В строю и вне... Ещё один самый счастливый день...

     Не знаю, как сейчас, но в советское время в армии в столовой было так...
     Мы заходили в зал всей ротой, вставали с обеих сторон к длинным столам и ждали команду "садись!" Если садились на скамейки не одновременно или старшина был просто не в духе, то звучала команда "отставить!", и затем снова "садись!". Иной раз до семи приседаний доходило, а то и более...
     За каждый стол садились десять человек. Рассаживались так: во главе два-три "старика";  далее - отслужившие год и более, которых называли "шнурки" или "черпаки"; ну, и в самом конце, пара - тройка "молодых" или "зелёных". Котелок с едой стоял возле "молодых" и один из них раскладывал её по тарелкам. Распределял он таким образом, что куски мяса доставались сначала "старикам", затем "шнуркам" и уж после "молодым". Белый хлебом и масло тоже сразу передавались "старикам", они забирали самые толстые горбушки, и тарелка отправлялась дальше. С сахаром был всё то же... Часто в конце стола почти не оставалось ни мяса, ни хлеба, ни сахара. И никому не было никакого дела до того: как-то там, недоевший первогодка будет весь день ноги таскать?
     Учитывая, что ближе к весне кормили в основном "кирзой" (так называли перловку) да квашеной капустой, то "зеленке" становилось совсем грустно.
     И тут я, с Вашего разрешения, немного отвлекусь...
     Помню, только прибыв из "учебки", буквально в один из первых же субботних парко-хозяйственных дней, нас отправили солить и квасить капусту. Там, в огромном ангаре мы должны были резать кочаны свежей капусты на крупные части и бросать их в ёмкость, обложенную кафелем, похожую на небольшой бассейн размером четыре на четыре и глубиной метра в три. Сначала капустой покрыли дно. Затем посолили, вскрывая и высыпая несколько пачек с крупной солью на образовавшийся слой. Дальше было самое интересное... Нам каждому, ещё перед началом работ выдали резиновые сапоги. Надев их, надо было прыгнуть вниз чана и, что есть силы толочь ногами, эту самую капусту. Но если прыгнуть всем, а нас было пять человек, то как же потом оттуда выбираться и готовить новую порцию? Наконец, благодаря смекалке старшего, и соответственно, более опытного старослужащего, назначенного нами командовать, додумались мы до того, что спрыгнуть должны двое, а трое будут им туда сверху заготовки кидать, и так совместными усилиями поднимать утромбованные слои капусты до самых краёв чана. Таким образом, предполагалось, что топтуны вместе с капустой тоже приподнимутся и, в конце концов, вылезут.
         Не помню, откуда появлялась капуста. То ли она лежала там, в ангаре гуртом, то ли её нам подносили в корзинах, но суть не в этом. Суть в том, что через час все замудохались чуть не до смерти, а чан не заполнился даже на четверть. Особенно устали те, которые пошли в забой. У них там внизу, через полчаса ноги сначала стали ватными, а потом и вовсе окаменели, и воины очень пожалели о своем погружении в капустный бассейн. Они отчётливо поняли, что сильно погорячились, когда первое время почём зря молотили ногами, превращая капусту в кашу. Мы, в том числе и я, которые сверху - тоже не лошади: подносить, резать да забрасывать в чан. Стало ясно, что дело "швах": сучить ногами надо реже и капусту резать крупнее, иначе ребят не спасти, и останутся они дальше жить да служить в соленой капусте собственного приготовления.
         Прошло ещё немало времени и треть чана мы накидали. Тут один из наших - верхних, который "старик" и начальник заявил, что пойдет вниз к товарищам, и что он, оказывается, знает, как надо солить и давить, так как этим с успехом занимался на гражданке, где-то там у себя, работая в колхозе. Он и действительно, бодро спрыгнув вниз начал давить кочаны, пританцовывая, будто Адриано Челентано, который подобным образом мял виноград в каком-то там итальянском фильме.
         Но знаток и передовик - колхозник как-то очень быстро выдохся, перестал плясать, остановился, задумался, взгляд его на секунду остекленел, он вдруг засуетился, завертелся, быстро расстегнул ширинку и начал ссать прямо в капусту. Мы - двое, оставшиеся сверху, гневно возмутились и заорали, мол, ты с ума сошел, ведь сами зимой жрать всё это будем! Совсем, что ли опупел! Он же, ничуть не устыдившись, заявил, что мы ничего не понимаем, и разницы никакой нет между тем, что в пачке с солью и тем, что в его струе: оно, хоть и несколько иное, однако тоже - соль! Но самое жуткое случилось следом... Те двое нижних, что прежде уработались и остолбенели, вдруг тоже свои хозяйства подоставали и повторили действия старшо;го знатока производства. Он видимо, открыл их морально-физиологические крантики, после чего хлопчики и привнесли в процесс квашения, свой неповторимый специфический букет. Была у меня и ещё одна, но уже строго медицинская версия произошедшего. Она заключалась в том, что они там - в чане нанюхались испарений капустного сока с солью и в их мозгах произошёл тот же эффект, что и у граждан, сующих головы в целлофановые пакеты и вдыхающих там ядовитый толуоловый клей марки "Момент".
