Глава 10. Яруга

     В середине лета Лена пригласила Катю съездить на родину ее папы.
    Подруги сели на поезд на Киевском вокзале, взяли с собой в дорогу книжки, вязание. Из еды — запеченную курицу, вареную картошку, яйца и огурцы, печенье и конфеты. Всю дорогу ели, болтали,  смотрели в окно.
     Чуть раньше на машине приехали Ленины родители с младшим братом Лены — Вовкой. Из Москвы привезли говядину, копченую колбасу и шоколадные конфеты. Дядя Женя — папа Лены подъехал к станции Могилев-Подольский и отвез подружек в деревню.
     Яруга встретила подружек холодным дождем. Катя первый раз в жизни отдыхала в сельской местности. Дождь барабанил по крыше. Стало совсем   тоскливо.
      “Зачем я только поехала?” — загрустила Катя.
     Она слушала разговоры взрослых, которые обсуждали жару, стоящую целый месяц перед их приездом.
     “Абрикосы сгорели. Обидно. Люблю солнце и жару. Ненавижу дождь. Чем же заняться в этой дыре? Хорошо, что взяла с собой пряжу. Буду свитер вязать”.
     Мама пришила на Катиных трусах внутри небольшой кармашек и зашила в него тридцать рублей со словами “Отдашь Лениной маме!”
Но Ленина мама отказалась взять у Кати деньги.
     На утро Катя с Леной отправились в деревенский магазинчик за хлебом. Катя разинула рот. Она увидела в книжном отделе много книг на русском языке. Катя и Лена купили по увесистому тому любовной лирики. В сборнике были стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина, Ахматовой, Цветаевой, Пастернака, современные авторы.
     Дождь перестал лить. Все быстро  высохло. Село Яруга оказалось большим, живописным и расположенным на нескольких холмах, Дорога то спускалась вниз, то за поворотом поднималась вверх. За высокими тополями просматривалась макушка церкви.
    Катя с Леной взяли ведро и пошли за водой “на камни”. В  колодце набирали воду, а рядом на желобе с мягкой родниковой водой местные женщины стирали и обменивались новостями. 
    — Женькина дочка з подружкою приихала. З Москви, — услышала Катя.
     “Мы же не из Москвы, а из Подольска, — подумала Катя. — Но для местных, наверное, особой разницы нет”.
     Лена набрала ведро воды и они понесли его вместе с Катей. Ведро било по ногам, а вода немного проливалась. Ленин брат Вовка увидел девчонок и стал подтрунивать.
     — Ну вы даете, — засмеялся Вовка. — Вдвоем одно ведро несут. Силачки. Тоже мне.
     — А ты сам попробуй, — насупилась Катя.
     Вовка взял у девушек ведро и легко донес до дома. После обеда Лена, Катя и Вовка пошли купаться. Вода в Днестре по сравнению с Пахрой показалась Кате очень быстрой и обжигающе холодной.   
     Вечером пошли в гости к двоюродному брату дяди Жени. Во дворе стояло огромное раскидистое дерево грецкого ореха, на котором хозяин сделал себе лежанку.
     “Шикарно,  —завистливо подумала Катя. — Я бы тоже полежала в тенечке с книжечкой”.
     У дяди жил огромный хряк по имени Васька, которого кормили мелкими грушами, упавшими с дерева. У Катиных родителей был небольшой садовый участок, но груши там не росли и Катя немного позавидовала Ваське.
     Дядина жена быстро накрыла стол, усадила гостей за большой стол во дворе  и стала угощать кроликом, тушеным в сметане, горячей картошкой с маслом,  и салатом из огурцов и помидоров, заправленным ароматным подсолнечным маслом. Дядя достал большой кувшин вина и порезал толстыми кусками серую мягкую буханку хлеба.
     — Не рано ли вам вино пить? — сказала Ленина мама, глядя на девочек.
     — По стакану можно, — дал добро дядя и добавил:
     — Саженцы винограда в Яругу завозили из Франции еще до революции. Жила такая баронесса Клара Гирш — жена  барона. После смерти мужа ей досталось в наследство многомиллионное состояние.   Благодаря  баронессе саженцы винограда с новыми, элитными сортами стали завозить сюда из Франции.
     Настроение у Кати после вина, простой, но вкусный деревенской еды и рассказов дяди улучшилось.

