Гитлер биография Глава 4 Сцена явление миру

—1—
После окончание Первой мировой войны ничто не казалось столь очевидным фак-том, как победа идей демократии. Война решила не только вопрос о притязании отдельных стран на мировое господство. Одновременно бы решен вопрос о сферах господства — в результате крушения по-чти всех европейских Империи. По окон-чания войне рухнуло зразу три европей-ские империи, первая жертва войны и ре-волюции стала Россия, был поставлен крест 300-летней династии Романовых. А следующие за ней уже распалась приду-найская империя Габсбургов и в гонце рухнула и самая сильная Германская. Из-за войны и революции и хаоса возникли многочисленные новые государственные образования. И все они заявили о свой приверженности демократии.
В два часа дня в субботу 9 ноября 1918 года, выступая с балкона рейхста-га, Филипп Шейдеман заявил собравшейся толпе, что старый прогнивший порядок рухнул, что монархии больше нет и что «Рейх перестал быть Империей и стано-вится Республикой».
Теоретические правление было передано социал-демократам — это было сделано последним рейхсканцлером монархии, принцем Максом Баденским. Он как раз во что бы то ни стало стремился избежать повторения русской революции — и убедил кайзера покинуть столицу. Макс Баден-ский был прав — за несколько дней до 9 ноября наследному принцу Генриху Прус-скому пришлось в чужой одежде бежать из Киля, его жизни угрожала опасность.
Еще 7 ноября 1918 года, то есть за два дня до бегства кайзера из Берлина, в Мюнхене советом солдатских и рабочих депутатов бела провозглашена Баварская республика. Династия Виттельсбахов объ-являлась свергнутой. После низложения короля Баварии Людовика III, во главе новой Баварской Республикой стал бало-вень судьбы как часто в революции на поверхность выносит людей очень стран-ных и один из них как раз глава Бавар-ской Республикой — Курт Эйснер.
Ему за 51 год жизни успел быть и бор-цом, и мучеником. Борцом — потому, что был пацифистом и с 1917 году выступал против войны. А мучеником — потому, что его дважды сажали в тюрьму. Первый раз — еще до войны, в Берлине. А второй в январе 1918 года за призыв к забастовке и отсидел восемь месяцев. По националь-ности, конечно, был евреем, да еще не-крещеным, а по профессии журналистом.
Как Курта Эйснера выпустили из камеры № 70 мюнхенской тюрьмы «Штадельхейм» по общей амнистии, объявленной в октябре 1918 года, власти Баварии в голову не приходило что он вскоре станет одним из ведущих революционеров Германии. По суть Эйснер был невысокий, с густой бо-родой, он носил черный плащ и огромную широкополую черную шляпу, водрузив на нос маленькие очки в стальной оправе, сам он не был коренным баварцем, а пе-ребрался в Мюнхен из Берлина, он из ев-рейской семье, и принадлежал к среднему классу.
Здесь в Мюнхене Эйснер благодаря сво-ему дару красноречия и призрению к по-литическим условностям принял руковод-ство политического марша социал-демократов в рамках законной демонстра-ции за мир, главе которой шел бы ор-кестр и люди с флагами, вдруг Эйснер запрыгнул на платформу ораторов и при-казал толпе захватить армейские казармы и взять контроль над городом. И не встретив никакого сопротивления со сто-роны солдат. Но консервативные бавар-ские крестьяне и рабочие стали засыпать Эйснера неудобными вопросами и перекри-кивать его на собраниях. Один из членов правительства гневно высказал Эйснеру:
— Вы анархист… Вы не политик, вы ду-рак… Нас уничтожает плохое управление.
И вскоре были выборы 12 января кото-рые завершились полной победой социал-демократической партии и унизительным поражением независимых социал-демократов Эйснера.
Но вскоре он опубликовал секретные, разоблачающие документы о начале войны из баварского архива. И вскоре в глаза баварцев был идеальным человеком, на которого можно было спроецировать ле-генду об "ударе в спину". И ненависть крайне правых обрела свое крайнее выра-жение, когда молодой студент-дворянин, граф Антон фон Арко-Валии убил Эйснера, два раза выстрелив в него в упор, когда тот шел по улице в парламент Баварии. Это убийство породило бурю насилия в баварской столице.
Однако, опасаясь дальнейшего проявле-ния насилия, баварский парламент при-остановил собрания, и без голосования социал-демократы объявили себя законным правительством. Но оно не смогло вос-становить порядок после массовых улич-ных демонстрации, в образовавшемся ва-кууме власти стали передавать оружие и боеприпасы советам рабочих и солдат. Новости о начале коммунистической рево-люции в Венгрии внезапно побудили крайне левых объявить о создании совет-ской республики, в которой парламент заменялся на режим советского типа. Но радикальные меры и бурные реформ, нача-тых молодой советской Баварской Респуб-лики, напугало сильно правительство Берлина.