         Неумолимо подступало время обеда. Мы неистово подносили, резали, солили и топтали. К обеду успели наполнить гораздо больше половины чана и вытащить наверх обессилевших товарищей.
         И вот позже, каждый раз, когда в столовке давали квашеную капусту, я маялся сомнениями: уж не из того ли самого бассейна принесли нам покушать?
         Но вновь продолжим наше основное повествование, не ради же капусты я затеял тут целый рассказ писать...
         Нас было четверо...
         Мой друг Генка Анисифоров - одного со мной призыва: спокойный, выдержанный, среднего роста, черноволосый и коренастый русский татарин из-под Казани с резким прижатым голосом. Он тогда был очень похож на актера Николсона в молодости, такая же демоническая внешность: почти прозрачные под нависшим лбом серые глаза, да и сам взгляд - чрезвычайно жёсткий и даже пугающий. До армии он занимался штангой, ничего из литературы не читал, жил сам себе на радость, активно встречался с женщинами и в этом плане казался продвинутым, но в роте о своих интимных отношениях предпочитал лишнего не болтать. Генка обладал острым природным умом. Я поражался точности его восприятия в оценке людей, способности к ситуационному юмору, умению себя достойно держать с офицерами и "стариками", и главное - это его внутренняя  порядочность во всём.
         Мы оба сошлись на том, что "стариковать" и унижать "зелёнку" занятие недостойное, и когда сами станем "дедами", то откажем себе в этом сомнительном удовольствии.
         К нам сразу примкнул и полностью разделил эту тему Сережа Власов из Свердловска (ныне Екатеринбург). Сергей - блондин с большими залысинами на лбу, интеллигентный и тихий молодой человек, скорее напоминал какого-то мыслителя, нежели рядового советской армии. Говорил он негромко, как бы - сам себе, но при этом смотрел прямо в глаза собеседнику, был хоть и мягок, но тверд (такое противоречие иногда бывает), матом совершенно не ругался, вывести его из равновесия было практически невозможно. Только мы с ним во всей роте не делали дембельского альбома и не перешивали форму, готовясь к выходу в гражданскую жизнь. Наше общее понимание всего вокруг происходящего казалось совершенно естественным и неудивительным.
         Через месяц после начала большого эксперимента, наши действия поддержал ещё один "старик" - Сергей Антропов. Меня с ним связывала одна интересная тема... Вот ведь странно устроена человеческая то ли логика, то ли психика! Как вы сможете прочитать в конце рассказа моя фамилия - Тулупов. Ракетными войсками стратегического назначения, где я служили, командовал тогда генерал армии В.Ф. Толубко. Раз в месяц ко мне кто-либо из сослуживцев подходил и с загадочным выражением лица тихо спрашивал:
- А..., Толубко случайно, не твой родственник?
- Нет, не мой, - с завидным постоянством, как дятел повторял я, - он же  Толубко, а я - Тулупов.
- Не, ну может, какой дальний родственник?- продолжая надеяться, допытывался вопрошающий.
И самое интересное, что в вопросах никогда не было никакой иронии или сарказма - всё с широко раскрытыми глазами и последующим разочарованием.
     К Сергею Антропову подходили ещё более почтительно, ведь там родственником мог оказаться сам Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов. Да и буковка менялась всего одна... И разочарование у интересующегося было сильнее, нежели в моём случае.
         Но к делу! Что же за тема такая появилась у нас, а точнее у меня в последний отрезок службы? Один бы я никогда не воплотил этой идеи в жизнь - сожрали бы свои же "деды". Они и так, чуть позже пытались развернуть нас в русло "славных" традиций армейской дедовщины. Но Генка зыркнул исподлобья, я что-то злобно прорычал, Сережа тоже твердо выдвинул свой тихий, но разумный аргумент, и от нас отстали.
         Суть в том, что удумал я распределять еду за столом, начиная с молодых, в расчете на их сознательность и чувство врождённой справедливости, которое, как искра Божья или Святый Дух (называйте, как вам удобней и ближе) всегда с нами и в нас от самого рождения и до смерти. Хоть Евангелие я тогда ещё и не читал, но почувствовал  как-то, что именно так будет справедливо и правильно. И загорелся я этой идеей, и поделился ею, и приняли её тогда друзья мои очень близко к сердцу.
         Конечно, дедовщина сильно привлекательна не только отслужившим бо;льшую часть срока, как возможность сачкануть и самоутвердиться, но и, а это наверное самое главное, удобна она и привлекательна офицерам, которые могут в своё отсутствие оставлять внутреннее управление в воинском коллективе на самотёк в расчете на сложившееся иерархическое устройство. Всё бы оно ничего, ведь и действительно, прослуживший дольше,  и хоть не на много, но старше и опытнее,  конечно, ему бы и помогать офицерам в управлении, обучая молодняк. Однако, если бы, очевидно благая цель, извращённо, на каждом шагу не подменялась на откровенные издевательства и унижения. Что может правильно понимать молодой девятнадцатилетний парень в отношении такого же, как он сам, и который всего-то  на один год младше его самого? Да почти ничего! Превалирует только одно - желание сатисфакции за предшествующее годичное подчинение с унижениями. Конечно, были и "старики" над нами, которые именно подсказывали и учили. Но и они  шли в общем потоке таких взаимоотношений, которые обижают любого нормального человека, не смея, либо не желая нарушить сложившиеся устои.
