Поток

     Седьмой день я уже в этом призрачном мире. Мире, где ничто не ново и где ничем нельзя удивить того, кто всю жизнь пролежал на продавленном диване, чьи познания в географии ограничиваются плоской Землёй, и чьи взгляды на мир не шире его обезьяньего лба, но в котором так много нового, удивительного и неожиданного для бывалого путешественника, полжизни потратившего на изучение разных миров и уверенного в том, что ничего нового за оставшуюся половину он найти уже не сможет.

     Да, этот мир никак не понять простым людям. Хотя кого из нас так уверенно можно назвать простым? Ведь простота есть противоположность сложности, а что сложно и что просто в этом мире, где то, что сегодня есть правда, завтра может по-прежнему быть истинным, может оказаться ложью, а может вообще исчезнуть, и поди потом докажи, что оно когда-нибудь существовало? Наполеон, занимая Москву, не мог знать, что потом его армии придётся с позором отступать по Смоленской дороге, и отряды полувооружённых русских мужиков будут беспрерывно терзать его усталое и разутое воинство.

    Я пока ещё не Наполеон, но могу тут стать кем угодно – поэтом Фетом, адмиралом Нельсоном, рекламным приложением к «Нью-Йорк Таймс» или сажей в дымоходе. И кем я буду в следующее мгновение - не знаю, не знает никто, разве что Знаменитый Компотоваритель, в которого я не верю. Что ж, в этом есть даже свои преимущества: по крайней мере, никогда не устаешь от себя и каждый миг тебе приносит что-то новое. Бывают, знаю, люди, не терпящие никаких перемен или новостей, им бы тут пришлось ужасно туго, но, к моей радости, я не из таких. Мне все эти превращения и перевоплощения доставляют только удовольствие. Ну да ладно, что-то я заболтался, а уже пора двигаться. Продолжим в пути.

     Сегодня с утра я, кажется, еще не менял своего существования. Это значит, что я по-прежнему остаюсь куском меха от старой дублёнки, что когда-то висела у меня в прихожей на ржавом гвозде между курткой-аляской и замасленным ватником, в котором я работал на разгрузке вагонов с ватой и маслом в стародавние студенческие годы. Но я опять отвлёкся. Что за свойство – начинать с одного, переходить на другое, затем на третье, пятое, десятое, и под конец забывать начисто не только начало мысли, но даже и то, о чём, собственно, шёл разговор. Говорят, такое бывало с Юлием Цезарем, когда он решал свои многочисленные императорские проблемы. Не знаю, как там с Юлием, а вот со мной такое бывало уже не раз. Но я всё ещё кусок меха от старой дублёнки, что уже поднимается по пожарной лестнице вверх из своего закута, в котором проводил эту ночь, к дороге - она сегодня обнаруживается на уровне крыши.

     Впрочем, дорога - это очень условно. Говорят, это и не дорога вовсе, а Русло Потока Сознания, по которому все образы, существующие тут, совершают обороты вокруг своей Цели, постепенно к ней приближаясь. Цель едина для всех, но для каждой формы она принимает свой исключительный вид, понятный только этой форме. А подгоняет нас всех по этому Руслу некий Вектор Исправленности Всеобщего Взгляда Сознания, который для краткости далее будем называть ВИВВС. Вот сообразно его указивкам и движусь, и моя форма зависит тоже от его направления.

     Однако всё это очень сложно и малопонятно для вас, да и для меня. А поскольку сегодня я кусок меха, то путь мой лежит к меховой фабрике, в форму которой обернулась моя Цель. Хотя не исключено, что по пути я опять обращусь во что-то новое, тогда и Цель моя тоже станет иной. Некоторые бедолаги, случалось, тут целыми сутками болтались взад-вперед, непрестанно меняя форму, перетекая из одного существования в другое, но никак не могли достичь своей Цели. Мне такое не грозит, я более устойчивое создание, но один, два, а то и три-четыре раза в день и мне, может, придётся поменять облик. Но, чёрт побери, пора же к делу!

     Итак, я теку по лестнице вверх. А вот нечто сыплется вниз. Это Песочный Заяц, мой сосед по закуту. Вчера он был Орлеанской Девой, а сегодня вот стал зайцем из кварца. Мысленно кричу ему «Доброго здоровьица!», воспринимаю в ответ «Бардзо дзенькуе» -  и он уже внизу.

