Эпаминонд Глава 1

ВСТУПЛЕНИЕ
Каждый человек представляет собой загадку, а героическая личность — вдвойне. Сегодня мы лишены возможности общаться с героями прошлого напрямую, поэтому нам приходится изучать их через не всегда достоверные и отрывочные исторические источники.
Каждая эпоха рождает своих героев, будь то положительные или отрицательные личности. Некоторые герои при жизни наслаждались славой и властью, но после смерти их почти забыли, и лишь изредка можно услышать об их существовании.
Другие герои, которые при жизни не выделялись среди остальных людей, после смерти становятся идеалом для подражания в новых исторических эпохах. И, наконец, есть герои, сыгравшие значительную роль в какой-то одной области, о которых обычно помнят лишь специалисты в этой области.
Но нам этого мало. Мы, подобно Диогену, должны зажечь светильник днём и искать на страницах истории о давно ушедших временах настоящего героя, сына своей эпохи. И, как ни странно, нынешнее поколение нашло такого человека — его имя Эпаминонд Фиванский.
Прежде чем рассказать о нём, мы должны описать его родину. И мы начинаем наш путь с фонарем Диогеном по страницам античного мира, чтобы осветить родину Эпаминонда, где он родился, и как и при каких обстоятельствах эта родина повлияла на его судьбу.
ЛЕГЕНДА
В Средней Греции, недалеко от Аттики, находится одна из самых плодородных земель — Беотия. Прежде чем приступить к описанию этой удивительной области, я хотел бы поведать вам одну легенду, которая связана с этими краями.
Эта легенда рассказывает о зарождении крепости Кадмей, которая стала сердцем Фив. У царя Сидона Агенора было трое сыновей и прекрасная дочь по имени Европа. Однажды ночью ей приснился сон, в котором две женщины боролись за право обладать ею. Одна из них была Азия, которая вырастила и кормила Европу, а другая — безымянная. После долгой борьбы Азия уступила Европу второй женщине. Этот сон заставил девушку задуматься о возможной опасности, и она начала молиться богам о защите.
Во время одной из утренних прогулок по берегу моря она увидела огромного быка с золотистой белой шерстью и рогами в виде прекрасного полумесяца со звездой во лбу. Этот удивительный бык начал заигрывать с ней, а затем неожиданно лег на землю, предлагая ей сесть на его спину. Как только Европа села на спину быка, тот бросился в море и уплыл вместе с ней.
Через несколько дней бык вышел у берегов острова Крит, где превратился в прекрасного статного мужчину. Похитителем Европы оказался сам повелитель Олимпа — Зевс. Вскоре Европа родила ему трех сыновей, которые стали основателями Критского царства во главе с царем Миносом.
После похищения Европы царь Агенор призвал своих сыновей и приказал им найти сестру и вернуть домой. Юношам было запрещено возвращаться без сестры под страхом смерти.
Старший сын, Фойникс, искал, но безуспешно. Когда он понял, что пути назад нет, он основал собственное царство под названием Финикия. Средний брат, Киликос, постигла та же участь — он основал Киликию. Только младший, Кадм, не желая огорчать отца, продолжал искать сестру, но не мог найти. Тогда он обратился к дельфийскому оракулу Аполлона.
Кадму сообщили волю Зевса, чтобы он оставил безнадежные поиски Европы. Из уст Пифий он получил последний совет:
— На уединенной поляне ты увидишь корову, которая никогда не знала ярма. Следуй за ней, и там, где она ляжет на траву, воздвигни стены нового города, а страну назови Беотия!
Получив этот совет, Кадм вышел из Дельфийского храма и сразу же заметил белоснежную корову, о которой говорили уста Пифи. Он следовал за коровой до тех пор, пока она не прилегла на той самой земле, которая сейчас называется Беотией. Кадм со своими слугами сложил из камней жертвенник богу Аполлону и решил приносить жертвы, чтобы узнать, как защитить будущий город. Но, к несчастью, рядом не было пресной воды для жертвоприношения. Кадм поручил своим спутникам поискать в окрестностях какой-нибудь источник. Но прошел час, другой, а спутники не возвращались. Кадм сам решил узнать, что случилось.
Через некоторое время он дошел до чудной рощи, где был источник с чистой и прохладной пресной водой. Вдруг он заметил рядом с источником растерзанные тела своих слуг. Кадм начал приглядываться и увидел небольшой грот, откуда исходил шипящий звук. В пещере обитал священный змей-дракон бога войны Ареса. Змей начал нападать на Кадма, чтобы погубить его. Но Кадм давался мужественно, пока не одолел дракона. Как только змей упал мертвым, Кадм удивился своему подвигу, который только что совершил.
Вдруг он услышал голос:
— Что стоишь, сын Агенора, и дивишься на убитого тобой змея-дракона? Скоро и на тебя, обращенного в змея, будут дивиться люди!
Кадм посмотрел по сторонам, но не знал, откуда раздался таинственный голос. Он ужаснулся от такого предсказания. Но тут явилась любимая дочь Зевса — Афина Паллада. Она велела Кадму вырвать зубы змея-дракона и посеять их, как семена, на вспаханном поле. Кадм так и сделал, и через некоторое время из земли показались сначала копья, потом гребни шлемов, затем головы воинов, руки со щитами, и, наконец, вырос из земли целый отряд вооруженных, в медных латах воинов. Один из них сказал Кадму:
— Не хватайся за меч! Не вздумай вмешаться в наши междоусобные бойни!
Началась кровавая драка между вооруженными воинами, и бились они до тех пор, пока не осталось только пятеро: Хтоний, Гипренор, Пелор, Удай и Эхион. Один из этих воинов по велению Афины бросил меч на землю в знак мира. Пятеро воинов, рожденных из зубов убитого Кадмом змея-дракона, заключили братский союз и помогли Кадму построить цитадель, которая была названа в честь основателя — Кадмея. Эти войны, рожденные из земли, назывались «спарты», что означает «посеянные». Так было заложено сердце города, из которого вырос город Фивы.
ФИНИКИЙСКИЕ ТОРГОВЫЕ ФАКТОРИИ
Эта простая легенда рассказывает о колонизации финикийцами прибрежных берегов Эллады. Причина колонизации заключалась в том, что финикийцы с древних времен были мастерами по окрашиванию тканей в пурпурный цвет. Краску они получали из моллюсков, которых ловили в прибрежных водах своей родины. Однако спрос на пурпурные ткани в древнем мире был настолько высоким, что краска почти всегда была в дефиците. Эти моллюски встречались только в некоторых местах Средиземного моря, и их было не так много.