         На следующий день приехала родная сестра Лениного папы — тетя Надя с двумя сыновьями: Зигой и Валеркой.
     — Зига, — улыбнулся  высокий, худощавый, темноглазый и темноволосый парень с тонкими усиками и пожал всем руки.
    Зига был одет в темно-синие джинсы, красную футболку “Пума”, и серые кроссовки. В руках — магнитофон “Весна”, выкрашенный в белый цвет и украшенный большим количеством бусинок. Второй парнишка по имени  Валерка — Вовкин ровесник. Тоже темноволосый, с косой челкой на правый глаз. На три года младше Кати и Лены.
      Зига только отслужил два года в армии и вернулся домой. Пока он отдыхал, но после отпуска собирался работать, как и до армии, водителем грузовика.
     Сели за стол, накрытый во дворе. На столе стояла большая кастрюля с красным борщом, посыпанным мелко нарезанной зеленью, тарелки с фаршированным перцем, вареники с картошкой, крепкие огурцы, огромные сладкие помидоры. После того, как разлили горячий борщ, дедушка на радостях налил каждому по стакану терпкого домашнего вина.
          
***
     После ужина Катя с Леной вместе с компанией соседских ребят отправились на танцы.  По дороге Вася, Володя и Сашко,  перебивая друг друга, вспоминали, как  в детстве играли с Леной в прятки и казаки-разбойники.
     — Ты такая пацанка была, — сказал Володя, бросая взгляды на повзрослевшую фигуристую подругу детства.
     Катя разглядывала Дом Культуры сталинской постройки. Герб, серп и молот, колосья пшеницы...
     — На втором этаже  по прежнему библиотека? — спросила Лена.
Сашко недоуменно пожал плечами, а Вася сказал:
    — Да.
     Заиграла музыка и подруги пошли на дискотеку. Катя уверенно двигалась под слова группы “Мираж”:
Я не хочу скучать и расставаться,
Я не люблю так долго быть одна.
Я не могу себе не удивляться,
Зачем свести тебя стараюсь я с ума?

    Рядом с ней танцевала Лена, и топтались ребята. Под звуки
Я снова где-то далеко
Иду по улицам огней

     Володя пригласил Лену, а Вася – Катю. Володя с Леной о чем-то оживленно беседовали. Вася вспоминал школу, армию. Катя  задумчиво слушала.
     — А давайте погуляем, — предложил Володя после того, как танцы закончились.
     Все его поддержали. Когда почти  дошли до Днестра, то мимо на мотоцикле промчался Зига с приятелем и помахал.
     На деревянной набережной Лена уединилась с Володей и забыла о времени. Катя осталась с Васей и Сашко. Она  ждала подругу, слушала ребят и любовалась движением воды в реке.
     — Между прочим, — сказал Сашко,  — на пароме можно перебраться в Молдавию.
     — Ух ты, — обрадовалась Катя, — надо будет съездить. Ребят, а здесь здесь же война началась совсем рано.
     — Да, — подтвердил Вася. — Яруга была оккупирована немецко-румынскими войсками в июле сорок первого. На окраине села организовали гетто, и туда переселили всех евреев, отобрав у них все ценности. Гетто огородили проволокой, за которую было запрещено выходить.
     — А как различали евреев и украинцев? — удивилась Катя.
     — У евреев на груди и на спине желтые нашивки в виде большого круга.
     — А дальше.
     — Старостой гетто назначили председателя еврейского колхоза, а он  добился разрешения продолжать евреям работать в колхозе.
     — Хороший человек, — добавила Катя.
     — Начальником милиции тоже оказался хорошим, — продолжил Вася. — Он тайно сотрудничал с местными партизанами и закрывал глаза на то, что еврейские семьи периодически посещали свои собственные дома за границей гетто.
      — Бабка говорила, что яружане,  хоть и рисковали своей жизнью, но облегчали жизнь… ну, тем которые в  гетто, — подтвердил Сашко.
     — Самым страшным было, конечно то, что периодически гетто окружали немецкие и румынские солдаты, вместе с украинскими полицаями. Они выгоняли евреев из домов, отводили за пределы села и расстреливали. Но односельчане, узнав о приближающихся  облавах,   прятали еврейские семьи в своих домах, спасая от расстрелов. Во время немецкой оккупации были спасены все местные евреи.
     — А когда освободили Яругу от оккупантов? — уточнила Катя.
     — В марте сорок четвертого, — сказал Сашко.
     — Как интересно, — проговорила Катя. — А дальше?
     — Началась мирная жизнь.
     — Еще в начале войны оккупанты вывезли всё, что можно было вывезти: сельхоз  инвентарь, оборудование, тару,   колхозный скот, уничтожили виноградные посадки.  За два года местными силами всё восстановили.
      — Виноградников опять стало много, — вставил слово Сашко,  — И вновь пошли  богатые урожаи.
      — За вином приезжали закупщики из Москвы и Ленинграда.
     — Здесь такие сорта винограда выращивают!    
     — “Адмирал”,”Дамский пальчик”,”Мускат”.
    С разговорами совсем забыли о времени. Катя выслушали все истории ребят, посмотрела на часы и позвала Лену.
     — Сейчас, подожди ещё немного, — отозвалась Лена.
     Домой подруги вернулись  за полночь.
     — Ну, что, гулены, вернулись? — Ленина мама строго посмотрела на девушек.
     Подругам попало. Их наказали. Девочки днем чистили во дворе вишню для вареников, а вечером грызли семечки, играли в дурака и смотрели на кур, которые ходили рядом взад-вперед и что-то клевали с земли. Зига тоже остался дома, судя по тихим стонам, его мучило похмелье.

