Гитлер биография Глава 5 Сцена Пивной путч 1923 го

—1—
В 1922 года надежды нацистов получили серьезнейшее подкрепление, когда стало известно о «марше на Рим» Бенито Муссо-лини 25 октября, который привел к не-медленному назначению фашистского лиде-ра премьера-министром Италии. Там, где успех праздновали итальянцы, их немец-кие коллеги, разумеется, не могли намного отставать. Возвышение Муссолини в политике показывало, что послевоенные конфликты, гражданская борьба, убийства и война не ограничивались пределами Германии. Они были распространены по всей Восточной, Центральной и Южной Ев-ропе. К ним можно отнести русско-польскую войну, которая закончилась только в 1921 года, вооруженные кон-фликты ирредентистов во многих землях бывшей империи Габсбургов, а также со-здание недолгих диктатур в Испании и Греции. Пример Муссолини повлиял на нацистскую партию в разных отношениях, в частности, в конце 1922 — начале 1923 году в партии был утвержден титул «во-ждя» («дуче» в Италии, «фюрер» в Герма-нии), который отражал неоспоримый авто-ритет человек, стоящего во главе движе-ния. Растущий культ личности Гитлера в нацистской партии, стимулированный при-мером Италии, также помог Гитлеру убе-дить самого себя, что именно он, а не кто-то другой в будущем был избран судьбой, чтобы вести Германию к нацио-нальному возрождению, и эта уверенность была убедительно подкреплена событиями осени 1923 года. В это время нацисты стали использовать заимствованный у итальянских фашистов резкий привет-ственный жест с выкидыванием правой ру-ки вверх, которым они ритуально привет-ствовали своего вождя, подражая церемо-ниям Римской империи, а вождь отвечал, поднимая свою правую руку, немного со-гнутую в локте, с открытой ладонью в жесте принятия. Использование строгих правил несения флага в нацистской пар-тии также происходило из практики ита-льянских фашистов. Однако основным практическим влиянием Муссолини на Гит-лера была демонстрация того, что самым быстрым путем к власти является поход на столицу. Долгое время Гитлер видел в Муссолини пример для подражания. «Марш на Рим» стимулировал возникновение фа-шистских движений в Европе. Когда ситу-ация в Германии стала все быстрее ухуд-шаться в 1922-23 годы, Гитлер начал по-лагать, что мог бы предпринять такой же шаг в Германии, какой Муссолини сделал в Италии. Когда правительство Германии отказалось от выплат репараций и фран-цузские войска оккупировали Рур, немец-кие националисты взорвались от унижения и ярости.
У националистов было мощное оружие пропаганды, связанное с присутствием во французских оккупационных войсках чер-нокожих солдат из колониальных отрядов. Вскоре карикатуристы начали разжигать расистские и националистические настро-ения своими рисунками, где жестокие черные солдаты уносили невинных белых немецких женщин к судьбе, худшей чем смерть. Для правых это стало мощным символом национального унижения Герма-нии в году Веймарской республики, а миф о массовых изнасилованиях немецких жен-щин французскими колониальными войсками стал настолько распространенным, что нескольким сотням детей от смешанных расовых браков, которые жили в Германии в 1930-х, приписывалось большинство из них были детьми от брачных союзов между немецкими колонистами и женщинами из туземных африканских колоний Германии, родившимися еще до войны. Гитлер начал массированное пропагандистское наступ-ление, обвиняя берлинских ноябрьских преступников в слабости и наращивая ин-тенсивность общественных демонстрации против французов.
Планы Гитлера в то время получить се-рьезную поддержку за счет присоединения группы новых и очень полезных для нацистского движения сторонников. Среди них был Эрнст «Путци» Ханфштенгель, из-вестный в высшем обществе человек, наполовину американец, из семьи обеспе-ченных издателей и торговцев картинами, снобизм которого не позволил ему полно-стью попасть под влияние Гитлера. Одна-ко Ханфштенгль считал, что мелкобуржу-азная простота Гитлера — его ужасный художественный вкус, невежество в отно-шении вина, неловкая манера держаться за столом — только подчеркивала его ис-кренность. Отсутствие изысканности было обязательным условием для его сверхъ-естественной способности находить под-ход к массам. Как и многие другие почи-татели Гитлера, Ханфштенгля и любил слушать, как тот играет Вагнера на пиа-нино, маршируя по комнате и дирижируя руками в такт движению музыки мастера. Важно то, что Ханфштенгель представил Гитлера влиятельным людям в высшем об-ществе Мюнхена, включая издателей, биз-несменов и армейских офицеров.
