Зигмунд Зейдлер Зборовский - Паста для зубов IV

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Пани Анеля Яворска возвращалась с именин шурина. После нескольких выпитых ею бокалов шампанского, была в приподнятом настроении, поэтому шла танцующей походкой, что не слишком-то вязалось с её, далеко ещё не преклонным, но всё же вполне почтенным, возрастом, напевая мелодию старого, почти всеми позабытого уже сегодня, шлягера «Уже никогда».

Лифт в её подъезде снова оказался неисправен, поэтому ей пришлось подниматься на свой этаж пешком.

«Только бы попасть ключом в замочную скважину» - думала она медленно поднимаясь по лестнице, однако, вопреки собственным опасениям, открыла двери без малейшего усилия.

Раздевшись, она набросила на себя халат и включила телевизор, но, когда она уже совсем, было, уютно устроилась на своём любимом диване, чтобы посмотреть популярную телевикторину, неожиданно раздался, досадно потревоживший её покой, звонок.

- Кто это может быть в такое время? – удивлённо подумала пани Анеля. – Наверное привратница или соседка – решила она, неторопливо прошествовав в прихожую.

Легко повернув ключ в замке, отодвинула прочный стальной засов и, приоткрыв тяжёлую, обитую коричневым дерматином дверь, осторожно выглянула на лестничную площадку, где, как она сперва было подумала, никого не было. Однако, случайно переведя взгляд ниже, увидела лежавшую прямо под её дверями какую-то женщину в шёлковой цветастой пижаме, не подававшую ни малейших признаков жизни. Пальцы её правой руки крепко сжимали розовую зубную щётку.

- Боже! – ошеломлёно воскликнула пани Анеля и, мгновенно протрезвев, начала истошно кричать и звать на помощь.

Через несколько минут дверь расположенной напротив квартиры немного приоткрылась и на лестничную площадку выглянул её сосед, пан Феликс Данбровский, почтальон на пенсии.

- Что случилось, пани Яворска? – обеспокоенно спросил он её.

- Вот, взгляните!.. – указала она дрожащим пальцем вниз, на неподвижно лежащее возле её ног женское тело.

- Может быть упала в обморок, а может и умерла – неуверенно прокомментировал увиденное пан Дамбровский.

В это время на лестнице послышался шумный топот ног бегущих людей и уже через несколько секунд на площадке показались консьерж с женой и любопытная, всё и всегда обо всех знающая, соседка с первого этажа.

- Это же та пани, которая недавно приехала к Бараньской – уверенно заявила она. – Вон у неё и дверь нараспашку!

- Ну, чего пялитесь? – неожиданно разнервничался Данбровский. – Надо перенести её на кровать и вызвать врача.

Консьерж осторожно сдвинул неподвижное тело и при помощи жены перенёс незнакомку в квартиру Бараньской.

- Позвоните в «скорую помощь», пан Данбровский! – энергично скомандовала, окончательно оправившаяся от шока и решившая взять инициативу в свои руки, пани Анеля. В конце концов, это ведь перед её дверями произошло всё это, так кому же, как ни ей, и позаботиться о бедняжке.

Войдя вслед за консьержем и его женой в квартиру соседки, она подошла к дивану, куда те двое уложили тело женщины в цветастой пижаме, и дотронулась до её холодной руки.

- Пожалуй… пожалуй она умерла… - сказал она тихо.

- И мне так кажется – угодливо поддакнул консьерж.

Наконец, минут через пятнадцать, приехала «скорая помощь». Врач, пожилой мужчина с печально-усталым взглядом, быстро обследовав пациентку, уверенно констатировал её смерть и тотчас же позвонил в милицию.

От Волчьей улицы до места происшествия было совсем недалеко, и поэтому уже через несколько минут оттуда прибежал запыхавшийся сержант Павляк.

- Что случилось? – едва отдышавшись спросил он.

- Отравление – коротко ответил врач.

- Самоубийство?

- Пожалуй нет. Перед смертью пыталась позвонить к соседке.

- О, чёрт! – досадливо буркнул сержант. – Есть здесь телефон?

- Есть – кивнул врач. – Звонил вам именно с этого аппарата.