В это время Адольф вернулся, в Мюн-хен. По приезде он вновь отправился в помещение запасного батальона своего полка. Как он сам напишет уже в Майн Кампф: «Батальон находился уже в руках солдатских советов. Обстановка показа-лась мне настолько противной, что я тотчас же решил, если только возможно, уйти отсюда. С одним из самых близких мне по фронту товарищей — его звали Эрнст Шмидт — мы отправились в Траун-штейн, где и оставались до тех пор, по-ка солдаты были распущены по домам». Там в Траунштейн ветеран войны Гитлер подался разного размышление по поводу что твориться в Баварии и Мюнхене, где царило хаос. Как сам напишет потом тот же свой книге: «В это время в голове моей проносился один план за другим. Целыми днями думал я тяжелую думу о том, что же вообще теперь можно было предпринять. И каждый раз я приходил к трезвому выводу, что пока я человек без имении, у меня нет даже самых элемен-тарных предпосылок для какого-нибудь целесообразного действия».
Мюнхене царило хаос, общественный по-рядок, можно сказать, исчез. Все это крайне беспокоило офицеров, которым те-перь предстояло решать задачу возрожде-ния регулярной армии на руинах старой. Поэтому неудивительно, учитывая серьез-ное влияние среди солдат рабочих и сол-датских советов, что новое руководители армии хотели обеспечить правильное по-литическое воспитание солдат и исклю-чить влияние множества мелких политиче-ских групп, расцветавших в Мюнхене, ко-торые могли стать угрозой для нового послереволюционного порядка.
На этом фоне Гитлер пишет: «Я первые выступил с речью, которая вызвала недо-вольство Центрального совета. 27 апреля 1919 года рано утром меня попутались арестовать. Трех молодцев, которые при-шли за мной, я встретил с карабином в руках. У них не хватило духа, и молод-чики повернули оглобли».
Вскоре консервативные офицеры старой армии начали освобождать Мюнхен о со-ветской заразы. И после освобождение Мюнхена Гитлера командировали в след-ственную комиссию второго пехотного полка, которая должна разобрать дела, связанные советским восстанием. Гитлер потом напишет: «Это было мое первое вы-ступление на арене чисто политической деятельности».
—2—
В казарме, где находился Гитлер, ка-питан Майр, отправил его на политиче-ские курсы по просвещения демобилизо-ванных солдат что искоренить коммуни-стическую и социальную чушь из головах солдат. Эти курсы были тщательно отра-ботанные для просвещения, базис этих курсов для простых солдат были такие дисциплины из области истории, экономи-ки и политики. Благодаря этих курсов Гитлер познакомился с несколько камра-дами-единомышленниками, с которых как он скажет будит планировать будущие Германий как они это видит. Там на этих курсах он познакомился с очень интерес-ным таким же молодым ветераном войны Рудольфом Гессом. Тот параллельно был членом мистического-оккультного ордена «Общества Туле». Этот оккультный клуб члены его были любители расовых теорий что немцы происходит своим происхожде-ние от расы господ Арийцев. Они верили в миф которые раса Арийцев потомки вы-живших атлантов после гибели Атлантиды в мировом потопе. Они верили, что Арий-цы обладали секретным знанием, которое можно перенять путём магических ритуа-лов. Основатель этого общество был Ру-дольф фон Зеботтендорф, который уверял своих братьев по клубу, что Туле явля-лось древнейшей в истории человечества немецкой культурой и обладала развитой наукой, в частности её астрономические записи позднее якобы послужили источни-ком для создания рун. Следы этой куль-туры, как они верили, находил по всей Евразии, в том числе в Палестине, даже в Библейских великанах они усматривали намеки на "расу господ". И вот Рудольф Гесс приглашает Гитлера в этот мистиче-ский клуб. Гитлер сразу согласился даже не думая, ибо о том, что рассказал Гесс о клубе, то идее и взгляд, и мировоз-зрения совпали что так любил Гитлер.
Один из членов и близкий друг Рудоль-фа Гесса был Карл Хаусхофером, послед-ний был ученик Фридриха Ратцела, сам Ратцел написал фундаментальное книгу «Политическая География», в этой книге Ратцел вывел семь законов экспансии, или «пространственного роста государ-ства», где уверял в том, что «растущий народ нуждается в новых землях для уве-личения своей численности». Выведенные им законы строго обосновывали неизбеж-ность территориальных завоеваний.
О Карле Хаусхофером, можно сказать, что 1919 году защитил докторскую дис-сертацию в Мюнхенском университете в области географии. Хаусхофер принадле-жит к числу основоположников геополити-ки, базирующейся на трудах Фридриха Ратцеля. Геополитики позаимствовали из биологии понятие жизненного простран-ства и перенесли его сферу политической власти и отношений между великими дер-жавами и другими государствами. Сам Гесс познакомился с Карл Хаусховером, когда он был его студентом и одновре-менно и ассистентом.
Еще в юности когда страсти гуляли в его голове по познание мира, в дни его командировки в Индии там он инкогнито встретил мудрецов из Индии и Тибета где в ходе бесед он узнал о Шамбале леген-дарной стране и городе в горах Гималаи, где правит вечно там боги и просвещён-ные мудрецы которые управляют судьбами людей и народов и влияют на ход истории некоторых стран в мире. Ему между раз-говорами дали понять, что он надет спа-сителя Германии. Из тех пор он искал этого спасителя, пока не познакомился с гороскопом Гитлера и понял, что наконец он нашел того самого спасителя после долгих искании. И начел действовать.
В этом обществе Гитлера посвятили о его избранности что он есть инструмент воли владыки Шамбалы, которые ведает всеми судьбами человечества.