     Фу ты, опять эти яркие ромбики! Сегодня их уже больше. Вчера они покрывали только треть неба, а сегодня уже почти половину. Они такие блестящие и так слепят тех, кто может их видеть. Хорошо, что я кусок меха и у меня нет глаз, но своей щетиной и я их ощущаю. Это довольно щекотно. Они появились пару дней назад, да ещё не только не проходят, но и размножаются делением или там почкованием, уж не знаю точно как - не специалист. Должно быть, это какая-то болезнь неба, вроде бородавок или прыщей.

     Ага, а вот и лекари. Семиногий пеликан с величайшим усердием мажет небо сизой краской из разлитого поблизости озера. Ромбики мерзко шипят, извиваются, но тут же шелушатся и отпадают, растворяясь в воздухе едковатым удушливым туманом. Однако пеликана это абсолютно не смущает. Другой эскулап, имеющий образ куба с тремя антеннами, разгоняясь, бьёт по ромбикам своими рёбрами, но это действие явно приносит весьма незначительную пользу, а вернее сказать, воооще её не приносит. Во всяком случае, пока куб бился о небо, пеликан истребил десятка два ромбиков и был ещё полон сил и энергии. Интересно, надолго ли его хватит?

     Так незаметно, наблюдая за столь своеобычным сражением, я добрался до дороги. Теперь главное - попасть в Поток. А как? Течение такое плотное, что любая попытка проникнуть туда неминуемо кончается фиаско -тебя просто выпихивают, причём самым бесцеремонным образом. Для таких форм, как моя нынешняя, тут прохода нет. Остается два варианта - искать дорогу с меньшим течением или ждать очередной неадекватной мутации. Поскольку когда будет второе - неведомо, то, наугад проваливаясь в подпространство, мечтаю вывалиться из него поближе к нужному мне входу.

     Хлоп! Бух! Бах! Трах! И я вылетаю обратно. Опять на то же место - но в новой форме. У этого подпространства препротивнейшая особенность имеется: вместо того, чтобы меня переместить в пространстве, подпространство переместило пространство во мне, и ваш покойный слуга обрёл новое состояние.

     Звучит голос Восемьдесят шестого:
Мне любо слушать по утрам
Домкратов ровное гуденье.
Внимать картёжным шулерам
И псам эпохи Возрожденья
О неизбежности паденья
К палящим адовым кострам.

     Итак, кто же я теперь? Батюшки-светы - не кто иной, как дорожный каток! Нет, ну надо же быть таким тугодумом, чтобы забыть это простое правило: не прыгать в подпространство, если прошлой ночью шёл моросящий дождь. Ну, чему быть, того не миновать. Зато теперь мне будет просто войти в Поток - попробуй-ка, выпихни оттуда каток! «Как однажды раз каток захотел попасть в поток». Ишь ты, даже на стишки потянуло. Однако надо спешить. А куда? Раз я каток, значит, к подножью Магнитной башни, указует мне путь ВИВВС. Итак, в путь!

     И Русло Потока Сознания охватило меня. Да, каток - это не клочок дублёнки. Солидно, все тебя уважают, дорогу уступают. Да и как не уступить – раздавлю, р-раз-дав-лю на раз-два!

     Есть время и о своём подумать, и по сторонам оглядеться. Вот, например, чуть ниже меня в замедленном темпе кувыркаются какие-то зверушки - то ли крысы, то ли хомяки, А вот степенно бухает старый геликон. Раньше он бУхал в басовом фа-ключе, а теперь бухАет, заливая в себя скотч и бурбон. Наверное, он честно отыграл свой век в каком-нибудь провинциальном театре и бы л сдан в утиль. Мне ясно представляется такая живописная картинка. Осенним пасмурным днем на заднем дворе некоего захудалого очага культуры нашёл геликон старикашка-сторож  (альтер-эго волосатоухого старьёвщика) с недельной щетиной на щеках, весь опухший, обрюзгший и посиневший от беспрестанного пьянства. Сдвинув засаленную кепку на затылок, он постучал рваным сапогом по своей находке, подумал: «Завтра в утиль снесу, может, ещё на пару бутылей хватит». Он пнул ногой по гулкой меди, та ответила ему взаимностью,  и стороган, взявши геликон, потопал в свою каптёрку на рандеву с очередной бутылкой, в чём духовой инструмент оказался очень кстати. Так, а, быть может, совсем не так, но несчастная труба оказалась здесь, как и всё прочее.
Слышится странный шум сверху. Ага, это летит Реактивный Потребитель. Лучше посторониться: хоть я и каток, но всё же Потребитель тоже не мелочь какая. С ним столкнёшься и опять превращения не избежать, а то вообще распадёшься на части, да каждая в своё обратится - поди-ка их собери после! Нет, он уже пролетел, все спокойно.

