И вот они уже за границей 1978 год

            И вот они уже за границей. (Начало смотрите: "Переселенцы- мы
                эмигранты 1978 год")

       Приземлились в Вене в 12 часов дня. Всего прилетели 14 эмигрантов. Было воскресенье.  Всех встречал представитель Сохнута (международная еврейское агентство занимается репатриацией в Израиль)  Четверо эмигрантов выбрали Израиль: их “земля обетованная». Остальные хотели ехать в Америку или может в другие страны. Глеб сразу заявил представителю, что они хотят ехать в США и так как, он по матери украинец, отец еврей, жена русская (в таком случае их не отправят в Израиль). Все прошли  через таможенный контроль,  и вышли в просторный зал. Пока они ждали свой багаж, тихонько осматривались и стояли, потрясенные ярко освещенным, праздничным помещением аэровокзала. Чистота и даже уют удивляли. Не было толкотни, суеты, не видно грязных, неопрятных людей, огромных мешков, тюков. В зале было много мест, где можно посидеть: стулья и скамейки. Рядом, где они присели, было кафе, откуда распространялся  одурманивающий аромат кофе. За столиками сидят приличные, хорошо одетые люди и  не спеша  пьют из маленьких чашечек кофе или из высоких стаканов соки. На буфетной стойке, на блюдах лежат аппетитные бутерброды, пышные булочки, кроссаны, изумительные пирожные. А сколько вокруг киосков и бутиков! Продают разнообразный товар, чтобы увидеть, объять это – не хватало даже воображения, все сливалось перед их взором. Конечно, они и не могли подумать, что-то купить, на деньги, которые им обменяли,  – сущие  гроши ($200), и они не могут их тратить. Еще все впереди. Глеб с Женей вернулись из туалета и возбужденно зашептали Але: «Иди в туалет, посмотри». Она пошла в туалет. Ничего похожего она даже представить не могла.  Все помещение  сверкает, белый мраморный пол, стены облицованы узорчатым кафелем, белизна раковин, блестящие краны, все это отражается в зеркалах. Жидкое мыло в бутылочках, цветы в вазах, картины-пейзажи и, что удивляло, –приятный ароматный запах.  Нет ужасающей вони! Как же они могут поддерживать такую чистоту?! А в Союзе, в России – нет. Можно сказать: любая страна начинается с туалета. В Советском Союзе нет понимания важности такой «мелочи», – а ведь отсюда и начинается уважение к человеку. Жить по-человечески!
Наконец грузчики покатили багаж, и всех повели к выходу. На улице поджидало несколько машин. Четверых увезли в замок Шейну, за город, оттуда их отправят на другой день в Израиль. Остальных рассадили  по   машинам и повезли в пансион всем известной мадам Беттины. Кто ее не знает?  Вся эмиграция 70-80-х годов прошла через нее.Она расселяла русских-евреев,которых ей поставлял ХИАС, (благотворительная еврейская организация  в США содействия иммигрантам)  и делала хорошие деньги, как говорили.
Разглядывая через окно машины чистые улицы Вены, мелькающие витрины магазинов, яркие рекламные щиты, блестящие машины всевозможных марок, они были просто ошарашены, они как будто спустились с другой планеты. Завороженные «заграницей», капиталистическим миром, они еще не осознали, что им в этом новом мире–жить!
Такси остановилось около пансиона «Zum Turken». Когда они вошли в полуподвальное помещение – это был холл, им ударил  в нос запах общаги, коммунальной кухни, туалета. Видение в аэропорту исчезло. В проеме дверей, куда вели несколько  ступенек вверх, мелькали люди с кастрюлями, бегали дети. Шум и гам, плач. Тех, кого привезли  раньше, уже разместили в пансионе. А для двух семей места не нашлось. И вот Глеб, Аля и Женя и вторая  семья, тоже из Москвы: мама, папа с девочкой того же  возраста, что  и Женя, сидят уже  несколько часов в ожидании, измученные в конец. Дети нудят. У Али в голове: "Что же с нами будет? Когда и куда они нас определят? Куда мы попали? Кто о нас позаботится". Парень за конторкой успокаивает их, мол, он ищет для нас место где-то в гостинице. Здесь места нет. "Но когда же?" Прошло уже 4-5 часов! Аля и женщина, понимая состояние друг друга, с тоской смотрят на детей и на мужей. Женщина произносит: «Я хочу домой!  В Москву!»,  – «Я тоже», – отвечает Аля.  Наконец нашли места в гостинице и их отвезли. И как оказалось,  слава богу, что в пансионе у Беттины, для них не было мест.
