шли молча, каждый думал о своём. Мне вспоминалась фраза моего прораба: «Главное претерпеть». Простоял на службе пять часов, — не ахти какой подвиг, но ведь выдержал! Приятное ощущение гордости постепенно сменилось умиротворённостью. Под ногами похрустывал снег, на горе светился огнями монастырь, позади в скиту я обрёл нечто важное. Что именно — в тот момент ещё не осознавал. 

Утром приехал мой Валера, он закончил дела в Киеве. После литургии втроём пообедали в трапезной, Алексей собирался остаться ещё на три дня. У ворот Лавры нас с Валерой ждал водитель такси. Мы поехали к источнику святой Анны, он находится в двадцати пяти километрах к северу от Почаева. На источник настоятельно рекомендовал съездить Павел Павлович. Я вспоминал его историю, пока Валера со свойственной ему словоохотливостью знакомился с водителем.

Павел Павлович рассказывал, как он у озера святой Анны, — так называют источник местные, — познакомился с неким колоритным человеком. Судя по его одёжке и взлохмаченной бороде, тот смахивал на обыкновенного бомжа. Но Павла Павловича что-то в нём заинтересовало. Они разговорились. Мужчина недавно вышел из тюрьмы, но опять что-то не поделил с корешами. Он снял брюки, на ноге пониже колена зияла огромная рваная рана. Прихрамывая, мужчина спустился к озеру. Сел на бережку, спустив ноги в воду. Павел Павлович сел рядом. Вода в источнике холодная, но мужчина будто не замечал. Вскоре он приподнял ноги. Павел Павлович с изумлением осмотрел рану, вернее, то, что от неё осталось. Остался небольшой шрам.

То, что некоторые люди исцеляются на святых источниках, я и раньше знал. Но принцип отбора на исцеление совершенно непонятен. Бывает, человек ходит в церковь, ездит по святым местам, окунается в каждом источнике, — болезнь не проходит. А тут мужик с уголовным прошлым, — подержал ноги в воде и вылечил.
В таких случаях говорят: «Неисповедимы пути Господни».
Мне пока исцелять нечего, но это же не повод не окунаться. Машина остановилась, мы вышли у небольшой церкви. Вокруг преобладал синий цвет: стены храма, хозяйственные постройки, даже одеяние святой Анны на иконе в храме были синего цвета. Недавно здесь открыли скит от женского монастыря. Выйдя из церкви, мы с Валерой попили из синих ковшиков колодезной воды. Говорят, в ней много содержится кремния и ионов серебра. Правда, чрезмерное употребление тяжёлой воды может вызвать и вред. Но мы же по чуть-чуть. Невдалеке я заметил сбитую из досок раздевалку. Заметно, что благоустройство территории ещё не закончено. На улице пасмурно и промозгло, да и водичка из колодца тепла не прибавила.

Валера дал мне команду: «Иди, мы пока перекурим». Он обладает потрясающей чертой. Стоит мне только задать риторический вопрос, скорее всего себе, как Валера тут же даёт совет: «Тебе надо»... И дальше я выслушивал, что мне надо.
Озеро совсем маленькое, ступенек к воде не видно, они покрыты снегом. Одно из правил зимнего купания, — раздеваться надо быстро. Я выбежал в плавках к озеру, снег обжигал ступни ног. Не успев подумать как лучше спускаться, соскользнул на пятой точке к озеру. Сделал несколько шагов в воде, остановился. Глубина не доходила до пояса. Пришлось бухнуться в ледяную воду под углом сорок пять градусов. Оттолкнулся коленями от дна и выкинул тело наверх. После третьего погружения ринулся к берегу. Помогая руками, вскарабкался по скользкому снегу и ни разу не навернулся. И только накинув рубашку, вновь обрёл спокойствие. Где бы ни окунался, всегда, будто в первый раз.
Послышался разговор. Валера, увидев меня, с ходу повысил голос:
— Ты купаться когда будешь?
— Меньше курить надо, — довольно отозвался я, лишив их бесплатного спектакля.
Мы выпили ещё водички и направились в обратный путь. Я сидел на заднем сиденье, Валера с водителем оживлённо балакали, день подходил концу. Закончилось и моё паломничество в Почаев. Я вспоминал события четырёх дней и думал: «В следующий раз»...

З.Ы. (post scriptum).
Однако, следующего раза до сих пор не случилось. На Украине постепенно нарастали русофобские настроения. Началась война на Донбассе. Восемь лет мирные жители погибают под обстрелами, раскольники отбирают православные храмы на Украине, война показывает истинную сущность каждого человека, включая духовенство. Почаевская Лавра держится и в наше тяжёлое время. Последние 3-4 года прихожане запуганы, кто-то перестал ходить в церкву. Националисты стращают: «Скоро мы будем вас резать», — наш знакомый монах рассказывал по приезде в Санкт-Петербург. В городском парке Почаева установлен памятник Бандере, Мазепе, Шухевичу и Петлюре.

Сегодня усилились попытки раскольников ПЦУ прибрать к рукам Почаевскую Лавру.
В середине семнадцатого века пятидесятитысячное войско турок пытались захватить Лавру, но бежали в ужасе от явления над Свято-Троицкой церковью Божьей Матери и преподобного Иова.
Вспоминая эту историю, местные христиане так рассуждают о сегодняшней ситуации:
— Не взяли турки, не возьмут и придурки.
Правда, не только киевский режим поддерживает придурков, но и весь коллективный Запад. Сегодня УПЦ грозит настоящий раскол. Насильственные действия против православной церкви случались в Византии и в других странах. В Японии со времён второй мировой войны автокефалия, или самовозглавление, продержалась тридцать лет.
С 15 по 17 век церковь на западе Руси подвергалась насилию со стороны литовцев и поляков. Закончилась самостийная автокефалия благодаря политической воле русского царя.
Двадцать лет назад донецкий старец Зосима, уважаемый всем православным народом, предсказал гонения и раскол со стороны автокефальников. В его завещании недвусмысленно говорится: «Держитесь Русской Православной Церкви — в ней спасение».
«Церковь побеждает, когда её вредят», — эти слова священномученика Иллариона Троицкого актуальны и в наше время. На сегодняшний день принято соломоново решение, но давление раскольников вкупе с киевским режимом на Украинскую Православную Церковь нарастает.
За восемь столетий Почаевская Лавра не такое пережила, устоит и теперь. Под покровом Божьей Матери и молитвами преподобных Мефодия, Иова и Амфилохия.
2 июня 2022 года.