Хроники Шопенбаха. Король безумцев

Грозным вечером редактор Шопенбах со своей неизменной трубкой в зубах прибыл в аэропорт «Пулково». Он сел на лавку близ выхода из терминала и стал делать вид, что читает «Аду» Набокова, пока сам тайком наблюдал за окружающими, отыскивая среди них шпионов.

У выхода из терминала стояли двое мужчин в кожаных куртках, кепках и медицинских масках. Первый говорил второму:

— …пришёл и здравствуйте, понял, ну я ему, короче, так сказал, ну ты, чудище, хорош мне тут арапа заправлять, а не то мигом все рога поотшибаю, ты у меня канешь в ленту, никакого предосуждения, только тактика, только меткий апперкот, делай что должно, и будь что будет, понял-нет, говорю, ты сизый баклажан, тюлень бельведерский…

Второй только слушал и кивал. Когда из терминала выходили люди, первый умолкал, подходил к ним и говорил:

— Девушка, молодой человек, такси, может быть?..

Все они отказывались, и таксисты возвращались к беседе.

Людей было немного, и они были очень отважными, потому что летали по карантинным небесам, посещали разные города и страны, невзирая на то, что новостные машины страха работали в полную мощность. Из терминала вышла отважная миловидная девка. Её рыжие волосы и очаровательная улыбка сияли так, что таксисты сразу сообразили, что ей не место в такси, и не стали ей ничего предлагать, а лишь повертели ключи на пальцах для собственного успокоения. Шопенбах приобнял девку, они расцеловались, погрузились в длинный белый полнолюдный автобус и поехали в город. Девка рассказывала:

— … а ещё я у Ларисы трогала цыплёнков и гусёнков, они все пушистые такие, как на подбор, а дочка Ларисына мне сразу сказала: сейчас я тебе своего самого любимого цыплёнка покажу, пошла, стала искать его, нашла, схватила и мне тянет, на, говорит, вот мой любимый цыплёнок, вот такусенький, я его как в руки взяла, так аж и разомлела вся. О Шопенбах! Как же я разомлела! Ты даже не представляешь!..

— Представляю, — мягко протестовал Шопенбах. — Ты что, на своём Кавказе забыла, кто я такой?

— Нет, я помню, — повинилась девка. — Ты редактор Шопенбах, умнейший человек на планете Земля.

— На планете Земля! — засмеялся Шопенбах. — И только? Такая ты сладкая, не могу!

Щёки девки чуть зарделись.

— Ну ничего, ничего, — улыбнулся Шопенбах. — Всё равно ты моя самая любимая девка на планете Земля.

— А почему? — игриво спросила девка.

— Ну как же почему, Нефертити моя атлантическая, как почему! Потому что ты отважная и бесстрашная, ласковая, как электрический скат, гибкая, как удав, и изящная, как археоптерикс. Мне продолжать?

— Продолжай!

Шопенбах продолжил. Пока Шопенбах продолжал, они оказались в городе, в метро, в определённом районе и возле дома девки. Там Шопенбах кончил.

Курили на балконе. Шопенбах сказал:

— Я кое-что придумал.

— Это очень интересно, — шепнула девка. — очень.

— Завтра я объявлю себя королём безумцев.

— Как? Разве ты безумец?

— Король безумцев и не должен быть безумцем, иначе воцарится полное безумие.

— Ты не ответил!

Шопенбах пыхнул трубкой, с улыбкой молвив:

— Ты кое-чему у меня учишься, и мне это не нравится.

— Скоро буду такой же умной как ты! — завеселилась девка.

— Лучше бы с тобой этого не случилось. Тебе не понравится.

— Почему это?

— Расскажу, — Шопенбах сделался таинственен. — Жил один дурак, который мечтал стать умным. И однажды он нашёл волшебную лампу.

— Где?!

— На Удельном рынке, конечно. Нашёл её и стал тереть.

— Зачем?!

— Ну дурак он был!.. И тут засверкали молнии, запахло керосином и появился из лампы всемогущий джинн.

— Всемогущий джинн?!

