Малиновый рай

Тропинка, до сих пор шедшая вдоль мелкой лесной речушки, резко вильнула влево. Сделала несколько изгибов и застряла в малиннике. Метров через двадцать показалась коротким стежком. Нырнула под ствол поваленного дерева и пропала. Сима растерянно огляделась. Привстала на цыпочки. Вытянула шею в надежде увидеть тропинку. Даже подпрыгнула пару раз. 
Попытка пройти через малинник напролом успехом не увенчалась, хотя кусты были невысокими, чуть выше человеческого роста. Старые побеги коричнево топорщили твёрдые колючие стволики. Они сухо трещали, царапали руки и цеплялись за край одежды, когда девушка попыталась пробраться между них. Мелкие шипики обнаружились даже на нижней стороне листьев. На правой руке появилось несколько мелких болючих царапин. Густая молодая поросль заполнила всё свободное пространство между старыми побегами. Под ней скрывались поваленные стволы деревьев. Их бугристая поверхность зеленела пушистым мхом, была влажной и скользкой. Подошвы сапог скользили по ней, как по маслу. Мох оставлял на голенищах влажный след. Сима перелезла через несколько стволов, наткнулась на крупный завал. Нахмурилась, передёрнула плечами, сказала негромко:
- Срезала на свою голову. Надо возвращаться. Не везёт, так с детства.
Она корила себя за внезапное решение отлучиться в одиночку, никому ничего не сказав.
- Дважды дура: ушла без спросу - раз, решила вернуться незнакомой дорогой - два.
Чувство вины в девятнадцать лет бывает сильным, но непродолжительным. Даже в военное время. А если тебя ласково окутывает лесная тишина и на расстоянии вытянутой руки висят яркие бусины спелых ягод, аргумент для успокоения совести найдётся без труда.
Ягоды выглядывали из-под овальных зубчатых листьев. Покачивались на длинных тонких стебельках. Малины было столько, что пройти мимо мог только человек с полным желудком и каменным сердцем. У Симы засосало под ложечкой, сердце ёкнуло. Через минуту она уже обирала ягоды.
- Эх, всё равно попадёт, хоть малиной полакомлюсь, - успокоила себя девушка, приподнимая листья, прикрывающие красные колпачки малины.
Ягоды впитали солнечное тепло, запах лесных трав, прохладу мелкой речушки. Они нежно щекотали нёбо, лопались на языке, брызгали ароматным соком. Мелкие косточки приятно похрустывали на зубах. Девушка тянулась за спелыми ягодами. Помаленьку погружалась в безмятежный простор малинника. Тяготы военной жизни остались далеко на краю леса.  Будто не было их никогда.
- Малиновый рай, - произнесла она, любуясь, как разбегается рябью зелёная поверхность зарослей.
Тройчатые листья блестели шелковисто. По изумрудному глянцу пролегли тонкие глубокие бороздки. Центральная, более крупная, расходилась к краям множеством параллельных ложбинок. Казалось, тронь их лёгкий ветерок, края поднимутся мелкой волной, вскинутся на миг. И вновь соберутся параллельными
защипами. Как плиссированные оборки на праздничном платье.
Такое платье было у Римы из двадцатой квартиры. Высокая, с точёной фигурой, тщательно уложенными рыжими волосами и широкой улыбкой, она была местной законодательницей мод. Знала всех модисток города и умела что угодно достать. От шёлкового белья до китайского зонтика.
Вечерних платьев у Римы было целых пять. Все разные. Строгое чёрное, бархатное. Изысканное из мерцающей бирюзовой тафты. Необычное зелёное с ассиметричной драпировкой. Элегантное атласное, цвета мокрого асфальта. И романтичное шёлковое с плиссированными оборками. При ходьбе оборки мелко дрожали, как крылья стрекозы, собирающейся взлететь. Рима уверяла, что такого платья нет даже у Ладыниной.