     Рядом со мной Бутарантино спорит с Дедом Щелкарём о преимуществах государственного капитализма перед поголовной коллективизацией.
- Позвольте, синьор, но не будете же вы отрицать решающую роль товарно-денежных отношений в монополизации капитала?
- Погодь, милок, какая-такая капитала? Я ж те говорю: ежели корова
своя есть, то и ладно. А ежели она колхозная, то, значиться, обшшая!

     Да, у каждого свой взгляд на предмет спора, да и друг на друга. Может быть, только я их вижу как Бутарантино и Щелкаря, а мой сосед по Руслу - обгоняющий меня клоп-черепашка - как репу и домкрат, а они сами друг друга - как термос и Робеспьера. Всё зависит от точки зрения. И, замечу, еще от желания увидеть. Это везде, но в этом мире особенно. Даже меня можно трактовать по-разному. Кому-то я кажусь валенком, кому-то - пишущей машинкой «Москва» (в переносном саквояже, на которой впоследствии напишут этот рассказ), а вполне может найтись и такоё субъект сознания, который меня вообще не видит - не в его плоскости
взгляда лежу. Всяко может быть...
 
     Ух ты, как трухануло! Что за оказия, неужели в Потоке тоже бывают воздушные ямы? А, ничего страшного: это наша дорога превратилась в луг, что, впрочем, совершенно не  помешало ей остаться Руслом и ровным счётом никак не отразилось ни на характере моего движения, ни на образе Цели. Просто некто взглянул на Русло как на луг, вот оно и приняло образ луга, Луга, скандинавского бога.

     Я теку уже уйму времени, но Магнитной Башни не видно пока ни с какой точки зрения. Возможно, её ещё не построили. А, может, уже разобрали. Бывает и так: то, что для одного кажется новостройкой, для другого оказывается просто сломом старой постройки, где он прожил большую часть своей жизни, где ему знакома каждая паркетина пола, каждое пятно на обоях, каждый тополь за окном и каждый таракан в мусорном ведре. Диалектика: все познаётся в сравнении. Ведь с некоторыми тут случается и так - они все время стремятся к своей Цели, но её вообще не существует. Обидно, когда это понимаешь, но ещё обиднее, когда это не хочешь понять. Может, и моей цели тоже нет. Жалко, если это так на самом деле. Хотя, если рассудить здраво, зачем мне эта Башня? Просто потому что так заведено - у каждого должна быть своя Цель…  Да, сила традиций - великая вещь. Но ты никогда не знаешь, что будет в конце своего путешествия, поэтому сама Цель для тебя должна являться благом, ибо истина  есть не в завершении пути, а в продолжении его. Почитайте «Бродяг Дхармы», может поймёте. Можно и «Колобок» - ведь это бродяга тоже жил в пути, ибо цель его пути была сокрыта от него, но когда его слопала Лиса, он завершил свой земной путь, замкнув сансару, так и не встретив свою цель. Делаем вывод: его путь и был его целью. Такие дела, такие рассказки.

     Меж тем луг незаметненько так завернул свои края, соединив их вверху, и образовал некую пещеру. А что это означает? Это может означать только то, что Поток Сознания устал трудиться и решил дать себе отдых. А поскольку мы его часть, то отдых для него есть отдых для нас. Что ж, отдохнём.