Совсем другую поддержку нацистская партия получила в октябре 1922 года, когда в нее вместе со своими последова-телями в Нюрнберге вступил Юлиус Штрей-хер, другой бывший солдат, как и Гит-лер, имевший Железный крест и основав-ший Немецкую социалистическую партию после войны. Впечатленный успехами Гит-лера, Штрейхер привел в нацистскую пар-тию столько сторонников, что она факти-чески за один день увеличилась в разме-рах в два раза. Вступление Штрейхера значительно распространило влияние пар-тии на север. Но, получив под свои зна-мена Штрейхера, партия также получила жуткого антисемита, чья ненависть в ев-реям была сопоставима с ненавистью Гит-лера, и жестокого человека, который по-являлся на публике с тяжелым хлыстом и лично избивал своих беспомощных оппо-нентов.
Однако Штрейхер не был простым голо-ворезом. В прошлом он был учителем и даже писал стихи, которые называли «весьма приятными», и, как и Гитлер, рисовал акварелью, хотя в его случае это было только хобби. Штрейхер также мечтал стать художником, он был образо-ван, работал профессиональным журнали-стом и поэтому в некотором смысле, как и Гитлер, был членом богемы.
Таково было ближайшее окружение Гит-лера. Возглавляемое им движение ломала все социальные перегородки и привлекало самых разных людей — интеллектуалов, уличных драчунов, люмпенов, фантиков, идеалистов, принципиальных и бесприн-ципных, простолюдинов и аристократов. В его партию шли негодяи и люди доброй воли, писатели и художники, чернорабо-чие и лавочники, зубные врачи и студен-ты, солдаты и священники. Он апеллиро-вал к самым широким слоям общества и был настолько великодушным, что прини-мал и наркоманов, которым слыл Эккарт, и гомосексуалистов, как капитан Рем, — всех, кто готов был бороться против ев-рейского марксизма и отдать жизнь за возрождение Германии.
«У меня самые счастливые воспоминания о тех днях, — говорил Гитлер девятна-дцать лет спустя. — Сегодня, когда я встречаюсь с прежними друзьями, я ста-новлюсь сентиментальным. Они действи-тельно были трогательно преданы мне. Мелкие базарные торговцы подбегали ко мне и предлагали пару яиц герру Гитле-ру. Я так люблю этих простых людей».
—2—
На последние дни января 1923 года Гитлер назначил созыв в Мюнхене партий-ного съезда, который хотел превратить во внушительную демонстрацию своей си-лы. Были привлечены пять тысяч штурмо-виков со всей Баварии – они должны были пройти перед фюрером на так называемом Марсовом поле, площади в одном из мюн-хенских пригородов, здесь же должно бы-ло состояться первое торжественное освящение штандартов СА. Одновременно планировалось проведение массовых ми-тингов не менее чем в двенадцати залах города, для увеселения народа были за ангажированы оркестры, группы народного танца и известный клоун Фердль. Этот размах, а также курсировавшие уже в те-чение нескольких недель слухи о пред-стоящем путче НСДАП наглядно свидетель-ствовали о возросшей роли Гитлера в по-литическом силовом поле.
Мера, которой баварские власти реаги-ровали на делавшиеся в вызывающей форме заявки Гитлера, иллюстрировала все большую несостоятельность их дилеммы в отношении НСДАП. Быстрый подъем партии повлёк за собою появление на политиче-ской сцене некой мощной структуры, чья роль, как это ни странно, оставалась неопределённой. С одной стороны, она решительно проявляла свой национализм, и её энергия приносила немалую пользу в борьбе с левыми; однако одновременно она проявляла и полное неуважение как к «их превосходительствам», так и к пра-вилам игры, и то и дело нарушала поря-док, защищать который она так рвалась. Желание властей продемонстрировать Гит-леру, до каких границ государство может терпеть его своеволие, и было не в по-следнюю очередь причиной того, что в июле 1922 года ему пришлось отсидеть в тюрьме четыре недели из тех трех меся-цев, к которым он был приговорён за то, что им и его людьми было сорвано собра-ние Баварского союза и избит руководи-тель последнего, инженер Отто Баллер-штедт. На первом же после отсидки вы-ступлении Гитлер был «под нескончаемую овацию принесён на руках на трибуну», а «Фелькишер беобахтер» назвала его «са-мым популярным и самым ненавидимым че-ловеком в Мюнхене». Одним словом, со-здалась ситуация, чреватая трудно пред-сказуемыми последствиями и для него. И в наступившем 1923 году Гитлер продол-жает пытаться переменчивой тактической игрой – то обхаживаниями, то угрозами – демонстрировать своё неопределённое от-ношение к государственной власти.