Этот выгодный промысел требовал значительного привоза материала. Собственных морей было недостаточно, и финикийцы начали исследовать все берега Средиземного моря. Оказалось, что после Тирского моря ни один берег не был так богат моллюсками, как берега Мореи, особенно глубокие бухты Лаконии и Арголиды, а также берега Беотии с Эвбейским каналом. Корабли финикийцев были невелики, и так как каждый моллюск давал всего лишь каплю сока, было невозможно перевозить раковины в ремесленные мастерские на родину. Поэтому финикийцы научились добывать драгоценный сок на месте ловли.
Перед финикийцами открывались земли, которые больше всех им знакомых стран омывались морем или лежали среди Эллады. Они назвали их морской землей, Элизхой. Там они встретили племя, с которым могли легко завязать разнообразные отношения. Сближение началось. Мореплаватели, которые также были торговцами, наполняли свои суда всевозможными товарами. Эти товары выставлялись на берегу в шатрах, и местные жители с изумлением окружали их. Они охотно отдавали всё, что имели, за эти соблазнительные вещи.
Эти отношения сохранились в старых преданиях некоторых приморских мест. Даже Геродот начинает свою эпическую историю оживленным описанием доисторического быта Аргоса, где чужеземные мореплаватели устроили базар финикийских, ассирийских и египетских изделий при стечении всего берегового населения. Товары были выставлены в течение пяти-шести дней, и, по словам Геродота, это был недельный торг, который, по обычаю семитических народов, заканчивался на шестой день. То, что не было продано, относилось обратно в корабельный трюм. Из этих временных стоянок и временных берегов выросли первые города Эллады.
Эллада была богата дубовыми лесами, что служило хорошим материалом для строительства финикийских кораблей. Особенно ценился кошенильный дуб с его корневой корой, которая оказалась лучшим дубленым средством, и с его ягодами, в которых было найдено темно-красное вещество. Финикийские цехи ревностно овладели этим искусством.
ОПИСАНИЕ БЕОТИИ
Беотия — один из самых счастливых уголков Древней Греции. Защищенная естественными границами, она омывалась тремя морями, если считать Эвбейский канал, разделённый проливом, также морем, как это делали древние греки.
Беотия представляет собой замкнутое пространство, где избыток воды скапливается в глубоких долинах. В древности этот край называли «сырыми туманами» из-за обильной растительности, процветающей на плодородных почвах.
В античные времена Беотия считалась самой обширной областью Греции. На западе она граничила с Фокидой, на севере — с краем Опутийских Локр, на юге — с Аттикой и Мегаридой. На западе её берега омывает внутренняя часть Коринфского залива, который также называли Алкиновым морем по имени гиганта Алкиноя, побеждённого Гераклом. Восточный берег отделяется от острова Эвбея узким проливом, который сужается как раз напротив середины острова.
Этот край в Древней Греции удивительным образом сочетал в себе преимущества прибрежной и внутренней страны. Он касался главных путей греческого морского движения и внутри себя имел множество природных богатств.
Главная часть Беотии представляет собой котловинообразную долину, окружённую кольцом гор. Только на северо-западе это кольцо прерывается, чтобы дать выход довольно значительной реке Кефиссу и многочисленным притокам, которые просачиваются через подземные трещины у подножия гор.
Между горами, окружающими долину бывшего озера, самая значительная — гора Геликон. Она обладает наиболее плодородной почвой среди всех гор Греции и вся заросла культурными деревьями, такими как кусты земляничного дерева, которые дают здесь прекрасную пищу для коз. Роща с двумя северным и южным предгорьями и разветвлениями замыкает юго-западную часть Беотии.
По берегам рек и озёр расстилались тучные пастбища, хлеб и виноград росли в изобилии. А своим садоводством и коневодством она превосходила все соседние страны Греции. Беотия была населена здоровым народом, повсюду славились физическая сила беотийских мужчин и красота фиванских женщин.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ФИВАНСКОГО КРАЯ
Давным-давно на землях Фив жили эктены, и их царем был местный житель Огиг. Именно поэтому Фивы иногда называют Огигией. Согласно преданиям, эктены погибли от чумы-заразы, а после них на этих землях проживали гианты и аоны.
Затем сюда пришел финикийский герой Кадм и основал цитадель Кадмею. Он женился на дочери Ареса и Афродиты — Гармонии, и у них родилось четверо дочерей и сын. Одна из дочерей Кадма — Семела — стала матерью бога вина Диониса.
Придя с востока на эти девственные земли Эллады, Кадм принес с собой все достижения Востока. По его имени «кадмейской землей» стала называться земля, используемая для очистки медной руды. Он изобрел употребление металлов для воинских доспехов, и его преемники — кадмены — представляли собой поколение царей, покрытых блестящими латами и украшенных золотом и пурпуром. Кадм также считается изобретателем греческого письма.
В старости, как и предсказал таинственный голос в юности, Кадм сам превратился в змея, а его жена Гармония разделила его участь.
После Кадма царем стал Полидор, а его сыном — Лабдак. Опекуном над Лабдаком поставили Лика, который, когда Лабдак подрос, передал ему власть. Однако вскоре Лабдак умер, и Лик стал Лабдака Лаю. Именно в это время Амфион и Зет собрали войско и вернулись в Фивы. Лай был тайно спасен теми людьми, которые заботились о том, чтобы род Кадма не остался безымянным.
Лика, сына Антиопы, победили в сражении. Победители присоединили нижний город к Кадмею и дали собственное имя городу Фив. Что касается домов Амфиона и Зета, то эпидемия моровой язвы опустошила их, а у Зета жена по ошибке убила их новорождённого ребенка. От горя умер сам Зет.
Таким образом, фивяне призвали на царство Лая. Когда Лай стал царем Фив и женился на Эпикасте, он получил вещание из Дельф, что причиной его смерти будет его сын, если родит Эпикаста. Поэтому он велел выбросить родившегося у него Эдипа, но Эдипу суждено было жить. Когда он вырос, он стал убийцей своего отца и женился на собственной матери. Вот такие были истории из глубин веков.
Многочисленные переселения с суши и с моря принесли в Беотию зачатки культуры. Именно отсюда было распространено богослужение и искусство по всей Греции, а именно служение богу Аполлону и Дионису.