— Да. Тёплый ламповый всемогущий джинн. И говорит, загадывай ты, дурак, одно желание, да поскорее.

— А почему не три?!

— Потому что кризис. И загадал дурак, чтобы стать ему умным и даже самым умным. Джинн щёлкнул пальцами, выполнил и улетел на Бали. А дурак стал умным дураком. И даже самым умным дураком.

— Самым умным дураком? — прищурилась девка. — Как это? То есть, самым умным среди дураков?

— Ну… в общем да! Только счастья ему это не принесло. Когда он стал самым умным, то довольно быстро понял, что на его планете дураки абсолютно все — от покупателей лотерейных билетов до предводителей сверхдержав. Он, пока был дураком, думал, что он один дурак, а оказалось, что все. Потому что иначе объяснить общепринятые законы, по которым существовал его мир, было совершенно невозможно. Даже удивительно было самому умному дураку, что мир этот до сих пор как-то существовал. Впрочем, поскольку он был теперь умный дурак, он и этому нашёл объяснение.

— Какое?

— В последний момент мир от распада всегда удерживал страх. Когда ситуация там или здесь доходила до критической точки, то все дураки пугались и дружненько брались за ум. А когда всё становилось более или менее сносно, то снова расслаблялись — и на будущее становилось им плевать и на окружающих тоже.

— Ну и дела! А дальше что было?

— А дальше самый умный дурак попытался как-то это мир изменить, но получил в ответ лишь усмешки и презрение. Ничего у него не вышло.

— Почему не вышло?

— Потому что другие дураки не знали и не могли понять, что он самый умный дурак. Он видел, что они все бегают вокруг него, ростом ему по коленочку, агукают, играют золотыми погремушечками и двух слов связать не могут, и сами считают себя самыми умными и важными. И никто, ни одна душа, его больше не понимала. Сначала он на них очень злился, а потом закутался в свою манию величия, как в тёплый чёрный плащ… Погоди-ка! Ха-ха! В МАНТИЮ ВЕЛИЧИЯ закутался!..

— О Шопенбах!

— Поразмыслил умный дурак и понял, что ему следует относиться к другим дуракам не как ко взрослым, а как к малым детишкам. Тогда всё и встало на свои места, потому что с детишек что взять? Их не надо менять, их надо просто любить.

— И он полюбил?

— Полюбил.

— Всех?

— Всех! Но особенно одну девку. Не так чтобы очень уж умную, но всё-таки смышлёную и чем-то с ним даже похожую. И стал он её лелеять.

— Больше других?

— Не больше, но по-другому.

— А она его понимала?

— Иногда понимала, иногда нет. Но важнее было то, что она его понять всё-таки стремилась. А если и не понимала, то любила, а это важнее.

— А это я — та девка, а ты — самый умный дурак?

— Ну что ты, милая. Любые совпадения случайны. Давай чай пить?

На следующий день редактор Шопенбах и впрямь объявил себя королём безумцев. В СМИ поднялась шумиха. Так мол и так, мыслимо ли, чтобы у безумцев был самопровозглашённый король, а не выбранный путём голосования или назначенный Государственным Министерством Демократических Парламентов. Шопенбах, конечно, этого и ожидал. Довольно скоро к нему в дверь позвонили Люди В Чёрном.

— Здравствуйте, Шопенбах, — сказали Люди В Чёрном. — Это мы, Люди В Чёрном.

— Это я вижу, — ответил Шопенбах. — Что вам угодно?

— Опять вы за своё, Шопенбах?

— Конкретизируйте.

— Позволите войти?

Шопенбах впустил Людей В Чёрном, они все вместе пошли и сели на кухне, слушая тиканье часовое, наблюдая грязные граали в мойке и череп козла, скалящийся из алюминиевой кастрюли на плите. Шопенбах задымил трубкой, а Люди В Чёрном, точнее главный из них, тот, что был в Наиболее Чёрном, сказал вот что:

— Мы приехали, чтобы поговорить о вашем самопровозглашении королём безумцев.

Шопенбах кивнул.

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что ваши действия противоправны и могут расцениваться как диверсия государственного уровня?