Эдуард Норц, сменивший на посту поли-цай-президента симпатизировавшего наци-онал-социалистам Эрнста Пенера, остался глух ко всем мольбам Гитлера снять за-прет, не только, по словам последнего, означавший тяжёлый удар по национально-му движению, но и несчастье для всего отечества.
Гитлер был в отчаянии – ведь в этот момент на карту было поставлено ни мно-го ни мало как его политическое буду-щее. А правила игры, как он их понимал, допускали и беспредельный вызов госу-дарственной власти без какой-либо реак-ции с её стороны, поскольку его амбиции были лишь более последовательным и бо-лее радикальным выражением её собствен-ных устремлений.
Гитлер потом вынужден встреться с фон Лоссов, где сообщил последнему что го-тов пойти на любые уступки, Лоссов веж-ливо выслушал Гитлера и что он говорил, согласился в итоге дать правительству, что он «исходя из интересов обороны страны, с сожалением отнёсся бы к по-давлению национально-патриотических со-юзов». И действительно – после этого запрет был снят, но, дабы сохранить ли-цо, Норц пригласил фюрера НСДАП встре-титься с ним во второй раз и предложил ему сократить число собраний до шести, а освящение штандартов провести не на Марсовом поле, а в расположенном побли-зости цирке «Кроне». Гитлер, видя, что игра выиграна, дал своё уклончивое со-гласие. А затем провёл под девизом «Пробудись, Германия!» все двенадцать собраний, а вместе с ними и – в снежную пургу и в присутствии пяти тысяч штур-мовиков – на Марсовом поле грандиозную церемонию освящения штандартов, эскизы которых были выполнены им самим. «Или НСДАП – это грядущее движение Герма-нии, – провозгласил он перед своими сторонниками, – и тогда его не удержит ни один дьявол, или же оно не является таковым, и тогда оно заслуживает, чтобы его уничтожили». Мимо плакатов и рас-клеенных на стенах объявлений о чрезвы-чайном положении штурмовые отряды СА продефилировали по улицам в сопровожде-нии нескольких собственных оркестров, разражаясь восторженными криками и рас-певая свои песни, угрожавшие этой ев-рейской республике. А сам Гитлер прини-мал на Шванталерштрассе парад своих формирований, большинство из которых к тому времени уже носило форменное об-мундирование.
Это явилось его впечатляющей победой над государственной властью, но побе-дой, обозначившей одновременно и исход-ную позицию для конфликтов в последую-щие месяцы. Многие увидели в этом собы-тии убедительное доказательство того, что Гитлер обладает не только способно-стью произносить эффектные речи, но и политической ловкостью, а также более крепкими нервами, чем его противники. И усмешки, которые столь продолжительное время вызывал неистовый пыл его выступ-лений, сменяются ныне восхищёнными ми-нами, а к возмущённым и наивным лично-стям, что так долго определяли психоло-гический портрет партии, присоединяются теперь люди, обладающие тонким чутьём на грядущее. С февраля по ноябрь 1923 года в НСДАП вступают 35000 новых чле-нов, а СА насчитывают уже почти 15000 человек; к этому же времени стоимость имущества партии возрастает до 173000 марок золотом.
Свою вновь обретённую самоуверенность Гитлер продемонстрировал весьма вызыва-ющим и рискованным жестом – он вышел из национального единого фронта и пригро-зил своим опешившим сторонникам, что исключит из НСДАП всякого, кто будет активно участвовать в сопротивлении Франции; были случаи, что он и выполнял эту угрозу.
