Родовой дом

Наш родовой дом в городе Стерлитамаке, что на Южном Урале, стоял на улице Пушкина, 117 (до революции улица Набережная, 76), протянувшейся по левому, высокому берегу судоходной в прошлом реки Ашкадар, притока Белой реки.
Был он 1909 года постройки и выглядел достаточно скромно: сруб в три окна, из наборных дубовых брёвен, ничем не обшитых ни снаружи, ни изнутри, без фундамента, с засыпной завалинкой, удобства на дворе.

В этом доме последовательно жили пять поколений моей расширенной семьи-рода, начиная с моего прадеда и заканчивая моим сыном.

Незатейливо оформленный фасад дома был обращён на восток. На правой стороне фасада – парадная дверь, чрез неё сначала проходили в неотапливаемые сени. Из сеней налево шла утеплённая дверь в жилую часть дома, а направо – дверь во двор, чрез крыльцо. Это была стандартная планировка дореволюционных городских деревянных домов в Стерлитамаке, чтобы зайти в дом, нужно было двигаться «против солнца», как в олтаре православных церквей.

Близко ко входу в дом, на дворе, стоял маленький дровяной сарайчик, а в глубине двора -- небольшой амбар. Перед домом лежал огромный жерновой камень местного изготовления, из желтовато-белого песчаника, с примесью белого кварца, на котором любили сидеть дети.

Справа к дому примыкал низкий забор с калиткой и скромными воротами, что было признаком того, что хозяева дома не опасались грабителей. Старые купеческие дома имели высокие, укреплённые изнутри ворота и заборы, чрез которые невозможно было перемахнуть.
   
Три фронтальные окна горницы и парадный вход дома смотрели на восток, три боковых окна на юг, одно на запад. Внутри дома было светло и уютно, зимой тепло, а в жару прохладно. Близость в те времена полноводной, полной жизни реки Ашкадар создавало комфортный микроклимат, смягчающий перепады резко континентального климата степного города.
   
Ставни ночью закрывались на запор. Поперёк закрытых ставень накладывалась кованая железная полоса, на конце её был закреплён длинный и толстый кованый железный штырь. Он продевался чрез отверстие в бревне и фиксировался внутри дома. Очень надёжная конструкция.
   
Закрывая ставни на ночь, семья защищала личную жизнь от недоброжелателей (хорошие люди в тёмное время под окнами ходить не станут), также и оконные стёкла от ударов ветра и прочих опасностей. Это был древний ритуал, который защищал семейный очаг от опасностей извне.
   
Входные двери на ночь закрывались изнутри «крючком». Это гениальное приспособление в тогдашних условиях было наиболее эффективным, спасшим жизни многих людей. В случае крайней необходимости, особенно в таких ситуациях, когда случался ночной пожар или печной угар, крючок с двери легко мог откинуть даже ребёнок (чего, к сожалению, нельзя сказать о современных замках). Врезных замков тогда в частных домах не было.

Парадная дверь на ночь закладывалась изнутри толстой доской во весь дверной проём. Незаметно, тихо открыть дверь снаружи было невозможно, никакие отмычки не работали. Соответственно, чтобы дверь открыли изнутри, нужно было громко стучать в дверь или в ставни, звонки не любили. Согласно очень-очень древнему обычаю, прежде чем открыть дверь, всегда спрашивали: «Кто там?» и необходимо было дать правильный ответ, чтобы дверь открыли. Ещё одно удобство: никаких ключей жители с собой не носили и, соответственно, не теряли.
   
Парадная дверь предназначалась для гостей. Домочадцы могли уходить и приходить боковой дверью, чрез двор. Снаружи, когда хозяева уходили, боковую дверь запирали висячими амбарными замками. Ключ от замка оставляли где-то в потайном месте крыльца. Домушники в старом Стерлитамаке не водились.
   
