И по-прежнему, люблю кофе. роман. фрагмент

Обсудив случившееся и здраво рассудив, что изменить чего-либо не в нашей компетенции, насладившись завтраком, который пришелся как нельзя более кстати, желудок помнил употребленный на поминках портвейн, незаметно для себя, я поведал Ирине свою аргентинскую эпопею, без подробностей, но с выражением сомнений, не оставлявших меня ни днем ни ночью.
Девушка здравомыслящая, поняв, что не все ей рассказано, а мне не хотелось раскрывать малознакомому, несмотря на близкие отношения, человеку, маленькие семейные тайны, которые мне - потенциальному претенденту на членство стали, вдруг известны. Уловив суть и, при помощи, иногда вводивших меня в замешательство наводящих вопросов выстроив четкую и понятную ей картину, задумалась. Предложила пройтись, я, с удовольствием согласился, уяснив себе, что за все время пребывания здесь ни разу не прогуливался, а каждый раз двигался в определенном направлении к назначенной цели.  Ирина привела меня на окраину поселка, где протекала довольно широкая река, или скорее протока, был обустроен пляж и кое где видны были тела загорающих молодых людей.
И представить себе не мог, что такое возможно, поймав себя, в очередной раз на мысли, что здесь возможно все. Чему удивляться в мире, где день, после бурно проведенной с малознакомой дамой ночи начинается с поминок, устраиваемых отбывающему для самого себя и продолжающийся обсуждением дела убийцы президента, который не осужден, а направлен в прежний мир из которого был катапультирован вследствие смерти причиненной им вождю, а как результат гибели и его самого. И, чтобы совсем оттопырить голову, мне предложено ознакомится с жизнью потенциально моей семьи, в которой будущая мама, спит с двумя мужиками, а я, плод одной из этих связей, догадаться бы еще какой, должен выступить залогом их безудержной любви. Бред.
Ирина же, спустившись к воде, в месте, где загорающих не было, расстегнула пуговицы своего легкого платья, и оно мгновенно упало к ее ногам, неожиданно, конечно только для меня, под ним оказался купальный костюм, состоящий из двух очень небольших тканевых предметов, которые, однако функцию свою поддерживали вполне, прикрывая уж совсем срамные места. Тело, которым мне довелось обладать и которое наощупь знал лучше нежели на взгляд, не разочаровало, было ловким, стройным и чистым. Меня, однако это нисколько не смутило, потому, что освобожденный минувшей ночью от большого желания при содействии девушки по имени Светлана, я не был, покуда готов к сексуальным подвигам и вид почти обнаженного женского тела был мне практически безразличен, а вот слова подруги я слушал со всем вниманием.
Девушка была умненькая, в маму. Хотя после того, что я узнал о ее маме, уверенность моя в этом была поколеблена. Поразительно быстро, уловив суть вопроса, несмотря на мои попытки скрыть некие нюансы, наблюдавшиеся в семье,
начала, нисколько не щадя моего самолюбия вещать.
- «Значит так, мамаша твоя будущая, судя по всему имеет русские корни, какая ни будь Мария, Антония, Надежда» - при последнем имени я вздрогнул, Ирина это отметила и, понимающе кивнула, продолжая, как ни в чем не бывало,
 - «Поскольку только наши умудряются выскочить замуж за богатого латиноса, ставить ему рога, при том играя роль любящей супруги. Рожают детей. Исключительно от мужа -- я понимаю это то, что тебя беспокоит. Логика здесь проста. В наш субординарный век, проверить происхождение зародыша проще простого, и она, потратив время и талант на охмурение богатого мужика не будет рисковать состоянием, которое уже держит в руках и, надо заметить почти справедливо считает своим. Так уж устроены темпераментные жители тропических стран, мужского полу ребенок - сын, для них является поводом для гордости и символом любви и наследником, которого он, при всем своем довольно свободном образе жизни и мыслей никогда не оставит без наследства и, как это ни странно, часть своей безмерной любви к ребенку, переносит и на мать, произведшую его на свет. Женщина, ставшая женой жителя южных стран, прекрасно понимает. Что в случае чего, ребенок, не в России живем, останется в семье отца. Лишившись ребенка – лишится всего. Поэтому тебя, я имею ввиду тебя» - Ирина ткнула в меня пальцем.
 - «Будут холить и лелеять и мама, поскольку ты являешься гарантией ее статуса и папа в силу того, что наследник, по определению получает самое лучшее.
Резюме – тебе пофартило, не каждому выпадает такой жирный кусок, родишься ты уже с золотой ложечкой во рту. Интересно, почему тебя, а не меня, например, выбрали для столь сладкой юдоли»? – все это, стоявшая передо мной, практически нагая женщина выдала на одном дыхании и сомневаться в ее выводах было затруднительно.
Я, столько дней и ночей отдавший размышлениям, наивно искавший повода и возможности избежать столь завидной участи для себя любимого, ни разу не связал свое состояние с бабушкой, той самой бабушкой которая была моим воспитателем и нянькой в той жизни, которая после смерти оставалась моим ангелом хранителем, теперь-то сомневаться в этом не приходится. И которая здесь, обладая каким-то, до сих пор мною не понятым почти божественным статусом нашла повод и возможность обратить на меня, вряд ли того заслуживающего, свое и, что самое главное Его внимание и не просто обратить, а устроить мое будущее земное существование, на первый взгляд безоблачным, хотя, как теперь мною понято, то чему и кому мы часто завидуем в жизни, далеко не всегда счастливы, а кроме всего прочего, та сверхзадача, которая будет вшита в канву моей будущей жизни не может быть известной никому из смертных, мало того, даже выполнив свое земное предназначение, мы не получим никакого сигнала, о том, что задача исполнена, а продолжим свое существование в ожидании и надежде на то, что сохраняемая нами жизнь ценна не только для нас, но и бесценна для вечности.
