de omnibus dubitandum 101. 222

ЧАСТЬ СТО ПЕРВАЯ (1872-1874)

Глава 101.222. ДО ЧЕГО ПОРОЙ ДОВОДИТ ЛЮБОПЫТСТВО…

    — Надеюсь, ты не сердишься на меня за приглашение. Я редко позволяю себе подобную смелость, но в твоей просьбе меня поразило оригинальное требование — «ищу любовницу, а не друга». Поверь мне, порой женщина не получает удовлетворения, потому что ей требуется вовсе не мужчина, а женщина. Как видишь, я вполне тебе подхожу.

    — Я не утверждаю, что не получаю удовлетворения от адюльтера с мужчинами, — возразила Вера.

    — В самом деле? Тогда зачем ты сюда пришла?

    — Исключительно из любопытства.

    Роза осклабилась:

    — Ты ведь знаешь, до чего порой доводит любопытство!

    — Но ведь такой же вопрос я могу задать и тебе! Зачем ты пришла на встречу со мной?

    Роза откинулась на спинку стула, и сквозь кружева ее платья Вера увидела черные атласные чулки на резинках.

    — Видишь ли, я стопроцентная лесбиянка, мужчины меня не интересуют. И если я пользуюсь дилдо в форме фаллоса, это еще ни о чем не говорит. Мне по душе только женщины, но далеко не каждую я выберу в партнеры! У меня особый вкус.

    — Она подалась вперед и взяла бокал. У нее были изящные руки, а лак на ногтях был темно-синий, почти черный. Такого же цвета были и тени на ее веках. — Если хочешь знать, больше всего меня заводят «натуралки», от них я просто таю.

    — Ты так мне и написала!

    — Но как я уже сказала, рискую я нечасто. Как правило, я нахожу подружек в кругу своих знакомых. Ты не представляешь, скольким женщинам хотелось бы испытать ласки лесбиянки. Иногда ими движет обыкновенное любопытство.

    — И что же с тобой стряслось?

    — Во мне пробудился интерес к адюльтеру.

    — И ты решила изучить его досконально? — Роза рассмеялась.

    Роза все больше нравилась Вере. Она обладала такой же неукротимой энергией, и не скрывала своего жизнелюбия.

    — Хорошо, крошка! — воскликнула еврейка. — Ты мне симпатична. Теперь выбирай: либо мы едем ужинать в хороший, но не слишком дорогой ресторан и потом разбегаемся, либо мы отправляемся ко мне и заказываем еду и выпивку в номер.

    Вера вдруг заколебалась.

    — Я никогда не делала этого раньше…

    — Это я уже слышала, милочка! Если хочешь, отправляйся домой и подумай. Подъедешь через пару дней, я не обижусь.

    Вера сделала глоток шампанского, размышляя.

    Роза закинула ногу на ногу и взглянула на Веру — насмешливо вскинув густые черные брови.

    — Хорошо, идем в номер! — воскликнула Вера и поставила бокал на столик.

    Они поднялись на лифте на второй этаж, и Роза повела Веру по длинному коридору, застеленному зеленой ковровой дорожкой, в свои апартаменты. Открыв входную дверь, она с улыбкой воскликнула:

    — Милости прошу! — И отступила в сторону, пропуская гостью в холл, пол которой был покрыт бежевым ковром. Двойные двери вели в гостиную с окнами на реку Лиммат. Обстановка номера была роскошной.

    — Какой милый вид! — сказала Вера, подойдя к окну.

    — Да, вид действительно славный, — подтвердила Роза.

    В парке было оживленно, несмотря на поздний час, люди прогуливались по аллеям, отдыхали в шезлонгах и лежали прямо на газонах.

    — И долго ты еще здесь собираешься жить? — спросила Вера, испытывая некоторую робость, сопоставимую с той, которая охватывала ее раньше при встрече с мужчинами, в те минуты, которые отделяют слова от поступков: когда согласие лечь в постель уже дано, но еще не подтверждено действием.

    — Престижный район! — Вера выразительно усмехнулась.

    — Послушай, я поняла, что у тебя на уме. Не думай, я не такая. Просто у меня богатый папочка, он сколотил приличное состояние на биржевых спекуляциях и не скупится на подарки для дочери, — развеяла ее подозрения еврейка.

    — В самом деле? — с сомнением прищурилась Вера.

    Роза погладила ее по плечу и спине. У Вера побежали мурашки по коже. Роза похлопала ее по ягодицам:

    — Аппетитная попка! Позволь мне показать тебе свои апартаменты, — сказала она и повела гостью обратно в холл, откуда можно было попасть, через вторую дверь, в спальню. Роза распахнула дверь и сказала:

    — А здесь у меня будуар, там — дверь в туалетную.

    — Все очень мило, — сказала Вера. Заглянув в туалетную, пол которой был мраморным, она стала изучать интерьер комнаты. Большая двуспальная кровать была покрыта изящным покрывалом, дверцы стенного шкафа раскрашены под черепаший панцирь, в тон туалетным столикам и комоду.