Быстро набрав номер своего отделения, сержант Павляк связался с дежурным офицером и чётко, по уставному, отрапортовал:

- Отравление, гражданин поручик! Не исключено убийство.

- Оставайтесь на месте происшествия! – приказал ему из трубки голос дежурного. – Я сейчас свяжусь с Городским Комиссариатом.



Капитан Владислав Мотыч был по натуре человеком доброжелательным и весёлым и поэтому, по мнению некоторых коллег, не слишком подходил для работы в убойном отделе. Любил музыку, танцы, развлечения. Всегда был в хорошем настроении и помнил массу всевозможных анекдотов, которыми при случае с удовольствием угощал своих товарищей по службе.

В юности он учился пению и имел хороший голос, однако, несмотря на это, пошёл учиться не в консерваторию, а на юридический факультет Варшавского университета. Закончив его, сразу же начал работать в милиции и, будучи также не плохим психологом, всегда находил контакт с подозреваемыми во время допросов. Досужие сплетники утверждали, что является наилучшим певцом среди детективов и наилучшим детективом среди певцов.

На Мокотовскую приехал вместе с целой группой оперативников.

- Ну, что тут у вас? – спросил он, здороваясь с Павляком.

- Труп – разведя руками, доложил сержант.

- Кто Вас вызвал?

- Врач «скорой помощи».

Не спеша пройдясь по квартире и заглянув во все помещения, капитан вернулся к сержанту.

- Где её обнаружили? – покосившись в сторону лежавшего на диване женского тела, спросил он.

- Под дверями соседки, некой Анели Яворской – с готовностью объяснил Павляк.

- Покойная была главной квартиросъёмщицей? – снова спросил у него Мотыч.

- Нет – отрицательно качнул тот головой. – Разговаривал с консьержем и одной из соседок, так вот они говорят, что эта женщина приехала, кажется, откуда-то из Англии к своей родственнице, некой Дороте Бараньской.

- И где же сейчас находится эта Бараньска?

- Не знаю… - снова развёл руками сержант.

- А чем занимается?

- По словам консьержа, работает санитаркой в больнице.

- О! – удивился Мотыч. – Санитарка в больнице, и такая роскошная квартира?

- Верно подмечено. Живёт очень даже богато – признал Павляк. – Две комнаты, отличная мебель, картины как из музея, а в кухне я ещё и серебряные столовые приборы видел: всякие там ложечки-ножички, вилки…

- Подождите меня здесь ещё немного – недослушав, перебил его капитан. – Я только ненадолго заскочу к этой соседке и тотчас же вернусь – уходя, пообещал он.

Пани Анеля, уже совершенно успокоившаяся, не без основания полагала, что её показания ещё могут понадобиться сотрудникам милиции, поэтому она снова надела своё лучшее выходное платье, причесалась и, поправив макияж, терпеливо стала дожидаться предполагаемого визита.

- Хотел бы задать Вам пару вопросов – обратился к ней Мотыч. – Скажите, Вы хорошо знаете ту соседку, что живёт рядом с Вами?

- Бараньску? Поскольку-постольку – пожала плечами пани Анеля. – У нас, можно сказать, шапочное знакомство.

- А можно узнать почему?

- Да так как-то… Просто она мне не слишком симпатична. И, кроме того, как бы это поточнее выразиться?.. Что-то здесь не так – выразительно взглянула она на внимательно слушавшего её капитана.

- Что именно? – с интересом спросил тот.

- Ну, видите ли,.. начала объяснять Яворска, - пани Бараньска работает в больнице обычной санитаркой и зарплата у неё, надо полагать, отнюдь не министерская, а у неё и квартира отлично обустроена и сама она одевается роскошно. Я, поверьте, не люблю совать нос в чужие дела, но…

- А что Вам известно о женщине, которую Вы нашли у себя под дверью? – задал очередной вопрос Мотыч.

- Да, собственно говоря, ничего. Знаю только, что это какая-то кузина Бараньской, которая приехала к ней из-за границы. Так, по крайней мере, слышала – вновь пожав плечами, ответила пани Анеля.

- Тогда может Вы расскажите мне в нескольких словах о том, что здесь произошло – предложил капитан.

