Сергеич

Сергеич

"Ох, уж эти работяги! Ничего не ценят. Всё вокруг колхозное, всё вокруг – ничьё! Тяпляпщики чёртовы!", Сергеич, вздыхая и ворча, присел на корточки и поднял несколько небольших чёрных "саморезов", оброненных рабочими. Кряхтя, он поднялся и быстро сунул собранное в карман.

- Сергей Сергеич, добрый день! Ты чего это кряхтишь и озираешься?

Он дёрнулся от неожиданности и, выдохнув, увидел начальника соседнего отдела, который, как всегда, блаженно лыбясь, орал с другого конца коридора. "Вот болван! Редкостный идиот!", - выругался он про себя и с трудом выдавив подобие улыбки, как можно добродушнее ответил:

- Да вот смотрю я Вячеслав Иваныч, ремонт у нас в департаменте затеяли. Закупили материалов дорогущих, качественных вроде бы. Фирму известную наняли. А… делать не умеют! Смотрите, как криво ламинат положили? Я вот и нагнулся поглядеть, а тут такие стыки плохие, ужас! – и Сергеич возмущенно махнул рукой, указывая под ноги.

- Э-э, …м-м. Не, не может быть, коллега. Наш отдел тендер объявлял, мы проверяли, фирма надежная! С репутацией! Сама мэрия отрекомендовала. Качественно делают. Где ж вы тут стыки увидели? – Вячеслав Иваныч принялся чуть ли не под его ногами внимательно рассматривать пол и новехонький ламинат на нём.

- Да вот же вот! – уверенно ткнул пальцем в сторону Сергеич, - Вон какие щели то!

- Не вижу в упор, хоть убейте, Сергей Сергеич!

- Ах… точно! Это свет так видимо падает, показалось наверное. Точно, сейчас присмотрелся, коллега, и не вижу. Вот играет свет то как, кхе-кхе! К вечеру дело то, солнце бликует.

- М-м, может быть. Хотя какой свет? Тут же коридор без окошек?

-Кха-кхе. Лампочки, значит, так освещают. Показалось. Ладно, мне пора коллега. Полно дел.

- Постойте Сергей Сергеич! Когда уже вернёте тарелки то и стопки?

- Э.-э, какие, запамятовал, простите?

- Ну…, месяц назад Вы брали на мероприятие в Вашем отделе. У меня тоже намечается, хотелось бы обратно для сервировки.

- Ах, да! Совсем закрутились, работы много! Сейчас же приду и посмотрю. – и Сергеич быстро припустил в сторону своего кабинета, - Обязательно посмотрю!

"Вот идиот! Вспомнил про рюмки, жадный как сволочь. Рюмки и тарелки ему вернуть! Ничего, что они мне нужнее будут? К тому же казённые, а печётся как о своих. Подумаешь, небольшой наборчик из 6 рюмок и 6 тарелок. Зарплатищу получает ого-го! Купить спокойно может или в хозу заказать. Отдел то тендерный, все перед ним прогибаются. Без проблем может достать что угодно. Но нет, докопался до меня! Тарелки ему понадобились. Завидует чувствую, и норовит всячески подкопаться под меня. Думает, что скоро обойду его и займу место зама директора департамента. Конечно же, шансов у меня на вагон больше! Самый трудоголик и ответственный, двадцать лет без нареканий, из них пять лет начальником отдела городского льготного жилья. Думаю в администрации моя кандидатура на первом месте, когда Семёныч на пенсию свалит. Старый козёл, никак не уходит, ещё внуков не всех обеспечил. Но… хорошо, что мне редактор газеты благодарен за внеочередное жильё, как нуждающемуся. Шепнул ему о Семенычевых "мутках" и пара обеспокоенных статеек о положении дел в департаменте и… руководство от греха подальше наконец-то попросило того на пенсию через пару месяцев. Так что скоро-скоро!", - Сергеич с удовлетворением потёр руки и захлопнул дверь своего скромного кабинетика. Но мы предполагаем, а судьба располагает. Скоро всё действительно поменялось.