Из всех городов греческого материка семивратные Фивы были тем пунктом, где мы впервые встречаемся с высшей культурной пышностью и богатством Минийского Орхемена. Здесь родились Дионис и Геракл, а в окрестностях Феспии есть место, которое называется Донакон (тростниковое ложе), где находится источник Нарцисс. Предание говорит, что Нарцисс увидел в воде свое отражение, незаметно влюбился в себя, и от любви к себе у этого источника его постигла кончина. Другая версия говорит о том, что Нарциссы были сестрой и братом близнецами, в точь-в-точь похожими друг на друга. Оба были одинаковы лицом и прической, одевались в одинаковую одежду и в довершение всего вместе ходили на охоту. И вот Нарцисс влюбилась в сестру, и когда сестра умерла, он стал ходить к источнику и, хотя понимал, что видит собственное отражение, но не мог оторваться от него, как бы то лик своей любимой сестры.
На склонах Киферона охотился герой-охотник Актеон. В тех краях есть скала, которую называют Актеновым ложем, там спал сам Актеон, когда уставал от охоты. Там он увидел купавшуюся в речке Артемиду. Не без вмешательства богинь на собак Актеона напало бешенство, и, не признавая никого, эти собаки могли загрызть всякого, с кем бы ни встретились.
На Геликоне пас овец и слагал стихи поэт-крестьянин Гесиод. Есть и другое предание, совершенно противоположное первому. Говорят, будто Гесиод написал больше число поэм, а именно поэму о женщинах, которую называют «Великими Эаями», «Теогонию», «Наставления Хирона при воспитании Ахиллеса» и всё то, что относится к «Дням и Трудам». О том, что Гесиод учился искусству прорицания у акарнанцев, есть поэма по искусству прорицания. Эта поэма истолковывает чудесные предзнаменования.
Нельзя сказать, что прежние зачатки образованности были заглушены наступившими потом варварскими временами. Местопребывание богов и оракулов продолжало по-прежнему пользоваться уважения, по-прежнему справлялись праздники муз на Геликоне и харит на Орхамене. Благотворное влияние Дельф ощущалось и в Беотии, где долго сохранялись поэмы Гесиода. Еще сильнее была склонность к музыке и к лирической поэзии у переселившихся сюда эолийцев. Развитию игры на флейте способствовал уважительное отношение к музыке в Беотии. Поэзия употреблялась вместе с пением на общественных состязаниях. Хотя высокое искусство Пиндара примыкало к иноземным школам, корни его находились в родной почве. Такие поэтессы, как Миртида и Корина, дерзавшие вступить в состязание с Пиндаром, доказывают, до какой степени в народе была распространена любовь к искусству, и как беотийские эолийцы походили на своих соплеменников в Лесбосе.
ЭКОНОМИКА И ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
С незапамятных времен на плодородных равнинах Беотии располагались всё больше городов. Их основатели — автохтонные племена аонов, абонтов, гиантов, минийцов — были отчасти вытеснены, отчасти поглощены переселившимися из Фессалии беотянами, продвинувшимися в среднюю Грецию через Фермопильское ущелье, по преданию, через 60 лет после Троянской войны. Пришельцы и туземцы не разделились на классы господ и тружеников, как случилось в Фессалии и Лаконике. С начала железного века в Беотии образовалось однородное население, говорившее на эолийском наречии. В туманные героического века в городах Беотии правили цари. Самые могущественные царства образовали минийцы, орхеменийцы и кадмийцы.
К VIII веку до н. э. династии беотийских городов сошли на нет, власть сосредоточилась в чрезвычайно узком кругу старинных знатных родов. В Фивах, например, было пять аристократических семейств, ведущих происхождение от кадмовых спартов, в Феспиях высшие должности занимали представители семи родов. Не ранее VII века до н. э. образовался военный союз беотийских городов во главе с Фивами. Члены его сохраняли полную автономию и даже воевали между собой, так что крупные города расширяли владения, поглощая малых соседей.
Единственной общесоюзной властью была коллегия полководцев-беотархов, представлявшая отдельных участников союза.
Мы знаем, что рост классовых противоречий в VII — VI веках до н. э. привели в Спарте и в Афинах к насильственному перевороту.
В Беотии обошлось без насильственного переворота. Причина это лежала не в консервативном характере «беотийских свиней», как презрительно называли их афинские соседи, а в тех экономических предпосылках, которые создавали эту консервативность. Ввиду исключительного плодородия Беотии, в ней и при изменившихся экономических условиях основной народного хозяйства продолжало оставаться земледелие, в торговый оборот поступали лишь сельскохозяйственные излишки и рыба, торговля глиняными изделиями не очень задавала здесь тон. С другой стороны, почва была настолько плодородна, что в ввозе хлеба никогда не было нужды, полная противоположность Аттике, где крестьянину не хватало своего хлеба.
Конечно, и здесь возникли новые экономические расслоение и обнищание, в особенно тяжелом положении оказались многодетные семьи. Если же в семье родились больше детей, чем имелось в ее расположении земляных участков, то отец ребенка под угрозой смертной казни обязан был не воспитывать дитя, а передать его кому-нибудь, кто даст хоть самую маленькую сумму денег.
Однако, несмотря на родные недовольства, волнения здесь не произошло. Почва Беотии была настолько плодородна, что даже крестьянин, владелец небольшого зеленного участка, мог жить в достатке при относительно интенсивном ведении хозяйства. Наряду с аристократами-землевладельцами здесь, как было сказано, появляются зажиточные крестьяне, прошедшие суровую жизненную школу и сумевшие благодаря более интенсивному ведению хозяйству и навыку в торговых делах выбиться на поверхность общественной жизни.
Развитие морской торговли не миновало Беотию, и на первых порах даже внесло расстройство в крестьянское хозяйство. Передвижения по морю сопряжены были с большим риском и рядового крестьянина не должны были касаться, как, как мы видим у Гесиода в поэме «Работа и Дни», занятие морской торговлей, которое охватило всех, отнимает у земледельца время и отрывает от выращивания хлеба.
Узкий круг беотийской аристократии удерживал власть в своих руках вплоть до Персидских войн. Эти знатные люди следовали старинным законам, которые давно устарели в более развитых полисах.
В те времена, когда организованного кредита ещё не существовало, предоставление займов считалось исключительной услугой. В Беотии действовали своеобразные законы о должниках, которые своей жестокостью напоминали римские установления. Если должник не мог отдать долг, его выводили на рыночную площадь, сажали на определённое место и ставили перед ним корзину для сбора милостыни. Однако милостыня не всегда могла удовлетворить кредитора, и те, кто подвергался такой процедуре, лишались гражданских прав.
БЕОТИЙСКИЙ СОЮЗ
Как сообщает Геродот, в начале греко-персидских войн власть в Беотии уже встречала организованное сопротивление. Это было обусловлено некоторыми экономическими противоречиями внутри самого региона, возглавляемого Фивами.
Уже в VII-VI веках до нашей эры в Беотии существовал Беотийский союз — древнейшее федеративное государство, имевшее особое значение для древней истории Беотии и для истории в целом.
