Великая сила искусства

Студенческие годы, идем с Олегом на очередной сабантуй. С собой бутылка водки. Приходим, гульбище уже разгаре, толпы шляются по квартире, густой туман табачного дыма, треньканье гитары в одной комнате, рев Deep Purple – в другой. В общем - все как обычно. Но есть одна проблема – мы заявились в разгар гулянки, когда все спиртное уже выпито, его  разумеется не хватило, а денег на добавку ( что тоже разумеется ) - ни у кого нет.  И если мы сейчас засветим наш пузырь, то он уйдет в момент и нам достанется, в лучшем случае – по паре стопок. Такой сценарий нас не устраивал и мы решили  для начала, уединиться в каком–нибудь укромном уголке и принять немного для создания праздничного настроения. А потом уже можно будет и поделиться.
Закрылись в ванной, только сделали по глотку, как стук в дверь.
- Эй, а вы чего там заперлись? Бухаете что ли? – у Сани какое то сверхъестественное чутье на подобное.
- Да нет, Олегу плохо стало, я помогаю – крикнул я через дверь – скоро выйдем.
- Как помогаешь, психологическую поддержку оказываешь? – не поверил  Сашка.
- Давай быстренько еще по глоточку и выходим, а то достанет – шепнул я Олегу – и делай вид, что тебя тошнит. Мы глотнули по разу, и  Олег  стал  издавать характерные звуки, чтобы убедить бдительного Саню, что никакого жульничества нет и ему на самом деле очень плохо.
- Или ты ему свои два пальца арендуешь?  - не унимался Саня.
- Проваливай, бесчувственный ты человек! – я сделал Олегу знак продолжать. Олег встал в театральную позу, выпучил глаза, развел в сторону руки и, высунув язык, исторг целую палитру разнообразных и узнаваемых звуков.
Получилось вполне правдоподобно, Саня успокоился и от двери отошел.
 И тут я вижу, как у Олега меняется лицо. Сперва из озорного  оно становится озабоченным, затем - вопрошающим, потом просто изумленным,  а потом  его тошнит самым, что ни на есть натуральным образом, прямо в раковину. Вот, что значит - вжился в роль!  Бедолага.
- Перевоплотился, бля  - пробормотал Олег – только продукт зря перевел.
Неизвестно, поверил бы Олежке Станиславский, но собственный желудок ему поверил безоговорочно.
Зато, по выходу, он с чистой совестью встретил Сашкин подозрительный взгляд.