Первая рыбалка

Морозное северное Солнце лишь чуть-чуть, самым своим краешком, выглянуло из-за зубчатого от торосов и вздыбившихся льдин горизонта. Север, зимняя ночь и вьюги с буранами уступили место летнему спокойствию и, искрящимся от редких солнечных лучей, подтаявшему снегу и кусочкам льда.

Совсем юный белый медвежонок Диня вылез из под нависшего над их, белых мишек, лежбищем ледяного тороса, мягко отстранив своим маленьким корпусом большую мамину лапу, служившую ему одеялом.  И поднялся на задние лапы, высматривая папу-белого медведя, который, наверное, сегодня встал рано и уже отправился на рыбалку. Добыть что-нибудь им всем поесть. Динина мама, большая белая медведица, только лишь пошевелилась в ответ, продолжая досматривать очередной сладкий сон.

- Ушел!! Без меня? – подумал малыш. - Ну, как же?!

Диня еще с вечера упрашивал отца взять его с собой. Охотиться или рыбачить. И сейчас, стоя на задних лапах, он зорко всматривался во все ледяные завалы и торосы, и во все полыньи вокруг, которые смог только увидеть. Медвежонок очень хотел пойти с папой охотиться или рыбачить и, если бы сейчас он увидел его где-нибудь среди льдин, то бросился бы со всех четырех лапок к нему. Помогать.  Но, отца, большого белого медведя, как на зло, нигде не было видно.

- Ну, папа! Ну, ты где? – бормотал Диня себе под нос, двигая заодно высоко поднятым маленьким черненьким носиком. Он уже начал беспокоиться. А вдруг на отца напали. Или тот нырнул, охотясь, а, выныривая, ударился головой об острые льдины. А может папа вообще ушел от них, воспользовавшись, что они с мамой спят.

- Доброе утро. Наш молодой охотник. Кого высматриваем? – неожиданно раздалось у Дини над самым левым ухом откуда-то сзади.

- Папа!! – во всю свою маленькую глотку закричал медвежонок, радостно обернувшись на голос и побежал к могучему и высокому отцу, тщетно пытаясь запрыгнуть ему куда-нибудь на загривок. Удавалось подпрыгнуть только до середины папиной передней лапы. – Ты же обещал...!

Могучий отец ничего не ответил, а, лишь, оттолкнулся ото льда и тоже встал на задние лапы. Сделавшись для прыжков Дини вообще недосягаемым. Медленным внимательным взором он оглядел горизонт и, посмотрев со своей высоты на сына, опускаясь, сказал:

- Пойдем, я приготовил нам полынью для рыбалки. Если ты будешь старательно помогать мне, мы, два мужчины-охотника, принесем нашей маме такую большую гору еды-рыбы, что маму не будет из-за нее видно.

- Ура-а! –закричал медвежонок Диня, радостно забегав и, опустив свою маленькую черную точку носа почти к самому льду, начал старательно его обнюхивать, как будто взял след непонятной еще ему , но уже убегающей и прячущейся от него добычи.

Отец-медведь развернулся и пошел в противоположную сторону от той, в какую перед этим в его поисках всматривался медвежонок. Папа двигался уверенно и быстро, и Диня, безнадежно потеряв из виду свою воображаемую добычу, вприпрыжку побежал за ним, стараясь не отставать.

Малыш даже еще не успел запыхаться, как перед его взором, после того, как они обошли большой, слегка присыпанный снегом прозрачный голубой ледяной валун-торос, открылась полынья со стоячей, ровной как зеркало и  почти черной водой. В которой отражалось голубое небо.

Диня подбежал и радостно слегка ударил по ровной глади своей лапкой. По «зеркалу» в разные стороны пошли круги.

- Не нужно. – наставительно сказал отец. – Ты распугиваешь еду. Отойди маленько и встань на краю очень тихо. И зорко смотри в глубь.

Медвежонок попятился маленько и затих, глядя вопросительно на отца.

- Смотри в воду. Не на меня. – серьезно сказал отец-белый медведь. И сам превратился, как бы в готовое ко всему, напряженное изваяние, которое большой своей волосатой, от бело-рыжеватой шерсти, мордой почти касалось «стеклянной» поверхности полыньи. Диня скопировал отца. Всматриваясь в глубину.

- Увидишь в воде глаза, старайся не отводить свой взгляд. Играй с едой в переглядки. – еле слышно проговорил Дине отец.

Наступила тишина двух притаившихся охотников, время от времени прерываемая треском подтаивающих на слабеньком северном Солнце льдин. Медвежонок старательно выискивал в прозрачной темноте воды глаза еды, но их почему-то там не было. Уже захотелось перемяться с лапы на лапу, но он терпел, боясь, что если он начнет шевелиться и испортит все, то его больше не возьмут на охоту. Защипало правое ухо. Как будто какая-то муха в него вцепилась и кусает. Но, откуда здесь мухи? Он их никогда не видел. Здесь на Севере их нет.

