Ветра Пустоши. Книга 2. Новые враги. Глава 4

Глава 4. Дикие Земли.

Буря.

Горизонт тонул в далекой прозрачной дымке, искажался, переливаясь всеми цветами радуги, ядовитых газов и радиоактивной взвеси, выжженной из серых песков раскаленным добела диском, находящимся высоко в небесах. Глаз не поднять вверх, белый свет ослепляет, выжигает роговицу, причиняет нестерпимую боль, глаза лучше закрыть, не смотреть вверх, не смотреть вперед за горизонт.
Худые тонкие ноги утопают, увязают в раскаленном песке, босые ступни пекут, наливаются нестерпимой болью, идти тяжело, ноги устали, ноги болят. Свирепый ветер рвет остатки одежды, старается с ног сбить, опрокинуть, жаром обдать, чтобы в вечной тьме ослепительной белизны раскаленного диска растворить навсегда. Смрад разлагающихся на солнце тел бьет в нос, голова кружиться, к горлу подступает, вдохнуть тяжело; хорошо сейчас оказаться рыбой в далеких соленых озерах на закате, в землях Закатного Станового Союза. Рыбам хорошо, рыбы могут не дышать совсем, но она не рыба, она не может так долго терпеть, темные круги заволакивают пространство вокруг, спазм сжимает внутренности, стальные клещи сдавливают виски, больше терпеть невмоготу – вдох. Едкий смрад наполняем ноздри, спазм сводит желудок, выворачивает его наизнанку, складывает пополам, жгучая желчь выплескивается наружу, обжигает собой голые ноги, обожженные до этого раскаленным песком. Сколько же их здесь? Мужчины, вокруг, много их, все мертвы. На одних плотная одежда защитного цвета, нашивки воинов на рукавах, пестрящие зелеными и красными цветами, снизу синяя полоса – цвет Атолла. Черные комбинезоны иногда меж них попадаются, золотыми штурвалами нашивок пестрят. Другие мужчины в серые свободные одежды одеты, лица платками замотаны, не разглядеть лиц. Одни лежат, будто спят, другие в небо смотрят, глаза открыты, не больно им на ослепительно белый свет смотреть. Иные в крови, обожженные, без рук или ног, с внутренностями наружу, с развороченными головами – жутко, страшно! Зачем они так, почему люди всегда убивают друг друга, почему люди такие жестокие?
Среди лежащих на песке мужчин нет светловолосого парня одетого в одежду цвета хаки из плотной брезентовой ткани, с синей нашивкой на плече – птицей на фоне солнца частично закрытого луной. Брат жив!
Дышать тяжело, в горле все еще жжет, снова кверху подступает. Дыхание задержала.
Длинная тень заслоняет яркое солнце, голая спина высокого седоволосого человека перед глазами, буква «В» на всю спину. Мужчина поворачивается, лицо старыми шрамами уродливыми покрыто, татуировка на лице, глаза светлые, бездонные, глубокие, притягательные, манящие.
Воздуха в легких больше нет, стальные клещи снова виски сдавливают.
– Я еще жив.
Губы шепчут. Слева на груди, возле соска ранка, кровь тонкой струйкой вниз стекает, песок к ней прилип. Кисть правой руки сжимает рукоять ножа, торчащую из раны в боку. Левая рука вперед к ней вытягивается.
– Идем!
В глазах темнеет, круги возвращаются, легкие взрываются – вдох.
Серая полутьма перед глазами. Чистый воздух заполняет ноздри, приятным потоком вливается в легкие. В горле все еще чувствуется жжение и вкус желчи. Мокрые светлые волосы на голове спутаны, пот крупными каплями лоб укрывает. Мокрая рубаха к телу худому тонкому прилипла, соски маленькой девичьей груди под ними двумя бугорками ткань оттягивают, ткань плотно их облепила, грудь тяжело прерывисто поднимается. Ноздри приятный утренний воздух жадно втягивают. Очертания маленькой уютной комнаты из предрассветной серости раннего утра проступают, вставать еще рано. Мокрую рубаху через голову стянула, в сторону откинула. Назад на кровать откинулась, голое тело воздуху подставила, утренней прохладой наполненному. Открытые глаза в потолок смотрят, а перед глазами образ высокого седоволосого мужчины по пояс голого, среди песков стоит. Его тело шрамами укрыто, кожа, потом покрытая, на солнце блестит, песок к телу прилип. Глаза глубокие спокойные, взгляд притягивают, манят, собою пространство вокруг заполняют, приятной теплотой по телу разливаются, ручьи тонкими струйками с груди к животу опускаются, вниз, к ямочке небольшой, собой ее заполняют, целое озеро образуют. Озеро согревает, все больше становиться, через края переливается, тепло дальше вниз опускается, к ногам, ноги легкими становятся, приятная нега их собою сковывает. Сама не заметила, как комната ярким ослепительным светом наполнилась. Солнце уже над горизонтом поднялось, яркими лучами комнату заполнило, задержалось мимо воли, девушкой любуясь. Вставать пора, нужно воду принести от источника, нужно завтрак готовить, дел еще много – здравствуй новый день! Что ты нам сегодня принес?