         Здесь я бы хотел ввести одно объяснение...
         Среди служащих срочников, как впрочем, и в любом коллективе, где существуют иерархические отношения,  случаются такие экземпляры, которых невозможно не унизить. Они настолько готовы моментально и при малейшей опасности или давлении подставить вам свой зад, что соблазн дать по нему коленом преодолеть почти невозможно. Если только брезгливо не отвернуться и с досады не плюнуть на пол. Этот тип  людей,  существовавшиий   во всех народах всех стран и во все времена, названный мизерабль (отверженный), прекрасно известен. Хотя и среди них, если следовать сочувствующему им, Виктору Гюго, есть граждане достойные уважения. Впрочем, не о них здесь речь: ни о тех, кому сочувствовал великий писатель, ни тем более, о тех, кто даже и его сочувствия не удостоился. Мы говорим о психически нормальных людях, которых пыталась сломать порочная  армейская  система. И это, заметьте, не касается необходимого воспитания у молодых, и порой избалованных ребят, уважения к любому труду, чувства ответственности за порученное дело, навыкам самообслуживания и социализации. Да и ещё много чего необходимого, что  насильно и жестко прививает армейская жизнь во благо!
         Итак, мы втроём всё обговорили и твёрдо решили, как я уже написал выше, организовать такой стол, где распределение происходит с другого края, то есть с молодёжной его части. Туда же поставили кроме котелка  белый хлеб  и сахар. В первый опытный день мы - "старики" организаторы,  были все в сборе, заняв свои места во главе стола. Эксперимент начался неожиданно для всех, кроме нас. Перед молодыми поставили котелок, хлеб и сахар. Распределять должны были они сами. Мы пассивно сидели и ждали своей оставшейся доли. Через минуту, когда молодые всё распределили, то оказалось, что мы трое остались без сахара, хлеба и мяса вовсе. "Черпаки" въехали сразу и взяли себе  меру, как обычно. А вот самые юные, расхватали всё с переизбытком. "Черпаки" заржали в голос. И тут "зелёнки" наконец смекнули, и краснея стали перераспределять по новой. В итоге поделились справедливо, и нам досталось приблизительно столько, сколько и всем остальным. Довольны оказались все: мы - тем, что эксперимент удался; "молодые"- что наелись не меньше остальных; а "черпаки"-  стали свидетелями того, чего ещё никогда не видели.
         Было так  до самого нашего дембеля. Вскоре о том прознали  все. "Молодые" образовали очередь   побывать за чудесным столом. Мы конечно, не всегда сидели во главе вчетвером или втроём, иногда кто-то из нас оставался даже и один. Но "черпаки", следуя новой традиции, делились как старики. Офицеры знали, но никак не реагировали.
         Я дембельнулся в начале мая. Отгулял положенные три отпускных месяца, и с августа устроился на работу.
         В ноябре раздался телефонный звонок, и я услышал знакомый голос Толика - одного из бывших "черпаков".
         - Александр, привет! У нас дембель! Первую часть призыва отпустили сегодня! Саша, можно мы все приедем к тебе домой и отметим?!
         - Конечно, приезжайте! На банкет не рассчитывайте, но закусить куплю. Только,  чур, не нажираться: пузырь на троих и не больше!
         - Водки мы сами по дороге немного  купим.... Всем же потом транзитом через Москву и дальше, кому куда.
         - Сколько вас?
         - Двенадцать человек.
         Жили мы с мамой вдвоём в трёхкомнатной квартире, и развернуться было где. Мама работала до самого вечера, а у меня был выходной, и, будучи совершенно свободным, пошёл я в кулинарию, купил там,  сколько было Полтавских котлет, квашеной капусты, варёной картошки и в магазине "Морозко" фасолевых стручков. Ну и может чего-то ещё, уж и не помню.
         Отварил, поджарил. Приехали, выпили, закусили...
         Все ко мне относились с почтением, будто я какой-нибудь Мао Цзэдун или Ким Ир Сен, или даже Хошимин, что меня несколько смущало и удивиляло. Ну, понятно, решил я про себя - я же хозяин и они у меня в гостях...
         Среди торжества, а это был фуршет, и все стояли, так как стульев было мало, решили выпить за меня.
         И тут выяснилось, что ребята продолжили нашу традицию, и льготных столов для "молодых" стало аж три!!!
         Я чуть не расплакался...
         И это был ещё один "самый счастливый день..." в моей жизни.

©  А.Е. Тулупов
   3 мая 2022 г.