...

Заканчивал Сергеич всегда позже остальных начальников отделов. Большинство из них максимум до семи вечера сидели, а потом словно ветром сдувало. Не стесняясь, прыгали в свои дорогущие "тойоты" и прочие "вольвы" и разъезжались в свои полученные по блату по линии департамента хоромы иль по ресторациям, обсуждать дела с "контрагентами". А он всегда сидел до восьми или позже, корпел над бумагами и документацией. Поэтому и слыл всегда трудоголиком и скупердяем. Коллеги за глаза смеялись над ним, но ничё-ничё, скоро он их начальником станет, тогда смех их сразу стихнет. Отдел, возглавляемый им, состоял всего из двух человек, он и еще один одинокий сотрудник, не спешащий домой. Забитый жизнью, но толковый малый средних лет.  Хотя по штату положено шесть человек, но никто с Сергеичем не хотел протирать штаны допоздна, к тому же он и сам обладал повышенной работоспособностью и никому не доверял. Программа застройки под городские нужды была слишком важным проектом, чтобы кому то его доверять. Вот Сергеич сам и готовил все бумаги. Должность предполагала коррупционную составляющую, но Сергеич был кремень, ну… или почти кремень. Был до прошлого года. Пока не повстречал … Её. Двадцатилетнюю студентку Оксану.  То ли чёрт её прислал к ним в департамент на практику, а то ли провидение. И именно в его отдел. Поначалу хотел послать кадровиков подальше, но они пригрозили пожаловаться начальству, что он никогда не берёт практикантов, потому пришлось уступить их давлению. Видимо, это был перст судьбы.

Когда она зашла в его кабинет, он на некоторое время даже впал в ментальный ступор. Словно само солнце вошло в его маленький серый "кабинетик-мирок". Всё вокруг залило ослепительным нежным рыжеватым светом. "Солнце" стояло и неловко переминалось с ноги на ноги. От неожиданного ощущения он сам замер на некоторое время, и лишь усилием воли смог сбросить с себя наваждение. Это поразивший его солнечный удар и был любовью с первого взгляда, как он потом сам себе объяснил случившееся. Он даже не сразу разглядел лицо и фигуру гостьи, настолько был ослеплен. А когда разглядел, его сердце упало куда-то вниз живота и, подскочив обратно в грудь, заколотилось как бешеное. Чистое еще почти детское лицо, чуть подёрнутое нежной россыпью веснушек, и… изумрудно-зелёные глаза. И всё это в пышном облаке рыжеватых волос. Кое-как справившись с шоком, он нарочито грубовато, не здороваясь, указал на соседний стол и кучу наваленных заранее папок. Работай, мол. Так всё и закрутилось потихоньку. Через пару недель она уже обаяла его полностью, а через месяц к моменту окончания практики подчинила его волю и разум.

Их интимная связь началась почти естественно для таких случаев. После общего в департаменте празднования 8 марта с обильными возлияниями и закусью за общественные взносы. Правда, сам он никогда не скидывался, делал вид, что очень занят, когда приходили гонцы-общественники. Но участвовал всегда охотно, впрочем, стараясь не выделяться. К нему так и относились как к серой незаметной личности, но это его прекрасно устраивало, ведь уходя, он всегда прихватывал домой что-то интересное из напитков или закуси, не привлекая внимания.  В этот  раз он сам не заметил, как набрался, что для него было большой редкостью. Рыжеволосая же наивная практикантка охотно угождала ему, подкладывая закуску, подливая коньяку и заливисто смеясь по поводу и без. Всё это приводило его в восторженное состояние по мере продвижения праздника, и к окончанию застолья он уже был изрядно навеселе. Оксана услужливо проводила его под руку до кабинета и, усадив в кресло, стала нежно гладить его по голове, что-то ласково шепча. Это привело Сергеича в дикое возбуждение и он, презрев все нормы поведения, жадно схватил ее за крепкие молодые ляжки. Так всё и произошло.

