Раскол

Острие ножа зависло в миллиметре от неподвижного зрачка. Застыло вместе с ужасом на лице загнанной жертвы. Секундная пауза. Солёная капля медленно поползла вверх по грязной щеке, скрывшись в уголке покрасневшего глаза. Яркий блик скользнул по кромке лезвия и отскочил обратно в небо. Рука с ножом медленно двинулась назад.
— Инходс! — проглотил свои слова взбешённый мужчина. Захлопнул рот. Глаза его сузились. Губы сжались.
Девушку под ним крутануло, словно тушу на вертеле. Он резко вскочил на ноги. Шагнул назад. Она каракатицей протащилась следом за ним по асфальту, будто её тянули за невидимые подтяжки. Ссадины на её ладонях обрастали кожей. Дырки на джинсах покрывались тканью. Её отбросило на мужчину. Тот отпрыгнул, убирая свою ступню из-под ноги девушки. Она кинулась за ним спиной вперёд. Теперь жертва гналась за убийцей. 
В двух шагах послышался звук собирающегося стекла. Тысячи рассыпанных осколков соединялись в цельную витрину, из которой вылетали сотни свистящих пуль. Свинцовый рой вернулся в дуло горящего броневика. Вспышка. Башня его погасла, будто захлебнулась густым пламенем. От броневика по дуге отлетела тёмная бутылка с зажигательной смесью. Она весело покрутилась в воздухе, махая пылающим хвостом и улеглась в перепачканной сажей руке. Пламя втянулось соплом зажигалки. Искра. Человек с бутылкой шагнул назад и скрылся за обрушенной стеной.
Преследователь стремительно отдалялся. По лицу девушки текли вверх грязные ручейки. В следующую секунду она упала на четвереньки, легла на живот и с головой погрузилась в коричневую лужу. Брызги хлынули под неё. Она тут же вскочила спиной вперёд. Толчок. Рядом с девушкой распрямился фонарный столб, от которого отлетела покорёженная машина. Капот и бампер на ней выправились. Лобовое стекло встало на место. Окровавленный водитель влетел обратно за руль. Машина подпрыгнула вбок, точно на батуте, и упала рядом с врастающим в землю взрывом.
Девушка пронеслась мимо убитого человека в камуфляжной форме, под которого медленно затекала бурая лужа. Он поднялся на ноги, прямой, как палка. Кусочки черепа сложились паззлом на его затылке. Дырка во лбу затянулась, выплюнув наружу шальную пулю. Лицо его порозовело. Тело вновь зашевелилось.
Смерть бежала вспять, собирая свои траурные семена. Мёртвые оживали. Вставали. Проглатывали крики. Боль их отступала вместе с затягивающимися ранами. Разорванные тела срастались обратно. Их снова начинала мучить жизнь — страшная, беспощадная, несправедливая.
Облако пыли, куски бетона и стекла вновь собрались в трёхэтажное здание. На стену которого прилипла синяя табличка с надписью: «Детская больница №3». С внутреннего двора, словно магнитом, в небо потянуло тяжёлую бомбу. Нелепо покачиваясь в воздухе, она мягко улеглась в люльке серого бомбардировщика.
В бескрайней синеве из огненных пузырей вылуплялись сверхзвуковые истребители. Вдалеке возрождались заводы, втягивая в себя чёрные клубы дыма. Гасли горящие деревья, опушаясь зелёной листвой. Где-то в лесу откапывали изувеченные тела с перевязанными за спиной руками. Реки текли вверх по течению. Солнце катилось на восток. Будущее бежало от себя, как от своры бешенных собак, надеясь укрыться от их острых, покрытых пеной, зубов в далёком и почти что светлом прошлом. 
Девушка широкими шагами настигала своего преследователя, который вбежал в закопчённый подъезд. Она, глотая визг, нырнула следом за ним. Вверх по лестнице на третий этаж. Они поочерёдно влетели в квартиру без входной двери. Мужчина свернул на кухню и положил нож в стол. Затем быстрым шагом спиной вперёд вернулся в комнату.
— Тен! — качала головой девушка. В руках она держала окровавленный кусок арматуры.
— Рёдорам! — мужчина успокоился, переведя взгляд от мёртвой старухи к арматуре. — Ялубаб! — он прошёл назад к выходу. В дверном проёме к нему в руку, отскочив от пола, легла мягкая ручка спортивной сумки. Он вышел на лестничную клетку. Постоял там, осматривая покорёженные откосы. Затем медленно зашаркал вниз по лестнице.
Глаза у старухи выкатились из-под век. Воздух снова заполнил её лёгкие. Она затряслась. Перепуганная девушка воткнула арматуру обратно ей в бедро. Сняла выше раны тугую повязку. Осмотрела ногу. Затем поднялась с пола. Попятилась к выходу. Немного постояв в коридоре, она ушла.
Взрывная волна усадила входную дверь в петли. Прокатилась по квартире, уложив на диван старуху из которой вылетел кусок арматуры. Вместе с пылью волна втянулась в бетонную стену, словно Джинн в золотую лампу. Старуха печально слушала радио, где диктор давился ужасными вестями.
— Рамшок! — высвобожденные слова пленились в мысли. Старуха с нежностью теребила в руках чёрно-белую фотографию молодого солдата в опрятной гимнастёрке. Губы её беззвучно шевелились.
А где-то за тысячу миль отсюда крутились назад жернова агонизирующего правосудия, сменяя случайным жертвам серую робу на галстук и пиджак. Пёстрые закорючки сдирали со стёкол машин и со зданий культуры. Чёрное становилось белым. Пять равнялось дважды два.
В прокуренной каморке сапожной мастерской подвыпившие приятели забирали друг у друга удары по лицу. Они катались по полу, швыряя вещи на свои места. Разбитая тарелка улеглась целой на стол. Друзья уселись на облупленные табуретки.
— Адуи! — всосал один из них гневные слова.
— Енйов тен! — утихомирился второй.
Бессмысленный спор увяз в прожжённых глотках. Хмельные взгляды просияли, блеснув на миг подобием любви и уваженья. Друзья сплюнули водку в рюмки. Звякнул хрусталь. Затем они уставились в мерцающий экран, где телеведущая давилась утверждённым заголовком: «Яицарепо яаннеов».