    Номер в гостинице - это  была  маленькая чистая комната с холодильником, кофеваркой и  две кровати с белоснежным бельем. И вот после  нервотрепки  и переживаний за эти длиные сутки, как они улетели из Москвы, усталые и измученные - они   ожили. 
Перекусив хлебом (буханку им дала мадам, так как магазины вечером были уже закрыты) с красной икрой, что пропустили в аэропорту и, запив  чаем, они заснули крепким сном на чистых пуховых перинах. Утром проснулись совсем бодрыми. Они позавтракали в холле: кофе, апельсиновый сок, сырок, ветчина и сдобные булочки. Все было красиво и вкусно. Завтрак в гостинице бесплатно.               
Но надо было спешить  – к 9 часам они должны быть в ХИАС-е, на улице Брамса. Поднялись на второй этаж. Узкий, длинный коридор, забитый людьми. Они встали в очередь. Все с начала идут в Сохнут, которая  занимается репатриацией в Израиль. Аля разглядывает публику. Это, наверно, на 90% советские евреи со всех краев Советского Союза. Спасибо еврейскому народу и тем, кто придумал эту эмиграцию, за то, что их семья смогла уехать из Союза.
– Тебе повезло, что ты вышла за меня замуж. Вот и пригодилось, что я по паспорту еврей,  – смеясь, говорил Глеб.
  А ведь они даже не думали об эмиграции и не слышали об этом. Из отдела,где работала Аля,вдруг неожиданно эмигрировала Люда Литвинова. После ее отъезда Аля с Глебом стали ездить к ее маме читать письма, приходящие из Рима, из США. У Марии Григорьевны собиралось много народу. Все что-то рассказывали, обменивались новостями по поводу эмиграции. В эту пору много уезжало людей. И у них закралась мысль: «А что, если и мы?..»  Жили они в последнее время благоустроенно.
И вот зародившаяся мысль  – уехать  – окрепла. Что теряем? Квартиру, машину. Это все доступно в Америке. К тому же они увидят весь мир: Париж, Рим, Нью-Йорк, Рио-де-Жанейро  и далее везде…  Теперь только получить вызов с Израиля. Сообщили Люде в Рим все данные Глеба Али, Жени. И надо сказать, они не ожидали, что все произойдет так быстро.
Как-то, открыв почтовый ящик, Аля  вынула большой конверт с красной лентой и сургучной печатью. На конверте обратный адрес: Израиль. Она испугалась. Дома они открыли конверт – в нем был вызов  на их имя. Их охватила тревога. «Все! Мы теперь на учете КГБ, и за ними будет слежка». Всю ночь не спали и думали, что же делать? Может, выбросить это вызов?» На другой день они поехали к Марии Григорьевне, у нее как всегда кто-то был из гостей,  показали всем Израильский вызов.
  – Ну, что. Надо собираться. Лед тронулся. Глеб, ты не пропадешь. У тебя голова на месте и руки мастеровые, – подбадривал народ. – Откроешь мастерскую по ремонту ТВ и разной электроники или по ремонту машин. В Америке, если человек работает, имеет все. Все, что надо, чтобы жить по-человечески – квартиру, машину, шмотки. Не надо стоять в очереди и записываться в списке за мебелью, холодильником, за телефоном, за билетами в театр, на поезд, все без взяток, без блата. Нужно только найти работу, – говорили все это, когда обсуждали: ехать или не ехать.
  – Но там, в больших городах много негров. Большинство из них преступники, бандиты. Их угнетали столетиями, а теперь им дали свободу. Вот они и пользуются демократией, свободой. Это несчастье Америки. Вам жить среди них,  – уведомляли более осведомленные.
– А язык?  Английский надо учить. Ох, как трудно будет без языка!  – вставлял кто-нибудь.
  – Вот-вот, я и говорю  – язык надо брать. Не  тащите барахло, а учите английский. С одним чемоданом. Там все купите.
  – Да приедешь, и на месте, в американской среде, возьмешь язык быстрее.
  – В Америке можно достигнуть всего, если повезет. Вот Женьке вашему будет очень хорошо. Во-первых, в армию его не заберут. Получит образование, по-английски будет говорить лучше, чем по-русски. Станет американцем. Ему будет, легче, чем вам.  – Вот такой разговор.  Сколько людей  – столько мнений.