С тех пор он стал буквально одержим этой юной прелестницей. Разум протестовал, но сердечная страсть и зов плоти нарастали с каждым днём. Первое время его мучили сильнейшие приступы совести, ведь дома ждала его верная, страдающая гипертонией супруга. Хотя скорее, это был страх разрушить сложившуюся жизнь и привычный ход вещей. Ведь секса с женой у него уже не было много лет. И как сам он считал: он ему и не нужен. А единственная их дочка уже давно проживала со своей семьей в Германии, благо удачно вышла замуж за способного космополита-айтишника, укатившего при первой возможности за "свободой и комфортом" за бугор, прихватив их дочку. Свои страхи и совесть он пытался гасить приступами навязчивой заботы и ласки к супруге. Что вызвало у неё недоумение, граничащее с недоверием. Она даже как то спросила у него, что случилось, мол, в чём подвох? Не собирается ли он часом уйти из дома? И если завёл себе любовницу, делай это скрытно, чтоб об этом никто не узнал. И сделай так, чтобы это не сказалось на доходах семьи, времена нынче суровые. Видимо женской интуицией что-то почувствовала. Это встряхнуло его и привело в определённый консенсус с реальностью. Однако молодая любовница требовала расходов, возраставших с каждым днём. Зарплаты его стало не хватать. Наступив на горло собственным принципам он, страшно подумать, стал… благосклонно относится к денежным подаркам и вниманию со стороны многочисленных застройщиков и проектных бюро. Тем более его, как он и хотел, назначили на заветную должность замдира департамента. И без его подписи теперь многие проекты и стройки могли легко зависнуть на долгое время. А время, как известно, - деньги. Раньше все знали, что к Сергеичу надо идти на согласование только с чёткими безошибочными документами. Скоро в сообществе, обсудив радикальные перемены, произошедшие с ним, стали наглеть и всё чаще халтурить. Так как знали толстый конверт скрасит все недостатки. Сергеич вздыхал, цокал языком, но …любовь требует жертв и зачастую сделок с самим собой. Впрочем, все немалые дополнительные доходы уходили на его тайную любовь и возникшую "вторую молодость".

Оксана же, чувствуя свою возрастающую власть, охотно подначивала "стареющего ловеласа", и проявляла всё чаще свой капризный беззастенчивый нрав. Он же, испытывающий ощущения и желания, которых никогда и не было, хорохорился, словно юный герой-любовник. Стал следить за собой, добавил модных вещей в гардероб, подобранных ему молодой любовницей. Стоило это всё недёшево, ведь Оксана водила его в дорогие магазины, где попутно и сама прибарахливалась за его деньги. На обеды они ходили исключительно в близлежащие рестораны. Чтобы не выглядеть слабым, он стал активно употреблять мощные препараты для потенции, а то пару раз уже она высказывала неудовольствие его мужским потенциалом. Сердце его всегда было слабым, а от этих препаратов стало вообще ходить ходуном, тахикардия стала его постоянной спутницей. Любовь требовала всё новых жертв. С женой он отдалился окончательно, иногда даже не приходил ночевать, уже ничего и не объясняя. Та поначалу пыталась устраивать ему скандалы, но с ее гипертонической болезнью в итоге оказалась с кризом в больнице, а подлечившись, укатила к дочери в Германию. Он же ничего ей не объяснял, вообще ничего не говорил, лишь молчал. О разводе речи не было. Она уехала прежде чем он завёл об этом речь. Оставив ему из аэропорта сообщение, что развода он не дождётся и никакого раздела имущества не будет. Он не особо то и горевал, а когда жена уехала радостно сообщил об этом Оксане на работе (после практики он устроил ее к себе в отдел сразу внештатным советником с зарплатой в конверте от одного из застройщиков), и предложил жить вместе отныне. Она восприняла это без энтузиазма, сообщив ему, что в ближайший год с ней будет жить брат, прибывший в столицу на учёбу. И если он хочет спокойно с ней встречать наедине, надо бы приобрести им квартиру побольше, чем съёмная панельная "однушка". Желательно бы трёшку бизнес-класса в новом комплексе на Юго-Западной, неподалёку от МГУ, где будет учится брат на платном факультете, поэтому ещё нужны деньги на учёбу. Условия были безальтернативными. Он немного расстроился, но за такую любовь стоило держаться, поэтому пришлось что-то комбинировать, напрячь крупный бизнес. Скоро мечта Оксаны сбылась, она стала обладательницей прекрасной стометровой квартиры с отличным ремонтом в модном жилом комплексе. Однако вскоре потребовался ещё и автомобиль, не в общественном же транспорте ездить. Не только ей, но и брату.