    Как известно, отдых в любом цивилизованном мире (к коим я отношу и наш), предполагает восполнение запасов энергии. Для непонятливых разъясню: когда устал, кушать хочется. А что же тут кушают катки? Проблема. Вообще-то там, где я обретался раньше, катки питаются дизелем, соляром, мазутом, лигроином и прочими продуктами перегонки нефти, но меня, странно, к ним совсем не тянет. А может, и у нас асфальтоукладочная техника тоже не выносит эту гадость, а злодеи-механики насильно вливают им нефтепродукты вместо того чтобы по-братски поделиться бифштексом? А что, интересная мысль, надо бы запомнить. Во всяком случае, мне точно известно, что ни Платон, ни Ньютон, ни Антон Бонтон (кто это, я не знаю, но он ономнясь проплывал мимо меня в Потоке) до этого не доходили. Вот какой у нас мир! Обычный каток такое может придумать, что у-ух!
Однако мысли опять стали разбредаться. Наверное, от усталости. Бывает же так: вот мысли сидят все вместе, как коровы в коровнике, и ты их думаешь спокойно и не спеша, А потом вдруг они начинают прыгать, как кролики в крольчатнике (или как их клетки называются) и теряться, а ты пытаешься угнаться за ними всеми сразу, да только какое там! В результате остаёшься один, с совершенно пустой головой, оболваненный как бревно, и пока мысли не нагуляются и сами не вернутся в твою жестяную башку, думать совершен но не о чем. Ну ладно, ладно, с этой филозофией я могу зайти вообще неведомо куда и не вернуться сюда обратно. Лучше уж буду изучать это заведение, в котором оказался по милости нашего многоуважаемого Потока Сознания.

     Что ж, это верно: здесь не так уж скверно. Тихо, прохладно и даже немного уютно. Если, конечно, уют для вас означают свисающие с потолка клочья волос кошачьей блохи и текущая по стенам ртутъ (отмечу, именно с твёрдым знаком – именно так называл химический элемент Восемьдесят Шестой, которому предстояло идти новыми путями, но пока не здесь). Посетителей немного. Кроме меня, тут два маленьких горбуна с неимоверно длинными бородами, поблескивающая в полумраке сфера и ещё что-то трудноописуемое, похожее одновременно на сероватый туман, окурок, окорок и оклунок, к тому же непрестанно меняющееся. Встречаются и такие создания. Они не могут задержаться ни в одной форме ни на минуту и постоянно вынуждены терять свои очертания. А всё потому что уж слишком по-разному на них смотрят. Просто жуть берёт, когда представишь себе такое существование. Посудите сами: то пол, то вол, то кол, то мол, а то боярыня Морозова, и всё это за одну минуту.
 
     Интересно, чем же эта сущность питается? Понаблюдаем. То, что она потребляет, такое же непонятное, как и само создание: постоянно переливается из одного образа в другой, вероятно, сообразно с переливами сознания существа. Кстати, передо мной уже стоит и моя порция. Нечто зелёное, висящее в прихожей, пахнущее пищащим, но весьма аппетитно. А на вкус? А как вам это описать - на вкус? Если сказать, что у него вкус такой же зелёный, как писк и цвет, вы вряд ли поймете, ибо как можно вкусно описать это? Мне-то понятно, но в словах его ну просто никак не выразить. Нет таких слов, разве что их придумать
    
     B потоке пронеслось суши из тунца и угря. Мне бы хотелось сразу его скушать, сожрать, схомячить и умять. Значит, если я вам скажу, что у зелёного яства вкус "суши умну", вам станет яснее? А что, неплохо придумал. Отныне любимая пища катков будет именоваться сушумну.

     Поглощая своё (свой? свою) сушумну, присматриваюсь к соседям-горбунам. Они оказываются не то магами, не то колдунами, и одновременно с едой демонстрируют   друг другу различные превращения. То первый отрастит себе четыре крыла и начнёт летать кругами, то второй поменяет голову на куб, жалобно причитая клюевское: «На том свете не в пример спится лучше, чем на этом». То один открутит свое ухо, из которого посыплются пауки и сороконожки, то другой превратит ноги в ласты, наполнит пространство вокруг себя водой и будет в нём плавать конащукой. Причём, что меня особенно заинтересовал, вода ничем не ограждена, но по краям стоит строго вертикально, подпираемая стенкой из кварков. Да чего уж тут удивляться, в этом мире чудеса ещё расчудесней увидишь.

