Стучащие в двери бессмертия. В начале присутствует

Жизнь не поддаётся корректировке, точка сборки, рождение, рост, меняется геометрия пространства, земля, цветочным ковром расстилается под ногами.
Старт, форсаж, скорость, движение на предельных оборотах, сколько планов, идей, желаний, возможностей их реализации.
Весь мир для меня, я жив, дышу, чувствую: и нежность, и печаль, и тишину, и страсть, и сердца стук, и неудержимый времени поток, и смерть, как будничную новость дня.
Звон звенящей тетивы — моя молитва,
острие меча — моё освобождение,
сила, молодость, бесстрашие — моё счастье,
танец смерти — мой алтарь,
Твои стопы, Господи, моя конечная цель.


Шримад Бхагаватам, книга 8, глава 22
После долгих мытарств, душе, что деяниями своими вращает колесо перерождений, выпадает удача воплотиться в человеческом обличии.
Благословенны те из людей, кто принадлежит знатному роду, учен, здоров, красив собою, искусен в своем ремесле и богат.
Но кто не возгордился всем этим, тот носит на челе своём печать особого Моего благословения.
Знатное происхождение и прочие достоинства возбуждают в человеке спесь и гордыню, качества чуждые слуге моему верному.
Воистину, пред гордецом закрыты врата в мою обитель.
Рождение, точка отсчёта в беге времени.
Бегу, бегу, бегу, жизнь движется как киноплёнка под моими ногами, вращающийся вокруг меня стремительный хоровод нелогичностей, утопий и парадоксов, спотыкаюсь, падаю, превращаюсь в размытое пятно и сплетаюсь с землёй.
Надгробный камень, с вырезанной на нем датой рождения и датой смерти.
Выбираюсь из сломанного тела, рождаюсь и опять бегу, бегу, бегу.
Часы моей жизни, на циферблате которых отсчитывается моё личное время.
Каждая секунда оставляет незаметную отметину на моём лице.
Секунды прибавляются к секундам, дни к дням, годы к годам, невидимые отметины на лице формируются в морщины и старость неожиданно врывается в мою жизнь как непредвиденный летний дождь.
Это то, с чем я ничего не могу поделать, время летит, всё увлекая за собой и удержать его невозможно, как невозможно удержать в руках ветер.
Стрелки часов не останавливают свой бег, я стараюсь правильно питаться, заниматься спортом, закаляться, обливаясь холодной водой, голодать по нескольку раз в год, но всё равно я обречённо старею.
Почему?
Потому, что это тело одноразовая белковая оболочка, в которой я заперт и имеет строго ограниченный срок годности.


Шримад Бхагаватам книга 6, глава 5
Время, молниеносное в своём беге, разит как остриё вражеского клинка.
Неудержимое и непостижимое, оно отсекает от нас всё, к чему мы привязаны.
Не зависящее от воли смертных, оно перемалывает в своих жерновах предметы, движущиеся и неподвижные.
Черноглазая ночь прощается со мной тихим ласковым шепотом, смуглые тени растворяются в нежно-розовой акварели пугливого рассвета, в мягком весеннем воздухе разлит душистый аромат, подобный запаху старого терпкого вина.
Просыпается новый день, синеглазое небо раскрывает свои объятья, багряный солнечный диск медленно отрывается от дрожащей линии горизонта, наполняя мир теплыми золотистыми поцелуями.
Биение молодых сердец, мириады оттенков, цветов, запахов, красок, звуков, интонаций.
Всё поет, танцует, звенит, кричит, бежит, торопится, разливается счастьем по всем направлениям, по всем сторонам света.
И всё это звенящее шоу, весь этот разноцветный карнавал красок, оттенков, взглядов, ожиданий, планов, влюбленностей, клятв, торжественных обещаний, надежд пробегает, пролетает мимо меня.
Моя жизнь, что дышащая ходячая мишень, в которую проблемы, страдания, сомнения, несчастья, болезни метко стреляют, всегда попадая в цель.
Слезы на щеках старости, последние капли жизни, напоминающие пожелтевшие листья, размытые полузатопленные островки счастья, в кратких промежутках между чередой несчастий, страданий и потерь.


Шримад Бхагаватам книга 5, глава 13
Свет видывал не мало храбрецов, сильных, смелых, решительных, под стать боевым слонам, что силою своего подвига сокрушали огромные вражеские полчища.
Многие из тех героев остались в памяти людской как мудрые и справедливые правители, преданно служившие своему народу.
Все они полагали, что земля по которой они ступают своими могучими стопами, воистину принадлежит им.
Славные витязи бились с друг другом на смерть, за комья земли, считали борьбу эту смыслом своей жизни и погибая становились этой самой землею, за которую предстояло умирать следующим поколениям храбрых витязей!
Неопытная любовь, доверчивая юность, слепое, незрячее счастье.
Время, забытое в тишине темно-фиолетовой ночи, хрустальный купол небосвода, бриллиантовые гвоздики подмигивающих звёзд.
Между просыпающейся землей и парящим в бесконечности поднебесьем прорезается алая полоса.
Она уверенно растекается, расползается, разливается по всем сторонам света, окрашивая кудрявые макушки деревьев кроваво-красными бликами.
Полупрозрачный туман, стелющийся над ласковой рекой, небо, задернутое пурпурно-малиновой кисеей робкого рассвета.


Шримад Бхагаватам книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире, что мираж в пустыни.
Смертные заботятся о бренном, погибающем теле, как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней.
И даже учёные мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.


На старте все вдохновлены, на финише свежие могилы.
Время течёт через меня, как струйка в песочных часах, я в движущейся очереди, на площади, перед эшафотом, смотрю из-за решетки своего распадающегося тела на тонущее за горизонтом багровое солнце.
Палач собран, на удивление трезв и крайне пунктуален, сейчас он выкрикнет моё имя!