На курсах для просвещения солдат, Гитлер очень внимательно слушал профес-сора Готфрида Федере, от которого как сам Гитлер скажет потом:
— Впервые в своей жизни я услышал из уст его принципиальную критику нацио-нального биржевого и ссудного капитала.
На одной из лекции преподавателя, ис-торика фон Мюллер, после окончание за-держался, и заметил одну группу которой не как не могли расходилось, что они слушает одного солдата, который очень хорошо держал речь и рассказывал им что-то, оказался этот солдат и оратор в одном лице был Адольф Гитлер. Потом фон Мюллер идет к капитану Майра и посове-товал ему обратить внимание на этого самородка оратора Гитлера. Вскоре после этого его фамилия появляется под номе-ром 17 в одном из полков личного соста-ва так называемой команды по проверки лагеря-пропускника Лехфельд: «Пех. Гит-лер Адольф,2-й пех. полк, ликвидацион-ный отдел». У команды было задание ве-сти среди возвращающихся из плена сол-дат пропаганду в национальном, анти-марксистском духе, одновременно она должна была быть входящих в неё лиц практическими курсами по подготовке ораторов и агитаторов.
На этом фоне, в бараках и сторожевых помещениях лагеря Лехфельд, и накапли-вал Гитлера свой первой ораторский и психологический опыт, здесь он учился так наполнять изначальный материал сво-их маниакальных мировоззренческих идей актуальным содержанием, чтобы его ос-новные положение казались неопровержимо подтверждёнными, а текущие политические события обретали видимость судьбоносно-го масштаба. Уже здесь проявилась его способность без всякого интеллигентско-го стеснения валить в одну кучу обрывки мыслей из где-то читанного и лишь напо-ловину усвоенного. В одном из докладов Гитлера с заглавие «Об опасности, кото-рую представляет еврейство для нашего народа». Он излагает такую истину в ко-торый он пропагандировал и верил.
«А факты таковы: в первую очередь ев-рейство – это раса, а не религиозное товарищество. Путём тысячелетнего кро-восмешения, часто происходящего в самом узком кругу, еврей в общем острее со-хранил свою расу и своё своеобразие, нежели многие из народов, среди которых он живёт. И результат этого – тот факт, что между нами живёт не немецкая, чужая раса, не желающая, да и не могущая по-жертвовать своими расовыми своеобразия-ми, отказаться от своих чувств, мыслей и стремлений, и всё же политически об-ладающая всеми правами как мы сами. И если уж чувство еврея занято только ма-териальным, то тем более его мысли и стремления… Все, что побуждает людей стремиться ввысь, будь то религия, со-циализм и демократия, для него это все только средство для достижения цели – удовлетворения жажды денег и власти. Его деяния оборачиваются по своим по-следствиям расовым туберкулёзом наро-дов.
И отсюда следует такой вывод: антисе-митизм по чисто эмоциональным причинам будет находить своё конечное выражение в форме погромов (!). Но антисемитизм разума должен вести к планомерному за-конному одолению и устранению еврейских привилегий… Но конечной его целью долж-но быть безвозвратное удаление евреев вообще. То и другое способно совершить лишь правительство национальной силы, а никак не правительство национального бессилия».
Но до этого письма, 12 сентября 1919, капитан Майр поручил доверенному лицу Гитлеру побывать на собрании одной из маленьких партий — их было великое мно-жество, этих разного рода радикальных объединении и групп, которые зачастую развивали вдруг, на какое-то короткое время, отчаянную активность, объединя-лись и распадались, что потом в виде новых группировок появиться на свет бо-жий, это был грандиозный, лежащий втуне потенциал для приобретения приверженцев и сторонников.
Еще до членства Гитлера, Общества Ту-ле, по совету доктора Карл Хаусховер поручил спортивному журналиста Карл Харрер вместе со слесарем-механиком Ан-тоном Дрекслером организовать октябре 1918 года некий «Политический рабочий кружок». Эта группа считала себя объ-единением избранных личностей для об-суждения и изучения политических вопро-сов, хотя намерение её инициаторов со-стояло в том, что преодолеть отчуждение между массами и правыми националистами. Однако поначалу членами кружка были всего несколько рабочих, товарищей Дрекслера — тихого, неуклюжего, не-сколько чудаковатого человека, работаю-щего в мюнхенских железнодорожных ма-стерских и не находящего выхода для своей тяги к политической деятельности в рамках существовавших партий.
Итак, в действительности новая пар-тия, собиравшаяся раз в неделю в заднем помещении пивной «Штернэккерброй» в до-ме № 54 по улице Имталь, замышлялась отнюдь не как партия скромного покроя, рассчитанного на маленьких людей. Ха-рактерно, что партия совсем не проявля-ла себя на публике, да и вообще была не столько партией в общественном смысле, сколько разновидностью типичной для Мюнхена тех лет смеси тайного союза и застольной компании, которую свела вме-сте горькая смутная потребность поиска единомышленников. В списках участников-собраний фигурировало от десяти до со-рока человек.