За секунды, понадобившиеся мне для создания в голове столь мудрой и стройной конструкции подруга только что и успела изменить позу, поднять руки вверх и потянуться всем телом. Взглядом окинув мой убогий комбинезон, пора бы уже одеться по-человечески, Ирина взглянула на солнце, которое не просто выкатилось, а заняло доминирующее положение на небосводе, тем самым, без слов давая мне понять, коли мы пришли на пляж, не грех этим воспользоваться.  Я понял намек, но несколько замешкался и смутился, поскольку не мог сразу точно вспомнить, что за трусы находятся под моим скромным нарядом. Дело в том, что выдаваемое, или как бы иначе сформулировать, предоставленное в мое распоряжение белье, которое я нашел в шкафу не соответствовало моим понятиям о прекрасном. Уже при втором посещении магазина, или, точнее распределителя, в магазине все-таки принято платить, я подобрал трусы, соответствующие моему понятию о нижнем белье. Когда-то давно, еще в юности, я сформулировал для себя некий закон, как всякий закон он под воздействием времени и моды изменялся, но главное он сохранил - не столь важно, как выглядит верхняя одежда, существует тысяча причин, по которым не всегда мы можем позволить себе одеться так, как считаем нужным. Существуют всякие табу, писаные и неписанные правила, гласящие о том, как мы должны выглядеть снаружи, а вот внутри, там, под одеждой, в том самом месте где прилегание к телу максимально, мы можем себе позволить носить то, что считаем не только комфортным, но и красивым, с нашей, возможно только с нашей точки зрения. Для нашего эго, гораздо важнее то, что ближе к телу и неправильно, не в соответствии с вашим нынешним состоянием подобранные трусы, для человека сведущего, гораздо больший удар, нежели, галстук не в тон носкам. Перебрав в голове, все наличествующие у меня на сегодняшний день предметы нижнего гардероба в количестве двенадцати штук, исключил находящиеся в стирке, я осознал, что те, вызывающе красные трусы, которые, по каким-то только мне ведомым причинам надел я именно сегодня, не должны шокировать ни мою спутницу, ни других посетителей зоны отдыха. Я решительно расстегнул молнию и сняв штаны, ослепил Ирину, сочностью цвета. Шокирована она не была, но поражена, точно, отчасти цветом, частично формой, трусы были очень небольшими, но функцию свою по поддержке и сокрытию всего чего положено выполняли, по крайней мере на их изготовление пошло в несколько раз больше материи, чем на бикини Ирины и если задача ее трусов была в том, чтобы как можно больше открыть, лишь обозначив свое присутствие на теле, то мои полностью исполняли задачу закрыть, при этом не оставляя и намека на то, что некие не нуждающиеся в демонстрации части тела останутся неприкрытыми.
Предмет был изготовлен со знанием дела, без излишеств вроде, вшиваемых в паховую область гусарских лосин заячьих лапок. Не тесен и не велик, что называется впору, удобен, комфортен и по-своему даже красив. И цвет, столь вызывающе сочный оказался как нельзя кстати.  Надет он был без всякой надежды и даже намека на то, что сей элемент моего гардероба будет продемонстрирован на людях, однако пришелся кстати, так сказать к месту, вызвав некое нервное возбуждение у моей подруги и тщательно скрываемый, при помощи дымчатых очков прилив интереса к персоне моей среди немногочисленных посетительниц пляжа.
Но прибыл сюда я вовсе не для того, чтобы хвастаться обтянутыми тонкой тканью гениталиями, а с целью серьезной – обдумать свое дальнейшее будущее, так нежданно оказавшееся в моей компетенции. Выслушав от Ирины, поразивший и оттого показавшийся правдивым комментарий все более склонялся я к новому воплощению, так нежданно мне предложенному.
Поскольку покровы были сняты и все секреты тел продемонстрированы, настало время взять девушку за руку и пройти к воде, которая манила и обещала своей прохладой снять жар с тела и туман с мозга.
Вода, как и следовало ожидать в этом благословенном мире оказалась в меру теплой, освежающей и кристально чистой. Интересно, вспомнился мне комментарий куратора, о том, что мы никуда не исчезли с земли, где на земле существуют такие оазисы чистоты. Усмехнувшись про себя тому, что и на этот вопрос куратор найдет простой и логичный ответ, решил просто насладится прохладой и свежестью морской воды, все-таки это была не река, а протока, но на удивление, и когда только пройдет период удивления, чистая.
Купание и вправду внесло успокоение в мою мятущуюся душу и расслабило тело. Девушка ныряла, как дельфин, я старался не отставать от нее. Хотя по правде сказать мне было далеко до ее спортивной формы. Накупавшись до состояния легкой усталости, мы вышли на берег и улеглись на стоящих на берегу шезлонгах. Продолжать серьезный разговор не хотелось, да и подруга не была расположена к беседе, мы полежали, обмениваясь ничего не значащими фразами, обсохли и одевшись медленно побрели к строениям.