- Т-т-кра-ах-х-тхт! – где-то рядом громко щелкнул какой-то разламывающийся торос или льдина. Звук постепенно ушел куда-то в даль. Медвежонок поджал ушки и, бросив свою охоту, стал разглядывать источник этого грохота поблизости. Взгляд его застал лишь скатывающиеся откуда-то сверху на прозрачный лед небольшие и искрящиеся всеми цветами ледяные осколки. Диня засмотрелся на переливающиеся радугой искорки.

И тут с папиной стороны раздался тихий шорох и громкий всплеск. Диня снова резко повернулся на звук. Огромный белый медведь с поразительной для его комплекции ловкостью почти мгновенно, без больших брызг нырнул и ушел на глубину. Медвежонок от неожиданности подпрыгнул, попятился и сел на попу, расставив задние лапы в разные стороны. Растерянности ему добавили еще и прилетевшие из полыньи малюсенькие водяные брызги, долетевшие до его мордочки.

Вода в полынье кипела и бултыхалась. Медвежонок совладал с испугом и растерянностью и, подскочив к краю, уставился в глубину. Где в бурлящей толще воды происходила борьба, одного – за жизнь, другого – за пропитание семьи. Он увидел только большое белое размытое пятно на глубине, которое моталось и выворачивалось, не выныривая на поверхность. Потом и пятно куда-то исчезло. Только колыхалась вода. Диня наблюдал, остолбенело стараясь понять, что произошло, как это все делается? Что ему маленькому медвежонку нужно предпринять? Где добыча? И где папа? Он, то вставал на все четыре лапы, то снова садился на попу. Подбегая и отдаляясь от края полыньи.

Вдруг, снова раздался всплеск и из воды сначала появилась огромная серая зубастая рыбина, потом большая голова мишки-отца, державшая эту рыбину в зубах. Медведь стал сопеть и отфыркиваться, подгребая передними лапами к краю полыньи.  Доплыл, и как-то легко для своей комплекции вылез на лед. Так и не разжимая челюсти. Вода лилась с его бело-рыжеватой шерсти ручьями и он, не отпуская добычу из пасти, то ли стал отряхиваться, то ли пытался ударить рыбину головой об лед. Вобщем, начал делать непонятные Дине телодвижения. Маленький медвежонок опять остолбенело смотрел во все глаза, то на отца, то на рыбину, которая, кстати, в длину была чуть ли не с Динин рост, если тот встанет на задние лапы. То оглядывался на продолжающийся треск разламывающихся вокруг потревоженных льдин и торосов.

В маленькой его головке засело восхищение могучим и ловким отцом. Который сейчас, отойдя от края полыньи, положил на лед болтающую в разные стороны хвостом большую рыбину и прижал ее ко льду могучей лапой.

Маленький медвежонок подскочил к нему и к добыче и стал ее старательно обнюхивать. Синевато-серая зубастая прижатая ко льду рыбина старательно открывала рот и жабры, стараясь понять, почему они не наполняются привычной ей водой. Диня подставил свой нос поближе, обнюхивая шевелящиеся жабры и рот. Но отец-медведь, ничего ему не говоря,  своей мордой отстранил медвежонка в сторону, снова ловко зубами схватил добычу, поднял ее выше и глазами показал сыну, что пора идти в сторону дома. И сам пошел к лежбищу.

Шокированный всем происходящим малыш-медвежонок засеменил с ним рядом, старательно перепрыгивая ледяные со снегом большие и маленькие камушки, которые отец-медведь, идя, просто вообще не замечал. Родитель пришел первым и, опустив рыбину на снег, снова прижал ее лапой.

Диня так много размышлял над тем, как много он скажет маме-медведице, когда они с папой героями вернутся с охоты, что сейчас, когда они уже почти подошли к дому, у него все перепуталось в голове. И, вообще, он маленько испугался от всего произошедшего. А, когда он увидел уже проснувшуюся и несколько тревожно ожидающую их-охотников-рыбаков маму-медведицу, то он вообще остановился. И гордость за папу, и первый опыт охоты-рыбалки, и внимательный, направленный на него  взгляд мамы-медведицы, и все то, что хотел сказать папе, и что он хотел рассказать маме. Все перемешалось в его маленькой детской головке. Так, что, не дойдя до лапы мамы-медведицы почти метр, маленький медвежонок снова уселся сначала на попу, растерянно повертелся маленько, склонил вниз  головку, а потом, как-то неловко повалился на левый бок и.. уснул, посапывая.

- Нарыбачился. – сказали родители друг другу, и по-медвежьи разулыбались.