В это время было типичным явлением создание амфиктионий — союзов между соседними государствами, объединёнными вокруг какого-либо популярного храма. Такой союз способствовал торговому обмену между соседними государствами, что позволяло прекратить непрекращающиеся грабительские войны между общинами.
Органы амфиктионии, как и везде, обладали карательными функциями против членов, захватывающих территории храма или нарушающих безопасность богослужений. Эти функции Беотийского союза оставались неизменными до самого позднего времени. До нас дошли пограничные знаки, установленные органами союза, а также ряд распоряжений о союзных святилищах.
Однако органы Беотийского союза получили дополнительные функции, которые отсутствовали у других амфиктионий. Плодородная почва Беотии всегда была объектом внимания соседних государств, и регион подвергался нападениям со всех сторон.
Уже в раннюю эпоху северные соседи Беотии, фессалийцы, пытались подчинить её себе и вторглись с войсками в регион. Но в битве у Кересе они были разгромлены наголову.
Затем беотийскому союзу пришлось выдержать длительную борьбу с ближайшими соседями — Орхоменом и Миной, которые в то время были одними из могущественнейших городов-государств средней Греции, обладавшими сильным войском и флотом. Беотийскому союзу удалось отобрать у Орхомена один за другим принадлежавшие ему города, и наконец, в начале VI века до нашей эры, всю область к югу от Асопа с Платеями во главе, а также приморский город Оропа.
В беотийском союзе сильным членом были Фивы, которые играли руководящую роль в войне, что сделало их политическим лидером всего союза. Более того, в античных условиях это вело к гегемонии и господству наиболее сильного из членов союза, ущемляя независимость малых городов-государств.
Однако в Беотии не произошёл синойкизм по образцу Афин, не образовалось единое централизованное Фиванское государство. Это можно объяснить тем, что здесь издревле считались с укоренившимися традициями.
Благодаря этому, беотийский союз получил ряд функций, несвойственных другим амфиктиониям. Все члены союза были обязаны выставлять свой контингент в союзные войска, численность которых устанавливались органами союза по особой разверстке, соответствующей силам каждого государства. За отпадение от союза органы сурово карали, отбирая территории, выселяя жителей и т. д. Так как союзных земель не существовало, то отобранные земли становились территорией Фиванского полиса, который благодаря этому делался все более могущественным среди других беотийских полисов. Он сохранился до времён персидских войн, на своих монетах помещая изображение общебеотийского герба — щита союзной Афины-Итонии, и только Орхомен сохранил право чеканить монеты с собственным гербом — хлебным колосом.
До персидских войн каждое беотийское государство сохраняло свои установки. Во главе большинства беотийских городов стоял архонт и примеры. Во главе Феспий находилась старинная аристократическая коллегия из семи демухов, выбиравшихся из нескольких знатных родов, а во главе Оропа стоял жрец бога — Амфиария.
Аристократия, стоявшая во главе Фив, в конце VI века до нашей эры выродилась в кучу насильников и угнетателей и оказалась не в силах справиться с трудностями управления. Она не только притесняла народные массы в Фивах, но и угнетала других членов союза, вызвав перемещение Элеферы и Платей к Афинам. Спартанские третейские судьи, разбиравшие этот конфликт, признали независимость Платей от союза, так как Спарта стояла на старой партикуляристской точке зрения и не признавала государств нового типа — союза полисов.
Эти неудобства породили в Беотии сильную оппозицию против господства фиванской аристократии. Немалую роль в этом брожении играли реформы Клисфена в соседних Афинах. Таково было положение вещей в Беотии во время похода Ксеркса на Афины и Спарту. По свидетельству Фукидида, одной из причин, побудивших беотийскую аристократию встать на сторону персов, была надежда, что при персидских войнах им легче удастся справиться с народным движением. Но после победы союзных греков в лице Спарты и Афин против персов под Платеем, её активные деятели поплатились жизнями за измену общегреческому делу. С тех пор засилье беотийской аристократии кончилось навсегда.
После персидских войн беотийский союз был распущен, каждое беотийское государство стало самостоятельным. Однако потребность в объединении была очень велика, поэтому уже после греко-персидских войн в Беотии восстанавливаются некоторые общесоюзные учреждения, ни состав, ни компетенция их нам не известны.
Новые попытки Фив подчинить себе беотийские полисы при поддержке Спарты окончились в 457 году до нашей эры, и здесь был введен демократический строй. В 446 году до нашей эры в результате освободительного движения против крайне непопулярной афинской власти произошла битва при Коронее, в которой афиняне были разбиты, а беотийский союз восстановлен.
Во главе бетархии, правительства союза, которое составляли 11 членов, более значительные члены союза выбирали по два беотарха (Фивы, Орхомен и Феспии), меньше — по одному, а самые малые чередовались в выборе беотарха, выбирая его на 3 года наряду с другими беотархами. Функционировал союзный совет, каждое беотийское государство выбирало по 60 депутатов. По такому же принципу составлялось войско (1000 гоплитов и 100 всадников на каждого беотарха).
Гражданские права во всех полисах были предоставлены только тем, кто обладал гоплитским цензом. Каждое государство возглавлялось тремя полимархами и «четырьмя советами», представлявшим народное собрание. Все четыре совета собирались вместе, и то, «…что решали все четыре, получало силу закона». Такое государственное устройство служило для проектов афинских олигархов около 411 года до нашей эры.
Фактически Фивы хозяйничали в союзе, хотя и не нарушали конституции, действуя через союзные учреждения. Так как в их руки попадали территории членов союза, не участвовавших в войнах, Фивы сосредоточили в своих руках половину территории союза и мест беотархов. Достаточно было того, что они представляли большинство во всех учреждениях союза и, как обычно происходило, диктовали свои условия. Поэтому руководящая в Фивах олигархическая группа в ряде беотийских городов-полисов вызвала недовольство оппозиции не только среди демократических элементов, но и среди олигархов.
Хотя с 446 года до нашей эры политические права получают все, обладающие гоплитским цензом, но до 404 года до нашей эры власть продолжает оставаться в руках партии, опирающейся на более зажиточные всаднические элементы, богатейших владельцев полей и стад. Оппозиция окрепла благодаря недовольству беотийских крестьян. Обе политические группировки не отличались социальной односторонностью. Как и в Афинах, в той и другой партии видную роль играли выходцы из старой знати, всадники — ревнители традиций, пользовались уважением беотийского крестьянства. Во внешней политике всадники ориентировались на олигархическую Спарту, гоплиты, в свою очередь, на демократические Афины. Беотийского политика того времени отличал дух непримиримой вражды к Афинам. В конце Пелопоннесской войны 404 года до н.э. при капитуляции Афин перед Спартой беотийцы настаивали на разрушении великого города Эллады, но спартанцы не согласились, опасаясь чрезвычайного усиления Беотии в регионе.