Наш дом стоял в глубине от «красной линии», по которой выстраивались предыдущие дома. Пред домом – огород, по красной линии его отделяла от улицы низенькая оградка с условной, никак не запертой калиткой, препятствие незначительное, символическое. Тем не менее, никто и никогда на нашу территорию самовольно не заходил и ничего с огорода не брал, ни днём, ни ночью. Замечу, что посторонние подозрительные личности на улице Пушкина в мою бытность замечены не были.

У юго-западного угла дома высился красавец тополь с пышной кроной. Летом, в самое жаркое время суток, тень от него падала на дом. Это было одно из самых старых деревьев Стерлитамака.
   
***
   Первым владельцем дома был мой прадед, Александр Александрович Ивлев (1875-1918+), столяр-краснодеревщик, глава семьи из пяти человек, член Стерлитамакского ревкома, народный комиссар социального обеспечения Стерлитамакского уездного совета народных комиссаров в 1917-1918 годах.
   
Род Ивлевых имел корни в Московской губернии. Семья Ивлевых в начале прошлого века обосновалась в уездном, быстро растущем и богатевшем торгово-промышленном городе Стерлитамаке, Уфимской губернии.

Численность населения города в 1917 году составляла около 18000 человек (больше, чем, например, в старинном Ростове Великом), и Стерлитамак был чем угодно, но только не «захолустьем». Ещё до революции Стерлитамак, за счёт притока переселенцев и отчасти ссыльных, сформировался как город с разнообразным по культуре и религии, многонациональным населением. Новые люди приносили новые идеи, навыки хозяйственной деятельности, полезные знания, устанавливали прямые связи с другими городами обширной империи и за рубежом. Санкт-Петербург, в 1914-м переименованный в Петроград, имел сильное влияние на умы интеллигенции и высококвалифицированных рабочих Стерлитамака.
   
В Стерлитамаке мой прадед работал по специальности на самой большой в городе мукомольной мельнице с паровым двигателем, принадлежавшей местному хлеботорговцу А. В. Кузнецову. На этой мельнице класса «крупчатка и крупянка» работали 98 человек. По масштабам тогдашнего Стерлитамака это было крупное предприятие, работало оно с 1888 года и производило качественную пшеничную муку, располагалось на юго-западной окраине города.
   
Внушительное, высокое кирпичное здание мельницы, образец промышленной архитектуры Стерлитамака 19 века, было хорошо видно издалека, в том числе от Базарной площади, на которую ныне выходит улица А. А. Ивлева, до революции Сенная.
   
Купец 2-й гильдии Алексей Васильевич Кузнецов, владелец паровой мельницы, гласный нескольких городских Дум, прославился и как меценат, строивший дома для рабочих своей мельницы. Скорее всего, именно в одном из таких домов, по улице Набережной (ныне Пушкина), в 1909 году, после Большого стерлитамакского пожара 1908 года, справила новоселье семья Ивлевых.
   
В доме была столярная мастерская, где прадед строил мебель на заказ. В те времена мастеровые люди обязательно имели дома маленькую мастерскую, в которой трудились в свободное от основной работы время. Очень вероятно, что некоторые образцы этой мебели можно и сейчас отыскать в нашем городе, по крайней мере в краеведческом музее. Эту мастерскую я ещё застал. Хорошо помню полный набор старинных столярных инструментов, складной деревянный аршин, пилы с рукоятками в виде рыбьих хвостов, цельнодеревянный верстак, чугунную печку-буржуйку. Папа самостоятельно освоил мастерство и строил очень хорошую мебель. Кое-чему и меня научил.
   
Зарабатывал прадед достаточно, чтобы достойно содержать дом, семью из пяти человек. Подсобное хозяйство не вели, никакой нужды в нём не было. Квалифицированные рабочие в Стерлитамаке ценились высоко. Стерлитамак во все времена славился дешевизной и качеством продуктов питания. Лучшие в мiре белый хлеб и мёд, молочные продукты, баранина, свежая рыба ценных пород были доступны в любых количествах. Огород не требовался, а садов в степном городе в то время ещё не было. Небольшой приусадебный участок (не больше пяти соток) представлял собой лужайку, покрытую травой-муравой, где летом резвились дети и отдыхали взрослые.