Из-за неспособности Германии выплачи-вать репарации французские и бельгий-ские войска 11 января 1923 года вступил в Рур. Эта акция не только воспламенила националистический дух по всей Герма-нии, но и привела к резкому обесценению марки. За две недели ее курс упал с 6750 до 50 000 (в день перемирия в 1918 году за доллар давали 7,45 марки). Ко-гда Веймарское правительство последний раз оплатило Гарантийной комиссии же-лезнодорожные расходы по поездкам в Берлин, корзины с деньгами от банка до вокзала несли семеро дюжих парней. Те-перь их потребовалось бы срок девять.
Вторжение союзников в Рур, наряду с инфляцией и растущей безработицей, уве-личило число приверженцев Гитлера. С презрением отвергая предложения о со-трудничестве с другими партиями, в том числе и с социалистами, он повсеместно организовывал демонстрации протеста. 27 января, в день основания нацистской партии, планировались провести двена-дцать митингов.
Начальнику баварской полиции, преду-предившему Гитлера о запрете каких бы то ни было сборищ, тот вызывающие отве-тил, что полиция может стрелять, если хочет, но он, Гитлер, сам будет в пер-вых рядах.
На следующий день, несмотря на снего-пад, с помпой прошел парад 6000 штурмо-виков, несших знамена со свастикой. По-лиция вмешаться не рискнула, хотя и бы-ла готова к действиям. Беспорядков уда-лось избежать. Но не произошло и путча. Тем не менее неподчинение Гитлера поли-цейским приказам подняло его популяр-ность и подорвало престиж баварского правительства. В первом серьезном столкновении с властями лидер нацистов вышел победителем.
В те дни Гитлера по-прежнему не обра-щал никакого внимания на неустроенность своего быта. Он продолжал жить в том же убогом доме, хотя снимал теперь более просторную комнату, не такую холодную, как первая, но также скудно обставлен-ную. Ширина ее составляла всего три метра, и спинка кровати наполовину за-крывала единственное узкое окно. Пол был покрыт дешевым, истертым линоле-умом. На стенах хозяин убогого жилища развесил рисунки и иллюстрации, на пол-ке разложил книги о мировой войне, по истории Германии, сочинение Клаузевица «О войне», биографии Фридриха Великого и Рихарда Вагнера, мемуары Свена Хеди-на. Здесь же лежали сборник древнегер-манских сказаний, несколько романов, полупорнографические произведения Эду-арда Фукса (еврея), История «эротиче-ского искусства», иллюстрированная эн-циклопедия.
Хозяйка дома фрау Райхерт считала своего жильца нелюдимым, днями он не вступал с ней в разговоры. Но в целом она отзывалась о нем хорошо, потому что плату Гитлер вносил аккуратно, срок, а иногда и заранее. Жил он по-спартански, не позволяя себя никаких излишеств, единственным его компаньоном был пес по кличке Вольф.
Позже Гитлер признавался, что в моло-дости любил одиночество, но после войны он его уже не выносил. Вторая, парал-лельная его жизнь проходило в кафе, са-лонах, кофейнях и пивных Мюнхена.
По понедельникам Гитлер встречался с близкими друзьями в кафе «Ноймайер». Здесь, за столиком для постоянных кли-ентов, обсуждалось новые идеи, звучали шутки и смех.
Иногда по вечерам он навещал Дитриха Эккарта, но чаще встречался со своим новым почитателем Ханфштенглем, который познакомил его с влиятельными в полити-ке искусстве и деловом мире людьми. Иногда Ханфштангенгль играл для него на пианино. Особенно Гитлер любил «Мейс-трезигеров» Вагнера. Зная эту оперу наизусть, он часто насвистывал целые куски из нее. К Моцарту Гитлер был рав-нодушен, предпочитая Бетховена, Шумана, Шопена и некоторые вещи Рихарда Штрау-са.
Постоянные визиты Гитлера в уютную квартиру Ханфштенглей вряд ли можно считать случайностью. Похоже, он увлек-ся женой друга Хелен, американской немецкого происхождения, высокой краси-вой брюнеткой. К Ханфштеглям Гитлер яв-лялся в своем лучшем костюме и относил-ся к Хелен с огромным уважением, даже с подобострастием, как человек из низшего класса. В своих неопубликованных мемуа-рах, написанных десять лет спустя, фрау Ханфтенгль так описывает их первую встречу на улице в Мюнхене в начала 1923 года: «В то время он был худым, робким молодым человеком с голубыми глазами и каким-то отрешенными взгля-дом. Одет он был прескверно темно-синий костюм, к которому совершенно не подхо-дил коричневый кожаный жилет. А потер-тый бежевый плащ, дешевые черные ботин-ки и старая серая мягкая шляпа просто вызывали жалость». К весне Гитлер окон-чательно освоился у Ханфштеглей.