Ведь ДАП определяла себя бесклассовой «социалистической организацией, руково-димой только немецкими вождями»; «вели-кая мысль» Дрекслера была нацелена на то, чтобы примирить нацию и социализм. Конечно, не он первый высказал эту мысль, а забота о детях и кастрюлях, казалось, отнимала у неё всю её великую страстность; да, это была всего лишь скромная мысль, порождённая тривиальным стремлением обрести хоть какую-то наци-ональную защищённость и, во всяком слу-чае, несоизмеримая с принудительными системами марксистского толкования мира и истории. Но те условия, в которых Дрекслер пришёл к ней, – в патетиче-ской, лихорадочной ситуации побеждён-ной, оскорблённой и подвергаемой рево-люционным испытаниям страны, – а также встреча с Гитлером придали этой мысли, равно как и этой ютившейся на задворках партии, перед которой Дрекслер впервые её сформулировал, колоссальный резо-нанс.
На собрании 12 сентября 1919 года с докладом на тему «Как и какими сред-ствами можно устранить капитализм?» вы-ступил Готфрид Федер. Среди сорока с небольшим присутствующих находился – как сказано, по поручению капитана Май-ра, – и Адольф Гитлер. Когда Федер из-лагал свои известные тезисы, гость со-брания отметил для себя одно из новых обоснований, бывшее, как он писал, «по-добно многим другим тоже», убийственным «по своему доходящему до смешного ме-щанству». «Я был рад, когда Федер нако-нец закончил. Мне уже было всё ясно». И всё-таки Гитлер остался и на последо-вавшую за докладом дискуссию, и только когда один из присутствующих потребовал отделения Баварии от рейха и вступления её в союз с Австрией, он возмутился, и попросил слова. «Тут уж я не стерпел». Он с такой яростью обрушился на преды-дущего оратора, что Дрекслер прошептал сидевшему около него машинисту паровоза Лоттеру: «Ну, силён парень, вот такой-то нам и нужен». Когда же Гитлер сразу после своего выступления направился к двери, чтобы покинуть «эту скучную ком-панию», Дрекслер поспешил за ним и по-просил захаживать ещё. Уже в дверях он сунул в руку Гитлера маленькую брошюрку собственного сочинения под названием «Моё политическое пробуждение». Потом Гитлер опишет в не без труда давшейся ему жанровой сценке, как он на следую-щее утро в казарме, бросая хлебные крошки шмыгавшим по помещениям мышам, начал читать это сочинение и обнаружил, что жизненному пути Дрекслера были при-сущи и элементы его, Гитлера, собствен-ного развития: потеря работы в резуль-тате профсоюзного террора, добывание жалкого куска хлеба с помощью полусамо-деятельного искусства (тот играл на цитре в ночном кафе), и, наконец, пря-мо-таки сопровождавшееся страхом и чув-ством озарения открытие – сделанное будто бы в результате попытки одного еврея из Антверпена отравить его, – о пагубном воздействии еврейской расы на мир – все эти параллели, несомненно, вызвали у него интерес, хотя они, как не уставал потом говорить Гитлер, обя-заны своим происхождением жизни рабоче-го.
Когда же ему несколько дней спустя присылают – без всякой просьбы с его стороны – членскую карточку под номером 555, это вызывает у него раздражение и одновременно улыбку, но, поскольку дру-гих дел у него все равно нет, он решает пойти на предстоящее заседание комите-та.
Целых два дня Гитлер мучился сомнени-ями; потом он, как всегда, когда вызы-вал в памяти поворотные ситуации в сво-ей жизни, будет говорить о том, как не-легко далось и каких «трудных», «тяж-ких» и «горьких» мыслей ему стоило, прежде чем он принял решение вступить в ДАП и стал 7-м членом комитета, ответ-ственным за агитацию и пропаганду: «По-сле двух дней мучительных раздумий и размышлений я пришёл, наконец, к убеж-дению сделать этот шаг. Это было самое поворотное решение в моей жизни. Пути назад быть уже не могло».
С силой, за которой явно прослежива-ется присущий всей его жизни мотив бег-ства, Гитлер даёт теперь выход своей накопившейся за многие годы жажде дея-тельности – наконец-то перед ним нет препятствий в виде формальных требова-ний, а лежит поле, где не требуется ни-каких других предпосылок, кроме тех, какими он располагает: страстность, фантазия, организаторский талант и дар демагога. В казарме он без устали пишет и печатает на машинке приглашения на собрания, сам их разносит, разузнает адреса людей и говорит с ними, ищет связи, поддержку и новых членов. Пона-чалу его успехи остаются скромными, и каждое новое лицо, появляющееся на ме-роприятиях, радостно регистрируется. Уже тут становится очевидным, что пре-восходство Гитлера перед всеми его со-перниками заключается не в последнюю очередь в том, что только у него есть столько свободного времени. И в партко-ме из семи человек, заседавшем раз в неделю в кафе «Гастайг» за угловым сто-ликом, который станет позднее предметом культового поклонения, он тоже быстро выдвигается, потому что по сравнению с другими у него больше идей, и смекалки, и энергии.
