de omnibus dubitandum 102. 119

ЧАСТЬ СТО ВТОРАЯ (1875-1877)

Глава 102.119. В ПОСТЕЛИ С МАРКОМ…

    В это время я была уже почти свободна, так как муж мой возвратился в Россию, чтобы занять место секретаря окружного суда в Казани.

    Под конец учебного года еще шесть человек решили бросить университет и приняться за деятельность в России.

    Но я все еще не решалась последовать примеру этих наиболее искренних лиц. Меня связывали еще не порванные семейные отношения и желание окончить курс; в последнем меня поддерживали просьбы матери, очень огорченной тем, что Лидия оставила университет. Кроме того, уезжавшие женщины, члены группы, думали сдать в России экзамен на звание акушерок. Мне было хорошо известно, что необходимых для этого знаний они не имеют, и я не хотела шарлатанить. Окончив курсы, я думала сделаться такой же скромной фельдшерицей или акушеркой в деревне, как и они, но принести на помощь народу всю опытность и знания врача-хирурга. Так я осталась в Берне почти в полном одиночестве и пробыла за границей еще полтора года.

* * *

    - Значит, вы с ним расстались?

    — Разумеется!

    — И давно?

    — Полгода назад.

    — Ну и что было потом?

    Вопрос был ей не совсем понятен, и она переспросила:

    — Что вы под этим подразумеваете?

    Он мягко улыбнулся, показав мелкие ровные зубы.

    — Вы страдали? Разрыв с мужем больно ранил ваше сердце?

    Они беседовали в маленьком ресторанчике на набережной, в зале с белыми стенами и дубовым полом. Их знакомство произошло неделю назад в университетской библиотеке, куда он, обратился за консультацией, связанному с получением высшего образования. После второй встречи в библиотеке он, пригласил Веру в ресторан на ужин.

    Она взглянула в его телячьи глаза и ответила:

    — Да. Я страдала тогда, хотя не признавалась в этом даже самой себе. Честно говоря, часть вины за случившееся лежит на мне. Я хочу сказать, что, выходя замуж, я не предусмотрела, что учеба станет для меня главным в моей жизни.

    — В самом деле?

    — Представьте, что да.

    — А вы не подумывали над тем, чтобы снова выйти замуж?

    — Замужество для меня не самоцель.

    Марк Натансон* пристально посмотрел на нее своими телячьими глазами из-под густых темных бровей.

   *) НАТАНСОН Марк Андреевич (евр.)(1849 — 1919) — один из организаторов кружка чайковцев. В 1871 г. арестован и выслан в Архангельскую губернию, оттуда в Воронежскую губ. и в Финляндию. Бежал в 1875 г. и нелегальным в Петербурге принялся восстанавливать разгромленные в 1874 г. силы кружка чайковцев. В 1876—77 гг. организовал „Об-во северных народников", получившее в 1878 г. название „Земля и Воля". В 1877 г. Натансона снова арестовывают и высылают в Восточную Сибирь. В январе 1879 г. переведен в Вышневолоцкую тюрьму, в ноябре выслан в Верхоленск, Иркутск. губ. По возвращении (1889 г.) в Европейскую Россию он (1893 г.) участвует в создании партии Народное Право и в 1894 г. арестовывается при разгроме этой организации. После длительного заключения в Петропавловской крепости Натансон высылается на 5 лет в Восточную Сибирь. При возникновении в 1902 г. партии социалистов-революционеров Натансон вступает в ее ряды и активно работает как. член ЦК. Во время мировой войны, которая застает его в эмиграции, Натансон занимает интернационалистскую позицию и участвует в конференциях в Циммервальде и Кинтале, а после февраля 1917 г. он один из вождей партии левых эс-эров, вошедшей в рабоче-крестьянское правительство после захвата власти большевиками. Натансон был представителем левых эс-эров в ВЦИК'е после Октябрьской революции. После мятежа левых эс-эров в июле 1918 г. и распада этой партии Натансон вошел в отколовшуюся группу революционных коммунистов, вскоре примкнувших к РКП (б). Умер заграницей в Лозанне, 70 лет от роду, будучи безоговорочным сторонником пролетарской революциии советской власти.

