52. Террор и Добродетель. Окончание

   Париж после военного переворота  18 брюмера (9 ноября 1799 года).

   Квартира Данжу по улице Сен-Жак.

   Мари встала и подошла к окну, мягким движением открыла вишневые шторы, по стеклу зло колотил холодный осенний дождь.

    Оглянулась на мирно спящего Шарля и решила вернуться в постель.

    Осторожно, ласково погладила по черным волосам, коснулась слегка небритой щеки, поцеловала сухие горячие губы. И тут же почувствовала на талии его руки.

- Хитрец... я думала ты спишь... - Мари улыбнулась.

- Я действительно спал... только мой сон очень чуткий, кошачий.. кстати, что за письмо ты положила вечером на стол, от кого оно?

- А...это... его принес гражданин Вольф... сказал, что оно от островитянина Филомена, который вчера приехал в Париж и имеет намерение посетить нас... что еще за островитянин? И имя какое-то греческое...

  Шарль быстро приподнялся на локте, став серьезным.

- Мари, милая... прошу...только не назови его при посторонних "Филоменом", пожалуйста... ты не можешь представить, как я рад возвращению этого человека... как его появление в Париже важно для нас...

- Для НАС? - удивленно переспросила Мари.

- Не лично для нас с тобой... но очень, очень важно...

  Таинственным "островитянином" был Филипп Буонарроти, известный в подпольной организации республиканцев-филадельфов под именем "брат Филомен", он освободился из трехлетней ссылки на острове Олерон в Бискайском заливе и в сопровождении нескольких других товарищей вернулся в Париж...

   Вместе с ним возвращается и надежда для уцелевших якобинцев на восстановление во Франции завоеваний Революции и ценностей 93 года... Надежда, она, как известно, умирает последней...
... .... ....

  Луиза Каброль накрыла стол в гостиной и исчезла на кухне. Мари, добродушно, искренне приветствовала гражданина Буонарроти и сославшись на ребенка ушла, деликатно оставив их вдвоем.

  Усталый и напряженный взгляд гостя невольно задержался на содержимом стола, посередине блюдо с мясом и зеленью, рядом два вида салатов и хрустальный графин с жидкостью темно-вишневого цвета. Данжу подвинул гостю бокал бордо.

- Спасибо... Как это произошло? Что вы можете сообщить об этом? - несмотря на сильную усталость взгляд темных глаз Буонарроти был цепким и внимательным.

  Шарль не нуждался в пояснении, О ЧЕМ ИМЕННО его спрашивают.
- Что тут сказать... дождались... Правые депутаты... жабы из термидорианского Болота накликали себе долгожданного господина...

  Здание Тюильри  было окружено военными, близко не подойти. Слышал,что  Барраса буквально принудили подать в отставку, остальные коллеги сделали это сами... 

   Депутаты-якобинцы едва не сорвали переворот, в зале раздались крики в адрес Бонапарта: "Вне закона его! На гильотину!" ...корсиканца со всех сторон окружили гневно кричащие люди.
   И что же никто не удавил гада в этой сутолоке?!

   От... одного из левых депутатов знаю... когда Камбасерес возмутился, что происходящее есть попрание конституции III года, то Бонапарт парировал, что эта конституция итак никем не уважаема и многократно уже была нарушена, ею затыкали все дыры в пользу Директории...
   Тут он даже в чем-то прав...

   Припомнил депутатам прецеденты 18 фрюктидора V года и 12 флореаля VI года, когда сначала устранили ультра-правых, а через год  отменили совершенно законные результаты выборов, когда поняли, что побеждают левые, испугались якобинского "ренессанса"...

    А дальше...все речи закончились и в зал ворвались солдаты... депутаты пытались бежать, кому-то удалось даже выскакивать из окон первого этажа, но и во дворе и в саду Тюильри  их останавливали штыками солдаты, возвращали в зал. "Голосование" прошло под угрозой  прикладов.

   На бледном лице Буонарроти отразилось холодное отвращение:

- Я знаю, есть товарищи, подобные генералу Моро, которые пока еще верят, что Бонапарт  республиканец и рассчитывают, что он восстановит порядок.  Но всё куда хуже... он "воинствующий карьерист", подобный Фуше и Талейрану, он не республиканец и не роялист...  Моро еще одумается и вернется к нам, уверен.
   К числу наших принадлежит также генерал Мале...