    Роза усмехнулась и, подойдя к Вере вплотную, взглянула ей в глаза:

    — Ну а теперь настал момент, когда тебе еще удастся унести отсюда ноги.

    Вера улыбнулась. Сердце ее застучало как барабан, однако убегать она не собиралась. Не для того она сюда пришла, чтобы струсить в последний момент. Однако робость, внезапно охватившая ее, не позволяла ей переступить запретную черту. Она живо представила себя на огромной кровати вместе с Розой, собралась с духом и сказала:

    — Не беспокойся, я не убегу.

    — Вот и чудесно!

    Роза шагнула к ней и дотронулась до ее щеки. Потом она наклонилась и прикоснулась губами к ее губам, взяв рукой за шею. Их губы слились в поцелуе, Вера порывисто обняла ее за плечи и протолкнула Розе горячий язык в рот.
Ее поразило, как сильно поцелуй с женщиной отличается от поцелуя с мужчиной.

    Тело Розы таяло в ее руках, а рот оказался очень податливым и нежным. Их языки столкнулись и затеяли игру, словно бы соревнуясь в проворности. Груди Розы уперлись в груди Веры, и соски у них обеих отвердели и набухли. Войдя во вкус, Вера стала тереться о Розу животом, потом согнула ногу в колене и прижалась им к ее промежности.

    — Не торопись! — осадила ее семнадцатилетняя еврейка. — Не гони лошадей! Займемся этим с чувством, с толком, с расстановкой. Ты согласна, малышка?
Вера отпрянула, тяжело дыша.

    — Я не думала, что почувствую такую разницу!

    — А почему бы нам не устроиться на кровати со всеми удобствами? Для начала расстегни на мне паж, не в службу, а в дружбу.

    Роза повернулась к ней спиной. Вера нащупала язычок пажа кружевного платья и потянула за него. Еврейка вынула из рукавов руки, и платье упало к ее ногам. Тело у нее оказалось гладким и загорелым. Роза сама проворным движением расстегнула на груди застежку корсажа, отшвырнула его, обернулась и, нахально уставилась на Веру. Груди у нее были небольшие, но плотные, с темными кругами вокруг темно малиновых сосков размером с вишню.

    Вера давно не видела голую грудь другой женщины.

    Роза поставила ногу на кровать, расстегнула кнопку на ботинке и скинула его. То же самое она проделала и со вторым ботинком, затем стянула чулки и черный пояс.

    — Теперь твоя очередь, милочка! — сказала она и сдернула с кровати покрывало.

    Вера расстегнула корсет темного платья и, стянув его по бедрам вниз, осталась в чулках телесного оттенка, черном ажурном поясе и лифе.

    Роза легла на кровать.

    — Хотелось бы мне знать, чего ты ожидаешь, крошка? — спросила она.

    — Ожидаю? — переспросила Вера, снимая туфли на каблучках.

    — Думаешь, что я сейчас пристегну себе здоровенный приап и трахну тебя им?

    Вера расхохоталась:

    — А ты обычно именно так и поступаешь?

    Она присела на кровать и попыталась справиться с застежкой лифа, но та не поддавалась, возможно, потому, что пальцы Вера тряслись от возбуждения и не слушались ее.

    — Позволь мне тебе помочь! — Роза присела и ловко освободила груди Веры от лифа. Вид торчащих сосков привел ее в восторг. — Какая прелесть! — воскликнула Роза и принялась сосать ей левую грудь, время от времени облизывая сосок языком, как шаловливый ребенок лижет мороженое. Вера потекла.

    Роза вошла во вкус и, встав на колени, стянула с нее корсаж и отшвырнула его в угол. Не медля ни секунды, она сжала у Веры обе груди и, потискав их, воскликнула:

    — Торчащие молодые сиськи! За такие и убить можно.

    Она стала теребить соски, зажав их между пальчиками, одновременно целуя шею и плечи Веры. Дрожь пробежала по ее телу, она закинула голову. Роза начала ласкать языком ее уши, целовать в закрытые глаза и чувствительные места за ушными раковинами.

    Не совладав с эмоциями, захлестнувшими ее, Вера оторвала руки Розы от своих грудей, извернулась и навалилась на нее сама. Их разгоряченные тела переплелись, уста растаяли от сладостных поцелуев, а языки пустились в ритуальную лесбийскую пляску. Изнемогая от похоти, блудницы начали кататься по широкой кровати, норовя окончательно раствориться одна в другой и сгореть в пламени страсти.

    — Я страшно возбудилась, — призналась Вера, прижимаясь лобком к бедру Розы.

    — Это очевидно, — отозвалась та и сильнее нажала мокрым коленом на низ ее живота.

    Вера застонала от удовольствия, продолжая удивляться своей восприимчивости к женским ласкам. Ей казалось, что она войдет во вкус лесбийской любви постепенно, привыкая к ней медленно, шаг за шагом. На деле все обернулось иначе. И, нырнув с головой в стремнину непривычных ощущений, она была приятно поражена, обнаружив, что тяга к мужчинам не препятствует ее забавам с женщинами. Ощущение же своей вины за нарушение табу замужней женщины лишь придавало этим играм остроту.