— Такого отчёта я себе не отдаю. Думаю, что вы ошибаетесь. Но также думаю, что вы уверены, что не ошибаетесь. Поэтому попрошу вас рассказать, в чём, по-вашему, заключается противоправность моих действий.

— Как вам, безусловно, известно, Шопенбах, безумцев на нашей планете абсолютное большинство. Объявляя себя их королём, вы фактически ставите под сомнение авторитет действующей законодательной государственной парламетнарно-думовой политически легитимной власти. Следовательно, занимаетесь подстрекательством к государственному перевороту.

Шопенбах, конечно, фыркнул.

— Вот ещё! Делать мне больше нечего, вертеть ваше государство туда-сюда!

— Тем не менее.

— Вы кое-что упускаете, уважаемые Люди В Чёрном.

— Что же мы упускаем, уважаемый Шопенбах?

— Все истинные безумцы думают, что они нормальные. А вот нормальные люди, которых почти не осталось, пребывают в настолько глубоком шоке от происходящего, что всё чаще считают себя безумными. Так что королём меня посчитают только те, кто верит, что он безумец, а таких немного. Следовательно, государственность будет в полном порядке, так и передайте вашему хозяину.

— Не так быстро, Шопенбах. Вы ясно дали понять, что провозглашаете себя королём безумцев. Не тех, что считают себя безумцами, или, тем более, считают себя безумцами время от времени, потому что их что-то там приводит в шок. Следовательно, вы провозгласили себя королём истинных безумцев, то есть тех, которые считают себя нормальными, а это — почти все.

— Но раз они считают себя нормальными, то не признают меня своим королём и не станут мне подчиняться, не так ли?

— Не станут, — сказал самый Чёрный Из Людей. — Но что если завтра они все вдруг проснутся и поймут, что они безумцы? Вся власть перейдёт к вам. Мы не можем этого допустить, уважаемый Шопенбах.

— Если они поймут, что они безумцы, уважаемые Люди В Чёрном, то власть вы так и так не удержите, они вас сразу же на тряпочки порвут. А если у них будет альтернатива в виде моей безумной монархии, то не порвут. Если я им не прикажу, конечно.

— То есть, вы всё-таки признаёте себя виновным в попытке государственного переворота?

— Ещё чего! Вы смоделировали гипотетическую ситуацию, где ваша государственность в опасности, а я вас там гипотетически спас, не более!

Несколько секунд лишь тикали часы. Капля упала из крана, медленно-медленно, один раз, второй, третий. Люди В Чёрном переглянулись очками и самый Чёрный Из Людей сказал:

— Шопенбах, не знай я ваше личное дело так хорошо, я бы сказал, что вы невменяемы. Но я знаю ваше личное дело хорошо, так что пусть о вашей невменяемости вам скажет главврач нашего континента Елена Малышева.

В дверь позвонили. Это была Елена Малышева, Люди в Чёрном впустили её, и с порога она заговорила:

— Психическое здоровье, Шопенбах, никто не отменял, нет-нет-нет, нам не нужен безумный король, нам вообще не нужен король, потому что у нас что? Правильно! Демократически-парламентская федерально-законодательная легитимная республика государственной страны! Поэтому давайте мы сейчас с вами поедем в больничку, поселим вас в одной палате с тем шаманом, что катил бубен на нашего президеда, вы там с ним не соскучитесь, он всё время песни поёт, пляшет голым, мы его таблетками накормили хорошими-хорошими, и вас тоже накормим, сразу же прояснится у вас всё, сами же спасибо скажете, ну, поедемте, голубчик!

— Спасибо, — сказал Шопенбах. — Мне это неинтересно, поскольку я не объявлял себя безумцем. Я объявил себя королём безумцев, из чего не следует, что я безумен. А вот вы, судя по тому, что говорите, теперь моя полноправная подданная. Падите-ка ниц, что ли…

— О нет! — вскричала Елена Малышева. — Я подчиняюсь лишь президеду!

— Точно? — сощурился Шопенбах.

— Точно! Точно!

— На этот раз поверю. Но знайте, я за вами приглядываю.