Так Сергеич очень быстро стал обслуживать не только молодую красавицу, но и её брата. Незаметно его жизнь стала наполнена только одним смыслом – угождать Оксане. Та же, чувствуя свою безраздельную власть, уже в открытую помыкала им и командовала, отбросив любые стеснения и попытки казаться наивной влюблённой барышней. Теперь это была настоящая диктаторша. Она только обозначала ему свои "хотелки" и пожелания, и не дай бог их не исполнить! Секс в их жизни стал редчайшим явлением, бонусом королевы за исполненные быстро и красиво пожелания. То чем она его привязала, стало теперь сладкой морковкой у носа осла. Драгоценности, шубы, одежды от кутюр, новейшие гаджеты, постоянные походы в косметические салоны и спа, поездки за рубеж и проживание в премиум отелях, богемные тусовки, - всё это требовало немыслимых расходов. На тусовки и поездки Оксана его не брала, а ездила с братом или подругами. Естественно, оплачивал всё и вся он. Миллионы и миллионы. Сергеич уже не просто брал взятки, а буквально вымогал их у интересантов. Скоро его имя стало притчей во языцех. Он понимал, что так вечно продолжаться не могло, но словно морок обуял его, Оксана стала его наркотиком.

Иногда в ночной тиши своей панельной двушки, в полном одиночестве, он размышлял об этом, прекрасно понимая во что вляпался, что Оксана - это куртизанка, но решимости покончить с гибельными отношениями не испытывал. Это была какая-то фатальная зависимость и обречённость. В эфемерной попытке хоть как-то разорвать порочный круг, он пару раз он даже пытался по телефону поговорить с женой, надеясь, что та поймёт и, быть может, простит. Но та не хотела с ним общаться. Лишь дочка послушала его стенания несколько минут и сухо ответила, что это его выбор, положив трубку. Так он остался совсем один в концлагере этих отношений. Часовых в котором не было, но и бежать было некуда.

Но всему приходит конец. Не важно хорошему или плохому. Так или иначе всё проходит и всё заканчивается. Его "конец" наступил вполне себе ожидаемо, хотя и оглушительно для него. Когда в очередной раз, уже совсем не стесняясь, он в ресторане брал пухлый конверт у постоянного застройщика, влетели крепкие ребята и люди с камерами и под крики "Работает полиция!" повалили его на пол, защёлкнув руки наручниками за спиной. Потом были долгие первичные следственные действия, понятые и прочее. Оказывается, застройщик сдал его, устав от растущего аппетита и капризов. Большой бизнес любит стабильность и предсказуемость. Двое суток он провёл в изоляторе временного содержания. Потом следователь выпустил его под подписку до суда, так как он отказался от своего адвоката, полностью признал вину и подписал всё, что просили. Он даже не смотрел, что там было. Хотелось лишь вырваться из душной камеры, из-под гнёта и давления. Сильно болела грудь и голова. Постоянно тошнило. И прямо в кабинете следователя он упал в обморок. Видимо это тоже подвигло того выпустить Сергеича под подписку, чтоб не дай бог не окочурился во время следствия, попортив нервы и испортив статистику. Самому Сергеичу стало абсолютно всё равно на себя и свою судьбу. Хотелось лишь вырваться и… повидать Оксану.