ЭЛЛИНСКИЙ МИР В V ВЕКЕ ДО Н. Э.
В V веке до нашей эры в античной Греции окончательно сформировались и утвердились два великих полиса — Афины и Спарта. Эти города были вечными соперниками, каждый со своими уникальными чертами и взглядами на окружающий мир.
Афины — самый крупный из греческих полисов, известный своим демократическим политическим режимом, открытостью, высокой культурой и прогрессивными взглядами на искусство. В отличие от Афин, Спарта придерживалась более консервативных взглядов на жизнь, была закрытой, военизированной и управлялась олигархическим строем.
Афинская держава создала Делосский Морской Союз, главной военной опорой которого были триеры. Это была прежде всего морская держава, в то время как Спартанский полис основал Пелопоннесский Союз, основанный на солдатах-гоплитах, что делало его сухопутной державой.
С давних времен между этими полисами существовали разногласия относительно того, кто является сильнее и имеет право называться гегемоном всей Эллады. Оба полиса претендовали на это место и не хотели уступать друг другу. Они постоянно соперничали в политических стычках в различных городах, стремясь привлечь на свою сторону союзников. Чем больше людей присоединялось, тем сильнее становился союз.
Это постоянное соперничество из года в год привело к напряжению между союзами. Во второй половине V века до н. э. стало заметно, что греческий мир находился на грани большой междоусобной и тотальной войны. Не хватало лишь искры, чтобы раздуть тлеющий костер в яркое пламя.
Война между Афинами и Спартой вспыхнула в 431 году до н. э. и продолжалась 27 лет с короткими перемириями. В античную историю она вошла под названием Пелопоннесской, или 30-летней войны.
На 14-й год этой нескончаемой войны, в 418-417 годах до н. э., состоялся неудачный поход спартанского царя Агиса II на город Аргос. В результате город был вынужден подписать с царём четырехмесячное перемирие. Граждане Спарты были недовольны своим царём из-за того, что он не смог покорить Аргос для Спарты.
Агис был сыном спартанского царя Архидама II-го из рода Гераклидов, ветви Евврипонтидов, и его первой супруги Лампито. Он стал царём Спарты в 427 году до н. э. после смерти своего отца. Вскоре после этого Агис женился на Тимее, которая родила ему сына Леохида. С 427 года до н. э. он возглавлял спартанские войска, которые вскоре вторглись в Аттику, где начали активно опустошать ближайшие земли.
Тем временем, после неудачной попытки афинских гоплитов высадиться в Коринфе, они были вынуждены вернуться в родной полис. Однако под Амфиполем афиняне вновь потерпели поражение, которое было более сокрушительным, чем первая битва. В этой битве пал афинский стратег Клеон и спартанский полководец Брасид. После этого Агис перестал опустошать близлежащие земли Афин. Оба полиса согласились подписать короткое перемирие. Условия договора восстанавливали status quo, стороны должны были обменять пленных и возвратить захваченные города. Мир и перемирие были подписаны между царём Спарты Плистоаноитом и афинским стратегом, богачом Никеем. Так был заключен Никеев Мир в 421 году до н. э.
Пока Спарта воздерживалась от активных действий, некоторые из ее союзников пришли к выводу о необходимости выйти из Пелопоннесского Союза. Несколько городов вскоре вышли из союза и начали группироваться вокруг большого города Аргоса, сильного и неподконтрольного Спарте. Аргос имел демократическую форму правления и располагался на востоке Пелопоннеса.
В союз с Аргосом вошли те полисы, которые были недовольны политикой Спарты: Мантинея, Элида и другие. Новая коалиция во главе с Аргусом получила поддержку Афин, которые преследовали свои цели относительно Спарты. Основной целью было привлечь как можно больше полисов в новый союз, чтобы ослабить Пелопоннесский Союз и утвердиться среди городов Пелопоннеса.
На таком политическом фоне Агис возглавил союзные войска, когда начались открытые военные действия 419-418 годов до н. э. Первым делом спартанский царь пытался с ходу захватить город Аргос, но попытка была неудачной, как уже было ранее упомянуто выше.
В это время в Спарту дошли известия об отпадении ее союзника Орхемена. Соотечественники Агиса стали раздражаться сильнее, и в Спарте росло недовольство к царю. Горожане в гневе решили разрушать царский дом, а на самого царя Агиса наложить пеню в размере ста тысяч драхм, вопреки существовавшему тогда обычаю. Агис упрашивал своих граждан не трогать его дом и не накладывать на него дань, обещая, что в дальнейшем, в походе, сможет смыть позор и свою вину, а потом пусть граждане поступают с ним, как им заблагорассудится.
Тем временем из полиса Тегее, более лояльного к Спарте, царь получил письмо, в котором говорилось, что если он не вернется в Тегею, то город может отпасть от Спарты и перейти на сторону Аргоса, что город почти уже восстал. Агис тотчас отправил часть своих войск в Тегею для поддержки проспартанских лидеров. Он также направил послов в Коринф, Фивы, Фокиду и Локру с требованием явиться поскорее на помощь к нему в предместья Матенее. В этот момент спартанскому царю пришла помощь от Аркадии, и вместе с союзниками он вторгся в Матенескую область, став лагерем возле святилища Геракла, и начал окружать земли Матенее.
Союзные войска Аргоса и Афин, увидев неприятеля, заняли укреплённый труднодоступный пункт и приготовились к битве. Спартанские войска подошли на расстояние, куда мог долететь камень или дротик. Но вдруг Агис не всего поменял план: он скорым маршем отвел свои войска назад в Тегейскую область, где течет речушка, из-за которой враждовали Матенее и Тегея, так как она причиняла вред тем землям, куда текла. Царь желал, чтобы находившиеся на холме противники, зная об отводе реки, поспешили воспрепятствовать этому и спустились с выгодных для союзников Аргоса высот, и битва произошла бы на равнине, где царь имел большое преимущество над врагом. Но те не поддались на уловку.
Уже на следующее утро, после неудачного маневра, Агис и его союзные войска выстроились в боевом порядке с намерением сразиться со союзными войсками Аргоса, если встретят их. Меж тем Агис пришел к прежней стояке у святилища Геракла и, увидев, что враг сошел с позиции, скомандовал своим войскам приготовиться к битве.