    Высокий, широкоплечий и стройный, он, несомненно, обладал завидной выносливостью и силой. Коротко подстриженные каштановые волосы, аккуратный прямой нос и волевой подбородок делали его лицо мужественным, а чувственные губы и смешинки в глазах свидетельствовали, что он большой знаток женской натуры.

    — А вы женаты? — спросила Вера.

    — Мы с женой развелись, — ответил Марк.

    — Ну и как вы перенесли развод? — съязвила Вера.

    — Так же как и вы — тяжело. Знаете, коллега, я тоже закоренелый холостяк. Золотая клетка супружества претит моей свободолюбивой натуре.

    Официант принес фирменное блюдо — специально приготовленные макароны и разлил по бокалам охлажденное вино.

    Вере давно не везло на обаятельных холостяков, в последнее время она общалась в основном с женатыми мужчинами или же чересчур пожилыми. Она не представляла себя в обществе обрюзгшего толстяка, пропахшего табачным дымом и пивным перегаром. По иронии судьбы именно такого рода ловеласы из числа ее клиентов и пытались за ней ухаживать.

    С Марком Натансоном она чувствовала себя непринужденно, слушала его, говорила что-то сама, в основном о университетских проблемах. Но хотелось ей при этом одного: расстегнуть пуговицы на сорочке и запустить руку в волосы на его груди — в том, что он волосатый, она не сомневалась, потому что его запястья и тыльная сторона ладоней были покрыты густыми каштановыми волосами.

    В качестве основного блюда они заказали жаренную форель. Марк убедил Веру, что в этом заведении рыбу готовят отменно. Паста и вино вызвали у Веры аппетит. Поэтому с форелью она расправилась очень быстро. Марк обтер салфеткой губы и, лукаво прищурившись, спросил:

    — Признайтесь, Вера, что все мужчины, с которыми вы общаетесь в нестандарной обстановке, говорят вам комплименты.

    Вера загадочно улыбнулась. Мужчины действительно обращали на нее внимание. Стройная шатенка с модной стрижкой и темно-карими глазами, она притягивала их не только своим выразительным лицом — слегка продолговатым, с высокими скулами и прямым носом, но и длинными ногами, с тонкими щиколотками и красивыми икрами. Вера знала о своей привлекательности, но кривить душой не хотела.

    — Честно говоря, в последнее время у меня вообще никого не было, — ответила она.

    — Мне в это не верится! — воскликнул Марк.

    — Увы, это правда. Дело в том, что все приличные мужчины, которые мне встречались, оказывались женатыми.

    — Может быть, вы их не в тех местах искали?

    — Вернее сказать, я не искала их совсем.

    И это была правда. Она с головой ушла в учебу, стремясь поскорее получить образование и вернуться в Россию. Ей изрядно надоело делить кров с бывшим мужем.

    — Уж не утратили ли вы интерес к мужчинам?

    — Нет. Но я очень требовательна к ним и быстро разочаровываюсь.

    Официант унес грязные тарелки и подал ароматный крепкий кофе и десертное вино.

    — По-моему, мы чудесно пообедали, — сказал Марк.

    — Я тоже, осталась всем довольна, — взглянув ему в глаза, сказала Вера, сожалея, что им скоро придется расстаться.

    Словно угадав ее мысли, Марк промолвил:

    — Между прочим, я живу неподалеку. Может быть, взглянете на мою берлогу?
Вера расхохоталась, чувствуя приятное волнение внизу живота.

    — Я ценю вашу непосредственность! Что ж, рискну посмотреть на обиталище холостяка. Тем более что и кофе выпит.

    Марк расплатился за ужин, и они вышли из ресторана. Вечер выдался теплый и приятный. Марк взял Веру под руку, и они не спеша пошли по улице к его дому.
Едва входная дверь захлопнулась за ними, Марк порывисто обнял Веру и стал страстно ее целовать. Он был крепок и мускулист, руки у него оказались сильными, как она и предполагала. У Веры перехватило дух, она чуть слышно охнула.

