Один дома

Петю заперли. Нет, не то, чтобы кто-то собирался делать из него узника или пленного. Да, и какой из семилетнего мальчика пленный? Так, маленький несговорчивый партизан.

В общем, Петю заперли не специально, по ошибке. И тем не менее, мальчик остался один. Совсем один. Один дома.

Если подумать, перед Петей открылось богатое поле для приключений и историй, в которые можно влипнуть. И, конечно же, после недолгой истерики и мыслей о жестокости мира, малыш это поле обнаружил.

Во-первых, игрушки. Он мог играть во все без разбора и необходимости в последствии их убирать. Можно было даже, о чудо, сломать игрушку брата и сделать вид, что она всегда такой и была. А что разве машинки не ездят на двух колесах и без лобового стекла? Правда, не ездят?! Эта ездит!

Во-вторых, еда. Можно было есть все, что ранее было нельзя, достать и открыть одновременно все йогурты, все желе, все вафли, пробовать каждое угощение и сравнивать вкус. И никакой тебе манной каши, никакого тебе полезного винегрета или кислого рассольника. Красота!

Что еще? Разумеется, водяные бомбы, только недавно старший брат рассказал о них и даже подарил небольшую упаковку с шариками.

Петя ощутил в себе могущество и одновременно потребность в высказывании протеста против жестокого и несправедливого мира. Он взял в маленькие ладошки упаковку с шарами и открыл кран в ванной.

И вот спустя каких-то пять-семь минут к полету была готова целая эскадрилья маленьких разноцветных шаров.

Петя вышел на балкон, армада следовала за ним.

Маленький адмирал внимательно руководил своими войсками. Вот он заметил на дороге злую соседку со второго этажа вместе с ее ворчливым той-терьером. Конечно же, первый снаряд стал подарком для нее. А дальше шары полетели градом. Соседка закричала, замахала рукой, пообещала, что надерет уши и пожалуется маме. Но как, пожалуется, ведь Петя узник, про него все забыли, его бросили одного… В общем, адмирала угрозы наземного отряда не напугали, он засмеялся и пошел наполнять водой новые шары… А, между тем, Пете стоило вспомнить, что скверного нрава соседки побаивался весь дом и ключ от домофона у Злыдни Эдуардовны был, а любви к детям и способности к всепрощению не было совершенно.

Но адмирал готовил к бою новые корабли, ему было не до рассуждений и размышлений. От важного занятия его не отвлек даже дверной звонок и яростный стук, мокрая соседка кричала про участкового, про опеку, про уши… Петя не слушал, он заливал воду в последний зеленый шарик… Такой же ядовито яркий как намокшая шевелюра Злыдни Эдуардовны.

Когда адмирал вышел на балкон, он не смог обнаружить нового противника и с разочарование запустил несколько шаров в асфальт. За дверью по второму кругу повторяла свои неинтересные угрозы соседка, а Петя страдал. Новые занятия не придумывались.

Прошло еще пара минут, узник уже хотел пойти на контакт с оккупантом, но случилось невероятное. Из магазина вернулась мама и младший брат.

Еще никогда Петя не слышал, чтобы мама так ругалась с соседями, но за честь сына молодая женщина стояла горой.

— Да вы должно быть сами где-то промокли. Зачем на Петю наговариваете? Он у меня золото, очень послушный мальчик.

С тоской Петя посмотрел на готовые к бою шары. Было бы странно, пускать их вход сразу после слов мамы, но ведь и Злыдня не молчала. Она стала вспоминать мамино детство, ее вандализм, ее шалости, Петя не выдержал. Мама как раз открыла дверь, а он взял очередной шарик и кинул под ноги соседке.

— Хорошо, Петя кидается шарами, но он не со зла, он очень хороший мальчик.

— Золотой, — выплюнула Злыдня изо рта прилипшую прядь зеленых волос. – Помню. И очень хочу, чтобы вашего чудо-ребенка посмотрела и опека. Вдруг захотят такое золото себе забрать.

Той-терьер согласно подтявкнул хозяйке, мальчик посмотрел на маленькую собачку волком. Но той-терьера подобным было не пронять, в конце концов, он жил под боком у Злыдни всю свою короткую собачью жизнь и видел намного более злые взгляды.

Мама вздохнула, мама пообещала:
— Петя извинится и больше так не будет.

Сам же мальчик, глядя на пса, покачал головой. Но потом все же под требовательным взглядом матери сдался.

Адмиралу пришлось признать свои ошибки и победу наземных сил… Но одна проигранная битва, не означает проигранную войну.

Петя собирался продолжить сражение, в конце концов, он пережил и заключение и оккупацию, он герой, он ничего не боится, он…

— Мама, Петя сломал мою игрушку!

Он попытается отступить и попросить политическое убежище у бабушки. Потому что мама страшнее любой войны, мама – это святое… страшное и беспощадное по отношению к хулиганам святое.

— Мам, она сама сломалась. Пожалуйста, только не ухо, я в угол пойду. Честно, она сама!

Заключение закончилось, сражение окончилось, а жизнь продолжилась. И, к сожалению, в ней за свои поступки глупые и умные необходимо отвечать и перед собой и перед своими родителями.

— Я больше так не буду, честно.
— Хорошо, Петя, но этот час ты проведешь в углу. И где все сладости?

Как хорошо, что их Петя догадался выкинуть в урну.

— Петя?!
— Не знаю, мам. – однажды он обязательно ответит за все шалости… но не сегодня. Сегодня на него достаточно и соседки с машинкой.

Конец.