     Постойте, почему в моём сушумну полно какой-то мерзости? Откуда ни возьмись, в нём плавают рачки, жучки, паучки и ещё какая-то живность. Особенно поганый вид имеет одна планктониха, удивительно похожая на крошечного слона, но только с девятью паучьими ногами и глазами на тонких стебельках, поминутно высовывающая хобот из сушумну и дудящая в него как в гнусавую дудку. Да их, планктоних, их либе дих, всё больше становится, они падают в пищу сверху.

     А что вверху? А там, оказывается, старая рогожа, которая заменяет потолок, осыпаясь, превращается в эту пакость, и непременно им надо падать в мою пищу! Сдаётся, что это моя прежняя Форма – кусок меха – обратилась в это облезлое чучело. Что за безобразие! Немедленно надо жаловаться. Но уже, кажется поздно. Со свистом анофелеса «И-и-з-зь!», весьма напоминающим свист болельщиков на центральном стадионе, когда их родной команде назначили пенальти в добавленное время, и именно от него зависит судьба чемпионского звания, странное заведение осело и рассыпалось в прах, который моментально расползся, разлетелся и разбегался во всех направлениях. Горбуны тоже куда-то подевались, а сфера с бесформенным созданием и облезлой рогожей медленно заскользили вдоль русла. Отдых закончился. Я снова в Потоке, и снова несусь к своей Цели.

     Интересная, однако, особенность у этого Русла Потока Сознания: тебе не надо думать, куда ты хочешь попасть, поток сам вынесет туда, а твоя забота только смотреть, чтобы не задавить кого, или тебя бы кто не задавил. Ну, за второе я спокоен, а за первым пускай следят те, кто помельче, ибо сказано Великим Отче: "Успение усопших - сонм самих усопших". Так что можно спокойно предаваться размышлениям.

     Вас, конечно же, интересует, как я сюда попал? Знаю, что интересует, не говорите "нет", я это понял, как только почувствовал вас в своём сознании. Это вам только кажется, что вы меня видите или слышите, а на самом деле это моё сознание соединилось с вашим, дабы передавать информацию о нашем ирреальном мире. Итак, как же я сюда попал? А вы уверены, что не родился и вырос здесь? Ах, уверены, говорите, так выходит из вышеизложенного. Ну, хорошо, убедили.  Хотя  здесь нет ничего невозможного, ведь в любой книжке по философии, хоть в бумажной обложке, хоть в дерьмотиновом переплете, вы прочтёте, что материя несотворима и неуничтожима. Она только переходит из одной формы в другую. Как говориться, это научно-медицинский факт, обращение первого закона термодинамики через теорию относительности. Мощно для какта загнул, не так ли? Вот я перешёл из одной Формы в другую, а из той в третью, из третьей в четвёртую и так «ад инфинитум». Сущий ад, не поспоришь. И кто скажет, чем последующая будет лучше или хуже предыдущей? Это случается, когда Вектор Исправленности Всеобщего Взгляда Сознания (далее ВИВВС) меняет свое направление. 

     За эти семь суток, что обретаюсь здесь, я поменял около трёх дюжин Форм. Был и одноногим пиратом, и двугорбым верблюдом, и трёхколёсным велосипедом, и четвероруким павианом, и сватом, и братом, и Понтием Пилатом, и еще целым сонмом разномастных творений, из которых самым мерзким, бесспорно, была мохнатая слизистая мыслящая плесень. По счастью, в этой Форме я был заключён ненадолго. Самым же чудесным был образ волосатоухого старьёвщика в  костюме Короля Дворцовой Малины: я был одет в порфировую мантию, отороченную падающими звёздами, а на ногах моих были штиблеты из лунной пыли. Вокруг увивалась свита гномов, эльфов и нимф, а за ними шли нестройною толпой ашуги, акыныи акбарсы, воспевавшие  мои подвиги. К сожалению, это тоже продолжалось не слишком долго, ибо время тут имеет неприятное свойство то останавливаться, то убыстряться, то замедляться, как степная река, то нестись вскачь диким мустангом в прериях Среднего Запада.    