"Как она там без него? Может быть хоть сейчас оценит его значение в своей жизни? Пусть ругается, даже обзывается плохими словами. Но даже если его проблемы скажутся на материальном достатке, это всё временно. Он преодолеет трудности, он умный и снова сможет обеспечить достойную жизнь. Она должна понять. Уверен, что поймёт. Ведь это ради её и её родных он преступил закон. Всё наладится! А вместе это произойдёт быстрее", шумел круговорот примерно таких мыслей в его голове, пока оформлялись документы на его выход из ИВС. Хотя разум периодически прорывался и кричал: "Остановись!" Но лишь добавлял боли в груди, не сбивая с пути. А путь его сразу повёл к дому Оксаны.  Время было дообеденное, а значит она и брат наверняка находились на учёбе. Всё-таки последний курс у Оксаны, много ответственности. Да и братишка вроде бы склонный к учёбе, хоть и выглядит как фитнесс-тренер с обложки. Красота видимо это семейное у них. Гены. Ничего, он с удовольствием подождёт. Что-нибудь закажет из ресторана домой, деньги ещё оставались на зарплатной карте, а её пока не заблокировали. В конце концов, приберётся в большой квартире, наведёт лоску. Она придёт и … обрадуется, оценит, что он даже в такое непростое время заботится о ней. Ключи у него были. Хотя она запрещала ими пользоваться в её отсутствие, но сегодня вряд ли она будет недовольна.

В грудине боль нарастала, но он лишь принял пару обезболивающих. "Ничего-ничего, это видимо от стресса. Оксану увижу, сразу всё пройдёт", он по привычке осторожно, почти украдкой, открыл входную дверь в квартиру, чтобы не привлекать внимания соседей. Оксана не хотела, чтобы люди видели его. В холле квартиры на полу валялось несколько вещей: пустая бутылка из под шампанского, мужские джинсы, женская блузка и… трусы. Он с нарастающей тревогой сделал несколько шагов в глубь квартиры, как услышал… страстные женские стоны и мужские возгласы удовольствия. "Что это… чёрт!? Кто здесь? Подругу что ли пустила пожить? Или самозванцы забрались? Или телевизор забыла выключить?". Он подошёл к двери спальни, откуда шли звуки и аккуратно её приоткрыл. Перед глазами побежали "битые пиксели" и серые мушки. "Окса…" выдохнул он и, тихо захрипев, сполз на пол. На кровати среди разбросанного белья на четвереньках стояла голая Оксана и сладко стонала в такт мощных толчков, которыми её сзади "долбил" мускулистый голый "брат". Они были так увлечены, что даже не заметили "подглядывателя".

...

Сперва он увидел белый свет. И очертания человеческой фигуры. Потом услышал пульсирующие мягкие цифровые звуки. Прямо как в соответствующих фильмах. Но это был не рай или загробный мир. Белый люминесцентный свет шёл от современных ламп с потолка, а звуки издавались специальной медицинской аппаратурой. Очертания оказались… его законной женой, сердобольно, но с осуждением глядящей на него. Находился он в реанимации кардиологического отделения больницы. Сердечный приступ. Повезло, что не обширный, а очаговый, как сказали врачи. А прохожие сразу вызвали скорую, ведь нашли его на улице возле подъезда жилого дома. Хорошо, не подумали, что он напившийся забулдыга, тогда ему пришёл бы конец. Но видимо сказалось элитарность дома и жилого комплекса. Здесь вероятность появления забулдыги у подъезда была низкой. В реанимации он находился уже две недели, жена прилетела из-за бугра через неделю, сразу как смогла. К нему пустили только сегодня, и он сразу очнулся, словно почувствовал.