РОЖДЕНИЕ ЭПАМИНОНДА
Как свидетельствует афинский историк Фукидид, описывая события той войны, «никогда ещё до сих пор спартанцы, насколько помнится им, не испытывали такого страха». Эти слова предвещали, что непобедимым спартанским фалангам скоро придёт конец.
В этот период, между 418 и 417 годами до нашей эры, в дальней и богатой области Беотии, в большом полисе Фивы, который в то время был союзником Спарты, должен был родиться мальчик. Этому ребёнку было суждено стать причиной падения Спарты как главного гегемона Эллады, а также приблизить конец излюбленной спартанской линейной тактике ведения боя. Он разрушит основы лобовой и прямолинейной спартанской атакующих фаланг, которые доминировали в умах всех эллинских стратегов.
Имя этого мальчика — Эпаминонд, прозванный Фиванским, эпитет, которым он был награждён от названия своего родного города. Точную дату рождения нашего героя историки до сих пор не знают, и этот вопрос остаётся открытым. Одни считают, что он родился между 419 и 418 годами до нашей эры, другие — что в 410 году до нашей эры. Но большинство пришли к выводу, что Эпаминонд родился между 418 и 417 годами до нашей эры.
ДЕТСТВО И ВОСПИТАНИЕ
О детстве и воспитании Эпаминонда мы имеем скудные данные. Однако, зная общие принципы воспитания детей в Древней Греции, мы можем реконструировать и создать яркую картину этого процесса.
Род Эпаминонда был одним из знатнейших в Фивах, его корни уходят к тем «спартам», которые вместе с финикийским принцем Кадмом основали цитадель Кадмея. Несмотря на знатность, род Эпаминонда не был богат, он обеднел ещё в древности, задолго до рождения нашего героя. Однако в жилах Эпаминонда бурлил стойкий дух воина и доблесть, напоминая военную страсть бога войны Ареса. От богатств не осталось ни серебряных драхм, ни земельных наделов. О бедности Эпаминонда ходили разные исторические анекдоты, которые встречаются у поздних античных историков.
Ещё до рождения Эпаминонда в Нижней Италии школа Пифагора стала влиятельной силой, оказав значительное влияние на общественную жизнь в греческих полисах, где существовали пифагорейские общины, особенно в Кротоне.
В V веке до нашей эры народная партия неоднократно восставала против этого влияния с целью уничтожить ненавистную школу-общину. Таким образом, плоды, созревшие в дальних колониях, достались жителям родной страны, прежде всего фиванцам.
Филолай, первый изложивший в письменной форме пифагорейскую мудрость, поселился в Фивах и нашёл там ревностных слушателей. Явным доказательством того, что в Фивах начинал зарождаться научный дух, служат два человека — Симмий и Кевит. Оба они, побуждённые Филолаем к философскому мышлению, отправились в Афины. Здесь Кевит прослыл неутомимым последователем Сократа, а Симмия Платон хвалит за то, что тот не давал покоя ни себе, ни другим, постоянно поднимая новые проблемы и доводя каждую из них до последних умозаключений. Оба они показали лучшую сторону эолийской природы и принадлежали к высшему слою общества. О Кевите рассказывают, будто бы он выкупил элейца Федона для философа Филолая, а Симмий после продолжительных путешествий сделал свой дом сборным местом для своих друзей-философов.
Вслед за Филолаем, превратив Фивы в местопребывание пифагорейской мудрости, прибыл гарнетинец Лисид, изгнанник. После того как в Кротоне продержалось некоторое время пифагорейское влияние, при жесточайшем нападении, совершенном на горящий дом, где предназначено было погибнуть всем пифагорейцам, он спасся, будучи юношей. По следам Филолая явился он во время Пелопоннесской войны и в Фивах нашёл приют в доме отца Эпаминонда, Полиминида, у которого Лисид стал членом его семейства. Это благородное гостеприимство принесло богатые плоды и прежде всего для сыновей дома, Эпаминонда и Кафизия, из которых старший, родившийся в 418 году до н. э., на 14 году Пелопоннесской войны, особенно подчинился влиянию философа и вместе с личным уважением к нему проникся глубокой любовью к науке.
Когда жена Полиминида родила первенца Эпаминонда, ребёнка забрали в женскую часть дома, где он, по традиции у древних греков, должен был находиться до семи лет. Но когда уже Эпаминонду шёл шестой год жизни, его отец начал подумывать о его будущем. Он не мог себе позволить слишком дорогое воспитание своего чада и решил посоветоваться с постояльцем его дома, пифагорейским философом Лиссидом. И тот посоветовал дать двойную воспитание: одно общепартийное, которое он должен содержать до совершеннолетия, и второе бесплатно, ибо Лиссид попросил самого воспитать Эпаминонда в духе пифагорейской философии.
Античное воспитание представляло собой сложный и многогранный процесс. Слово «учебное заведение» по-гречески звучало как «дидаскалейон», а современное слово «школа» произошло от греческого «схолэ», что означает «покой, отдых, досуг». Со временем это слово стало обозначать беседы философов с учениками, а затем и школьные занятия в целом. Именно в таком смысле оно перешло в латинский и новые европейские языки.
После того как Эпаминонда забрали от матери, он начал учиться как в общей школе, так и индивидуально под руководством спифагорейского философа Лиссида. Начальное образование в античной Элладе называлось «школа муз», и такие школы находились под открытым небом. В каждой школе училось от 20 до 50 учеников, среди которых был и юный Эпаминонд. К сожалению, имя его учителя не сохранилось в исторических летописях.
Согласно античным авторам, учитель сидел на высоком стуле, а ученики располагались вокруг него на низеньких складных табуретках. Эпаминонд писал на коленях, пока один из учеников отвечал учителю, а остальные выполняли задание. Занятия длились весь день с большим перерывом на обед. Каникул у них не было, а выходные приходились на городские и семейные праздники. Учитель школы, где учился Эпаминонд, получал примерно столько же, сколько зарабатывали средние мастеровые.
Первый этап воспитания, который проходил Эпаминонд, назывался «школа искусств» или «школа муз». Здесь дети учились в возрасте от 7 до 16 лет.
Основой начального образования было обучение грамоте. Здесь Эпаминонд впервые познал основы грамматики своего родного языка. При изучении применялся так называемый «буквослагательный метод», который впоследствии сохранял своё господство в школах до середины XX века. При учении прибегали к наглядным приёмам. Например, до нашего времени уцелели отрывки из так называемой «Грамматической Трагедии» Каллия, написанной в начале IV века до н.э. В этом своеобразном драматическом произведении действующими лицами выступали буквы, которые в различных звуковых сочетаниях выполняли «песнопения». Знакомство с ними открывало путь к усвоению простейших слогов.