    Ах, извините, я опять несколько уклонился от темы, и вы настойчиво напоминаете, что я обещал рассказать, как очутился тут. Да расскажу я вам, не переживайте, только вряд ли вы поймете. Для этого надо мыслить в одной плоскости со мной, а наши сознания, к большому сожалению, только пересекаются, и то весьма слабо. Так как я сюда попал? Да очень просто! Бывает так иногда — и с вами наверняка такое бывало — идёшь, идёшь куда-нибудь и совсем не обращаешь внимания ни на дорогу, ни на окружающих, а думаешь только о своём. И внезапно с ужасом понимаешь, что идёшь уже не там ,где шёл раньше, что эти места тебе совершенно незнакомы, а как ты сюда попал, известно только Бомбоглоту с Брандахлыстом, а поскольку их нет, то неизвестно и вовсе никому. Вот точно так было и со мной: шёл-шёл и внезапно дошёл сюда. Местные авторитеты, среди которых безусловным доверием пользовалось сорок четвёртое колесо, как я понял из обрывков болтовни, услышанных в Потоке разговоров, объясняют это тем, что при стечении благоприятных условий ВИВВС концентрируется на определённых участках параллельных миров, и всё, что там имеется, переносит, а вернее, копирует, сюда. А уж тут всё и начинается. Так что я не одинок. Всё, что вы можете лицезреть, сейчас обретается в своих мирах, да и я тоже там, а здесь обращается мой некий слепок, нематериальная копия - как будет вам угодно. А сейчас плоскости наших сознаний вошли в соприкосновение и вы можете ощущать этот мир сквозь моё созерцание себя.

     Опять ВИВВС пошаливает. Ну как, довольны? Вот то-то, сделайте лупоглазей умные глазища и не приставайте умно с глупыми расспросами. Следите за мной, если ещё не наскучило.

     Эге, пока я тут разглагольствовал, произошла новая трансформация. Теперь я кто? Сам Лжезеппе Гальзамо, знаменитый граф Какнеостро! На мне малиновый камзол из лавки Короля Дворцовой Малины с кружевным шитьём и бархатными манжетами, обут я в золочёные туфли с огромными бантами, голову украшает широкополый боливар со страусовым пером. Так, но раз я поменял образ, значит, и поменялась Цель моего путешествия. Замечу в скобках, Цель, но не конечный пункт. То есть я всё равно доберусь в то же место, куда стремился и куском меха, и катком, и этим малоприятным Бальзаминовым. Только для этой формы там будет не кожевенная фабрика и не Магнитная башня, даже не скоп Бетонных Мерзавцев, а, не исключено, собор Св. Грешника.  Ведь я уже говорил, в этом мире важна не цель, а путь к цели. Только в пути ты постигаешь сущность этого мира, только в пути ты узнаёшь новое, только в пути имеет смысл существовать, ибо только путь есть жизнь, а конец пути есть смерть. Так учат мудрецы, начиная от Герострата Стратгеографглобуспропившего, и кончая Великим Отче.

     А что будет со мной, когда я достигну своей Цели? Пока не знаю. За эти семь суток я её не достиг. Я всё время двигался в Русле Потока сознания, останавливался на ночлег и для отдыха, но пока путь мой продолжается, и сколько ещё он продлится, неведомо никому. Чем окажется моя Цель, когда я её увижу? Ведь она всё время менялась, столько раз, сколько я сам, она называлась то Вечным Горлом, то Королевством Дворцовой Малины, то клубом фениев Алаттайр-Дубх, то каретным вором, то мукой мукомулов , то сорок четвёртым колесом Сто шестьдесят восьмого —  и ещё как только не называлась! Правда, у меня теплится несмелая надежда, что, дойдя до неё, я смогу, наконец, обрести свою настоящую суть и вернуться в тот мир, который я так неосторожно покинул. Найти, так сказать, обрящик, о котором мне рассказывал в детстве дедушка Яша.

     О, как бы я этого хотел! Хотя бы потому, что я уже совершенно забыл, кто аз есьмь на самом деле. Сколько я не пытался узнать, сколь не старался вспомнить это, многочисленные трансформации сознания и гормы начисто вытравили это из памяти. Был ли я человеком или булыжником, зайцем или стрекозой, караван-сараем или шелухой от семечек - я не смог найти ответа. Но по здравом размышлении я понял: это не так уж важно. Может статься, и в том, земном, мире я так же постоянно менял свои контуры. Да и есть ли та, единственная форма, про которую можно оказать:"Это - я", безо всякой условности? Теперь я в этом сильно сомневаюсь. Но всё это гипотезы, построенные на зыбком песке. Надо поменьше философствовать, а сосредоточиться на пути.

