Солдаты империи Глава 7

Сергей Рязанцев знал эту семейную историю  со слов матери Анны. Она родила его поздно и любила сильнее первого сына. 
- Только ночью и можно было поговорить… - Рязанцев вернулся в действительность и стал прислушиваться к тихому разговору соседей. - Никак не угомонятся!
Во время заключения любое общение между «шурави» и афганскими военнопленными было запрещено. Любого человека, попытавшегося заговорить с бывшими союзниками, назидательно бичевали.
- Мы здесь, словно рабы двадцатого века! - скривился Сергей от осознания унизительного положения, в котором оказался.
Советских пленных использовали на самых тяжёлых работах, за малейшую провинность жестоко избивали. В том числе за разговоры на родном языке.
- Во время работ им было запрещено общаться между собой на русском… - подумал Сергей. - Хотя в лагере много парней из Украины, но для афганцев мы все русские…
Рязанцев услышал, что Николай Шевченко, который лежал в углу глинобитного помещения для пленных зашевелился. Поняв, что все товарищи по несчастью не спят, он мечтательно произнёс:
- Как же сладкого хочется!
Все знали основную его слабость и часто подначивали за бесконечные разговоры о конфетах и прочих вкусностях.
- Вот завтра и попробуешь, - хохотнул Кашлаков. - У душманов наверняка есть рахат лукум и халва!
- А ещё автоматы и пулемёты! - буркнул Зверкович. - Вот они нас и угостят…
Пока все подшучивали над старшиной, Рязанцев вспомнил, что Николай не захотел дожидаться приговора самого справедливого в мире советского суда и сбежал по дороге в Кабул:
- Он рассчитывал скрытно перейти границу с Узбекистаном. Хотел затеряться в Средней Азии.
Местные жители быстро поймали беглого старшину и сдали его душманам.
- Так Шевченко оказался в Бадабере, - подумал Сергей. - А ведь мой отец тоже был в плену! Мы все считаем себя значительными, нам хочется быть центром внимания, мы сами по себе личности... И очень часто получается, что на самом деле мы просто обычные люди со своими недостатками и эгоистическими потребностями. Нам свойственно проявлять слабость и отступать перед трудностями, отказываться от своих принципов и брать свои слова обратно. В конце концов, мы просто люди. И лишь немногие способны перешагнуть через лишения и неудачи, оставаясь при этом человеком и сохраняя чувство собственного достоинства. 
 

Награда
Молдаванин Иван Белекчи, рядовой ограниченного контингента советских войск в Афганистане стал виновником награждения боевым орденом командира роты старшего лейтенанта Николаева.
- В Афгане он два года, - говорили товарищи. - Бойцы его уважают.
Однако бригадное начальство не жаловало старлея за строптивость и прямолинейность в оценке действий вышестоящего командования.
- А потому наградами Родины не отмечен… - намекали в штабе.
После нерасторопных действий Ивана пробел в военной биографии ротного был устранён. В ожидании проходящей колонны, сопровождающее её второе отделение первого взвода с Николаевым во главе  выдвинулось в «зелёнку», чтобы прочесать близлежащие дувалы.
- Бросай туда! - по команде ротного бросить РГД-5 внутрь глиняного жилища Белекчи долго соображал, что делать с гранатой.
Он метнул её трясущейся рукой после матерной команды.
- Нормально, командор, бойцам нужно потренироваться, - заметил командир взвода. - Первый раз её бросали, а прибыли из «учебки»…
- Я и говорю, пехота, - не упустил шанса подколоть прапорщик Сухов.
Михалыч высокий и стройный с зычным голосом и «чапаевскими» усами пришёл в бригаду из спецназа. Аэропорт Кокайты был забит летательными аппаратами разных типов и модификаций.
- Полоса загружена предельно, - огляделся он. -  Непрерывно кто-то садится или взлетает...
Всё свободное место было забито различными автомобилями, загруженными самыми неожиданными грузами, но почти в каждой второй машине, вместе с другими грузами выделялись дрова. Сухов искал борт, который доставит его к месту службы. Из остановившегося поблизости самолёта ИЛ-76 Закавказского военного округа, прилетевшего из Тбилиси, выгрузились три «Рафика». Сопровождали технику офицер и два прапорщика, по виду стопроцентные грузины.
- Прапора были не по сезону одеты в плащи, брюки навыпуск, - отметил он. - Выглядели пижонами на фоне аэродрома и по февральской непогоде… 
Один из щеголеватых прапорщиков, спросил у него:
- Подскажи, друг, где можно найти кафе, чтобы попить и перекусить?
Измотанный дорогой прапорщик направил его к стоящему невдалеке АН-12, вокруг которого собралась небольшая группа гражданских лиц:
- Иди туда, там, наверное, всё есть.
Грузин ушёл, но через несколько минут вернулся потрясённый.
- Ты сам там был? - спросил он. - Ну, так и не ходи. Там прямо на полу АН-12 лежит много трупов. Все военные. А гражданские это родственники… 
Сухов с высоты роста и прошлого снисходительно относился к десантуре, обзывая её пехотой, и говорил, что хочет вернуться в спецназ:
- Вам только кур по дувалам гонять!   