С кровати тихонько поднялась, длинное плотное платье накинула, высохшие волосы расчесала, легкие туфли обула, осторожно из комнаты вышла. В соседней комнате седоволосая женщина спит, тяжело дышит, шумно воздух со свистом выдыхает. В последний месяц матери сильно нездоровиться. Она уже даже, как раньше, с рассветом подняться не может, всю ночь тяжело ворочается, кошмарами наяву одолеваемая и только под утро, дождавшись предрассветной серости, засыпает. Пусть спит, не нужно ее тревожить, нужно все сделать тихо – взять коромысло, два ведра, выйти на улицу, тихо прикрыв за собой дверь. По пути к единственному в поселении источнику, повстречались несколько соседей, одни поприветствовали, хорошего дня пожелав, другие справились новостями о брате и о карторах, с ним ушедшими. Новостей нет ни у кого.
Металлическое большое ведро, покрытое тяжелым налетом темной патины, к толстой веревке привязанное, вниз, в ледяную кромешную тьму опускаться начало. Веревка большой бухтой на деревянный барабан намотана, тонкие девичьи руки, не спеша вращают барабан, веревку разматывая, ведро вниз опуская. Далекое хлюпанье снизу послышалось, еще виток с барабана вниз ушел. Пауза. Барабан в обратную сторону вращаться начал, веревку на себя обратно наматывая. Тяжело через край колодца полное ведро перетащила, ледяная свежесть от него исходит. В пригоршни влагу бодрящую зачерпнула, напилась, пожар, бушевавший внутри все утро, потушила. Мысли ясными стали, высокий образ их покинул. Свое ведро наполнила, снова вниз темное патинированное ведро опустилось. Снова приглушенное хлюпанье далеко внизу. Тяжело вверх его вытащила, через край переклонила, второе ведро наполнила. На коромысло свои ведра подцепила, тяжело на плечи закинула, к дому назад пошла.
С большими тяжелыми ведрами на плечах идти тяжело, девушка сильно хромает на левую ногу, споткнулась, вода по дороге расплескалась. Соседские мальчишки сорванцы из-за забора смеются над ней, «хромой клячей» дразнятся. Тяжело, обидно, но виду не подает, душа каждый раз на куски рвется, трудно жить уродиной среди нормальных людей – они жестоки, до чужого горя им дела нет. Раньше слово в ее защиту сказать мог отец, отца уважали. Потом отца не стало, его место брат занял. Любимый, заботливый старший брат в обиду ее никогда и никому не давал, но сейчас ему самому помощь требуется. Сон страшный, сон тревожный сегодня ей мир далеко в Пустоше показал. Испугал, в ужас поверг, но и надеждой напитал – брат жив, но где же он, почему домой не возвращается!
Сама не заметила как погруженная в мысли, домой вернулась. Воду по глиняным кувшинам разлила, чугунный котелок наполнила, огонь в очаге разожгла, туда его поставила закипать. Руки, к работе по дому привыкшие, сами знали, что нужно им делать. Руки овощи доставали, очищали, нарезали, в кипящую воду отправляя. С огня котелок сняла, похлебку поставила на стол настаиваться, второй котелок поменьше на его место поставила, дров подкинула. Сухое дерево сразу с треском занялось, густой белый дым вверх выплевывая. Дым быстро вверх поднимался, восходящим потоков в трубу увлекаемый, а перед глазами все образы плыли, друг друга сменяя. Образы скакали, как цветной калейдоскоп, не остановить их, не рассмотреть ничего, ритм ускорялся, перед глазами сплошной вихрь цветной кружиться. Дома низкие знакомые вдоль улочки извилистой притаившиеся, воздух вокруг звуками наполненный, запахи голову кружат, голос грубый надломленный говорит что-то, словами сыплет, слов не разобрать, но неприятно слушать их – хватит, перестань! Руки послушные травы полевые растолкли, в кувшин их высыпала, кипятком залила. Повернулась, чтобы на стол кувшин поставить – резко комната и все вокруг в темноту погрузилось, искры в разные стороны прыснули, звон снизу раздался, горячим ноги обдало. Смех издалека, из глубины эхом зазвучал, лицо мелькнуло, грубое, полное, она его знает. Откуда он здесь? Глаза открыла, глиняный кувшин на полу разбитый лежит, туфли и платье снизу мокрые.
– Тая, доченька, что случилось?
Из соседней комнаты встревоженный голос матери долетел. Что-то под носом над верхней губой щекочет, вниз крадется, рукой быстро провела – кровь на ладони, красная, яркая, в солнечных лучах блестит. Руки дверь входную толкнули, яркий свет по глазам резанул, все поплыло.