В качестве материала для письма служила заострённая металлическая палочка «стиль», которой юный Эпаминонд выцарапывал на дощечке, покрытой тонким слоем воска, нужный текст.
Можно предположить такую последовательность школьного использования материала для письма: сначала текст писали на деревянной дощечке с тонким слоем воска, а затем, после соответствующей обработки, — на папирусе.
Усвоение элементов грамоты открывало перед Эпаминондом путь к знакомству с основными сочинениями греческой литературы, поскольку они были доступны восприятию учеников соответствующего возраста, и в первую очередь — с произведениями великого Гомера.
Трудность положения учителя в школе, где учился Эпаминонд, прежде всего, заключалась в том, что он не мог задать своим ученикам приготовить что-либо дома «по книгам», а лишь мог дать им эти самые «книги» на руки в школьной обстановке.
В условиях сложности копирования текстов, которые производили так называемые копировщики, даже в богатых домах рукописная книга была редкостью, и, конечно, недоходила до ученика. Книга, принадлежавшая школе, также в силу своей ценности, вероятно, редко выпускалась учителем из рук. Именно поэтому учитель Эпаминонда не мог дать ему книги на дом.
При высокой стоимости книги было невозможно использовать тексты того или иного автора для приведения какой-нибудь цитаты или, например, сравнения. К этому прибегали только в определённых условиях (например, на публичных выступлениях). Наличие в доме хотя бы одной книги являлось признаком образованности в обычном жизненному укладе.
Именно с такими обстоятельствами связывались и значительные требования, предъявляемые в школе по объёму отрывков из классической литературы.
При изучении Гомера, как и других авторов, большое внимание обращалось на произношение. Текст не просто читался, но именно декламировался сначала учителем (для образца), а затем учениками. Задача при этом сводилась к тому, чтобы учащиеся с самого начала научились соединять содержание читаемого вслух отрывка с гармонией торжественного гекзаметра.
Вслед за приобретением грамотности и некоторого запаса выученных наизусть текстов начинались занятия музыкой, которому древние греки, как одному из основных элементов общего образования, придавали громадное значение. Это сыграло большую роль в истории музыки не только как предмета преподавания, но и как разновидности искусства.
Эпаминонд, известный как один из величайших полководцев Греции, получил прекрасное образование. Он учился играть на флейте у лучших учителей Фив, среди которых был Олимпидор, а также игре на кифаре и пению у мастера Дионима. В то время в Греции существовало три основных типа мелодий: дорическая — серьёзная, спокойная и мужественная; фригийская — страстная и возбуждённая; лидийская — мягкая и нежная.
Обучение пению было особенно важным, так как необходимо было подготовить хоры из таких подростков, как Эпаминонд, для участия в агонах, которые часто были связаны с государственными праздниками.
Помимо музыкальных занятий, в «школе муз» Эпаминонд изучал элементы арифметики, геометрию и астрономию. Он постигал пропорции, вычислял квадраты чисел и кубы. Что касается извлечения квадратного корня, то можно предположить, что этот процесс проходил так же, как и сейчас.
Однако, наряду с интеллектуальным развитием, Эпаминонд уделял особое внимание физическому воспитанию. Он посещал так называемые «палестры», или гимнастические школы, где занимался пентатлоном — своеобразной системой физических упражнений, состоящей из пяти основных видов: бег, борьба, прыжки, метание диска и копья.
Бег занимал почти такое же важное место в греческой гимнастике, как и другие упражнения. Борьба имела две формы: в первой нужно было удержаться на двух ногах, а во второй — трижды бросить противника на землю спиной вниз.
Прыганье занимало почётное место в греческой культуре, о чём свидетельствуют рисунки на вазах. Гири, которые использовались для этого упражнения, имели форму клинков с рукоятками, что облегчало прыжок и переносило центр тяжести вперёд. Некоторые выдающиеся гимнасты могли прыгать на три метра.
Метание диска требовало большой ловкости и опыта. Диск делался в виде линзы из камня, железа или меди и часто украшался рельефными изображениями. Обычно метание производилось правой рукой, но иногда и левой. Перед броском диск держали в другой руке, чтобы не утомлять метающую руку. В момент броска диск перебрасывался в действующую руку, и задачей было забросить его как можно дальше. Применялись два приёма: при первом диск описывал дугу, а при втором — летел почти по горизонтальной линии.
Метание копья было родственным предыдущему упражнению и имело непосредственное значение для подготовки будущего воина. Задачи при метании копья могли быть различными: надо было бросить его как можно дальше или же попасть точно в цель. В зависимости от задания подготовка шла разными путями.
Третьим этапом воспитания была школа гимназии, где учились ученики, прошедшие через «школу муз» и «палестру».
Эпаминонд уделял огромное внимание красноречию, считая его важной наукой в своём воспитании. Он не стремился к блистательным речам, но развивал умение своевременно и кратко излагать поучения или укор, а также высказывать свои убеждения в более длинных речах. Его красноречие основывалось на нравственной основе, заключённой в его личности. Эпаминонд считал своей патриотической задачей заставить воздать должное слову в Беотии, где люди ленились думать и говорить.
В то время как Эпаминонд посещал школу муз и палестру, дома его воспитанием занимался учитель-пифагореец Лиссид.
О Пифагоре известно многое, и его имя знакомо каждому со школьной скамьи. О величии судят по деяниям, а величайшим из творений Пифагора была его школа.
Пифагор был великим мудрецом, который более тридцати лет обучался сначала в Греции, затем в Египте и Вавилоне. Он познал, вероятно, всё, что можно было узнать о Вселенной и человеке в те времена. Он был сведущ во всех науках и был высоким жрецом, посвящённым во многие мистерии.
Почему же появилась школа, которую основал Пифагор? Дело в том, что в VI веке до нашей эры полисы расширялись, завоевывая жизненное пространство. Изменялся уклад жизни, люди начали привыкать к роскоши и богатству. Частые междоусобные войны держали всех в постоянном напряжении, приучали жить сиюминутными интересами.
Религия к тому времени утратила своё значение, очеловеченные боги, наделённые нашими обычными недостатками, с их печалями и радостями, ссорами и примирениями, вспышками страстей и эмоций, потеряли свою роль оплотов мирового порядка и проводников высших законных принципов.
Из глубины веков к нам дошли мистерии, которые стали хранилищами мудрости и знаний. Однако, в основном они были закрыты для простых людей, и открывались лишь для тех, кто мог понять их и использовать в своей жизни. Так родилась философия — искусство, которое может возвысить человека и стать опорой в его пути, защищая от внутренней растерянности и пустоты.
