Глава 6

метро

«Бог не слышит меня\», — говорит Маринка, — а я не хочу слышать про Него.
Четверо Маринкиных детей в оккупации, а сама она здесь, в метро. Связи с ними нет уже три недели. Сегодня приснилась младшая, трехлетка Соня. Помахала маме ручкой и убежала вдаль.

Маринка с ума сходит от чувства вины. Знаете, что такое чувство вины? Это два камня, которые кладут вам в низ живота и зашивают живот грубыми нитками. Один из них называется страх, а другой называется злостью.

Маринка играет с детьми на станции, потом плачет и дерется с ментами. Менты надевают ей наручники, приходят волонтеры и долго уговаривают наручники снять.
Она конченая, говорят менты. Ей страшно, говорит ментам он.

Он долго беседует с Маринкой, ей становится легче, но он пропустил момент, когда она слишком сильно раскрылась. Теперь Маринка ненавидит его, но это гораздо лучше, чем саму себя.
Или ментов.

Флешбэк. Обещание

— Пообещай, пожалуйста, — (красивая и плачет красиво).
— Пообещай, что когда-нибудь, однажды, мы встретимся и подержимся за руки.
— Обещаю, — сходу врет он.
— Правда?
— Правда, — соврал еще раз.
— Когда-нибудь, обязательно. Понимаешь, если я приеду сейчас, то грохну нафиг семью и сделаю четверых минимум человек несчастными. Вряд-ли ты сама выдержишь такое.
— Почему?
— Потому, милая, что одними руками не обойдется. Мы ещё не виделись, а я уже весь полон тобой. А ты мной.
— Просто пообещай, — просит она, — обещать — не значит приехать.
— Обещаю, обязательно, пройдут годы, я приеду, мы встретимся и улыбнемся печально и мечтательно.

Он уже давно понял, что соврал ей только в части «пройдут годы».
Через неделю, на вершине Синая он беззвучно орет на исчезающие в рассвете звезды — что мне делать? Ты же видишь, я давно и уверенно сдыхаю? А жить смог, когда появилась она. Почему так? Ты же все всегда видишь, разве нет? Сделай что-нибудь, если Ты этого не хочешь!
Ответ на такие вопросы всегда один: Мне все равно.

Он купил у бедуинов камень — два сросшихся кусочка горного хрусталя. Она долго возила их с собой по всему миру, а потом где-то выкинула.

На обратном пути, у подножия Синая, жена нашла крестик и четки. Похоже, Бог всё-таки ответил. Это был жестокий, беспощадный и справедливый ответ. Вместе с этими чётками где-то внизу живота ему зашили то, что тяжелее любого камня. Тяжелее камня может быть, например, свинец. Два куска свинца, один из которых страх, а другой — злость. Это и есть чувство вины. Бомба замедленного действия, отравленные перчатки испанской королевы, раковая опухоль для тех, кто не избавился от совести. Как жить с таким человеком? Никак. Как жить такому человеку? Никак. Только умереть. Впрочем, выбора на тот момент особо и не было.

    Через две недели он приехал в Киев и в 6 утра прислал с вокзала смс-ку.
Ее радость… за ее радость он до сих пор готов отдать многое, но не готов отдать ее кому-то.

Она старательно наложила макияж, кажется от волнения — два раза. Долго не решалась подойти к месту встречи, бегала кругами, наконец, подошла. Он боялся не узнать её. Узнал.

Они взялись за руки и до вечера их не разнимали.
Спустя шесть лет, две разрушенные семьи, умершего нарождённого ребенка, километры украденного счастья и тонны невыносимой боли он попросит: позвони мне, в последний раз, пожалуйста. Ничего не обещай, просто позвони, скажи несколько слов, чтобы я не сдох от тоски, унижения и бессилия.

Она откажет.


метро

Маринка передумала убивать себя и всех вокруг. Она ходит по станции, показывает фото детей, разговаривает с теми, с кем не успела подраться. Она делает то, что вопреки всем законам консультирования заставил ее сделать он — жить и быть готовой, когда она сможет и понадобится своим детям. Не сдохнуть раньше смерти. Она его ненавидит за это, но только его. И живёт.
Он ей немного завидует.

Заставить жить его — некому.