Преддверие Пути Христианского. Гл 8

         Преддверие Пути Христианского.
       (Посвящено 145-летия со Дня рождения Максимилиана А. Волошина)
  Глава восьмая «И снова в преддверии…»
   Итак, после призыва к солнцу, победив смерть, вдохнуть жизнь в мироздание раздаются звуки радости – радости человека и всей природы:
 Звучит в горах, весну встречая,
Ручьев прерывистая речь;
По сланцам стебли молочая
Встают рядами бледных свеч.
А на полянах влажно-мшистых
Средь сгнивших за зиму листов –
Глухие заросли безлистых
Лилово-дымчатых кустов.
И ветви тянутся к просторам,
Молясь Введению Весны,
Как семисвечник, на котором
Огни еще не зажжены…
 Нет, наверное, того, кто с детства не помнит образа радостно поющих ручьёв, что «молодой вечны гонцы»  -  в стихотворении Ф.И.Тютчева. Очень похожее мироощущение двух великих поэтов, никогда на земле не встречавшихся – потому что, как было уже сказано,  олицетворение прежде всего отражает чувства того, кто олицетворяет...
 А вот строки одного из лучших, наверное, произведений о весне великого А.А.Фета   -  почему мы обращаемся к ним, думаю, скоро станет ясно.   
Пришла, — и тает всё вокруг,
Всё жаждет жизни отдаваться…
Как похоже начало обоих произведений – чувством радости, пробуждения, ожидания обновления!
Дальше «сердце, пленник зимних вьюг вдруг разучилося сжиматься», а после слышатся «вздохи неба» «из растворенных  Врат Эдема» и песня Небес. И Райские Врата, по грехам человека закрытые, отворены Воскресением Христовым! (См. «Лето Господне русской природы». Часть первая).
А у М.А. Волошина: «по сланцам стебли молочая встают рядами бледных свеч».
 Образ свечи  - тоже отражение молитвенного «настроя» - только, свечи, кажется,  ещё не горят – оттого и «бледные».
В отличие от А.А.Фета автор «Киммерийской весны» до растворившихся Врат Эдемских мыслью ещё, очевидно не «долетает», но всё же и у него «ветви тянутся к просторам, молясь Введению Весны» - весны, что для русского человека с Воскресеньем Христовым неразрывно связана. Но огни семисвечника тоже пока «не зажжены» - и повторяется это по сути дважды.
 А вот финал стихотворения А.А.Фета, который вряд ли разъяснять потребуется:
 Нельзя заботы мелочной
Хотя на миг не устыдиться,
Нельзя пред вечной красотой
Не петь, не славить, не молиться… 
 Итак, если здесь через одухотворённый весенний пейзаж явлен один из самых главных, многогранных до бесконечности образов русской литературы -  Образ Воскресения Христова, то в «Киммерийской весне»  - снова преддверие.
 Будет ли в творчестве М.А.Волошина Образ Самого Воскресения Христова. В этом цикле стихов, видимо, нет. (Прочитайте дальше – сами увидите).
Это после – через десятилетие зазвучит в произведениях поэта готовность сораспяться с Родиной на Русской Голгофе, принести себя в жертву, если «дров в плавильной печи» Господа мало. Скажет поэт, что из крови и праха «возникнет праведная Русь». Прозвучит его «приветствие» «Божьему бичу», что вразумит и приведёт к «поруганному храму». (См. «Готовность к Сораспятию»).
 Всё это позже будет, а пока М.А.Волошин  вместе со своим лирическим героем восхищается древней Крымской Землёю, воспевает, пусть не всегда привлекательный внешне, пейзаж. Автор «Киммерийской весны» чувствует с этой Землёю, как скажет через десятилетия о сельском, среднерусском пейзаже Н.М.Рубцов, «самую жгучую, самую смертную связь». Почти физически ощущает он причастность и к Древней Земле со времён Гомера, и к Небесам. Вспоминается невольно «Смысл жизни»                Кн. Е.Н.Трубецкого, где говорит русский мыслитель о Космическом Кресте – как о пересечении «путей» по земле и к Небесам. И вот в «Киммерийской» словно возникает  он перед не разучившимся мыслить читателем…
Да и самого М.А.Волошина «космическим» поэтом называют…
(Продолжение следует)