    — Вы же сказали, что вам по душе моя непосредственность, — прошептал Марк, разжимая объятия.

    Сердце Веры гулко стучало.

    — Да, верно, — пролепетала она.

    — Вот и чудесно!

    Марк прижал ее к груди и жарко поцеловал. Она почувствовала, что у него началась эрекция, и стиснула его тугие ягодицы, возбуждаясь все сильнее.

    Его горячий рот поцелуями ласкал ее шею, язык дразнил ей мочку уха. Вера закинула голову и напряглась в предвкушении блаженства. Промежность ее таяла, словно мороженое под ярким солнцем, по ляжкам тек густой сок. Она отчетливо вспомнила, что у нее давно не было мужчины, и застонала.

    Марк сжал ей грудь и стал щипать сосок. Второй сосок тоже отвердел и встал торчком. Она сладострастно охнула, и кожа у нее покрылась пупырышками.

    — Ты меня хочешь? — спросил он, тяжело дыша.

    — Да, черт подери, — ответила она, трепеща от страсти. Он одной рукой подтолкнул ее в спину, а другой проник в помежность панталон между ее коленями и так с дрожащей от возбуждения легко поднялся с ней по ступенькам на второй этаж.

    На лестничную площадку выходили три двери. Марк, подхвативший на руки, находящуюся в полуобморочном состоянии Веру, пинком ноги открыл одну из них и внес ее прямо в спальню, просторную, с двуспальной кроватью, накрытой белым шелковым покрывалом. У Веры перехватило дух при одном лишь взгляде на нее, и она завелась еще сильнее. Марк бросил ее на кровать.

    — Ты такой сильный! — грудным голосом сказала она.

    — А ты такая красивая, Вера! — пробасил он, срывая с себя пиджак и бросая его на пол. Его взгляд прилип к ее бедрам, обтянутым темным платьем, — подол платья задрался, при падении на кровать.

    — Позволь мне раздеться, — сказала она, пытаясь встать. Но у Марка на сей счет имелись свои планы.

    — Некогда раздеваться, — сказал он и стал ее целовать, просовывая язык ей в рот и расстегивая пуговицы на платье. Сжав ее груди, он сдавил пальцами соски. Вера застонала. Он хрипло выдохнул:

    — Боже, как я тебя хочу!

    Вера никогда себе такого не позволяла. Секс всегда был продуманной и взвешенной составной частью ее общения с мужчинами. Она не соглашалась на интим после первого свидания и, как поняла только теперь, когда затрещал ее кружевной черный лиф, серьезно заблуждалась.

    Марк начал поглаживать ей низ живота. Когда его ладонь властно прижалась к ее самому чувствительному месту, Вера раздвинула ноги, испытывая сладкое томление. В области лобка что-то быстро пульсировало, покалывало, чесалось, сжималось…

    Марк заелозил по кровати, продолжая массировать ей промежность и покрывая поцелуями бедра. Наконец он встал на колени и резко стянул с нее панталоны. От столь бесцеремонного обхождения ткань треснула по шву. Марк оттянул украшенный кружевами край и впился ртом в набухшие половые губы. Ей стало душно.

    Такого Вера еще никогда не испытывала. Она затряслась и неожиданно для себя самой брызнула в лицо Марка густым терпким нектаром. На лобке у нее была густая жесткая растительность, которая слиплась в пульсирующих воздушных пузырьках.

    Язык Марка проник в щель между срамными губами.

    Вера застонала еще громче.

    Язык Марка заплясал вокруг ее клитора, стон ее стал надрывным и долгим. Пока его язык выделывал немыслимые фокусы, пальцы тоже не бездействовали: они сжимали ее ягодицы, поглаживали ляжки, разводили пошире срамные губы и, в конце концов, проникли во влагалище, сначала средний палец, а затем и указательный.