- Маша… - тихо простонал он.

- Очнулся?! Да… это я. Ничего не говори, ты очень слаб. Просто поправляйся. Я здесь, с тобой. Прилетела как смогла. Буду приходить, столько сколько нужно. Если врачи будут разрешать.

- Маша… прости, - снова просипел он и закрыл глаза. В голове закружились картинки из последнего, что он помнил. Монитор сразу же отобразил его волнения, аппарат тревожно запищал. Прибежал доктор. Что-то ввели, он провалился в сон.

Через три недели его выписали с направлением к районному кардиологу и последующим оформлением инвалидности. Выздоровление шло стабильно и по плану. Супруга очень этому способствовала. Всячески заботилась и поддерживала. Вот и  домой привезла его она на такси. Показав, где таблетки и еда, она засобиралась на выход.

- Ты не живёшь здесь? Это и твоё жильё ведь, - тихо спросил её Сергеич.

- Не могу. Прости. Если я приехала и помогла тебе, это не значит, что всё забыто и прощено. Наверное, я могу понять тебя, но принять твоё предательство не могу. Недаром говорят "седина в бороду, бес в ребро...". Не разводилась исключительно из-за дочери и внуков. Пусть даже и имущества особенно нет. Ждала, когда ты подашь. Но… как есть.

- Маша, я не знаю, что на меня нашло. Одержимость какая-то. А теперь всё кончено. Вообще всё, что было. Впереди лишь тюрьма.

- Да уж… Мне жаль. Адвокат сказал, что может, учитывая признания и состояние здоровья, отделаешься по малой. Скорее всего, даже и не посадят, но штраф огромный будет. Ни выплатить ни в жизнь. Хорошо квартира муниципальная, не стали приватизировать. Отобрали бы.

- Она… эта чертовка околдовала меня.

- Не хочу даже слышать о ней, не упоминай её при мне! Ты сам сделал свой выбор, сам попался на этот старый как мир приём молодой куртизанки. Я ведь говорила тебе, как узнала, пыталась как-то убеждать. Ты же помнишь?

- Помню… - кивнул он и сел на табуретку, вытирая ладонью испарину со лба, - виноват. Если бы ты простила меня… Если бы смогла. Уехали бы в деревню, на родину. Зажили бы заново.

Маша печально ухмыльнулась.

- Какая деревня, Серёж? Я Германии уже полгода живу, помогаю дочери с внуками. Вид на жительство там уже. Впрочем, ладно, я остановилась у сестры. Звони, если что надо. Я ещё неделю в России. Завтра загляну к тебе.

...

Звонок следователя раздался ближе к ночи. Он нагло и надменно сообщил, что раз с больницы выписали, то пора бы и вернуться к следствию. Что завтра к обеду ждёт его у себя для предъявления обвинения в окончательной редакции. И пусть не надеется, что инфаркт прикроет его от правосудия.

Сергеич разволновался и долго не мог успокоится. Напившись каких-то сердечных и успокоительных таблеток, он лёг на диван и стал бесцельно щёлкать по каналам телевизора. Внезапно на каком-то развлекательном канале он увидел… Её. Оксана выглядела ослепительно. Она была прекрасна в красном платье и жемчужном ожерелье. Диктор, рассказывая о светском событии с кучей приглашённых звёзд, представил её как спутницу некоего мецената, благотворителя и крупного девелопера в одном лице. Им оказался давний знакомый Сергеича, за взятку которому его взяли.

В голове зашумело, грудь сдавило обручем. Он взглянул на Оксану. Ему показалось, что она злорадно смотрит прямо ему в глаза. В глазах побежали серые мухи, Сергеич захрипел и скатился с дивана, забившись в конвульсиях на старом паласе. На экране царил гламур, стиль и роскошь. Жизнь продолжалась.


май 2022 г.
ilay