Сима вздохнула. Где сейчас красавица Римка? Кому теперь нужны страстные романсы в фойе кинотеатра? Да и от кинотеатра «Октябрь» только фасад остался. Торчит вверх остатком карточного домика. Сворки входной двери распахнуты в пустоту. В двух шагах от порога край воронки вниз косо уходит.
- Фиу-лиу-ли, - раздалось в вышине.
Несколько минут девушка всматривалась в кроны деревьев. Любопытно, где источник звука, похожего на мелодию флейты? Ветки деревьев приветливо махали с высоты. Листья с шелестом разгоняли солнечные лучи, разбрасывая в разные стороны брызги света. Один лучик скользнул по лицу, зацепился за кончики длинных ресниц, заставил сощуриться. Сима улыбнулась, снова глянула вверх. Короткая флейтовая мелодия прозвучала снова и закончилась вопросительной нотой.
- Со - бира - ешь? - по-своему истолковала вопрос девушка.
- Тиу-лиу? - повторил невидимый собеседник.
- Не во что собирать, - ответила Сима, осторожно потянувшись к красному колпачку очередной спелой ягоды. - Про малинник я не знала. Случайно наткнулась. Поклюю немного и дальше пойду.
Ягоды падали в ладошку от лёгкого прикосновения, обнажая белый конус. Тот прочно сидел на тонком стебельке в окружении треугольных зелёных листиков.
- Звёздочка на ножке…
- Лиииууууу, - сверху потребовали уточнения.
- Смотри сюда: лучики от белой серединки разбегаются. Натуральная звёздочка.
- Лиу-лё?
- Потом? Вряд ли приду. Не сегодня-завтра наступление. Свернём госпиталь и на новое место марш-марш…
- Фиииууу-тиииууу?
- Ладно, тебе скажу. К речке ходила. Месяц от ночного кошмара отделаться не могу. Сказать стыдно. Второй год в госпитале. После одного случая спать не могу. Стоит задремать, грузовик с ранеными на куски разлетается. Во рту вкус металла… Уши закладывает… По щеке кровь чужая течёт. Бабушка говорила, когда кошмары снятся, бегущей воде надо рассказать. Ну вот… А позавчера кто-то из легкораненых про лесную реку сказал. Вот я и пошла…
Ветки ближнего дерева пришли в движение. Мелькнуло в них и тут же исчезло ярко-желтое пятно. По листьям малины снова рассыпались в разные стороны солнечные пятна. Зелёные пластины заблестели глянцем. Светлым пушком забликовала войлочная изнанка. На её фоне поспевшие ягоды выглядели ещё ярче и привлекательней. Тонкая оболочка мелких шариков едва удерживала сладкий сок.
- Как капли крови. - подумала вслух Сима и тут же одёрнула себя. - Хоть сейчас об этом не думать.
Птица разразилась новой тирадой. В этот раз песня вышла длиннее. В уже знакомый флейтовый свист вплелись скрипучие и щебечущие звуки. Прислушиваясь к ним, Сима проворно набрала очередную горсть малины и отправила её в рот.
Трели становились сложнее и громче. Мелодичные звуки вдруг перешли в раздирающий вопль кошки, которой наступила на хвост рота солдат. Как минимум. От неожиданности Сима поперхнулась и закашлялась. Воздух отказывался поступать в лёгкие. Горло саднило, в висках стучало. От сильного кашля на глазах выступили слёзы.
Пытаясь справиться с удушьем, она почувствовала, как кто-то прикоснулся к спине. После нескольких хлопков между лопаток дышать стало легче. К губам поднесли фляжку с водой. Сима сделала пару глотков и пробормотала:
- Чтоб тебе было хорошо всю оставшуюся жизнь.
Кашлянула несколько раз. Вдохнула полной грудью. Спохватилась, что не поблагодарила за помощь:
- Спасибо, - повернулась к человеку за её спиной и замерла.
