Зигмунд Зейдлер Зборовский - Паста для зубов XI

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наконец-то Мотычу удалось вырваться из больницы. Правда он всё ещё сильно хромал и при ходьбе тяжело опирался на щеголеватую бамбуковую трость, однако и слышать не желал ни о каком отдыхе, а дерзкое выражение его лица лучше всяких слов демонстрировало досужим шутникам, что он и с одной только здоровой ногой способен дать сто очков вперёд любому, кто вздумает состязаться с ним в работе.

- Я и так уже достаточно обленился в этой чёртовой больнице – рассказывал он всем с весёлой улыбкой. – Представляете, никак не хотели меня, дряни этакие, выпускать! Но, только если бы они меня ещё там задержали, то я бы тогда просто улизнул через окно, пусть даже и в казённой пижаме, потому что мне уже по горло осточертели и их лекарства, и больничный супчик, будь он неладен!

- Ты должен быть им благодарен – рассмеявшись, заметила Анна. – Ведь надо честно признать, что они всё-таки довольно быстро поставили тебя на ноги.

- Это факт – охотно согласился с ней Мотыч. – Надо признать, они там меня отлично склеили! А ты, Аня, как себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался он, и тут же, присмотревшись к ней повнимательней, неодобрительно прибавил: - Что-то ты уж слишком бледненькая. Совсем как лесная поганка.

- Всё совершенно нормально – улыбнувшись шутке, заверила его Анна. – Правда, это чёртово дело меня немного вымотало. Топчемся, понимаешь ли, на месте и всё ещё нет ничего конкретного – всё-таки, не удержавшись, пожаловалась она, а потом в двух словах рассказала ему о своих предыдущих действиях, не упоминая, разумеется, о своём разговоре с сестрой Евгенией и с пани Стахурской.

Мотыч внимательно её слушал, одновременно делая кое-какие пометки шариковой ручкой в своей любимой записной книжке.

- Честно говоря, с Совиньским у меня вышел полный облом – самокритично призналась ему Анна. - Так что ждала тебя, чтобы ты сам за него взялся. Понимаешь, я просто нутром чую, что этот тип достаточно важное звено в нашем расследовании – убеждённо сказала она.

- На мой взгляд, не менее любопытна также деятельность этого таинственного профессора Мортинбера – заметил Мотыч. – Так ты говоришь, что в данный момент его нет в Варшаве?

- Кажется, выехал за границу на какой-то конгресс – ответила она. – Знаешь, мне всё-таки кажется, что в определённый момент нам надо будет с ним встретиться и поговорить.

Мотыч задумался и, вынув из кармана пачку сигарет, закурил.

- Несомненно, этот тип твёрдый орешек, так что здесь нельзя будет действовать с кондачка, тяп-ляп, иначе можно всё испортить. Поэтому, прежде, чем к нему соваться, сначала нужно будет всё хорошенько обдумать – рассуждал он вслух. – Вот только как нам наладить с ним контакт?

- А может через больницу? – тут же предложила Анна.

Услышав это предложение, Мотыч явно оживился и одобрительно усмехнулся.

- Аня, ты, как всегда, гениальна! Ну конечно же через больницу! Это можно будет сделать через сестру Евгению.

- А как ты считаешь, кто из нас должен будет поговорить с этим профессором? – заинтересованно спросила она.

- Посмотрим – уклончиво ответил Мотыч. – У нас ещё есть время над этим подумать. А пока я, пожалуй, потолкую с тем типом, с которым в прошлый раз тебе так не повезло – жёстко усмехнулся он.



На этот раз Совиньский благоразумно решил отказаться от лёгкого, шутливого тона. Скорей всего, он всё хорошенько взвесил и пришёл к выводу, что это далеко не самая лучшая тактика.

- Признаться, я что-то не совсем понимаю, почему меня снова вызвали в милицию? – с досадой изрёк он. – Я ведь уже был здесь не так давно. Меня допрашивала одна милая пани, и я откровенно рассказал ей всё, что мне было известно по этому делу. Так что мне действительно не понятно, что Вам ещё от меня нужно.

Лицо капитана Мотыча расплылось в приветливо-извиняющейся улыбке.

- Мне бесконечно жаль, что нам снова пришлось вас побеспокоить, но та пани, о которой вы только что упомянули, была не очень довольна той беседой и именно поэтому мы были вынуждены пригласить Вас повторно. Впрочем, мне кажется, что мужчинам всегда легче найти общий язык, тем более, что в данном случае речь идёт об очень серьёзном инциденте… Ведь Вы же не станете отрицать, что убийство – это весьма серьёзное дело?

- Да, разумеется, но какое я-то имею ко всему этому отношение? – На лице Совиньского появилось выражение благородного недоумения, как будто он и впрямь ни о чём таком не имел ни малейшего понятия.

