Былинные земли. Николаевские берега, часть 10

(Продолжение)

ВИЗИТ В МЫЗУ

На бывшем главном направлении – столбовом пути из Полоцка произошли кардинальные изменения. «Город, поставленный литовскими людьми», стал центром междуречья, чрез него легли важнейшие маршруты к Борисову, и далее на юг. А Неколочь, чрез которую двигались потоки в незапамятные времена, перестала играть роль. Даже большой водный путь лег в обход «полоцкого города». Переправа в Поулье, за которую сражались царские и королевские фаланги, выпала из диспозиции наиважнейших.

Намереваясь повторить средневековый маршрут, мы хотели проехать по нему – благо, туда вело современное асфальтовое шоссе. Но не получилось.

А поездку осуществил наш коллега, лепельский житель Владимир Шушкевич. Он – страстный любитель оздоровительных вылазок на природу, проводит в разъездах большую часть времени, изучая край воочию.

Его привлекло озеро как безымянное и забытое на сегодня, но упомянутое первыми российскими землемерами – «Корадинец». Шушкевич пробрался к нему с противоположного улльского берега, словно повторив поход Радзивилла. Он провел там сутки, переночевав. И поделился увиденным.

Первое, что поразило – высокий берег покинутого озера: «он не просто высокий, а настоящая гора!»

Высота над уровнем моря оказалась 150-160 метров – столько же, сколько над Неколочью. Но сравнение не только в этом. Обе возвышенности – с признаками городищ. И, возможно, что озеро переиначили, превратив в «Корадинец» из «Городенца».

До Уллы оттуда менее километра, и обе точки связывались протокой - ее след проявляется в виде небольшого ручья, что вытекает с торца озера.

Восточный берег – болотистый и утопает в дебрях Сосняговской пущи.

Наверное, близость глухомани стала причиной того, что люди перебрались в более удобное место. Западнее, неподалеку, они основали Кораевичи, которые настолько разрослись, что могли претендовать на более весомую роль. Это видно из волостного статотчета за 1891 год.

К тому времени Караевичи (будем называть так, по современной топографии) обросли невероятным количеством частных наделов, их насчитывалось 15. Показательно, что тринадцать из них принадлежали людям мещанского сословия: либо по наследству, либо за деньги, выкупленные. Некоторые собственники имели по две, и даже по три усадьбы (Чернявские, Будзько). А Старосельские владели даже четырьмя, причем по завещанию, что говорит о давнем происхождении. Только одна семья – Романовских пользовалась титулом дворян.

Некая мистика проявилась в визите Шушкевича. Одной из наследственных усадеб (9 десятин) владел возможный его дальний предок – «Викентий Адамов Парфенович» (так в тексте), тоже отнесенный к разряду мещан.

Мистика в том, что бабушка Шушкевича в девичестве носила такую же фамилию – Парфенович, я ее хорошо помню. Она жила в Веребках, выйдя замуж. Связь с Караевичами могла проявиться чрез перемены.

Если почитать короткую справку о Караевичах в польском Словнике, то узнаем, что они принадлежали Жабам. Было это в незапамятные времена, потому что после них владельцами считались Мисуновы (так в тексте). А эта фамилия всплывает в связи с еще одним стародавним имением – Жежлино, упомянутым за период до 1500 года. Дата равнозначна лепельской, когда Лепель был пожалован (1503 год) витебскому плебану Кухарскому привилеем великого князя литовского и короля Александра, и стала первым письменным свидетельством будущего уездного, а затем районного, центра. 

Надо сказать, что Жежлино в средние века знаменовалось особым вниманием -  как и та же Неколочь. Чрез них проходил один из древних водных маршрутов, повязывая Западную Двину с Уллой посредством цепи озер.

После сооружения Березинской водной магистрали осевшие там собственники искали более выгодные места, и Жабы объявились в Свяде, откуда управляли частью Веребок, входивших в зону канала, и один из них стал последним полоцким воеводой. Парфеновичи могли последовать примеру Жаб. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Но когда они оставили улльскую часть междуреченской магистрали и почему, точно неизвестно.

По данным за 1891 год, главными обладателями караевичского достояния назывались приближенные российского двора. Так, одну из усадеб занимал коллежский асессор Антон Шелепин. Он же был наделен еще одной усадьбой - Гарновщина, а также лесною дачей с мызой Казимирово. Другой мызой распоряжалась Фекла (Текла) "Антонова", вышедшая замуж за надворного советника Шелепинова. Ее владение состояло из 336 десятин.

Необычный тип усадебного хозяйства - в виде мыз побуждает более внимательно его рассмотреть.

(Продолжение следует).

На снимке Владимира Шушкевича: возвышенность, предположительно, городище на озере "Корадинец".


05.06/22