На боку у него болтался трофейный «маузер» в оригинальной кобуре, им он грозил бойцам роты, если был чем-то разгневан или слегка пьян. На него не обижались, он смешно рассказывал анекдоты и истории. Когда случилась заминка с броском гранаты Белекчи, он сообщил  сослуживцам:
- Ну, что Вы хотите от американцев?! Они мыслят категориями выгодно или невыгодно… Мне дядя рассказал занятную историю их кругозора. Место действия Рим, 1943 год. Американская армия входит в только оставленный немцами город. Танковую колонну возглавляет генерал Корк на джипе. Продвигаясь вперёд с оглушительным железным грохотом, американцы выкатились к Палатинскому холму, согнувшемуся под тяжестью Дворца цезарей, поднялись по Триумфальной улице, и вдруг перед ними в ясном свете луны выросла величественная громада Колизея. «Что это?» «Колизей!» - ответил итальянец-переводчик. Корк долго всматривался в гигантский скелет Колизея и сказал с нескрываемой гордостью в голосе: «Наши бомбардировщики поработали на славу, остались одни руины!» Потом, извиняясь перед итальянцем, добавил: «Не огорчайтесь, это война!»
- Вояки ещё те! - усмехнулся старший лейтенант. - Завтра будем учить бойцов бросать гранаты!
На следующий день взвод выдвинулся на учёбу. Николаев приехал к месту учений, когда бойцы уже выполнили по броску гранаты. Они построились и по его зычной команде двинулись к расположению части.
- Ну, как побросали? - спросил ротный.
За всех ответил Михалыч.
- А, «салаги»... - он слегка подбрасывал РГД-5, словно мячик, - Вот я вам сейчас покажу, как бросают настоящие спецназовцы.
Развернулся лицом к условному противнику, в долю секунды эффектным жестом вырвал чеку и невысоко подбросил наступательную гранату, оставив открытую ладонь кверху, с намерением поймать её.
- Держи! - граната пролетела мимо ладони ветерана спецназа и шлепнулась на землю рядышком с мирно беседовавшими офицерами.
Первым среагировал ротный командир. В мгновение ока он перелетел невысокий глиняный забор, окаймлявший развалины дувала, куда перед этим бойцы метали гранаты, и понёсся в глубину афганского жилища.
- Тикайте! - закричал он почему-то по-украински.
Михалыч схватил упавшую РГДэшку и без замаха метнул её в сторону дувала. Мышление обоих военных были одинаковыми, направление полёта гранаты совпало с направлением спринтерского бега командира роты.
- Куда? - трое взводных стояли, как завороженные, хлопали глазами и с ужасом ждали развязки, разыгравшейся мизансцены.
Затем последовал негромкий, но пыльный взрыв. Взводные командиры машинально пригнулись и опустили вниз головы, как учили в военном училище, в готовности рвануть в атаку после разрыва. Далее последовали секунды зловещей тишины, прервавшейся матерным рёвом Николаева:
- Михалыч! Твою мать!.. Убью!
Подняв головы, командиры взводов увидели в облаках оседающей пыли двигающегося в обратном направлении командира роты. Он ускоренно передвигался враскорячку и орал благим матом, звучавшим, как гимн жизни:
- Спецназовец хренов!
 Его зимний танковый комбинезон между ногами был разорван и основательно посечён осколками. Все бросились навстречу к нему, не зная толком, что делать. Подхватив на руки, они уложили страдальца на землю.
- Михалыч, долбаный ты спецназовец! Боец бегом в батальон. Давай дока с носилками! - подал голос взводный. - Пусть «вертушку» вызывают...
С каждой затяжкой, казалось, что Николаев успокаивался и приходил в себя от нервного перевозбуждения, обрывочно говоря о том, что произошло.
- Бегу и вижу, передо мной падает граната, бля, думаю, сейчас я её перепрыгну, - он посмотрел на разодранные штаны, на которых под пылью начали проступать бурые пятна. - Хорошо, что комбез надел...
Все взводные были на занятиях в бушлатах и полушерстяных брюках.
- Остаёшься за меня! - приказал он.
- Есть, - кивнул командир третьего взвода. - Что докладываем комбату? 
- Всё, как было, - сказал Николаев, - а на бригаду сообщи, что во время занятий боец Белекчи уронил гранату, ну, а я его оттолкнул... И пусть замполит роты катает на меня наградной лист на «Звёздочку». По ранению да ещё, спасая солдата, никуда они теперь, нахер, не денутся...
Из батальона бежали бойцы с носилками, за ними трусил батальонный доктор, поправляя на ходу круглые очки. Он сказал:
- Командир, «вертушки» скоро будут!
- Михалыч, если с моим членом что-то будет не так, я тебя застрелю из твоего маузера, - не то, шутя, не то серьёзно предупредил ротный.
- Не боись, командир, в Кабуле классные лекари в госпитале, а какие сестрички! - заверил Сухов. - Они тебе всё залечат и проверят в действии!.. 
Доктор обработал раны, вколол обезболивающий препарат и доложил:
- Всё, слава Богу, обошлось, могло быть и хуже… 
Провожать командира к «вертушке» вышли все офицеры батальона. Они старались подбодрить его. Комбат заверил старшего лейтенанта:
- Сегодня подпишу наградной и проконтролирую его прохождение!
Поэтому в госпиталь Николаев улетал в хорошем настроении.
- Не за горами замена, - размышлял он, - это был мой последний «бой»…
Вернувшись после полного выздоровления из госпиталя, не выходил с ротой на сопровождения и операции, дожидаясь заменщика. Орден Красной Звезды Николаев получил перед самой заменой.
- За спиной два с половиной года Афгана… - понимали сослуживцы. - Он его реально заслужил, но случай с гранатой ускорил процесс…
Версия, что он накрыл гранату, уроненную Иваном Белекчи, прижилась. Никто уже и не помнил, что бедный молдаванин был здесь не при чём.
- Из-за него чуть офицер не погиб! - прибывшие на замену офицеры гнобили его, постоянно ставя на самые непрестижные работы.
Он пребывал в подавленном настроении и во время следующей боевой операции попал в плен.