Северная треть улицы Набережной располагалась на надпойменной террасе реки Ашкадар, в пределах широкой долины Белой реки. До речного пляжа было рукой подать -- метров тридцать. За домом находилась старица Ашкадара. По весне она наполнялась вешними водами и по ней катались на лодках.

Русская печь с полатями, по обычаю, стояла близко ко входу в жилую часть дома, чтобы удобнее было подносить дрова, воду и выносить золу. Сухие припасы, а зимой и замороженные продукты хранились в сенях, прочие продукты, овощи -- в погребе, в котором на лето устраивали ледник.

Ранним утром, пока все ещё спали, Любовь Александровна хлопотала у печи, выбегая в сени за необходимым и стараясь не шуметь. Чтобы успеть протопить печь, поставить самовар, приготовить завтрак, вставать приходилось затемно. Александр Александрович уходил на работу очень рано, путь был не близкий, почти 3 километра пешком. Выход из дома был на восток, навстречу солнцу, за рекой ясно был виден величественный шихан Шах Тау, что создавало особенное, приподнятое настроение.

Когда Александр Александрович вечером возвращался с работы домой, на лужайке перед домом его встречала соседская детвора, буквально облепляли его. Александр Александрович дарил им забавные игрушки собственного изготовления, дочери даже ревновали его к другим детям. 

Дочери Ивлевых учились в Женской гимназии, привилегированном учебном заведении, которое давало среднее образование. Своих трёх дочерей Александр Александрович назвал Августой, Антониной и Клавдией, в порядке рождения. Семья Ивлевых была старого замеса, очень дружная, соединённая любовью, желанием быть полезными друг другу, при полном отсутствии тупого эгоизма. Такие семьи не распадаются ни при каких обстоятельствах.
   
Супруга, Любовь Александровна Ивлева, была простой русской женщиной очень строгих правил: молчаливая, серьёзная, беззаветно преданная мужу, исключительно стойкая в испытаниях, сильная духом. Всю свою жизнь посвятила семье. Вела домашнее хозяйство, воспитывала дочерей. Её стараниями дом был освящён по православному обряду и содержался в идеальном порядке. За время своего существования родовой дом Ивлевых в разные годы послужил приютом десяткам представителей нашего рода, в нём никогда не совершались преступления, не было вражды, царила особая атмосфера дружелюбия, открытости, гостеприимства.
   
Вместе со своим супругом Любовь Александровна достойно прошла весь мученический круг гражданской войны и схоронила его, когда ей было 46 лет, осталась верной ему до конца жизни. При советской власти она персональная пенсионерка всесоюзного значения (как участница революции), пенсия весьма и весьма скромная. В 70 лет схоронила среднюю дочь Антонину (мою бабушку). Воспитала и поставила на ноги внука, моего отца, проводила его на службу в военно-морском флоте. Чтобы не остаться одной, перебралась в Уфу, к младшей дочери, где и упокоилась в возрасте 80 лет, в кругу родных.
   
В революцию 1917 года непосредственно оказалась вовлечена вся семья Ивлевых, включая супругу и дочерей. Многое пережили. Старшая дочь, Августа, стала красногвардейцем, после захвата Стерлитамака бандитами – бойцом партизанской армии Блюхера, участвовала в его легендарном рейде, от начала до конца. После окончания гражданской войны, вместе с мужем, служившим фельдшером в армии Блюхера, жила в Стерлитамаке, на улице Пушкина. Работала одним из руководителей стерлитамакского женотдела, занималась организацией детских учреждений и помощью сиротам.
   