     На следующий день тетя Надя уговорила Лениных родителей:
     — Погода такая хорошая. Пустите девчат погулять. Что они дома сидят? А Зига за ними присмотрит.
     Вечером пошли гулять все вместе. Бродили, веселились и смеялись.
    Зига дурачился, рассказывал анекдоты и шел след в след за Катей, которая скрестила за спиной руки.  Неожиданно Катя оступилась,  Зига споткнулся, налетел на нее и случайно прижался животом. Катю как будто обожгло. Она почувствовала через легкую ткань своего платья  и через джинсовую ткань Зиги что-то твёрдое и горячее.
     “Чего это вдруг? — удивилась Катя. — Он же нам вроде старшего брата, к тому же он такой такой взрослый, армию отслужил. Красивый, наверняка девушек полно”.
     Дошли до паромной переправы. Катя залюбовалась рекой, от которой повеяло приятным холодом, и спросила:
     — Как твое имя... полностью?
     — Зигмунд!
     — В честь Фрейда что ли?
     — Кого?
     — Ну, — помялась Катя. — Психолог один.
     — Фиг его знает. Отец — поляк. Он и назвал. Меня с детства все Зигой зовут. Я привык.
     — А ты откуда?
     — Из Павлодара. Я хоть и поляк, но  считаюсь русским. У нас  в городе казахские школы отдельно, русские — отдельно. Школы часто дерутся друг с другом. Я, например, не пойду кино смотреть в кинотеатр к казахам. Они не пойдут к русским.
     Ветер усилился, и было слышно, как волнуются деревья. Катя, одетая в светлое легкое платье, поежилась. Зига накинул ей на спину красную олимпийку и сказал:
     — Дрожишь, белобрысик, — а потом, как бы в шутку, за рукава потянул к себе. Катя оказалась прижатой к нему. Уши загорелись. Зига обнял девушку и вдруг приблизил усы к ее полуоткрытому рту. Катя положила руки ему на плечи. Объятие словно подстегнуло Зигу. После поцелуя они посмотрели друг на друга и засмеялись, Катя провела пальцами по его темным волосам, потом по губам.
     Катя рассказывала об институте и паре по химии на летней сессии, он — про грузовики, которые обожал. Еще Зига рассказывал про школу, про свои хулиганства.
     “Такие парни, как Зига, — думала Катя, — яркие, эффектные, веселые, шумные, обычно очень популярны в школе и в пионерском лагере. У них много девчонок. Они всегда на виду. Все хотят с ними дружить. Девчонки обожают гулять и танцевать с такими. Будь мы  с ним в одном отряде, то Зига бы даже не посмотрел на меня. А мне нравятся такие, как он. Чем-то он напоминает моего бывшего соседа по коммуналке — Валерку. Наверняка у него есть девушка. Может быть, и не одна. И здесь, в деревне, наверняка есть подружка. Он такой взрослый, такой красивый”.
      Периодически их разговоры прерывалась страстными поцелуями. Катя посмотрела на часы:
     — Ой, уже двенадцать, нам пора.
     — Ну ты меня и раздраконила, — шепнул на ухо Зига.