Ещё до конца 1919 года ДАП по настоя-нию Гитлера организовала в сводчатом, лишённом дневного света подвальном по-мещении пивной «Штернэккерброй» свой постоянный штаб; аренда помещения со-ставляла пятьдесят марок, договор об аренде был подписан Гитлером, который снова называет себя здесь «художником». Там поставили стол и пару взятых на прокат стульев, установили телефон и привезли несгораемый шкаф для членских карточек и партийной кассы; вскоре по-явилась старая пишущая машинка «Адлер» и печать – критически настроенный Хар-рер заявил, обнаружив все признаки го-товящегося обюрокрачивания, что Гитлер «страдает манией величия». Примерно в то же время Гитлер добивается расшире-ния состава комитета сперва до десяти, а потом до двенадцати, а иной раз и больше членов, привлекая главным обра-зом знакомых и преданных ему лично лю-дей, нередко им же сагитированных това-рищей по казарме. Возникающий аппарат позволяет ему сменить примитивно-убогие, написанные на листочках от руки объявления о собраниях на размноженные машинным способом приглашения; одновре-менно партия начинает публиковать объ-явления о своих мероприятиях в «Мюнхе-нер беобахтер». На столики в пивных, где они проводились, выкладываются про-спекты и листовки, и здесь же Гитлер впервые в своей технике пропаганды про-демонстрировал ту, собственно говоря, абсолютно лишённую почвы и неадекватную реальности, а потому столь вызывающую самоуверенность, которая потом будет часто способствовать его успехам, ре-шившись на неслыханный шаг взимания входной платы за присутствие на публич-ных мероприятиях маленькой, неизвестной партии.
Если традиционные правые политики давали лекции и вы¬ ступали в напыщенном, высокопарном стиле, скучно и тускло либо грубо и резко, то Гитлер следовал примеру социал-демо¬ кратических ораторов, таких как Эи;снер, или левых агитато¬ ров, от которых, как он утверждал позже, он многому научился в Вене. И самыи; большои; ораторскии; успех он имел тогда, когда говорил аудитории то, что она хотела слышать. Он использовал простои;, доступныи; язык, которыи; могли понимать обычные люди, короткие предложения, мощные эмоциональные лозун¬ ги. Часто начиная речь тихо, чтобы захватить внимание публи¬ ки, он постепенно доходил до наивысшеи; точки, его глубокии;  и достаточно хриплыи; голос становился выше, речь быстрее по мере продвижения к напыщенному и резкому финалу. С тща¬ тельно отрепетированными драматическими жестами, блестя¬ щим от пота лицом, редкими волосами, падающими на лицо, он доводил аудиторию до экстаза. В его речах не было ограничении;, все было абсолютным, бескомпромиссным, окончательным, не¬ уклонным, неизменным, решающим. Как подтверждали многие люди, посещавшие его ранние выступления, казалось, что он говорил прямо от сердца и выражал их собственные самые глу¬ бокие страхи и надежды. Все больше он выражал уверенность в себе, агрессию, веру в окончательныи; триумф своеи; партии. Его речи казались судьбоносными. Часто они начинались с рас¬ сказа о ранних годах его собственнои; нищеи; жизни, которую он сопоставлял с подавленным, растоптанным и отчаянным состоянием Германии после Первои; мировои; вои;ны. Затем, по¬ вышая голос, он говорил о своем политическом пробуждении и в качестве параллели приводил будущее возрождение Гер¬ мании и возврат ее славы. Не используя открыто религиозныи; язык, Гитлер обращался к религиозным архетипам страдания, унижения, искупления и воскрешения, коренящимся глубоко в сознании слушателеи;, и в послевоеннои; и послереволюцион¬ нои; Баварии он находил живои; отклик.
В речах Гитлера сложнеи;шие социальные, политические и экономические проблемы имели одну простую причину: злокоз¬ ненные махинации евреев. В «Моеи; борьбе» он писал о том, как, по его мнению, евреи;ские антигосударственные элементы подры¬ вали военные усилия Германии в 1918 г.«Если бы в начале и в ходе вои;ны двенадцать или пятнадцать ты¬ сяч таких евреи;ских предателеи; попали под газы, что случилось с сотнями тысяч прекрасных немецких рабочих на поле боя, то жертвы миллионов на фронте оказались бы не напрасными. Напро¬тив, своевременное уничтожение двенадцати тысяч подлецов могло спасти жизни миллионов настоящих немцев, ценных для будуще¬ го. Но так уж оказалось, что в рамках буржуазнои; «государсгвенно¬ сти» можно отправить миллионы на кровавую смерть на поле боя не моргнув глазом и вместе с тем называть десять или двенадцать  тысяч предателеи;, спекулянтов, ростовщиков и мошенников свя¬ щенным национальным достоянием и открыто провозглашать их неприкосновенность».
Такои; бескомпромиссныи; радикализм придавал публичным выступлениям Гитлера возрожденческии; пыл, которыи; сложно было повторить менее демагогичным политикам. Публика, кото¬ рую он завоевывал, множилась за счет распространения красных рекламных плакатов для привлечения левых, это приводило к то¬ му, что протесты со стороны слушателеи;-социалистов часто пере¬ растали в стычки и драки.