- Как это какое? – брови Мотыча удивлённо поползли вверх. – Вы же приятель Дороты Бараньской, задержанной нами в качестве подозреваемой в отравлении своей кузины, некой Элжбеты Бурнс. – В одно мгновение взгляд его вдруг стал жёстким и цепким. – Вы, кстати, случайно не знали её?

Совиньский энергично помотал головой.

- Нет, не знал. Никогда её не видел, и, вообще, когда всё это произошло, я был за границей, в Италии.

- Так… Значит, когда всё это случилось, Вы были за границей, в Италии – медленно повторил Мотыч, как бы желая хорошенько запомнить его слова. – Хм… ну что ж… Гениальное алиби, просто гениальное!

От этих слов Совиньский аж подскочил на кресле.

- Что это значит? – негодующе воскликнул он. – В чём Вы хотите меня обвинить?

В ответ Мотыч широко улыбнулся, затем улыбка медленно сползла с его лица.

- Что ж, пожалуй, я изложу Вам своё видение этого дела – снисходительно сказал он. – Итак, у Дороты Бараньской есть очень богатая двоюродная тётка, которая отписывает почти всё своё состояние своей родной племяннице, Элжбете Бурнс. Вы с Доротой хотите завладеть этим капиталом, и единственно возможный путь для осуществления этого плана Вы видите в избавлении от неудобной наследницы. Вы обговариваете между собой план действий, который, вероятнее всего, придумали именно Вы, а затем уже Бараньская реализует его. Вы же в это время преспокойненько выезжаете в солнечную Италию, обеспечивая себе тем самым стопроцентное алиби.

Услышав обвинение в свой адрес, Совиньский сорвался с места и выплеснул на голову капитана целый шквал негативных эмоций.

- Это абсолютно беспочвенные обвинения! – выкрикнул он. – Вы не имеете права!

- Пожалуйста, успокойтесь и сядьте – ровным, спокойным голосом потребовал Мотыч.

Тяжело дыша, Совиньский медленно опустился в кресло. На его холёной физиономии выступили капельки пота.

- Помилуйте, я ни в чём Вас не обвиняю – продолжил капитан всё тем же ровным, спокойным тоном. – Просто выдвинул теоретическую гипотезу.

- Должен Вам заметить, что она вовсе не соответствует действительному положению вещей – энергично запротестовал Совиньский. Вынув из кармана носовой платок, он отёр пот со лба и экспрессивно продолжил: - Всё, что Вы тут наговорили, абсолютная чушь и бессмыслица! Вы просто хотите меня запугать, и ничего больше.

- Мотыч вновь добродушно улыбнулся.

- Уверяю Вас, что не имел ни малейшего намерения Вас, как Вы изволили выразиться, «запугивать». Даже и в мыслях такого не имел. Да и Вы, как я посмотрю, вовсе не из робкого десятка. Поверьте, мне очень жаль, что я Вас расстроил, так что уже, пожалуй, больше не буду Вас задерживать. Вот только осталась ещё одна маленькая формальность и Вы свободны.

- Ну что Вам ещё от меня надо? – инстинктивно насторожился Совиньский.

- Понимаете, когда Вы были в Риме, Вы написали оттуда Бараньской письмо, а, поскольку тогда уже было возбуждено уголовное дело по факту убийства Элжбеты Бурнс, и Дорота Бараньска была в связи с этим арестована, то это письмо, естественно, попало в наши руки. Только вот, когда мы его прочитали, у нас возникла масса неясностей по поводу его содержания – терпеливо пояснил Мотыч.

- И что же там такого непонятного? – ехидно ухмыльнулся Совиньский.

- Ну, например, упоминание о неком Эдварде. Вы не могли бы мне о нём рассказать? Кто он, и что Вас с ним связывает?

- Это мой приятель. В последнее время он живёт в Италии, и именно по его приглашению я туда поехал – небрежным тоном ответил Совиньский.

- А чем Ваш приятель занимается?

- Он врач-гинеколог.

- Вы, кажется, тоже врач? – снова спросил Мотыч.

- Да, я закончил медицинский – утвердительно кивнул Совиньский.

- И какая же у Вас специальность?

- Гинеколог – усмехнулся тот.

- Вы где-нибудь работаете, пан доктор? – продолжал «дожимать» его капитан.

- Да, в родильном доме – ответил Совиньский.

- И как давно? – снова задал очередной вопрос Мотыч.

- Со вчерашнего дня.

- Хм… - В глазах капитана заплясали озорные чёртики. – Какой у Вас, однако, солидный стаж – не сдержавшись, смешливо фыркнул он. – А до этого Вы где-нибудь работали?