Теперь надо было подготовить маму. Мама сначала расстроилась. Даже сказала: – Что ты там будешь делать? Здесь ты инженер, работаешь по своей специальности. А там кто ты? С собачками гулять и за старухами ухаживать? Хорошо, если найдешь эту работу. На днях я видела по ТВ, что в Америке большая безработица. Показывали, как на улице нищие попрошайничают.  А у вас чудесная кооперативная квартира, машина. Вы хорошо устроены. Все уже есть. А там все надо заново. И когда вы освоите язык.
  – Мамочка, Люда пишет, что если я даже буду гулять с собачками, то буду больше получать, чем простой советский инженер. В газетах полно объявлений: предлагают разную работу. А у Глеба много специальностей. Он-то найдет работу. Снять любую квартиру и купить машину не стоит труда.
  – Я вижу, вы уже собрались. Уже настроены уехать. Мы с отцом   много говорим о вас. Я вот все думаю? Сколько лет нам все обещают хорошую жизнь, изобилие, что скоро будем жить при коммунизме. Никогда этого не будет  – утопия.  Наверно, вы правильно решили уехать, хоть мир посмотрите.   Так дала добро моя умная мамочка, все предвидела.
И вот они открывают дверь с надписью «Сохнут». Здесь уже знали, что   произошло в аэропорту, когда они заявили, что лишь наполовину евреи.  После приема в «Сохнуте», их вызвали в Джойнт (Американское еврейское объединение для помощи евреям), которые направили их как, русскую семью в «Толстовский фонд», там-то их и взяли опекать. Главой отделения был поляк пан Рогайский. Он объяснил их права, рассказал об этом фонде, что через него они получат разрешение на эмиграцию в США, а для этого им предстояло ехать в Италию и ждать визу. Им выдали деньги, которые вполне  хватила на еду.
У них было десять дней, чтобы посмотреть и хотя бы слегка, познакомиться с первым западным городом. Развернуться они не могли, но была возможность, гуляя по улицам, паркам, любоваться элегантной Веной. Их поражала чистота, налаженный порядок и, конечно, магазины. Изобилие продуктов. Сколько продуктов! Никаких очередей! Какие витрины! Предлагается любой товар. Красивая одежда, обувь, прочее. А каково это было увидеть готический Домский собор, пройти по торговой улице Кернтнерштрассе до знаменитого Венского оперного театра. Грандиозные дворцы императоров напоминали о былом величии Австро-Венгерском империи. Кругом множество кафе, ресторанов. Конечно, они не могли себе отказать в удовольствии заказать по чашечке кофе с венскими пирожными в одном из кафе, а сыну мороженое. Когда они сидели и наслаждались, попивая кофе, Аля обратила Женино внимание на пришедших мальчиков, с ранцами на спине. Их было четверо, лет 11- 12, такого же возраста, как и он. Они, вероятно, после школы зашли перекусить, заказали себе еду. Было очень приятно на них смотреть. Они вели себя спокойно, культурно.
– Женя, смотри какие воспитанные мальчики, как они красиво себя ведут.
И Аля с Глебом увидели, как их сын даже спинку выпрямил, подтянулся, он хотел быть похожим на этих ребят. Вот как влияет на детей окружающая среда, общество.
И вот настал день отъезда. Их привезли на венский вокзал Сюдбанхоф, откуда они отправились поездом в Италию. Ехать надо было всего одну ночь. Последние четыре вагона, в котором едут евреи – эмигранты, охраняются австрийскими полицейскими с автоматами и с собаками – от арабских террористов. Их семье досталось последнее двухместное купе. Ночью Глеб разбудил Алю.
  – Алена, проснись, мы в Альпах. Пересекаем горы. Какая красота!
Аля прильнула к окну. Поезд стоял на какой-то крошечной станции. Ночь. Тишина. Медленно поезд трогается. За окном поплыли домики, кое-где мелькали огоньки, затем темные горы, а где-то выше – снежные склоны и вершины. Красота! Вот они какие   – Альпы!
С целью безопасности, не доезжая до Рима, всех пересадили в автобусы и привезли в малоприятную гостиницу, недалеко от железнодорожного вокзала, в центре Рима.  Как говорится, все дороги ведут в Рим.
Так начался их римский период – римские-эмигрантские каникулы. 
        Это был  21 января 1978 год.
 
 


;