    Сок стал заполнять ей анус, и в него легко проскользнул его безымянный палец. Вера зарычала, шумно дыша, когда внутри ее заходили туда-сюда сразу три его пальца, разделенные тонкой перегородкой. Эффект был потрясающий. Вера восприняла это столь же остро, как если бы ей раздражали клитор. Теперь же были возбуждены сразу две чувствительные точки. Вера застонала в полный голос.

    Она не ожидала от себя такого. Но ведь раньше никто и не проделывал с ней ничего подобного! Вскрикивая и содрогаясь от каждого прикосновения его языка и каждого возвратно-поступательного движения пальцев, она изогнулась дугой. Язык Марка завертелся вокруг ее нежного бугорка с частотой магнитной стрелки компаса. Она завыла навзрыд, чувствуя, что Марк вот-вот вознесет ее на облака.

    Внезапно он просунул в нее пальцы до упора и лизнул самую чувствительную точку клитора.

    Мышцы живота Веры напряглись, она ощутила легкую боль и кончила. Оргазм был недолгим, но пронзительным. Она закрыла в изнеможении глаза, млея от растекающегося по телу блаженства. Марк извлек из нее пальцы, она расслабилась и провалилась в забытье. Но продолжалось оно недолго. Марк преподнес ей новый сюрприз.

    Когда он успел раздеться, она не заметила, зато ощутила давление его головки на свои срамные губы. Скользнув по клитору, член проник во влагалище, щедро орошенное половым секретом. Вера содрогнулась. Руки Марка сжали ей ягодицы, пенис пробился в нее еще глубже, мошонка заплясала у нее между мокрых ляжек, а головка стала долбить шейку матки.

    Вере стало необыкновенно хорошо. Возможно, такое ощущение возникло у нее потому, что она давно не занималась сексом, но не исключено, что причиной тому послужили размеры члена Марка. Но это было не столь уж и важно, главное, их лобки высекали искры, стучась один о другой, а влагалище грозило треснуть спелым арбузом. Удовольствие было настолько велико, что повторный оргазм не заставил себя долго ждать. Он стал нарастать, как музыкальное крещендо. У Веры перехватило горло, она захрипела.

    Если первый экстаз окончился коротким, но пронзительным оргазмом, то на этот раз все было иначе. Удовольствие охватило ее целиком, проникло во все ее поры, мышцы, кости, пронзило ей копчик и темечко. Все струны ее организма вибрировали, словно струны огромного оркестра, и эхо долго еще звучало у нее в ушах. Когда эта волшебная музыка наконец стихла, она хриплым шепотом спросила:

    — Что это было?

    — Нечто божественное и совершенное, — ответил Марк, приподнимаясь на локтях и улыбаясь.

    Вера покосилась на их соединенные чресла. Брюки застряли у Марка на коленях, ее платье задралось, панталоны представляли жалкое зрелище, из ее промежности вытекала малафья с пузырьками воздуха прямо на толстый столбик пениса, побагровевший от трения.

    — Позволь мне раздеться, — попросила она.

    — Некогда, — отрезал он и, поцеловав ее в рот, начал работать торсом, то вгоняя фаллос до упора, то вытягивая его до головки.

    Это было прекрасно! Она откинулась на подушки, целиком предавшись острым ощущениям. Его рука дотронулась до ее груди, сдвинула корсет — и на соске сомкнулись его зубы. Легкая боль отдалась покалыванием в клиторе. Веру словно бы пронзило электрическим током, и новый экстаз вспыхнул в ней с поразительной силой. Стенки влагалища стиснули пенис, твердый, как кость, а в клиторе началась пульсация. Она вцепилась ногтями в его ягодицы — он подался вперед насадив ее на фаллос.

    — Я кончаю! — простонала Вера.

    — Этого-то я и добиваюсь, — прохрипел Марк и изменил свою тактику. В сексе он был подлинный волшебник.