Заменив классы расами, а диктатуру пролетариата на дикта¬ туру лидера, нацизм перевернул обычные понятия социалисти¬ ческои; идеологии. Синтез правых и левых был отражен в офи¬ циальном флаге партии, лично выбранном Гитлером в середине
1920-х.: светло-красныи; фон, цвет социализма, и свастика, эмб¬ лема расового национализма, нарисованная черным в середине белого круга в центре флага, так что вся композиция представля¬ ла собои; комбинацию черного, белого и красного цветов - цве¬ тов официального флага империи Бисмарка. В начале революции 1918 г. это стало символизировать отрицание Веи;марскои; рес¬ публики и всего, за что она боролась, но, поскольку изменился  дизаи;н и добавилась свастика - символ, уже использовавшии;ся различными краи;не правыми расистскими движениями и доб¬ ровольческими бригадами в послевоенныи; период, - нацисты также объявили, что эту республику они хотят заменить на но¬ вое пангерманское расовое государство, а не вернуть прежнии; статус-кво времен Вильгельма.
Однако нацизм вполне мог возникнуть без ком¬ мунистическои; угрозы, потому что антибольшевизм Гитлера был продуктом его антисемитизма, а не наоборот. Его основными политическими врагами оставались социал-демократы и неопре¬ деленная масса «евреи;ских капиталистов». Позаимствовав основ¬ ные аргументы антисемитизма из довоенного времени, в своих многочисленных речах Гитлер утверждал, что евреи были расои; паразитов, которые могли жить, только разрушая жизни дру¬ гих рас, в первую очередь самои; благороднои; и прекраснои; расы арии;цев. Таким образом, они настроили арии;цев против самих себя, сначала организовав капиталистическую эксплуатацию, а затем возглавив борьбу против нее. В речи от 20 апреля 1920 г. он сказал, что евреев «следует искоренить», 7 августа того же года он сообщил слушателям, что они не должны верить, «что можно победить болезнь, не устранив ее причину, не уничтожив бацил¬ лу, не должны думать, что можно победить расовыи; туберкулез, не позаботившись об устранении самои; причины расового тубер¬кулеза». Искоренение подразумевало насильственное выселение евреев из Германии любыми средствами. «Решение евреи;ского вопроса, - заявил он перед слушателями   в апреле 1921 r., - мо¬ жет быть достигнуто только грубои; силои;». «Мы знаем, - говорил он в январе 1923 г., - что если они придут к власти, то наши голо¬ вы покатятся по песку, но мы также знаем, что когда мы получим власть в свои руки, "тогда да поможет вам Бог!"»
—3—
В конце Первой мировой войны генерал Эрих Людендорф, немецкий военный дикта-тор последних двух лет или около того, решил, что будет благоразумно на неко-торое время уйти с политической сцены. В это время вспыхнула революция и он вынужден уехать из Мюнхена, был в Шве-ции и пересидел там революцию пока не утихнет пыл революции в Баварии он не вернётся там. Но после подавления бунта коммунистов и социалистов и в том числе и анархистов, солдатами ветеранами вой-ны которые были другого склада мировоз-зрения чем те немцы, которые подались соблазну идеологии марксистов. Люден-дорф решил, что пора вернуться обратно в Мюнхене. И когда вернулся его военный престиж был так велик, что он быстро стал номинальным лидером радикального правого фронта. Здесь в Мюнхене он быстро вошел в контакт с ультранациона-листским кругом, который теперь соби-рался вокруг ранее неизвестной фигуры Адольфа Гитлера.
К моменту встречи этих двоих рядом с Гитлером уже были первые члены предан-ной группы энтузиастов, которым в том или ином качестве предстояло сыграть ключевую роль в возвышении нацистской партии и построении Третьего Рейха. Са-мым доверенным лицом Гитлера был, ко-нечно, никто иной как Рудольф Гесс, как уже упомянул ученик теоретика геополи-тизма Карл Хаусхофера в Мюнхенском уни-верситете. Пришло время рассказать пару слов о Рудольфе Гессе. Он, казалось, искал сильного лидера, которому мог бы посвятить себя без остатка. Как и мно-гие будущие видные нацисты, он родился не Германской Империи Вильгельма II, в Александрии в 1894 года. Служба во вре-мя войны, которую он закончил в чине лейтенанта ВВС, давала ему власть, ко-торой надо было подчиняться, и возмож-ность учиться под руководством профес-сора и доктора наук Хаусхофера. После как встретил Гитлера на курсах, он стал самым верным последователем Гитлера по-чти как верный раб при Цезарей. Гесс был склонен верить в иррациональные и мистические доктрины, такие как астро-логия.
Другой сподвижник был неудавшийся ра-систский поэт и драматург Дитрих Эк-карт, бывший студент медицинского ин-ститута. Эккарт был активным участником крайне правых движений уже в декабре 1918 года, когда он стал публиковать политический еженедельник «На чистом немецком» (Auf gut Deutsch), поддержи-ваемы некоторыми баварскими предприни-мателями и спонсируемый армией. Он имел личные контакты с другим расистами и сторонниками арийского превосходства вроде Хьюстона Стюарта Чемберлена, для популяризации работ которого приложил много усилий. Но в марте 1923 году он внезапно умер.