     Что же я наблюдаю вокруг себя? Наш луг, хоть и не изменил формы, но поменял (внезапно) цвет - как-то почернел. Подозреваю, что его окраска перешла в ультрафиолетовую область. Сейчас я никак не воспринимаю ультрафиолет – графьям из рода Какнеостро это не по статусу - но в бытность мыслящей плесенью я видел мир исключительно в рентгеновских лучах. Ужасно неприглядная картина, я вам скажу. Нет, плесенью быть мне никогда не нравилось. То ли дело одноногим пиратом. Весёлая работа - знай кричи «На абордаж!», а на плече твоём огромный ара орёт:"Кар-р-рамба! Пиастр-р-ры! Кр-р-рах! Ворь-рь-ё в пр-р-равительстве". А быть плесенью - увольте.

     Снова звучит голос Восемьдесят шестого:
Люблю скитаться целый день я
По хмурокаменным дворам,
Ища себе сопровожденье
Среди познавших стыд и срам.
И на пути в искомый храм
Признать сей мир за наважденье.

     Неужели опять меняться?! Слава Великому Отче, в этот раз не мне. Наблюдаю следующее: луг стал ультрафиолетовым, а по краям его проросли цементные деревья. Однако вместо веток у этих созданий трехпалые когтистые лапы, которые то и деле хватают зазевавшихся существ с луга. Вот же Святой Отче, стряслось мне попасть в место произрастания  Бетонных Мерзавцев…

     Вот послышался душераздирающий вопль: это одна из веток захватила пёстрый квадратный палас. Коврик этот злобно визжал, дёргался и непрестанно менял цвет, а под конец вдруг раздулся мыльным пузырём и лопнул на десяток ярких радужных шариков. Они мерзко захихикали и укатились прочь. Надо быть все же поосторожнее с ними, с мерзавцами этими, не ровен час, тебя так тоже схватят за шиворот и - гуд бай, май лав. Будем держаться середины.
На лугу полно не только обычных созданий, которых можно встретить и в реальном мире - людей, животных, вещей - но и всяких сказочных чудовищ и каких-то иномерных монстров, и подсознательный бред наркомана, и даже таких существ, которые не имеют ни вида, ни формы, а выражаются только запахом, цветом или вкусом: тёмно-бордовая автоголова, скворцовые языки в заливном, волосатое сердце совы… Вот не так давно мимо проплыло одно такое. Я его почувствовал только по запаху - пахло чем-то похожим то ли на бычков в томате, то ли на свиной навоз. Ну вот, вы попробуйте вообразить себе существо, состоящее из одного запаха, пахнущего из паха. Наверное, цель его тоже выражается этим. Это то тёмно-бордовая автоголова, то скворцовые языки в заливном, то волосатое сердце совы. ВВИВС иногда такие чудеса творит, что, как говаривали в старину, ни в сказке сказать, ни пером пописать.

    Так, а что же у нас сейчас в природе творится? Очень, очень мило. Солнце заменяет дырявая галоша, небосвод выражен бабайковым одеялом, а облака вообще никак не рассмотреть - при одном взгляде на них нестерпимо крутит в носу и хочется чихать, так что и двух секунд не выдержишь. После нескольких таких экспериментов я совершенно потерял интерес к этому занятию. Вот по одеялу летит нечто. Смотря левым глазом, оно похоже на птеродактиля или Змея-Героиныча, если правым - на четыре голубых треугольника. Ясно, что обеими глазами лучше на него вообще не смотреть. Вот кому хорошо - летит себе и летит, никакие дороги не нужны. Лети, пташка!

     Ух, Бетонные Мерзавцы, кажется, кончились. И то ладно - поспокойнее стало. Зато впереди какое-то столпотворение. Темп моего движения явно замедлился. Что же там стряслось? Спрашиваю соседа, пожилого индуса в сафьяновой чалме не видит ли он, в чем беда."Ябет од ен, ьсижявто" - ответствует он и удаляется спиной вперед, бедолажка. Оказывается, как подсказала мне ВИВВС, индивидуально устраивающийся ИндУс живёт в противоположном времени, вот и говорит всё наоборот.
 