Слухи о том, что сестра одного из шо-феров Гитлера Ении Хауг была его любов-ница, Хелен Ханфштенгль не принимала всерьез. «Путци, — говорила она, — я уверена, он бесполый».
Однако Эмиль Мориц, шофер и приятель Гитлера, с этим был не согласен. «Мы вместе бегали за бабами, я следовал за ним, как тень», — вспоминал он. Прияте-ли посещали художественные студии, что-бы полюбоваться нагими натурщицами. Гитлер с Морицом бродил по злачным ме-стам и ночным улицам в поисках девочек. Эмиль нравился женщинам и выступал в роли сводника. По его словам, Гитлер тайком приводил найденную таким образом подругу в свою маленькую комнатку. «Он всегда преподносил своей даме цветы».
Однако в 1923 года Гитлер сосредото-чился на конфликте на конфликте между центральным правительством в Берлине и правым Баварским правительством в Мюн-хене. Конфликт касался трех моментов. Первым явилось баварское чувство исклю-чительности, овладевшая политиками пра-вого толка мечта сделать Баварию, повы-сив ее довоенный статус, максимально автономной, возможно даже независимой, и восстановить в ней монархию Виттельс-бахов. Второй момент — одержимость мно-гих офицеров рейхсвера, в том числе и Рема, идеей создать на основе штурмовых отрядов и бывших подразделений добро-вольцев скрытый резерв помимо тех 100 000 чел, которые были позволены германской армии Версальским договором. И третий — сильнейший взрыв национализ-ма в условиях французской агрессии и оккупации Рура, что побудило германский народ сплотиться вокруг республиканско-го правительства в Берлине и тем самым укрепить Веймарскую республику.
Гитлер не разделял ни одной из этих амбиций. Бавария привлекала его исклю-чительно тем, что ее можно использовать в качестве трамплина для прыжка на Бер-лин, чтобы свергнуть существующее феде-ральное правительство, заменив его на такое, которое смогло бы объединить всех немцев, включая австрийцев и ба-варцев в единое сильное национальное государство.
Гитлер видел в штурмовых отрядах прежде всего военизированный кулак пар-тии, пускаемый вход с политической це-лью, а не в качестве армейского резер-ва, и считал, что восстановить военную мощь Германии можно не игрой, в солда-тики где-то в глуши баварских лесов и не предпринимая партизанские наскоки на французские войска в Руре, но путем за-хвата политической власти и перевоору-жения, чему новая власть откроет путь.
В это время у Рёма была ключевая роль в реорганизации военного движения, и он ушел с поста главы штурмовиков, чтобы сконцентрироваться на новой задаче вре-менно. Но его место пришел человек, ко-торому предстояло сыграть ключевую роли в последующем развитии нацистского дви-жения. Это был Герман Геринг.
Страсть Геринга к действию получила возможность реализоваться в нацистском движении. Как и Рём, Геринг считал по-литику театром военных действий, формой вооруженной борьбы, в которой не было места ни правосудию, ни морали: побеж-дал сильный, слабый погибал, закон представлял собой набор правовых норм, которые при необходимости следовало нарушить. Для Геринга цель всегда оправдывала средства, а целью всегда было то, что он считал национальными интересами Германии, по его мнению, бы-ла предана евреями, демократами и рево-люционерами в 1918 году. Гитлер видел в Геринге идеальным кандидатом на роль нового лидера штурмовиков вместо Рёма в начале 1923 году.
—3—
В это время, новым союзником в делах движения нацистской партии Гитлера, становиться знаменитый вчерашний воен-ный генерал Людендорф, Гитлер замеча-тельно умел с ним разговаривать все время ставал и говорил ваша предводи-тельство, радую этими уважения к Люден-дорфа. Гитлер поразительно умел мини критиковать кроме вот этого брутально-го, любимые слова Гесса которое стало любимое слова Гитлера. Но тайна Гитле-ра, что есть другой Гитлер, посещающий богатейших и там он очаровательно без-защитный он любимец мадам Бернштейн этой знаменитой семейство которое про-изводит музыкальные инструменты и он умет целовать её руки, он разный, и ко-нечно он главная звезда в доме Ханфштангли, его уже называли в время звездой Баварии вот он и решает произ-вести переворот. Притом, это такая игра во банк, дальнейшем в биографии Гитлера это постоянная игра во банк, которое оборачивало удачей, а планируем путч нацистами как известно обернулась не-удачей, но сейчас вопрос? Не удача ли?
