О пользе соседских собак

О ПОЛЬЗЕ СОСЕДСКИХ СОБАК

И она и он провели большим пальцем вправо.  С этого и началось...

   
Солнце, привстав на цыпочки, подрисовало розовые тени бессоницы набухшим цветочным мешкам под пыльными глазами окон...
Выступающие ребра ставен на груди бледной, остывшей стены, стали ещё очевиднее и болезненнее...
Озадаченный уборщик, сметающий ночное парижское безрассудство в одну большую кучу воспоминаний, торопился управиться до появления туристов. Типичное наше с ней утро. Утро в центре. В районе улицы Лепик. Каким я его помню...

А у меня на бульваре Масена всё никак не мог закончиться субботний вечер. Он начался с поиска мимолётного нравится и быстрого перебора чёток  Тиндера. До мазоли на большом пальце и рези в мозгу. И только когда я собрался откупорить другой способ расплескать накопившиеся разочарования многолетним одиночеством, как тут же судьба продложила сохранить моё самолюбие - я совпал. Она была странной, интересной, по детски неожиданной и суббота, помогая взаимному любопытству, затянулась. Всего десять минут назад мы, о боги, решились увидеть  друг друга, условившись встретиться и прогуляться. По её настоянию на пригородном кладбище... Выбор для первого свидания конечно же неожиданный. Но мне не все ли равно?  Я стоял у открытой двери балкона, докуривал вторую подряд галуазину, с сомнением щурился на солнечные попытки проснуться и радовался...

Пришло похмельное воскресное утро дома, в котором я не сплю уже какую весну подряд. Часы показывали семь. Время выгула соседского Огюста.
- Доброе утро, мадам! Что случилось? Почему Вы одна? Где Огюст? - поздоровался я, наблюдая сверху, как растерянно на улицу вышла мадам Шариго. Вышла, как всегда, ровно в семь, но впервые - одна. Без нетерпеливых повизгиваний милого, лохматого и вечно дружелюбного пёсика - Огюста.
- Сегодня ночью... Сердечный приступ... Ветеринар сказал... Это нормально... Всё так... Собаке было шестнадцать лет... - в ответ навсхлипывала Шариго и, застеснявшись блеска собственных слёз, поспешно исчезла за углом, сжимая в руках одинокий поводок и бесполезный санитарный мешок для собачьего дерьма.

Да-а-а, дермо... Ведь я заселился в этот дом на бульваре Масена, под притворные, смешанные с улыбкой жалобы, в ту пору ещё кокетливой, мадам Шариго. Её щенок "сгрыз любимые синие туфли". А значит... Да... Это значит, что от синих туфель до сердечного приступа прошло шеснадцать лет, шеснадцать апрелей, моего одиночества... Однако, как быстро летит время, когда наблюдаешь за соседской собакой! И как удобно отмерять собственную жизнь - собачьими... Например: переезд сюда, подальше от неё, к шумному Переферик, случился одну собачью жизнь назад. А встретился я с ней полторы собачьих жизни назад... А мне всего? Да... Выходит я уже прожил почти три собачьих жизни... Интересно, эта Шариго похоронит своего мохнатого Огюста на кладбище или...
На этом карусель моих размышлений, сделав полный круг остановилась. Я вспомнил о назначенном свидании и её странном выборе места.


Живописно расположенные среди надгробий,  преклонного возраста деревья, как и положено старикам, равнодушные к чужой смерти,  сопровождали нашу прогулку по кладбищу д'Ирви. Что говорила она и что отвечал я, стараясь не разочаровать её, а ещё более стараясь очаровать - мне почти не было слышно. Место само по себе странное для первого свидания, расчерченное, как по линейке, на ровные квадратики скорби, напоминало региональный архив какого-нибудь департамента. Правда листать старинные, начала прошлого века, телефонные справочники намного удобнее, чем аллеи между пронумерованными рядами. Ведь в справочниках, фамилии покойных  обладателей коротких телефонных номеров расположенны в  алфавитном порядке. Это, согласитесь, удобно. А тут за дорогим и любимым мужем и отцом, месье Арбогастом запросто может следовать не познавшая греха мадмуазель Клодис Ушар прожившая одну собачью жизнь.
С другой стороны, если быть внимательнее, то можно и на кладбище обнаружить закономерности. Например хронологический порядок в котором расположены могилы. Да, конечно, есть и исключения. Но в целом, это расположение напоминает многолетние подшивки местной газеты с некрологами... Что возвращает нас снова к пыли архива департамента Валь-де-Марн.
-... здесь, среди душ умерших. - закончила она длинную тираду.
Надо сказать, что за свои три собачьих жизни я так и не пришел к богу. И не потому что не пытался, нет! Просто из-за обилия заманчивых предложений, от Вицлипуцли, бога голубого ясного неба над ацтеками, до Макаронного бога пастафарианцев, я так и не смог остановить свой выбор на ком-нибудь одном из них. Все они были в равной степени по ярмарочному привлекательны. Практически все они обещали и требовали одно и тоже, отличаясь только алтарями и видами приносимых даров и жертв.
- Да... Среди душ... - я наврал искренне, осознавая, что мы гуляем среди истлевших человеческих останков, перемешанных с пеплом сожженых ведьм, а с момента вошедшей в моду кремации, ещё и с прахом добропорядочных граждан Республики. 
Но она была чертовски хороша! Хотелось обладать этим сокровищем с первого шага в тени старых равнодушных деревьев. Было абсолютно наплевать на её души умерших, подсознательное, экзистенциальное и прочее... Грудь, глаза, губы интересовали меня куда больше. И даже Фрейд с Юнгом из её уст не вызывали обычного раздражения. Я, то бил копытом, цитируя стихи Верлена, то призывно ржал, как молодой мустанг обошедший соперников, демонстрируя  свой недюженный интелект и наглую эрудицию...

Для того, чтобы через три часа взаимных стараний оказаться в её постели, всего-то надо было за воротами кладбища пройти триста метров по авеню Верден, потом, возбужденно не  умолкая, взять её за руку и свернуть на Карно. Потом, прикрепившись ладонью к её телу, отсчитать пятьсот два шага и просто перейти улицу.
А вот для того, чтобы понять очевидность её столь странного выбора места первого свидания, мне понадобится следующая половина собачей жизни, в которой я буду удовлетворенно курить у нашего окна, любуясь видом на кладбище д'Ирви.


.____________

©Алан Пьер Мюллер.   
Из сборника рассказов "Таксидермия"
Перевод А. Никаноров.