Перед ней стоял мужчина. Средний рост, короткий ёжик тёмных волос, пристальный взгляд серых глаз. В правой руке фляжка, у ног котелок с малиной стоит. Всё бы ничего. Только форма на нём немецкая. Слова благодарности застряли вместе с выдыхаемым воздухом.
- Лучше б задохнулась, - промелькнула в голове мысль.
В этот момент над малинником снова раздался пронзительный кошачий крик. Мужчина улыбнулся, махнул рукой в направлении источника крика, произнёс картаво:
- Пироль…
- Перо? - Машинально переспросила Сима. -  Какое перо?
- Я-я, пироль…- улыбнулся немец и попытался повторить противный кошачий вопль.
В этот момент девушку осенило, что оружия у неё нет. Огляделась вокруг, увидела коряво торчащую ветку. Подскочила, схватила её двумя руками, бросила с размаху в противника. Ветка пролетела недалеко, глухо шлёпнулась под ноги немцу. Тот руками перед собой замахал, на повязку нарукавную с красным крестом показывает.
- Найн…найн, - бормочет, назад оглядывается.
Снова руками замахал. Только теперь в сторону тропки, по которой Сима к малиннику пришла. Машет, как ветряная мельница. Глаза вытаращил. Говорит быстро что-то. Сима на него смотрит. Сама бочком-бочком медленно в сторону продвигается. Про бурелом напрочь забыла. Споткнулась о бревно, упала на колени, ладони ссаднила. Не вставая с колен, на четвереньках к тропинке припустилась.
В небе послышался характерный гул. Самолёт пролетел. Через несколько минут снаряды засвистели. Несколько разорвались совсем близко. Воздух в одну секунду спрессовался, стал тяжёлым и тугим, больно ударил в спину.  Взрывная волна бросила девушку на землю, вжала лицом в мох. Голова наполнилась гулом. Земля черным фонтаном взметнулась вверх, насыпалась в волосы, попала за шиворот. Отовсюду летели сломанные ветки. Стразу стало трудно дышать, в ушах зазвенело, во рту появился странный привкус. Дыхание перехватило. В глазах поплыли оранжевые круги. Пыльная горячая волна вползла в лёгкие, горло пересохло, подкатила тошнота. Сима сжалась в комок, закрыла голову руками.
Пространство вокруг свистело, бухало и грохотало. Мир разлетался на куски.
Обстрел закончился также неожиданно, как и начался.
Сима медленно поднялась, прислонилась спиной к стволу дерева. В глазах мелькали чёрные точки. Голова налилась свинцом, шла кругом. Она вдохнула глубоко несколько раз. Стало легче.
Девушка выползла из-под веток, тряхнула головой, подвигала плечами. Несколько раз пальцы в кулаки сжала. Кое-как привела себя в порядок.  Вытерла о влажный мох руки, вытряхнула из волос землю. Буркнула под нос:
- Полгрузовика на голову высыпалось. Хорошо хоть стрижка короткая.
Посмотрела в разные стороны, стараясь сориентироваться, куда идти. Вспомнила про немца. Огляделась. Не видно. Успел уйти? Или затаился?
Сделала несколько шагов. Оглянулась на искорёженный малиновый рай. Бескрайнее зелёное полотно чернело рваными дырами воронок. Что-то привлекло внимание девушки. Чтобы рассмотреть, подошла ближе.
Увиденное заставило её попятиться. Развернулась, как по команде «кругом». Мелкими перебежками, прячась за стволы деревьев, пошла по тропинке, торопясь уйти. Несколько мгновений был слышен едва уловимый шорох удаляющихся шагов. Потом и он стих.
В середине малинника, на краю воронки, стоял солдатский котелок, доверху наполненный спелой малиной. Рядом жёлтой кляксой раскинулась птица. Длинный коричневый клюв приоткрыт, чёрные бусины глаз подёрнулись пеленой. 
Лес безмолвствовал.