Квартирник у тузов и дам пиковых

Весна застала врасплох моё сорок с чем-то там-летие. Внезапно возникшая потребность отчаянно кутить – мгновенно уткнулась упрямым лбом в унылый быт и жизненную слякоть. Такое случается, когда в кармане смятая сотня, а долгов на три с полтиной, и перспективы приказали долго жить.
Однако, в этот день кто-то там из Ангельского клира стащил-таки по пьяни излишек обнадёженного везения и метнул с дуру в мою сторону.
Марк Небезутешный, коим меня нарекли по ошибке в трепетном младенчестве, тут же ухватился за эту подачку судьбы, забыв с угара, что не всё то молодо, что чихает и хрустит. Звонок знакомого импресарио, а проще говоря – досугового сводника с аферистическими наклонностями – немало вдохновил, послав ко всем чертям осторожность и здравый смысл. Таков уж люд мирской – когда нужда скребёт твою гортань, глас разума приглушен, сух и нем!
-- Ты жив ли там ещё? – голос балагура и торгаша интеллектуально-нравственными ценностями побуждал к столь же оптимистическому ответу.
-- Пойдёт. – стоически отзываюсь я в телефонную трубку и не успеваю продолжить своих привычных стенаний.
-- Короче! – по привычке брал инициативу в свои проворные ручонки мой приятель – На выходные едем за город на квартирник! Тузы и дамы! Всё на высшем уровне!
-- Квартирник? За городом? – пытаюсь изобразить лингвистическую оскорблённость.
-- Червонец и чаевые! – беспардонно перебивает меня голос в телефоне – а дальше, как пойдёт!
Что может так взбудоражить заскучавший разум, если не преддверие спасительного гешефта? Разве что – извещение об отсрочке платежа или банковская амнистия! А по сему, собрался я с остатками сил, безвременно увядших, приласкал свою подругу шестиструнную в фате из пыли – и двинул своим ходом навстречу хмельной судьбе.
Стасик при встрече был загадочно сосредоточен и финансово хмур. Видимо, жизненное кредо сводника-пройдохи накладывало свою заскорузлую печать, заставляя соответствовать амплуа романтического афериста.
-- Короче! – по деловому сердито начало он свой инструктаж – Публика там серьёзная! Поэтому, не вздумай напиться! Хотя бы в первом отделении! Там, потом, всем уже по барабану будет!
-- Чё с деньгами? – зная пронырливость и изворотливость натуры своего приятеля, предусмотрительно уточняю я.
В этот момент лицо гламурного промоутера исказилось гримасой неимоверного страдания и он-таки выдал:
-- Вот, что ты за человек-то такой? Тебя в высший свет выводят! А ты за деньги спрашиваешь! Нельзя же быть таким жлобом! В самом деле!
-- Стасик! – начинаю я бороться за своё благосостояние – Ты эту дичь, вон, на свадьбах молодожёнам толкай! – и уже с пролетарской угрозой в тоне добавляю – Бабки гони!
-- И почему я, кандидат философских наук, должен всякий раз терпеть подобное? – скорбно отсчитывая мятые купюры, принялся причитать Стасик – В конце концов, ради чего я позволяю такие выходки в свой адрес? И потом! Ты – либо творчеством занимайся, либо иди на завод работай! И там, и там – всё будет пропито! Зато на заводе хоть какая-то польза для общества выйдет!
-- Мерси-с. – безразлично огрызаюсь полученной предоплате за непредсказуемый вечер – Добавь на сигареты. Не буду же я перед твоими буржуями с мужицким табаком щеголять!
Стасик театрально схватился за сердце, изображая морально-нравственный инфаркт, но всё же сохранял стойкость убеждений:
-- Ну, зачем тебе деньги? Марк! Ты же поэт! А ассигнации портят твою карму!
-- Ничего, справлюсь как-нибудь. – уже довольно хмыкаю в ответ.
-- Только не пей! – вновь проникся строгостью Стасик – В этой богадельне я тебя не отмажу!
-- Всё, успокойся уже! Работа, значит работа! – парирую я.
Спонтанно возникшие трудовые взаимоотношения тут же закрепили «Московским» коньячным суррогатом и двинулись к, очевидно, что разговелой и изысканной публике.

Ехали долго, но стильно. Присланный заказчиками всего этого безумия, водитель – рванул на пониженной и сразу же включил «режим конферансье». Безумный трёп обо всё подряд и ни о чём нас вполне устраивал – чем же ещё было себя занять узникам Московских пробок, транспортируемых в замкадную гламурную клоаку?
Встретили нас солидно – с охраной и суточным перегаром. Разместили в домике для гостей, который почему-то оказался рабочей подсобкой. Но когда в крови плещется 0,5 а-ля коньячного бырла, а в кармане нежится пока ещё не отработанный червонец – подобные неудобства всегда уместны, потому как весьма бодрят и возвращают на нашу грешную планиду.
В сарайчик для гостей немедленно ввалился кто-то из ответственных и встревоженно распорядился:
-- Располагайтесь, гримируйтесь, господа артисты. Если что-то будет нужно, кивните. – и страдальчески добавил – Ох, и не свезло же вам, братцы! Сегодня у хозяина в гостях подруги! Все, как одна, «брошенки» в бальзаковском соку. Так что, держитесь! Особенно ты!
Последнее было адресовано мне лично, причём, в такой театральной манере, что я невольно поёжился. После того, как ответственный закрепил свои угрозы троекратным крестным знамением, худо стало уже Стасику и он простонал на всякий случай:
-- У меня жена и ипотека! И если Софочку ещё можно позабыть на вечерок, то со второй аномалией шутить не велено!
В это момент я бросил безобидную, на первый взгляд, но весьма судьбоносную, как оказалось в последствии, шутку:
-- Не парься, брат! Беру огонь на себя!
В туже секунду ответственный злорадно улыбнулся, а Стасик начислил незапланированных сто граммов, после которых во мне проснулся поэт, ловелас и камикадзе одновременно.