   Но корсиканец служит не Франции, не Республике, но только самому себе... а точнее демону властолюбия... Новый Цезарь...

    Исполнительная власть передана исполнительной комиссии, состоящей из трех консулов, но никто не сомневается, реальной властью обладает только Бонапарт.

    Пока Первый Консул уже обеспечил себе десятилетний несменяемый срок.

   Это смертельный диагноз для принципа демократии, для Республики... где десять лет, там и пожизненная несменяемость, а там, глядишь и до наследования власти дело дойдет...

   - Тогда останутся "с носом" одинаково, как истинные республиканцы, так и сторонники короля... - сквозь зубы вырвалось у Данжу, Буонарроти молча кивнул и продолжал:

   -  Я помню Бонапарта еще по Корсике. Уже смолоду было видно, что этот низкорослый стручок дьявольски властолюбив  и честолюбив и не имеет за душой ничего святого.

    Пресмыкался перед   Паоли, вождем восставшей Корсики и... предал его.
 
    В 1793-м пресмыкался перед Робеспьером, сблизился с его братом, не без   протекции Огюстена Робеспьера после взятия Тулона получил звание генерала  и... отрекся от них... казненных... после Термидора ради спасения карьеры.

    При Директории пресмыкался  перед Баррасом, заискивал даже перед  Терезой Тальен, когда ее протекция была ему жизненно необходима.  И что мы видим сейчас?

    Но по справедливости надо отметить, личность очень сильная, умная и рассчетливая, он уважает только силу. Стоит пошатнуться, ослабнуть, он добивает, инстинкт хищника. 

   Вокруг него группируются приспособленцы всех мастей, часть вчерашних роялистов, которым надоело ждать Реставрацию, как второе пришествие.

   Рядом с ним также выкресты Революции, изменники, для которых возвращение времен Конвента также страшно, как и Реставрация... вот что такое наши "бонапартисты"...

   Идейные, верные своим убеждениям люди таким, как Бонапарт непонятны... таких он делит  на наивных дурачков, которых можно презирать и которыми можно манипулировать, агитировать и превратить  в итоге в бонапартистов... либо...на  "опасных идейных фанатиков", которых нужно уничтожать...

     А мы с вами не те самые... ведомые дурачки... думай, Шарль, думай...

- Да, гражданин... мы, сознательная оппозиция рискуем больше, чем кто-либо... Но... как вам удалось так рано освободиться? Рикор намекал, что вы обращались с прошением к корсиканцу, неужели это правда?

   Буонарроти слабо усмехнулся и поправил пышный кисейный галстук:
  -   Нет, Шарль, я не писал консулу об освобождении, можешь не верить, но он сам написал мне... Он хорошо помнит меня по Корсике...

   Скажу больше, в письме Бонапарт предложил место в новом правительстве в обмен... на отказ от республиканских, якобинских принципов. Я ему не ответил.

   Узнав правду, сошлет куда подальше Олерона... но это мне все равно. Они думают, что ссылки и тюрьмы ломают и приводят к покорности, но это не моя ситуация...

    И в ссылке и даже в тюремной камере можно мыслить, распространять свои идеи среди товарищей, можно и связаться с теми, кто на свободе... Напугали... ежа голым задом...

   А короли Европы оказались глупы, они не видят, как Первый Консул открыто просится в их монархическую семью и по-прежнему верят, что он революционер-республиканец.

   Это ли не момент убрать его? Если он укрепится, слабые падут духом, склонятся перед диктатором, а с сильными мы еще встретимся, в ссылках, в тюрьмах, может на эшафоте...

   Удивительный человек Буонарроти, подумалось Шарлю, его уважал даже Бонапарт, который относился к людям не особенно уважительно.
 
  Те, кто знал Филиппа Буонарроти ближе, считали его талантливой разносторонней личностью, "итальянский поэт, как Ариосто, великолепно пишет по-французски, рисует, как Давид, играет на фортепиано, как Паэзиэлло..."

   Мастер конспирации, в его общество филадельфов не смогли проникнуть даже шпионы тайной полиции Фуше....одной из лучших секретных служб Европы, а это уже характеристика...

  Данжу с  уважением взглянул на собеседника.  Достойный наследник принципов Робеспьера и Бабёфа.

  Пока живы такие люди, жива и надежда, что идеи демократии, Республики и Прав Человека не умрут вместе с ними...
  Приближается новый XIX век, что принесет он Франции и миру?