- Ну, значит так… - начала она, поудобней устроившись на своём любимом диванчике. – Сегодня я вернулась домой немного позднее обычного. Была в гостях у родственников, потому что у моего шурина…

- О шурине мы поговорим в другой раз – нетерпеливо прервал её Мотыч. – А сейчас мне всё-таки хотелось бы узнать подробности случившегося.

- Значит так… - невозмутимо продолжила пани Анеля. – Вернулась я домой и уже начала, было, готовиться ко сну, как вдруг услышала звонок. Открыла я двери… Смотрю… лежит. В первый момент я так страшно испугалась, что меня чуть кондрашка не хватила! – под конец пожаловалась он капитану.

- А как она в тот момент выглядела? – снова спросил тот.

- Была очень бледная… И в ночной пижаме. Думаю, она решила почистить зубы перед сном, потому что в руке у неё была зубная щётка – охотно поделилась своими наблюдениями пани Анеля.

- Извините! – Сорвавшись с места, Мотыч бросился в соседнюю квартиру.

- Где щётка? – ещё с порога крикнул он сержанту.

- Какая щётка? – недоумённо спросил тот.

- Зубная щётка! Та, которая была в руке у пострадавшей.

- Не знаю – пожал плечами Павляк. – Наверное врач, когда её осматривал, то…

Щётка лежала на столике возле дивана. Мотыч понюхал её и побежал в ванную комнату.

Там, под зеркалом, на стеклянной полочке, лежал тюбик с зубной пастой «Колодент». Кто-то, по-видимому случайно, нажал тюбик посередине. Тот лопнул и паста вылезла снизу. Мотыч тщательно её обнюхал, но запах пасты был слишком сильным, поэтому трудно было почувствовать ещё какой-либо, дополнительный, запах. Однако ему всё-таки показалось, что он чувствует едва уловимый запах горького миндаля.

Тотчас же обратился к коллегам-криминалистам с просьбой о передаче зубной щётки и всего прочего на срочную экспертизу, подумав при этом, что, кажется, эта история его сильно заинтересовала.

Вопреки ожиданиям, Бараньска в эту ночь домой так и не вернулась, поэтому Мотыч разузнал у консьержа, где она работает и рано утром отправился к ней в больницу. Но там ему сказали, что на работе она не появлялась, и посоветовали поговорить с профессором Копиньским, который был несказанно удивлён столь неожиданным для него визитом офицера милиции.

- Чем могу Вам служить, пан капитан ? – спросил он, мельком взглянул на предъявленное ему удостоверение.

- Простите, что отнимаю у Вас время, пан профессор – извинился Мотыч, - но мне бы хотелось получить у Вас кое-какую информацию о некой Дороте Бараньской.

- О Бараньской? – в некотором замешательстве переспросил Копиньский. – Ну что ж… Смело могу сказать, что она очень хороший работник: исполнительная, ответственная, интеллигентная, так что я совершенно ею доволен, как, впрочем, и все больные в нашем отделении, которых она обслуживает. Ну, что ещё можно добавить?.. Пожалуй лишь то, что для санитарки у неё, по моему мнению, слишком высокая квалификация. А в чём, собственно говоря, дело? Почему Вы меня о ней расспрашиваете? – спохватившись, подозрительно спросил он, в волнении пощипывая свою ухоженную, аккуратно подстриженную бородку.

- Видите ли, пан профессор, это весьма деликатное дело, которое касается только самой Бараньской – уклонился от прямого ответа Мотыч. – Так что, я могу узнать, где она сейчас находится?

- Насколько я знаю, ей, кажется, предложили какую-то выгодную работу частным образом, поэтому она взяла отпуск за свой счёт, так что в больнице её сейчас, к сожалению, нет – пожал плечами Копиньский.

- Значит Вы не знаете, где она сейчас работает?

- Честно говоря, нет – растерянно ответил профессор. Затем, по-видимому, о чём-то вспомнив, снял телефонную трубку и быстро набрал какой-то короткий, очевидно внутрибольничный, номер. – Может быть доктор Майевский что-то знает – пояснил он.

Через минуту дверь, скрипнув, открылась, и в кабинет вошёл Павел.