Однако два помощника, которых он при-вел в партию из Общества Туле, служили Гитлеру боле верно и гораздо дольше. Первым был балтийский немец, архитектор Альфред Розенберг. Последний родился в не Германии, а в Эстонии в Ревеле 1893 году, который бежал из России от боль-шевиков, и в конце войны оказался в Мюнхене, где оказывал финансовую под-держку небольшому журналу Эккарта. Вос-торженный поклонник «Протоколов сион-ских мудрецов», целью которого было предоставить свидетельство существова-ния международного еврейского заговора по разрушению цивилизации, Розенберг также читал Гобино и Ницше, а после войны писал полемические брошюры с напалками на евреев и франкмасонов. Именно через Розенберг в начале 1920-х нацистскую идеологию пробрался русский антисемитизм с его уничтожения евреев. «Еврейский большевизм» теперь стал ос-новным объектом ненависти Гитлера.
Другой сподвижник, которого Эккарт привел из Туле, был Ганс Франк. Он ро-дился в Карлсруэ в 1900 году, в семье адвоката и изначально пошел по стопам отца. Будучи студентом юридического фа-культета, в 1919 году, он вступил в Об-щество Туле и в составе добровольческо-го корпуса Эппа участвовал в штурме Мюнхена. Франк быстро попал под влияние Гитлера, хотя никогда так и не стал членом его узкого круга.
Вскоре после очередного выступления в «Хофбройхауз» 1 апреля 1920 года, Гит-лер демобилизуется из армии, хотя и со-храняет с ней тесные связи. Гитлер по-тихоньку становиться неформальным лиде-ром партии НСДП. «Быть лидером, — писал Гитлер, — значит уметь приводить в дви-жение массы». Цель Гитлера как лидера была проста привлечь больше масс в свою партию и убедить больше масс в свое ве-дение на будущие Германии. Он презирал националистов-консерваторов, оказавших-ся оторванными от большинства нации в силу своих классовых предрассудков. С равным презрением относился Гитлер и к правым фёлькиш, группировкам, лелеявшим свои убеждения и ради самих себя или пускавшимся в рассуждения и споры ис-ключительно с единомышленниками. Целью Гитлера было создать националистический эквивалент массовой социал-демократической партии, произведшей на него столь сильное впечатление еще в Вене.
Каждую речь он планировал и готовил хорошо с мимикой, интонации и движение рук как шаман кода танцует и бьет в ба-рабан во время ритуального процесса, с виртуозность и уверенность в себя и свою правоту во что он так верит. «Че-ловечество, — писал Ницше, — верит в истинность всего, что кажется выражени-ем глубокой веры». Нередко Гитлер про-изводил впечатлением человека, говоря-щего с крайней увлеченностью, буквально теряя власть над собой, однако, овладев искусством оратора и актера, он умел внезапно, как бы под напором чувств, оборвать себя, изобразив, что у него срывается голос, порой прибегнуть к неожиданному сарказму или мгновенно пе-реключиться с полных горечи обвинений в адрес «преступников», предавших Герма-нию, на восторженное утверждение веры, что страна найдет в себе новые силы и поднимется вновь.
Гитлер хорошо мог ставить сцены своих выступление как мастер в режиссуре. По-степенно у него выработался своеобраз-ный ритуал проведения массовых митин-гов, кульминацией чего стали те из ряд вон выходящие спектакли, что потом разыгрывались на партийных сборищах в Нюрнберге в 1930-х годов.
Тем не менее успехи на трибуне не вскружили Гитлеру голову. Наоборот, он часто не был удовлетворен своими вы-ступлениями и стремился их совершен-ствовать. С этой целью Гитлер посещал митинги оппонентов, учитывал их слабые и сильные стороны. Его не устраивал «стиль газетного фельетона или научного трактата», ему претило стремление иных либеральных ораторов избегать крепких выражений. Свои митинги Гитлер старался сделать живыми и непринужденными, с бесплатным пивом, сосисками и даже, ес-ли это позволяли средства партии, кон-цертами народной музыки. Выбрав психо-логически подходящий момент, Гитлер вставал и начинал свою речь спокойно, затем, чувствуя настроение аудитории, как актер, подстраивался под нее и накалял страсти, доводя публику до ис-ступления.
Однако успехи на митингах уже не удо-влетворял Гитлера. Ему нужен был раз-мах, для этого требовалась газета. По-мог случай. Газета «Фелькишер беобах-тер» оказалась на грани банкротства из-за больших расходов на выплату штрафов по делам о клевете. 18 декабря, собрав необходимые средства, в основном по-жертвованные фрайкоровцами и антисеми-тами, нацистская партия сделала газету своим органом. Гитлер и его сподвижники готовились к следующему прыжку.
Месяц спустя, 22 января 1921 года, в Мюнхене состоялся первый всегерманский съезд нацистов. За год партия стала за-метной силой в правом политическом дви-жении Баварии, в значительной мере бла-годаря магнетической личности Гитлера. Его ораторские способности позволили превратить организацию из дискуссионно-го клуба в партию действия. Это не нра-вилось ее основателям, в том числе Дрекслеру. Их коробило привнесенная сторонниками Гитлера склонность к наси-лию, раздражали его тесные связи с бан-кирами и промышленниками, что, по их мнению, было недостойно подлинного со-циалиста.
Казалось бы, первый нацистский съезд Гитлера мог использовать для захвата единоличной власти в партии. Но он не сделал этого, считая, что подходящий момент еще не наступил. К тому же рас-тущих разногласиях в руководстве по во-просам политики и тактики не знали ря-довые члены партии. Внешние она была единой, и все приложили усилия к тому, чтобы выступление Гитлера через двена-дцать дней в цирке Кроне было успешным.