В 1908–1917 годах дом Ивлевых был одним из центров революционной борьбы в Стерлитамаке. Здесь собирались члены большевистского подполья. Частыми гостями нашей семьи были Александр Александрович Николаев, руководитель подполья и председатель первого в Стерлитамаке Совета рабочих и солдатских депутатов, вместе со своей женой Марией Кузьминичной, а также и Павел Петрович Шепелюк, первый председатель Стерлитамакского ревкома.
   
После Русской революции 1917 года семья Ивлевых продолжала жить в своём скромном домике, без «удобств», своим трудом.
   
При Стерлитамакском ревкоме террора и репрессий в городе не было. Ни один человек в Стерлитамаке не был расстрелян по приказу ревкома. Все храмы и мечети были открыты, и священнослужители пользовались ничем не ограниченной личной свободой. Ревкому удалось навести в городе порядок, положить конец анархии, погромам, грабежам, безпробудному пьянству на почве самогоноварения, спекуляции товарами первой необходимости, процветавшим при Временном правительстве. Организовывались общественные работы, справедливое перераспределение товаров первый необходимости, общественные столовые и обеспечение бездомных жилищем. Порядок в городе поддерживали красная гвардия и рабочие дружины. Руководство ревкома пользовалось авторитетом среди всех слоёв населения, включая умеренных националистов, старообрядцев, купечество, нижние чины бывшей императорской армии, духовенство из бедных приходов.
   
Как народный комиссар социального обеспечения, А. А. Ивлев отвечал за оказание материальной помощи сирым и убогим, солдаткам и вдовицам, престарелым и немощным горожанам. Под его руководством были организованы система уездного и городского социального обеспечения, первый в городе детский сад, народные школы и городской краеведческий музей. Александр Александрович отличался честностью и нестяжательством, ему доверяли крупные суммы в звонкой монете и значительные материальные ценности. Ни он сам, ни его семья в ходе революционных преобразований ничего не приобрели, продолжали жить в своём маленьком домике на улице Набережной (Пушкина) и пользоваться тем, что всегда имели. После гибели прадеда от него остались в наследство набор столярных инструментов, несколько книг и вилки с деревянными ручками его работы.
   
После смерти Шепелюка, 18 марта 1918 года, оставшихся от него троих сирот – двенадцатилетнего Валентина, десятилетнего Анатолия и совсем ещё кроху Нину Шепелюк приютили в нашем доме.
   
В июне 1918-го, в Стерлитамак ворвался хорошо вооружённый отряд, состоявший из бойцов Чешского легиона и разношёрстного воинства Комуча. Все члены Стерлитамакского ревкома, включая моего прадеда, не сбежали из города, но остались с народом. Все они были схвачены и после пыток расстреляны на 5-й версте Уфимского тракта (ныне там городской мемориальный сквер «Пятая верста»).
   
Стерлитамакская трагедия 1918 года, которая очень сильно ударила по нашей семье, вошла в анналы отечественной истории как одна из самых мрачных страниц истории гражданской войны в России. В результате бандитского террора в Стерлитамаке и окрестностях были замучены, расстреляны и изувечены несколько тысяч человек. Значение этих событий для нашего города ещё ждёт полного осмысления. Подробное повествование о тех событиях – в ранее опубликованной мною книге «Стерлитамакская трагедия» (2019 год). Последствия тех мрачных событий во многом определили судьбу нашей расширенной семьи вплоть до 1972 года. Мужчины погибли в гражданскую и на Великой Отечественной, женщины выживали как могли, честно работали, оберегали детей.
   
***
   После окончательного установления советской власти, в доме на улице Пушкина 117 жили моя прабабушка, бабушка, в нём родился мой отец. В этом славном доме прошли первые 17 лет моей жизни, некоторое время в нём пожил и мой сын. Воспоминания о том времени я храню в своей памяти как счастливые, полные радости годы. Дом простоял без капремонта почти целый век, выдержал несколько сильных разливов Ашкадара. Был разобран новыми владельцами.