Само слово «философия» ввел Пифагор, который называл себя не «софос» — мудрец, а «философ» — любящий мудрость. Философ — это человек, который осознает, что не обладает высшей мудростью, но искренне и чисто ищет ее во всем, что его окружает.
Мудрость — это необъятное понятие, охватывающее все сущее, от атома до Вселенной. Стремление к мудрости — это стремление познать саму жизнь во всех ее проявлениях и аспектах, осознать свое место в ней и выполнить свою жизненную миссию.
Соединив слова «любовь» и «мудрость», Пифагор открыл людям великое знание, начало которого следует искать не столько в мудрости, сколько в любви, в том числе любви к мудрости. Его школа стала одной из первых философских школ, возникших в античной Греции.
В пифагорейском воспитании философия занимала центральное место. Лиссид обучал Эпаминонда различным наукам, и когда он достиг разряда старших учеников, его начали обучать экономии, политике и медицине. Одновременно Эпаминонд изучал главный принцип любви к ближнему, который преподавал ему Лиссид.
Сам Лиссид всегда говорил, что любви невозможно научить, ей можно только научиться, постепенно избавляясь от эгоизма и черствости. Этот процесс занимает долгие годы, практически всю жизнь.
На первых порах Лиссид прививал Эпаминонду определенные навыки, передавая ему необходимые для жизни в обществе знания и нормы поведения. Он хотел изменить мальчика, раскрыть его внутренние способности, чтобы он мог наилучшим образом распорядиться ими. Пробуждал внутренние силы, проверяя его на искренность и бескорыстность в стремлении к знаниям.
Эпаминонд не подозревал обо всех этих испытаниях, не зная, что учитель проверяет, правильно ли он поступает.
На втором этапе воспитания Эпаминонд входил в так называемый разряд акусматиков — «слушателей». Он должен был слушать, впитывать и осознавать, и всё это происходило в молчании. Именно это сочетание постоянной работы, размышлений и молчания помогло Эпаминонду утихомиривать множество мыслей и чувств, которые наперебой звучали в его душе. Ведь только внутреннее молчание позволяет человеку услышать тот единственный тихий голос, который сопровождает его всю жизнь и который, тем не менее, мало кто может расслышать: голос внутреннего Я, исходящий из сокровенных глубин души.
Чтобы направить мысли Эпаминонда в нужном направлении, Лиссид давал ему темы для размышлений — так называемые акусмы, лаконичные высказывания. Например: «По торным дорогам не ходи, жарким огнем не вороши, не говори без света» и другие. Эти акусмы заключали в себе одновременно и практические рекомендации, и психологические советы для общения с самим собой и другими людьми, и глубокую символику. После долгой и изнурительной практики акусмы Эпаминонд перешел на следующий уровень.
На третьем этапе воспитания Эпаминонд удостоился быть в разряде математика — «познающего». Здесь Лиссид учил своего ученика восприятию цельности картин мира, раскрывая для него устройство природы и человека.
После завершения этой ступени воспитания Эпаминонду предстояло пройти последнюю — обучение политике. Здесь ему приходилось учиться способности управлять обществом, руководить людьми для общего блага и направлять их к высшим целям.
Эпаминонд настолько привязался к наукам, что ни с кем из сверстников не был так дружен, как с угрюмым и суровым стариком Лиссидом. Он отпустил его от себя лишь после того, как далеко опередил в науке всех однокашников, ясно обнаружив, что точно так же будет превосходить их и в прочих занятиях.
Воспитание, полученное Эпаминонд от Лиссида, не выпадало до сих пор на долю ни одному фиванцу. Пытливый дух юноши нашел себе достойного руководителя и наставника, который подавал знание свободной рукой и отдавал ему ежедневно время, как родному сыну. При этом мальчику, несомненно, открылся более обширный умственный горизонт, нежели другому беотийцу. Богатый мир колоний на далеком Западе, великолепные греческие города на берегах Италии и Сицилии стали для него столь же близкими, как вторая родина. Мудрость Ионии и Афин также нашла себе путь к сердцу юноши из Фив.
При тщательном обзоре главных мест греческой культуры Эпаминонд обязательно должен был постичь высокое призвание эллинов. И как же он, вероятно, устыдился за свое собственное отечество, в котором культура культивировалась гораздо ниже!
К этому следует добавить особое влияние пифагорейского учения. По самой природе реформаторское, оно касалось не одной только головы, а требовало всего человека. Оно было идеальным, призванным осуществить в жизни устремления того, кто его усвоил.
Таким образом, дом отца Эпаминонда стал очагом высших идеалов, излучавшим свет и тепло, а личность Эпаминонда служила лучшим свидетельством облагораживающей силы философии.
ЭФЕБИЯ
Когда Эпаминонд закончил период взросления и стал гражданином Фив, его сразу же зачислили на обязательную военную службу в качестве юного эфеба. Он дал присягу перед народом, обещая быть хорошим гражданином и служить правде, вере и родине.
Эпаминонд должен был служить в армии Фив в течение двух лет. В течение первого года он проходил разнообразную подготовку, включавшую гимнастические и военные упражнения. Эти занятия были очень разнообразными: борьба, бег, включая бег с факелами, верховая езда, езда на колесницах, метание копий, дисков и камней с помощью пращи, стрельба из лука по мишеням и, конечно, плавание.
Он участвовал в военных маневрах, ходил строем и учился взаимодействовать с другими воинами в бою, атаках, обороне и отходах. Эфебы должны были знать, что такое товарищеский дух, быть дисциплинированными и исполнять приказы без рассуждений.
Наряду с этим они изучали тактику и военную технику того времени: использование военных машин, искусство постройки военных укреплений и несение службы в Кадмейской крепости.
Эфебы ежедневно собирались на общие трапезы и специальные занятия. В остальное время они жили свободно в Фивах, причем всадническая верхушка эфебии вела шумную и более или менее беззаботную жизнь в зависимости от личных интересов. Они часто ходили в театр, где эфебы имели особые места.
На второй год службы, после народного собрания в театре, эфебы показывали гражданам Фив строевые приемы и получали от государства щит и копье. После этого они дежурили и охраняли границы родины, стоя у постов. Гарнизонную службу они исполняли в течение двух лет, нося хламиды, и на это время освобождались от всех повинностей. Перед судом они не выступали ни в качестве ответчиков, ни в качестве истцов, чтобы не было повода отлучаться от несения службы, разве только что возникнет дело о наследстве или же кому-нибудь в их роду придется исполнять жреческие обязанности.
По истечении двух лет эфебы становились на один уровень на социальной лестнице с остальными гражданами Фив.