Моё видение

Я видел покинутые странствия в сновидениях; во мне горело огнём будущее; я видел, как луна, уходя, оставляла за собой на земле светящийся след, и внутри меня зажигался вечный свет. И вот я снова увидел это и испытал удивление. «Сон ли я всё это вижу?  И грезит ли всё это кто-нибудь другой?» Я вглядывался в лица сидевших вокруг меня монахов.  Они, видимо, понимали моё недоумение, потому что мой взгляд, видимо, на них влиял, и они, не размыкая глаз, качали головами и перешептывались между собой. Вдруг что-то, видимо, всколыхнуло их сон.  Кто-то поднялся на ноги, и его голос громко заговорил. Это был худой молодой человек с широким лбом.  Когда я его узнал, я вздрогнул.  Это был мой бывший духовный брат Иоанн, тот самый, о котором я так много думал с тех пор, как мне пришлось навсегда покинуть скит.  Я понял, что на нём было именно то платье, в котором я видел его в первый раз. Иоанн стоял на возвышении и говорил.  Я узнал некоторые его слова.  Он говорил о небе, и о единстве всех душ, и об истинной вере, и о том, что «весь человек — одна душа».  Говорилось, что Иисус Христос был одним из его учеников, и что они говорили о Боге.  Потом он повторил слова Павла, касающиеся Бога.  Иоанн говорил о том, что следует «разделяться самопроизвольно, чтобы не отпасть».  Он говорил о том, что Христос умер за грехи, но его вечная жизнь стала явью, и «человек, если он истинно человек, не погибнет  и после смерти, так как вечная жизнь есть именно жизнь в Боге».  Я ощутил, как слова, бывшие когда-то моими, проникают в моё сердце.  Я улыбнулся и подмигнул ему, и он сказал мне тихо и очень внятно: «Лоза, брошенная в землю, опять растет».  Я узнал этот голос. Я понял, что голос этот принадлежал Иоанну, а не кому-то другому.  Это, несомненно, был он. Как я был глуп и слеп, я и тогда не догадывался, что был так близко от разгадки.  Кроме того, я увидел в его голосе новые краски. Иоанн стал говорить о жизни.  Он заговорил о пище, питье и любви. Но никто не узнавал прежнего Иоанна — это, похоже, была уже не прежняя, а новая личность.  То, что когда-то было личным существованием, теперь уже напоминало маскарад, где каждый нарядился в чужую одежду.  Если Иоанн называл новые имена, это было сделано из желания говорить, потому что новый человек был уже не из тех людей, с которыми он разговаривал в прежние  годы. Ведь раньше это были ученики, а теперь — просто тени в этом безлюдном пространстве, где я стоял.  Внезапно я увидел, что среди людей, сидящих вокруг, появился новый человек. Я понял, что это сам Иоанн, хотя его лицо не было прежним.  Всё вокруг бледнело, и всё становилось неясным.  Я понял, что происходит сейчас. Я ощутил тоску по тому, что когда-то было вокруг. Моя жизнь стала пустой и ненужной.  Наконец я почувствовал в себе просветление.