- Так получилось, что у меня было несколько лет перерыва – смущённо отведя глаза, неохотно ответил Совиньский.

Мотыч не стал допытываться, почему у того «так получилось» и вернулся к первоначальной теме.

- Вернёмся к Вашему письму – сказал он. – Объясните-ка мне следующую строчку: «Рассчитываю на то, что ты ещё до моего возвращения уже сумеешь что-то сделать». Так что же именно пани Бараньска должна была для Вас сделать? – жёстко спросил он.

Совиньский слегка поёжился, словно ему вдруг стало холодно, затем всё так же неохотно, будто через силу, ответил:

- Речь шла о моей работе в клинике.

- Хм… - недоверчиво покачал головой капитан. – Что ж, идём дальше: «Помни, - пишите Вы, - что возможно это единственный удобный случай, который, быть может, уже никогда не повторится. Будь решительной и твёрдой!» Вы могли бы мне объяснить, о каком это «случае» Вы писали своей приятельнице?

- Повторяю, речь шла о моей работе в клинике – стоял на своём Совиньский. – Это действительно была подходящая оказия, так как один из врачей как раз уезжал из Варшавы, и в клинике освобождалось вакантное место.

Мотыч с сомнением покачал головой.

- Согласитесь, всё это выглядит, по меньшей мере, странно и как-то не слишком убедительно. Ведь хороший врач, специалист, всегда сумеет найти себе работу, и для этого вовсе не нужно ждать «единственный удобный случай, который может уже никогда не повториться» - почти дословно процитировал он фразу из его письма.

Совиньский сделал было попытку улыбнуться, но ему это не слишком-то хорошо удалось. Со стороны это скорее смахивало на гримасу мающегося зубной болью человека, который изо всех сил пытается уговорить себя не бояться визита к страшному дяденьке-стоматологу.

- Ну ладно, хватит об этом. Пожалуй, я не буду Вас дольше задерживать, пан доктор – подвёл черту капитан. – Но, всё же, дома хорошенько подумайте обо всём этом, потому что вовсе не исключено, что мы с Вами снова скоро встретимся и возобновим нашу беседу. А пока что Вы свободны. До свидания.

После ухода Совиньского, Мотыч позвонил Анне и попросил её зайти в свой кабинет.

- Ну, и как всё прошло? – спросила она с весёлым любопытством. – Что-то ты не слишком долго с ним разговаривал.

- О чём можно долго говорить с таким типом? – брезгливо поморщился капитан.

- Ну, и что тебе удалось узнать? – нетерпеливо поинтересовалась она.

- Во-первых, что этот его итальянский приятель – врач-гинеколог, а, поскольку Совиньский тоже гинеколог… - Сделал многозначительную паузу.

- Что-то я не совсем тебя понимаю – озадаченно взглянула на него Анна. – К чему это ты клонишь?

- Ну, подумай минутку – весело предложил ей Мотыч. – Встретились два гинеколога, о чём-то столковались и теперь, по всей вероятности, вместе что-то затевают. И, очень может быть, что их общая цель – совместное открытие какой-нибудь гинекологической клиники. Но у них, как на грех, нет наличных. Так что, кто знает, быть может, Бараньска должна была выудить для этих целей немного денег у своей богатой тётки. Правдоподобно?

- Более чем – согласилась Анна. – На мой взгляд, это даже чересчур правдоподобно – лукаво прибавила она через секунду.

- Вот видишь. Меня утешает, что ты так думаешь – рассмеялся он. – Судя по твоим протоколам допросов, Бараньска, в отличие от Совиньского, дала совершенно иные показания, которые противоречат его версии событий. Следовательно, отсюда вытекает вполне логичный вывод, что оба несомненно лгут и что дело в чём-то совершенно ином – убеждённо заявил он.

- И что ты предлагаешь? – спросила она.

Мотыч ненадолго задумался.

- Пожалуй, я был бы не прочь поближе познакомиться с окружением профессора Мортинбера – через минуту сказал он. – Честно говоря, этот человек начинает интересовать меня всё больше и больше.

- Но его сейчас нет в Варшаве – напомнила Анна.

- Верно – кивнул Мотыч. – Однако, это ведь не мешает нам наладить контакт с теми, у кого с ним есть что-то общее – резонно заметил он. Затем, помолчав немного, словно что-то обдумывая, продолжил: - Меня, кстати, беспокоит ещё один вопрос: чем отравился профессор Стасевич?

- Цианистым калием – помрачнев, сказала Анна. – Для него это был самый простой, а потому и самый лёгкий способ ухода из жизни.

- Снова цианистый калий… - задумчиво пробормотал Мотыч.


/ Перевод с польского - Ирина Королёва-Алексеева /