— Что ж, Шопенбах, — сказал самый Чёрный Из Людей. — Мы давали вам шанс, но теперь считайте, что вы доигрались. Сейчас вас будет судить Судья Дредд.

В окно впрыгнул судья Дредд в блестящей кирасе с шестиглавым орлом и в плаще из шестидесятичетырёхполосного государственного флага. Шопенбах оглядел его и спросил у Людей в Чёрном:

— Федерация что, и на него франшизу выкупила?

— А то как, — улыбнулся самый Чёрный Из Людей. — Заботимся о народных чувствах и вкусах, делаем жизнь захватывающей во всех аспектах. Вон Елену Малышеву через два месяца сменит Доктор Хаус, у него рейтинги выше. Вы что, Шопенбах, совсем телевизор не смотрите?

— Смотрю, конечно, вы же его мне в интернет впаяли. Только он на меня не действует.

— Уж прямо и не действует?

— Не больше, чем пиво на того, кто вскормлен чистым спиртом.

— Что же за спирт у вас, уважаемый Шопенбах?

— Расскажу, уважаемые Люди В Чёрном, только сперва пусть меня судья Дредд посудит, а то чего он у вас бездействует.

— Ну хорошо!

Судья Дредд активизировался и стал судить:

— Редактор Шопенбах, Конституционно-Демократический Суд Государственной Медиафедеративной Республикации именем Муниципального Высокопарламентного Трижды Демократичного Архиконституционного, Квазиконструкционного и Ультраконстипационного Совета выдвигает вам обвинение в том, что вы не видите своего счастья, а следовательно, отравляете жизнь всем счастливым гражданам Всеобъемлющей Государственно-Идиллической Утопии, поэтому, согласно параграфу 154 17-й главы VI катрена 39-го приложения к поправке имени Владимира «Зойдберга» Ленина в 28-й редакции Конституции Конституций весеннего сезона, вы приговариваетесь к пожизненному подбрасыванию вам героина произвольными непериодическими интервалами сотрудниками правоотвратительных органов, прошедшими полную боевую и танцевальную подготовку на льду озера Коцит.

Шопенбах внимательно выслушал, пыхнул трубкой и спросил:

— Как вы сказали?

Судья Дредд повторил без запинки.

— А он хорош, — сказал Шопенбах Людям в Чёрном.

— А то как!

— В здоровом теле здоровый дух! — шепнула Елена Малышева, приобнимая Судью Дредда ногой.

— Ну что, Шопенбах? Отрекаетесь от престола? — спросил самый Чёрный Из Людей.

— Никогда, — ответил редактор.

— Ну, уважаемый Шопенбах, мы вас предупредили. Отправитесь в центральную психо-неврологическую государственную тюрьму строгого режима уголовной шизофрении «Нога в ногу». Вяжи его, Судья Дредд!

Судья Дредд достал спицы и клубок, чтобы связать Шопенбаха, но тут вдруг активизировался медиавизор, и на стене кухни появилось огромное лицо президеда. Все, кроме Шопенбаха, пали ниц.

— Спокойно, кореша, — сказал президед. — Встаньте с колен, но не вяжите Шопенбаха, я передумал. Если мы его отправим на психо-неврологическую зону имени шизофрении, то тамошние безумцы признают его своим королём, и зона превратится в его замок. В то же время безумцы на воле, которые думают, что они не безумцы, подумают, что мы упекли в шизофреническую колонию нормального человека, а следовательно, и они, нормальные, тоже безумцы. Таким образом мы сами отдадим Шопенбаху все карты и ферзя. А мы же не дураки?

— Нет, — сказали Люди В Чёрном, Елена Малышева и Судья Дредд, — мы не дураки.

Шопенбах горько, но незаметно вздохнул.

— А кто мы? — спросил президед.

— Мы — русские! С нами Медиа! — отчеканили все, кроме Шопенбаха.

— Что же нам тогда с ним делать, господин президед? — спросил самый Чёрный Из Людей.

— Я скажу вам. Но не при Шопенбахе, конечно, а то он поймёт, какой у нас план. А мы же не дураки?

— Не дураки! — взревели все, кроме Шопенбаха.