День путча был установлен скорее под давлением событий, чем в результате по-иска какой-то символической даты, им стало 9 ноября, годовщина начала рево-люции 1918 года, которая свергла режим кайзера. Вечером 8 ноября Гитлер с группой хорошо вооруженных штурмовиков ворвались на собрание, организованное Каром прямо в центре Мюнхена в пивной «Бюргербройкеллер». Гитлер приказал од-ному из своих людей выстрелить из пи-столета в потолок, чтобы заставить тол-пу замолчать, а потом объявил, что зда-ние окружено. Он заявил, что баварское правительство отправлено в отставку. Пока Геринг успокаивал аудиторию, Гитлер отвел Ка¬ ра, Лоссова и 3аи;ссера в соседнюю комнату и объяснил, что он собирается идти маршем на Берлин и сделать себя главои; нового правительства реи;ха, а главои; армии должен стать Людендорф. Все остальные за свою поддержку получат важные посты. Вер¬ нувшись к толпе, Гитлер завоевал симпатии людеи; взволнованнои; просьбои; выступить на его стороне в деи;ствиях против «ноябрь¬ ских преступников 1918 году». Кар и его соратники не имели вы¬ бора, кроме как вернуться на подиум и теперь вместе с Люден¬ дорфом объявить, что они поддерживают инициативу Гитле-ра.
Планы нацистов по поводу путча оказа-лись слишком скороспелыми. Рём занял штаб-квартиру армии в Мюнхене, а отряды нацистов захватили штаб-квартиру поли-ции, но другие здания, включая в первую очередь военные казармы, оставались в руках правительства, а когда Гитлер направился в город, чтобы попытаться уладить дела, Людендорф отпустил Кара и других заключенных которые сразу же от-казались от своей вынужденной поддержки заговора и немедленно связались с арми-ей, полицией и прессой, чтобы помешать действиям Гитлера. Вернувшись в пивнои; под¬ вал, Гитлер и Людендорф решили организовать марш в центр города. Они собрали примерно две тысячи вооруженных сторон¬ ников, каждому из которых заплатили 2 миллиарда марок  из кучи в 14 000 миллиар¬ дов марок, «конфискованных» у двоих предположительно евреи;¬ ских печатальщиков банкнот в ходе реи;дов коричневых рубашек, проведенных по приказу Гитлера. Колонна двинулась в полдень 9 ноября и, воодушевленная приветствиями своих сторонников, промаршировала через центр города в направлении военного министерства. В конце улицы пугчистов встретил кордон воору¬ женнои; полиции. В какои;-то момент кто-то с однои; из сторон (имеются противоречащие свидетельства) выстрелил. Примерно полминугы в воздухе свистели пули, выпущенные с обеих сторон. Геринг упал, раненныи; в ногу, Гитлер упал, или его толкнули, на землю и вывихнул плечо. Шои;бнер-Рихтер, дипломатическии; щjуг Гитлера, которыи; ввел его в высшее общество и помог наи;ти там покровителеи;, был убит на месте. Всего было убито четырнад¬ цать демонстрантов и четверо полицеи;ских. В то время как по¬ лиция намеревалась произвести аресты Людендорфа, Штраи;хера, Ре;ма и многих других, Герингу удалось исчезнугь и бежать, сна¬ чала в Австрию, а потом в Италию, прежде чем он осел в Шве¬ ции. В ходе этого вояжа он приобрел привычку к морфию, кото¬ рыи; принимал для обезболивания своеи; раны. Гитлера с рукои; в повязке увезли в сельскии; дом Ханфштенгля, где его арестовали 11 ноября арестован и отправлен в тюрьму и обвинён в измене и пошла охота на книж-ников вечный неудачник понял конец. Его отбросили на дно, он был совершено по-терян. И только в Тюрьме он поймёт, что он выиграл.