     Ладно, попробуем сами разобраться. Потихоньку пролезаю вперед. Эко диво! Луг перегорожен листом бумаги и всё движение упирается в него, но с места сдвинуться не может. Что же тут за оказия? Так, вправо и влево лист тянется до горизонта, вверх… А наверху, на высоте полутора моих ростов, ходит по листу Гомер с какой-то невероятной восьмиструнной балалайкой и распевает «Из-за острова на стрежень один серый, другой белый третий волохатый» и далее несет такую же околесицу.

     Вот она, причина! Видать ,какое-то уплотнение или разрежение образовалось в Русле Потока Сознания и направление ВИВВС, белиберда. А стрежень тут ни причём, это всё Гомер воду мутит. Нужно удалить его, тогда и преграда исчезнет, сама по себе. Как же с ним договориться?

— Эй, Гомер! —  кричит  Лжезеппе Гальзамо.
— Комм цу мир, майне либе! — юродствует Гомер
— Слезай оттуда, ты нам мешаешь! – продолжает настаивать Лжезеппе Гальзамо
— Сэ нон э веро, а бен тровато, — смеётся слепец.
— Слезай, говорят тебе, — начинает выходить из себя моя новая сущность.

     Мне становится тошно, как это случалось на станции Тосно Ленингадской области. Кажется, опять начинается очередное перевоплощение. Редкий тип полного идиота. Нет, с ним по-хорошему никак нельзя. Что же делать, задумался я?

     Неожиданно помощь приходит от малыша Амура. Этот негодник стреляет из своего лука в Гомера и попадает тому прямо в нос. Гомер удивлённо сводит глаза к переносице и, пробормотав что-то вроде «Донде трабаха устед?»,  начинает сдуваться, как это происходит со старым воздушным шариком: медленно, постепенно, и вот уже его плоский съёжившийся силуэт слетает с листа, в воздухе превращается в махаона и упархивает вдаль. Стена меж тем начинает темнеть, трескаться и крошиться. Затем вдруг становится цвета расплавленного чугуна, от неё пышет жаром и она мгновенно испаряется. Путь открыт.

    А за стеной!... Общий вздох изумления. Это наша Цель, она предстает перед нами во воем великолепии, во всех своих красках. Тут всё, что здесь, в объеме сжатом, но также то, чего здесь нет. Слышу возгласы восторга: «Так вот ты какой, Семизеков Камень!», «Неужели я достиг её, мою конюшню!», «Я увидел тебя, Замок в Облаках!», «Вот, вот она, Долина Змей!» Да, каждый видит то, что хочет, то, к чему стремился. А передо мной стоит во всех своих феерических красках Собор Св. Грешника. Я узнаю его шпили и башенки, изящную лепку и искусные витражи. Я вижу главный вход, и я уже иду к нему. Тысяча двадцать четыре паломника стоят у его врат, анофелес летит изнутри наружу, законы термодинамики в этот миг действуют только для чайников, а двое и один на двоих —  не более чем быль.

     Секунды. Шест секунд. Я разбегаюсь с этим шестом, прыгая овчарским скоком, и влетаю туда, куда столько стремился, где я должен, просто обязан обрести свою истинную суть. Ещё пять секунд, ещё три, две, одна... А-а-а-ах!...
 
     Но опять всё меняется, я становлюсь ебонитовым сервантом и, финализируя происходящее, звучит голос Восемьдесят шестого:

Всё опять возвратилось к исходной черте,
Только время прошло, да и мы уж не те.
Фантастический храм на недальнем холме
Обратился в руины и сгинул во тьме.
Стал короче рассвет и длиннее закат.
Что случилось вокруг, как вернуть всё назад?

   ...Как заповедовал Великий Отче, всё живое, отживое и неживое, свершив свой путь, возвращается туда, откуда оно вышло. Ибо у пути сего нет ни начала, ни конца, а есть только сам путь. И в самом нём есть смысл пути, есть цель пути и жажда пути. Но если ты хочешь узнать, что находится в конце пути, то смело иди, оставаясь на месте. Ведь там ты увидишь то же, что и здесь. Но если ты хочешь узнать, что есть путь, тогда встань и иди, и пусть всё сущее будет твоей судьбой.
           16.05-30.05 . Ред. 4.06.22