Дорога до импровизированной сцены теперь уже вспоминается слабо. Свеже-стриженный газон, сочувствующие взгляды охранников и постоянный шёпот ответственного:
-- Значит так, начни сперва с чего-нибудь патриотического. Всё же, за столом присутствует генералитет! Мишу Круга, Шуфутинского, Новикова. Так, для разогрева. А уж после, если не пристрелят, лабай свою классику про Питер, или что ты там ещё сам себе понаписал.
-- Но я – автор-исполнитель! – неожиданно для самого себя возражаю я.
-- Вот и исполняй! А кобениться не надо! – строго упредил ответственный – Иначе, не посмотрю на то, что ты лауреат! Кстати, а что ты там за премии выигрывал-то? Их же все здесь выписывают! А я тебя и не припомню.
Я с укоризной посмотрел на основательно пропотевшего Стасика, тот кивнул «Так надо! Пятёрка сверху!» -- и я согласно подыграл:
-- Можно подумать, что, что тут у вас пели Паваротти и Фрэнк Синатра!
-- Этих, вроде, не было… -- задумался ответственный, но тут же повысил тон до торжественного – Но тут, знаешь, какие величины орали! Сама Бузова своей очереди ждала!
-- Понятно. – ужаснулся я и попытался подбодрить этого неадеквата – Не ссы, болезный! Не подведу!

Публика за накрытыми столами уже основательно скучала в ожидании своих жертв. Солидные мужчины и дамы «за 50», но увы, не долларов, -- заметно оживились при моём появлении.
После тирады Стасика о мыслимых, а в большинстве случаев – придуманных на ходу заслугах – можно было и не выступать вовсе. Хозяева томного раута поздравили друг друга с присутствием среди них очередного эстрадного светила в моём лице – смачным безмолвным тостом.
Когда же был взят первый нестройный ля-минор, а я кашлянул Розенбаумовское «Добрый вечер!» -- одна мадам из категории супер-тяжей неожиданно воскликнула:
-- Браво! Браво! О, мой бог!
На эту безобидную фривольность отозвалась её подруга из числа старых дев:
-- Элла! ...б твою мать! Веди себя прилично!
Присутствующие господа-мужчины одобрительно заулыбались в ожидании продолжения. И я таки грянул нахлынувшее по наитию «Заходите к нам на огонёк!». Первый куплет публика ещё сдерживалась и просто притоптывала под столом ногами. Припев был встречен жгучим танцем Эллы и всеобщими аплодисментами.
Повинуясь сигналу ответственного – Не останавливайся! Жги! – я грянул классический «Гоп-Стоп!». Тут уж пришла моя очередь удивляться. Солидные дядьки, плохо скрывающие свои генеральские чины, ринулись плясать джигу и трясти «распальцовками».
Венчал сию истерию шедевральной опус «Зеленоглазое такси». Под ошалелые крики остервенелых от безнаказанности бабищ «Мальчик! Ты весь мой! Прощу любую шалость!» -- моё пролетарское нутро отозвалось дерзким «Сама мой!». Эффект оказался ещё более неожиданным, чем явление миру Никиты Джигурды. Не успел я опомниться, как оказался в похотливых клешнях всё той же Эллы, которая и в лучшие-то годы мне годилась в троюродные тёти! Но на этот раз к этой хмельной валькирии присоединились другие дамы и борьба пошла уже без компромисса.
Мощные женские руки рвались до испуганной плоти, а я, как мог, спасал свою кровную «десятку» в заднем кармане брюк! В надежде на милость я, всё же, попытался воззвать к разуму, хотя бы властному и мужскому. Получилось только хуже! Мой дикий клич «Выручайте, мужики!!!» был тут же подхвачен фонограммой группы «ЛЮБЭ» и дружным мужицким ором «Не губите!».
В минуту крайней опасности что-то, всё же, подсказало мне единственный выход из безнадёжного положения, и я взвыл:
-- Специально для милых дам! Романс!
Распалившиеся барышни на мгновение утратили бдительность, что дало мне возможность затянуть «Очарована! Околдована!».
О! Что это было за действо! Наверняка, авторы произведения даже не догадывались, что их шлягер может звучать сорок две минуты и во всех октавах!
Уже через сутки, выбираясь из этого пекла, с пошатнувшимся разумом и надорванным горлом, я столкнулся с ответственным, который молитвенно простонал:
-- Ребятки! Дорогие! Где ж вы раньше-то были? Всё! Решено! Абонирую вас на всё лето!
Я, конечно, пытался что-то там возразить, но импресарио Стасик вывалил свои безупречные резоны, культурно подтвердив:
-- Базара нет!
Слезами ног ответственный не мыл, но, всё же, неистово взмолился:
-- Об одном прошу! Этот ваш романс больше не исполняйте! Полтора часа к ряду – это перебор!

07.06.2022 18:08