- Слушаю, пан профессор – промолвил он, выжидательно глядя на Копиньского.

- Присаживайтесь, пан коллега – предложил тот. – Вот, пан капитан разыскивает Бараньску. Вы случайно не знаете, где она сейчас работает?

- Знаю – ответил Павел, внимательно приглядываясь к Мотычу.



Двери ему открыла крепкая женщина лет пятидесяти.

- Пан по какому делу? – спросила она ворчливо. – Пана доцента нет. Уехал.

- Мне бы хотелось увидеться с пани Бараньской – вежливо сказал Мотыч.

- Она сейчас занимается больной. А в чём дело? Что Вам от неё нужно? – неприязненно поинтересовалась женщина.

- Должен переговорить с ней по очень важному делу – заверил её Мотыч.

Пока они таким образом препирались, в холл вышла высокая, элегантная, с очень приятной внешностью, женщина.

Уловив, по-видимому, обрывки разговора, она подошла к ним ближе, и с любопытством глядя на стоявшего в дверях капитана, спросила:

- Пан ко мне?

Окинув быстрым взглядом всю её стройную, ладную фигуру, Мотыч невольно подумал, что перед ним действительно самая удивительная из всех, когда-либо встречавшихся в его жизни, санитарок.

Утвердительно кивнув, спросил:

- Мы могли бы где-нибудь спокойно поговорить?

Проводила его в небольшую, со вкусом обставленную гостиную.

- Пожалуйста, садитесь – предложила она ему. – Слушаю Вас.

- Я офицер милиции – сказал Мотыч, вынимая из кармана служебное удостоверение.

В ответ на это заявление она так сильно побледнела, что он даже испугался, что она может потерять сознание.

- Милиция?.. Не понимаю. Это наверное не ко мне… Наверное это просто какая-то ошибка!

- Простите, пани, но я не думаю, чтобы здесь была какая-то ошибка. Ведь Вы живёте на Мокотовской?

- Да – кивнула Бараньска.

- Вы работаете в больнице санитаркой?

- Да – подтвердила она слегка дрогнувшим голосом.

- И к Вам приехала кузина из Англии?

- Да… - удивлённо протянула она.

- Тогда скажите мне пожалуйста, как её зовут?

- Элжбета…Элжбета Бурнс…

- Простите пани, мне очень не хочется Вас огорчать, но, к моему глубочайшему сожалению, у меня для Вас плохое известие: дело в том, что Ваша кузина, Элжбета Бурнс, умерла – сочувственно сказал Мотыч.

- Господи! Да как же это? – судорожно прижав руки к груди, побледнев, воскликнула Бараньска.

- Отравлена – внимательно глядя ей в лицо, коротко уточнил капитан.

- Боже! – спрятав лицо в ладонях, сдавленно прошептала она.

Выждав некоторое время, деликатно кашлянул, затем спросил:

- Скажите, во время своего пребывания в Польше Ваша кузина всё время находилась в Варшаве, или же, быть может, куда-нибудь уезжала?

- Ездила в Краков; хотела навестить там свою тётку – оторвав ладони от лица, тихо подтвердила Бараньска.

- А когда она собиралась возвращаться обратно в Англию?

- Завтра утром – тяжело вздохнув, ответила она.

- А когда вернулась из Кракова?

- Точно не помню. Кажется два дня тому назад.

- Я прошу Вас переодеться и проехать со мной в отделение милиции – вставая, сказал Мотыч.

- Но я не могу!.. Я ведь здесь работаю; ухаживаю за больной, беспомощной старушкой. Её нельзя оставлять одну! – запротестовала Бараньска.

- Сожалею, но это необходимо – возразил ей капитан. – А для Вашей подопечной, я думаю, нужно будет подыскать другую сиделку. Ведь в квартире, кроме Вас, есть ещё какая-то женщина, та, что открыла мне двери. Попросим её присмотреть за Вашей больной.

- Но она не сиделка, а домработница. К тому же, бывает здесь только через день, так что вряд ли сможет…

- А мы поговорим с ней – не дослушав, перебил её Мотыч. – Думаю она не откажется помочь матери своего работодателя…

/ Перевод с польского - Ирина Королёва-Алексеева /