     Помимо магнитофона Зига привез с собой  пару кассет. Юрий Лоза пел про “сто часов вдвоем”, а Катя слушала и думала о том, что у них этих часов с Зигой пока все-таки чуть больше, чем в песне.
      Полная луна вылезла из-за туч и осветила окрестности. Зига и Катя забрались по лестнице на чердак и плюхнулись на ароматно пахнущее сено.
     — Я — Дракон и сейчас съем тебя, Принцесса, — грозно сказал Зига.
     — А я убегу.
     — Я все равно тебя поймаю.
Катя лежала в объятиях Зиги, а он говорил:
     — У меня были девчонки, на которых я утром не хотел смотреть, а с тобой не хочу расставаться. Думаешь, я всем так говорю?
     — Я вообще ни о чем не думаю. Мне с тобой так хорошо.
     — Я никогда не говорил о любви. А сейчас…
     — Молчи, — Катя закрыла его рот поцелуем.
     Спустя время Зига неожиданно вспомнил:
     — Мне цыганка в поезде нагадала, что в отпуске встречу невесту.
      Катя промолчала и покраснела от удовольствия.
     Взрослые догадывались о  романе, но ничего не говорили.
Ранним утром поехали на автобусе в Молдавию, в Сороки. Перед поездкой Катя и Зига всю ночь не спали, и  Катя теперь засыпала на ходу. Она пыталась держаться рукой за поручень, но тут же отпускала руку и сползала вниз. Толпа и Зигины крепкие руки не давали ей упасть.
     На ярмарке тетя Надя купила Зиге и Валерке белые кожаные кроссовки. Катя же решила повыделываться перед Зигой.
    — Я такие не буду носить.
    На самом деле у Кати не было ни блата, ни финансовых возможностей, но ей хотелось хотя бы в деревне перед этим симпатичным парнишкой из Казахстана, казаться крутой.
     Отпуск закончился, Катя уезжала на неделю раньше, чем Зига. Перед отъездом они крепко обнялись и поцеловались, Катя шмыгала носом и старалась ни на кого не смотреть.
     Ленин папа отвез подружек до станции Могилёв-Подольский. Катя купила на платформе ведро груш за четыре рубля.
      Подошел поезд “Ивано-Франковск - Москва”.
     Поезд стоял всего три минуты. Проводница проверила билеты девушек, но в купейный вагон не пустила.
    — Надо было отправлять телеграмму, — хитро смотрела на Катю и Лену проводница, —  что вы не сядете  на конечной станции в Ивано-Франковске. Ваши места уже заняты.
      Раздосадованные подруги  стояли в раздумье.
      — А что же нам теперь делать? — растерянно спросила Катя.
      — Ну, не знаю, места есть только в общем вагоне.
      — Что значит в общем? — возмутилась Лена.
      — Идите к  начальнику поезда, — посоветовала проводница. И побыстрее, а то поезд без вас уйдёт.
     Пока Катя и Лена шли по коридору поезда, то  увидели много свободных мест.
    — Лен, он наверное не знает, что мест-то свободных полно.
    — Да, сейчас мы ему все скажем.
    — И он нас отправит или в наш вагон или в соседний. На нормальные номера.
    — Ну да, нам-то какая разница? 
    — Эти места заняты, — грубым голосом ответил начальник поезда, — идите  в общий вагон.
    — Но почему? У нас же билеты в купе, — запротестовали девушки.
    — Телеграмму надо было давать. Откуда мы знаем, сядете вы на поезд или нет?
    — Но в соседнем вагоне же полно свободных мест. Он почти пустой.
    — А это уже не ваше дело, — рассердился начальник поезда, — идите, не мешайте работать!
     Девушки поняли, что тут дело нечисто, но повлиять на ситуацию никак не могли и пошли в общий вагон.
    — Лен, а ты знала про телеграмму? Сколько я ездила на поездах, впервые слышу об этом.
    — Кать, да я, если честно, впервые на поезде еду. Мы же на Украину раньше всегда на  машине ездили.
    Катя и Лена с опаской вошли в общий вагон. Он был такой же, как плацкартный, но люди здесь лежали даже на третьих полках, тех, куда обычно кидали багаж. На первой и второй сидело по три-четыре человека. Когда кто-то выходил в туалет или покурит, его  место тут же занимали.
     Катя забралась на вторую полку, а Лена нашла место напротив. Подруги переглянулись.
     Кто-то из пассажиров, как нарочно, включил магнитофон. Заиграла песня Лозы:
Я был так долго далеко
В дороге по тебе скучал я…
      Катя  загрустила. Песня напомнила ей Яругу, домик в деревне, Зигу. По щеке покатилась слеза.
    Когда освободилась самая верхняя полка, то  Катя забралась на нее, и отвернулась к стенке.

     Через неделю в почтовом ящике обнаружилось первое письмо из Павлодара, смешное и глупое, с кучей грамматических ошибок. Катя читала и плакала, а потом нашла карту, линейку, и подсчитала, что между ней и Зигой — две с половиной тысячи километров...