Реакция мюнхенской прессы на это представление была противоречивой: одни хвалили Гитлера, другие поносили. Но руганью в газетах он был даже доволен: значит, задел многих за живое. Гитлер стал любимцем многочисленных национали-стических групп Мюнхена. Его тайно под-держивали местные полицейские власти. Они делали все, чтобы не дать ходу жа-лобам о нарушении нацистами обществен-ного порядка, а в случае стычек с оппо-нентами обычно брали под защиту сторон-ников Гитлера.
Более того, Гитлер и другие руководи-тели партии получили своего рода офици-альное признание земельного правитель-ства Баварии: их принял премьер-министр Риттер фон Кар. Этот дружеский прием показал, что отныне Гитлер — политиче-ская сила. Для него это было особенно важно в период, когда разногласия со старой партийной гвардией дошли до пре-дела. Противники Гитлера, недовольные его растущим авторитетом и стремлением установить единоличный контроль над партией, воспользовались его отъездом в Берлин для переговоров с правами ради-калами и заключили союз с группой соци-алистов из Аугсбурга. Узнав об этом по возвращении в Мюнхен, Гитлер сразу пе-решел в контратаку. 11 июля он заявил во выходе из партии, а три дня спустя изложил свою позицию в ультиматуме, до-веденном до сведения всех членов. В нем Гитлер требовал назначить его главой партийного руководства с чрезвычайными полномочиями. «Я выдвигаю эти требова-ния, — подчеркнул он, — не потому, что жажду власти, а потому, что последние события убедили меня в следующем: без железного руководства партии очень ско-ро перестанет быть тем, чем она должна быть — Национал-социалистской рабочей партией Германии».
Этот удачный ход обеспечил Гитлеру признание лидерства и одновременно установил «принцип фюрера» как осново-полагающую организационную структуру партии. Будучи утвержден, этот принцип не только предоставлял Гитлеру право принимать любое решение по своему усмотрению, но и установил особую иерархию гражданской и армейской служб с четкой дисциплиной, субординацией и распорядком, основанную на безоговороч-ной личной преданности каждого члена фюреру.
В это время он создает очень важное формирования, он помнит про этих сту-дентов так славных избивавших во время променада. Так что каждая партия в это время, а их было бесчисленно, имели так называемые отряды назовём их боевые ко-торое должны охранять митинги партии и против оппонентов, но, согласно консти-туции, это было запрещено, то они стали называть обычные гимнастические клуб общества было и у Гитлера. Образовал его Эмиль Морис, который он называл нежно Морисик, это был бывший подмасте-ре часовщик дел мастера, был такой де-тина в 1 м 80 чтобы вы поняли что это было такое, Гитлер он описывает вот у них митинг и они знают что эти леваки уже пришли чтобы его сорвать и леваки все время заказывают пиво для чего? А для того, что пивные кружки — это ору-жия, которыми можно кидать в оратора. И в этот момент когда Гитлер выступает на трибуне, как он потом описывает, отря-дами группами по 7 человек по волчище, волк, будет любимой псевдонимом, его будут в письмах называть и сам подписы-ваться как "господин волк", и разгора-ется эта битва где бьются цепями, ду-бинками, — как описывает с восторгом Гитлер — в крови избивают его противни-ков, и эти драки с цепями, дубинками так чисты это группа его боевиков начи-нают называться дубинковой гвардией, вот этой победоносной они уже именуются штурмовиками СА, и тут появляются еще один человек, еще одно имя которое про-клятой в истории это Герман Геринг.
Герман Геринг в отличие от ефрейтора Гитлера, не простой солдат, а офицер знаменитый, глава знаменитой эскадри-лий, последний из командиров этой эс-кадрилий, награждённым высшим орденом кайзеровской Германии за заслуги Боль-шим крестом железного креста и он ста-новиться руководителем штурмовиков, их тренирует, количеством их увеличивать-ся, появляется форма, форма коричного цвета которой будут устрашать Европу, что было продана за бесценок, дело в том что форма предназначалось для ча-стей Африки, но рухнуло кайзеровская империя и оно осталось, и предприимчи-вый Геринг купил за бесценок, и они станут проклятью вот этой коричнево форма как назовут потом "коричневая чу-ма" Но возникает вопрос? А на какие деньги? А Эрнст Рём не забыл, того кто ему нравился, он уже посетил выступле-ния Гитлера, он уже стал его фанатом, и он вступил в нацистскую партию.
Рём видел в Гитлере, чья склонность к физическому насилию для достижения сво-их целей была уже более чем очевидна, естественный двигатель для своих соб-ственных желаний и взял на себя руко-водство штурмовых отрядов в октябре 1921 года. Его связи в руководстве ар-мии, в верхних сферах баварской полити-ки и среди полувоенных формирований бы-ли неоценимы для создающейся организа-ции. Однако в то же время он всегда со-хранял некоторую независимость от Гит-лера, никогда по-настоящему не попадал под его чары и хотел использовать свое движение для реализации собственного культа беспрерывного насилия и не соби-рался передавать штурмовиков в полное распоряжение партии.