Глава 9

Флешбэк. Холодно

Был ноябрь и ее красивые руки мерзли. Она потеряла перчатки и жаловалась. Он немного запоздал — выбирал долго, в итоге выбрал самые простые, послал по почте, она уже купила другие. Но когда получила — очень радовалась и носила только их. Она радовалась каждому его подарку, самому незначительному. Любой безделице придавала смысл и значение.

Перчатки сняла на камеру и писала:
— Смотри. Смотри, что мне подарил любимый. Любимый подарил.

Она писала «любимый» и он очень явно слышал интонации. Когда в первый раз они созвонились, он почему-то сказал:
— Тебе не идет твой голос.

А он действительно, был не ее. От волнения сжимало горло и пересыхало во рту. Она сказала то, что сказать могла только она:
— А у тебя голос, как у маньяка.

Конечно, он понимал, что слово маньяк» у психолога имеет свое значение. Очень скоро он сам стал психологом, излечился от Ред лейбл, от Джека Дэниэлса, писал книги, побеждал в литературных конкурсах, привел в порядок бизнес, запустил свой проект. Пока она его любила, он двигал горы.

«Если б ты видел, сколько в тебе жизни». Добро пожаловать в клуб любимых мужчин. Ее мужчины поначалу всегда полны жизни и двигают горы. А в конце вызывают жалость, отвращение, резко глупеют, теряются, опускаются. А он еще и умер вдобавок. Спасла, вытащила из реанимации, вернула жить – живи. Зачем? Это ведь был единственный его самостоятельный выбор рядом с ней. Не позволила, не так легко.

А ведь она сама и есть маньяк. В еде, выпивке, работе, любви, ненависти, спасательстве. Однажды в кино они смотрели два трехчасовых фильма подряд. Все или ничего.

За последний его подарок, сережки-кошки, она вежливо поблагодарила, но никогда их не надела. По крайней мере, он надеялся, что не надевает, и не теряет в постели с тем, с другим.

— Мне было плохо с тобой, я от тебя бежала.
— Милая, тебе было плохо с собой и бежала ты от себя. Мы сделали смертный грех, сделали уверенно и осознанно. Такой грех побеждают только любовью. А любви нам как раз и не хватило. Ее было много, очень много, у редких людей ее бывает столько. Но нам — не хватило. А тебе еще не хватило немного терпения. Маньякам всегда его не хватает.

А мне не хватило смелости. Без войны мужчины становятся трусливыми.

Ватикан -  так они назвали одну из бесчисленных съемных квартир. Вереница взятого внаем жилья, карусель украденной жизни. Жареные с кровью стейки, виноград, потерянные в постели сережки. Красивейший антураж из духов, платьев, украшений, кровавых стейков и текстов. А за всем этим – пустота. И боль.

И вот ты снова рушишь и тут же создаешь, уже в самом создании закладывая разрушение. И придет однажды ноябрь, и руки снова будут мерзнуть. А любимого больше не будет.

Ты сама убила его.

метро


Гагарина — самая сырая станция, а почему — непонятно. Мерзнут руки, ноги и вообще все, что может мерзнуть. Сонька прибежала сюда одна, когда в соседний подъезд прилетело, но уже месяц, как спит с молодым человеком. Говорят, что это второй ее милый друг на станции. У нее ДЦП, цирроз печени, астма и что-то с сердцем. Всего этого ей оказалось мало, и она заразилась ВИЧ. Сонька кокетничает и явно его кадрит.

— Я рассчитываю на длительные отношения, — говорит Сонька, а на вопрос, сказала ли парню про ВИЧ, переводит разговор на другую тему. Быстро прячет сунутую втихаря коробку с презервативами, пусть будут — молодых ребят на станции хватает.
Под конец почти часовой консультации вдруг вспоминает, что она еще и жертва сексуального насилия. Все, как в анекдоте — доктор, а меня еще и изнасиловали… С изнасилованием работают специально обученные люди. Хотя в этих консультация роль играет больше не специальное обучение, а пол консультанта. Уже собравшись, все долго ждут, пока Соньку с ними свяжут.

Он идет по станции и думает: почему Сонька до сих пор жива?
В чем смысл?
Почему в ней столько жизни?
Почему ей так хочется размножаться?
На станции очень холодно, руки мерзнут.

Я когда-то мог их согреть, любимая.