    Внезапно Роза провела ловкий маневр и, вытянув ноги, перевернула ее на спину, чтобы перехватить инициативу. Она стала тискать Веру с такой неистовой страстью, что бедняжка застонала и заохала. Роза опустилась еще ниже и принялась лизать ей пупок и лобок.

    Вера замерла в радостном предчувствии, раздвинув предусмотрительно ноги пошире.

    Роза просунула руки ей под налившиеся ягодицы, стянула с нее мокрые панталоны и, окинув страстным взглядом промежность, развела пальцами срамные губы, обнажив перламутровую сердцевину преддверия влагалища и темный подрагивающий клитор.

    Вера издала утробный стон, чувствуя, жаркое дыхание Розы. Еще ни одна женщина не смотрела так страстно на ее заветное место. Она задергалась в экстазе.

    Роза высунула язык и начала лизать ей клитор.

    Вера вздрогнула как от удара молнии и откинулась на подушки. Ее ударило током, как будто бы Роза дотронулась до оголенных нервов. Мужчины делали это для Веры много раз, но ей впервые стало так хорошо. Рассудок затянулся розовой пеленой, все чувства сосредоточились на клиторе, а влагалище начало не суживаться, как это случалось обычно в таких ситуациях, а выворачиваться наизнанку. Экстаз перерос в оргазм, и по ее телу пробежала теплая волна блаженства. Закинув голову и выпятив груди, она издала звериный стон, переходящий в утробное рычание.

    Но и это не остановило Розу. Язык ее словно бы слился с клитором Веры, стал его продолжением и приводил в движение все ее тело. Но что самое любопытное, Роза не двигала и не вращала им, а просто с силой вдавливала его в розовый комочек, испуская волшебные импульсы. Вера снова кончила, почувствовав жар во всем теле.

    Едва дыша, она подняла голову и прошептала:

    — Теперь твоя очередь!

    Розе не нужно было ничего объяснять. Она села, стянула с себя мокрые панталоны, оставившие на бедрах влажный след, и Вера увидела лоскуток густых черных курчавых волос прикрывавших ее половые органы. Сердце бешено заколотилось в груди. Роза отбросила панталоны под кровать и пристально посмотрела Вере в глаза.

    Взгляд этот не был насмешливым, он стал серьезным и проникал ей в самую душу, наполняя ее вожделением. Наконец она нагло усмехнулась и, ни слова не говоря, положила свою вытянутую ногу Вере на грудь, открыв на обозрение свою половую щель.

    У Веры полезли на лоб глаза. Она впервые в жизни видела вблизи промежность другой женщины. У Розы эта часть тела оказалась чрезвычайно волосатой. Курчавые черные волосы покрывали не только ее лобок и наружные половые губы, но и верхнюю часть ног. На их фоне отчетливо просматривался круглый анус, а малые срамные губы напоминали раскрытый рот, ожидающий, когда его поцелуют. Покрывающие их волосики блестели малафьей.

    Вера медленно протянула к ним руку и осторожно дотронулась до преддверия влагалища. Ладонь обдало жаром, она стала мокрой. У Веры перехватило дух. Она растянула пальцами срамные губы Розы и увидела перламутровую трепещущую плоть ее влагалища.

    Не помня себя от вожделения, Вера сжала пальцами ягодицы Розы и потянула ее на себя. Та медленно опустилась, и Вера порывисто впилась ртом в ее лоно, норовя как можно глубже просунуть язык во влагалище.

    Едва лишь ее язык случайно коснулся клитора, как тело еврейки вздрогнуло, и эта дрожь моментально передалась и ей. Она не представляла, что делают в таких случаях лесбиянки, но постаралась отплатить Розе сторицей за доставленное ей удовольствие. Вспомнив, как поступали в этих случаях ее любовники, Вера начала совершать языком круговые движения вокруг клитора.

    Роза дотянулась рукой до Вериных бедер, развела их пошире и уткнулась головой в ее промежность.

    Вера громко охнула и часто задышала, пронзенная электрическим током, пробежавшим от одного клитора к другому по их телам. Круг замкнулся, из глаз Веры посыпались искры. Она начала жадно лизать клитор Розы, чувствуя, как в это же время та делает то же самое с ней. Эффект был поразительным, удовольствие колоссальным. Ей казалось, что все её ощущения моментально дублируются в теле Розы. Но в отличие от эха эти чувства не угасали, а стремительно нарастали. Их тела превратились в единое целое, Вере казалось, что она лижет самое себя, испытывая неописуемое блаженство.

    Более того, экстаз охватывал обеих женщин одновременно. Едва лишь Вера напряглась, приблизившись к заветному рубежу, как то же самое случилось и с Розой. Все ближе и ближе приближались они к оргазму, задыхаясь от распирающих, их обеих чувств и стремясь доставить друг другу максимальное удовольствие. Исступление охватило их с разницей в доли секунды, обе утратили контроль над собой и затряслись в неистовой пляске, стиснув одна другую в объятиях, чтобы не пропасть в огненном вихре умопомрачительной страсти.