Шопенбах встал, подошёл к мойке, открыл воду и принялся мыть граали.

— Ладно, кореша, возвращайтесь на базу, — сказал президед. — А мы тут ещё поболтаем.

Кореша отчалили.

— Уважаемый Шопенбах, у меня к вам есть вопрос, — сказал президед.

— Задавайте, пожалуйста.

— Сколько вы зарабатываете?

— Не знаю, на жизнь хватает.

— Прямо уж и не знаете? — заискивающе улыбаясь, спросил президед.

— Нет. Зачем?

— Тогда скажите, пожалуй, сколько у вас грязных граалей в мойке?

— Уважаемый президед, мы что, на экзамене по арифметике?

— Но это простой вопрос, не так ли?

— Оскорбительно простой для самого умного человека в реальности.

— Просто любопытство, Шопенбах! Очень прошу, ответьте!

— Кажется, интернет завис, — сказал Шопенбах. — Надо перезагрузить роутер.

И отключил медиавизор с недовольным президедовым лицом. После этого Шопенбах откупорил бутылку Bourgogne Pinot Noir La Vignee, взял вымытые граали и отправился со всем этим в спальню, где его ждала миловидная рыжая девка. Она, конечно, всё слышала.

— О Шопенбах! — вскричала она, бросаясь ему на шею. — Ты такой крутой! Кто бы мог подумать, что интеллект может так возбуждать! Молю, раздень меня, свяжи этой бечевой из натурального льна, а после — делай со мной всё, что пожелаешь, даже если я буду умолять остановиться!

— Не так быстро, милая, — сказал Шопенбах, ласково снимая с шеи девку и наливая в граали вино. — Давай сначала выпьем.

— Давай! О Шопенбах! А почему президед задал этот дурацкий вопрос о количестве граалей?

— Откуда же мне знать, — пожал плечами Шопенбах.

— Но ты же самый умный! Значит, ты знаешь всё!

— Быть самым умным — не значит быть самым эрудированным. Я не знаю всего, но знаю общие принципы, по которым всё работает.

— Значит, ты можешь вычислить ответ на любой вопрос, разве нет?

Шопенбах, протягивая девке грааль, ненадолго замер. Было видно, что такого вопроса он от неё не ожидал. Конечно, он знал, почему президед спрашивал об этом. Древнее славянское пророчество гласило, что русскую землю освободит от власти Диавола тот, кто лучше всех владеет литерами, но совсем не понимает чисел. Президед пытался выяснить, каковы отношения с числами у Шопенбаха, а значит, подозревал, что пророчество сбывается. Девке об этом всём, да и вообще о силах зла, знать не следовало, чтобы её не таращило сверх меры.

— Ты права, милая, — сказал Шопенбах. — Я могу вычислить ответ на любой вопрос. Но не хочу. А хочу поднять тост за твою красоту!

— Нет! — воскликнула девка, отдаляя свой грааль от Шопенбахового. — Я не хочу быть красивой! Я хочу быть умной, как ты!

— Это не сделает тебя счастливой, детка. Лучше оставайся такой, какая ты есть.

— Нет! — снова воскликнула девка. — Ты не хочешь отвечать, потому что боишься, что я стану такой же умной, как ты, и тогда я стану королевой безумцев и вообще всего, а ты останешься с носом!

— Детка, — сказал Шопенбах. — Ты у меня такая фантазистка!

— Да! — воскликнула девка. — Я фантазистка! И поэтому ты меня не проведёшь!

Девка решительно поставила грааль на стол и зацокала к выходу.

— Малышка, — непонимающе молвил Шопенбах. — Ты куда?

— Я раскусила тебя! На самом деле ты очень-очень-очень нехороший! И нельзя, чтобы ты всех победил. Отныне ты мой заклятый враг. Я стану великой воительницей света и спасу человечество — от тебя!

— Но ты даже не попробовала вино! И как же шибари и прочее?!

— Сам пей своё вино и связывай сам себя!

Девка покинула здание.

— Бля, — сказал Шопенбах.

[продолжение следует]

Больше Дедовича:
https://t.me/deadowitch