    Вместо того чтобы засаживать ей пенис в лоно, он стал плавно вводить его до упора и тереться его основанием о клитор, давя при этом головкой на шейку матки. Это было великолепно! Ее тело впускало его в самые свои заветные уголки, ощущения ее становились все острее и разнообразнее. И в то самое мгновение, когда новый шквал удовольствия сотряс ее, фаллос вздрогнул, извергая густую сперму.

    Вера пронзительно завизжала, словно бы оголились все ее нервы. Таких высот нирваны она еще не знала, все ее существо взмыло в безвоздушное пространство. Она пришла в себя, лишь когда Марк сполз с нее и перевалился на бок.

    — Боже, Марк, это восхитительно! — грудным голосом пропела она, расстегивая платье и стягивая его через голову. Груди ее распирали черный лиф, соски стояли торчком.

    — Да, я знаю, — самодовольно усмехнулся он.

    — Мне нужно в туалетную, — сказала она.

    — Вон та дверь, — указал он на дверь из сосны. — Только не занимай ее слишком долго.

    Вера поднялась с кровати и, пошатываясь, прошла в комнату, скользнув взглядом по обоям в мелкий цветочек и вместительному стенному шкафу. Ворс ковра приятно щекотал ее ступни и щиколотки.

    Туалетная была отделана белой плиткой, на полочке над раковиной торчала из стакана зубная щетка.

    Вера сбросила одежду, присела на стульчак, спустила воду и, смочив под краном салфетку, обтерлась ею. Затем она взглянула на себя в зеркало: глаза у нее все еще блестели после безумного соития, щеки разрумянились от многократного оргазма, губы слегка распухли.

    Марк лежал голый на кровати, когда она вернулась в спальню. У него было тело атлета, с резко очерченной мускулатурой. Пенис все еще стоял, поблескивая головкой. Курчавые волосы на груди блестели от пота.

    — Теперь моя очередь освежиться, — сказал он и, чмокнув Веру в щеку, прошел в туалетную.

    Вера разгладила платье, перекинув его через спинку стула, села на кровать и огляделась. В комнате было чисто, обстановка поражала своей продуманностью. Но рядом со столбом балдахина, гармонирующего с покрывалом узором и цветом, выглядывало нечто белое.

    Не в силах превозмочь любопытство, Вера наклонилась и вытянула из-под кровати белое кружевное белье. Кто же затолкал интимный предмет женского туалета туда столь бесцеремонно? Она пошарила рукой за балдахином и нащупала пару белых атласных домашних тапочек.

    — Не хочешь чего-нибудь выпить? — крикнул из туалетной Марк. — У меня в баре есть бутылка шампанского.

    — Нет, спасибо, — сказала Вера.

    Марк включил душ.

    - Зачем он прятал женские вещи? Вера потихоньку встала и, подойдя к шкафу, открыла дверцы первой секции. Там висели мужские костюмы. Тогда она распахнула дверцы третьей секции и обомлела: внутри все было заполнено женскими вещами.
Она подошла к тумбочке возле кровати и потянула на себя ящик. Ее глазам предстала фотография в серебряной рамке, с которой улыбался Марк, обнимающий за талию симпатичную блондинку в черном платье.

    Вера подхватила со стула платье, оделась, распахнула дверь туалетной, наполненной паром, и вошла туда, держа в руке белье, обнаруженное под кроватью.

    — Чье это? — спросила она.

    — Где ты это нашла? — удивился Марк.

    — Зачем ты мне врал?

    Он выключил воду.

    — Послушай, Вера, я не думал, что… Вернее, я подумал…

   — Подумал, что я могу и не захотеть сношаться с тобой на супружеской кровати, пока твоя жена в отъезде?

    — Я не хотел тебя разочаровывать…

    — Где жена? — спросила Вера.

    — Она вернется только в понедельник, в нашем распоряжении все выходные. Но если не хочешь здесь оставаться, можем перебраться к тебе…

    — Я не сплю с женатыми мужчинами! — воскликнула Вера и, включив холодный душ, резко повернулась и вышла, слыша за спиной вопли Марка.