– Что уставился, пшол отсюда, мало тебе!
Снова этот грубый голос, лицо грубое, полное, глаза светлые близко посаженные, шея толстая бычья, вены на ней вздулись, губы толстые скалятся. Удар прямой, быстрый хлесткий, как брат учил, голова на бычьей шее назад запрокинулась, толстые губы красным в стороны прыснули, крик боли тишину вокруг прорезал. Сзади под коленки сильный удар, ноги подкосились, голову машинально пригнул, плечом челюсть прикрыл. Вовремя – сразу сильный удар, вскользь пошел, ухо задел, оно сразу дикой болью взорвалось.
– Что вы делаете, прекратите, хватит!
Голос тонкий, девичий, слева. Быстрый взгляд туда бросил – Тая, сюда бежит, сильно на левую ногу хромает, кровь из носа по лицу вниз течет. Длинная тень справа резко сместилась, ждать нельзя, второй раз не промахнется. Ногами сильно вперед толкнулся, как будто в воду нырнуть хотел, плечо преграду встретило, в мягком животе увязло, дикий вопль боли над ухом раздался.
– Помогите, кто-нибудь сюда! Быстрее!
Тонкий девичий голосок пронзительно кричит.
Полный крепыш с бычьей шеей на спину повалился, невысокий темноволосый юноша с раскосыми глазами сверху на нем, лицо в кровь разбито. Мощный удар с длинным замахом вниз, голова полного резко назад отлетела, затылком песок встретила. Второй невысокий лет двадцати, темноволосого юношу за шиворот мощно назад рванул, с полного скинул. Юноша ужом извернулся, второго за ноги снизу обхватил, оба на песок повалились, началась борьба.
Полный с бычьей шеей тяжело с песка поднялся, мутными глазами вокруг повел, на двух, борющихся на песке парнях, остановился, глаза кровью налились, шаг вперед сделал. Дорогу ему хрупкая светловолосая девочка с тонкой талией преградила.
– Остановись, хватит! Перестаньте!
По улице к ним уже спешат несколько мужчин, криками привлеченные. Глаза кровью налитые ничего перед собой не видят. Удар длинный, правой рукой снизу и вправо вверх, голова девушки высоко вверх подпрыгнула, запрокинулась, хрупкое тело на песок рухнуло. Дневной свет резко потух, солнце огромная серая туча заслонила, за ней еще одна, темнее первой. Горизонт вдалеке плотно закрыт свинцовыми шторами, дальние сопки уже погружены во мрак. Полный рычит, шаг вперед делает, через девушку переступает, крепкие руки подоспевших мужчин его хватают, в сторону оттаскивают.
– Тебе конец, я тебя гаденыша урою!
В истерике кричит полный юноша, грубое лицо кровью залито, губы в лохмотья кровавые разбиты. Подбегают еще мужчины, борющихся на земле парней растаскивают.
– Все, хватит, успокойтесь!
– Какого морока здесь происходит!
– Этот первый начал!
– Вранье, сами полезли!
– Ну-ка быстро разошлись, сейчас по домам вас разведем, пусть с вами родители разбираются.
Подошедшая женщина, к лежащей на земле девушке наклонилась, сесть ей помогла, тело девушки мелкая дрожь сотрясает, глаза вверх закатились, одни белки только остались.
– Тая! Что с ней такое? Пустите!
Темноволосый парень к девушке рванулся, рядом присел. Рука девушки вперед вытянулась, палец указательный на полного юношу с бычьей шеей указал.
– Ты. Сегодня ты умрешь, духи Пустоши тебя покарают.
Хриплым страшным голосом произнесла девочка. Небо осветилось яркой вспышкой, вдалеке раскатисто грянул гром. Люди вокруг застыли, замолчали. Девушка обмякла на руках у женщины, потеряв сознание.
– Ее домой отнести нужно.
Сказал темноволосый юноша с раскосыми глазами, бережно девушку на руки поднял. По улице не спеша пошел. Горизонт вдалеке снова озарил яркий сполох, поднялся ветер, издалека пришел раскатистый протяжный гул. Ветер усиливался.
Парень девушку до дома донес, дверь толкнул, внутрь внес. На кухне маленькая седоволосая женщина с пола черепки от разбитого глиняного кувшина собирает, на вошедших голову подняла, ахнула, руками всплеснула.
– Тая, доченька! Что с ней?
– Она без сознания.
– Проходи сюда, давай на софу ее ложи, вот так.
Женщина на юношу глаза подняла.
– Что с вами случилось? Тая ничего не сказав мне, из дома выскочила, я только услышала как кувшин разбился.
Парень головой покачал.
– Нужно ей холодный компресс на лоб положить, я за водой схожу.
Парень небольшой таз водой наполнил, полотенце взял, к женщине вернулся. Полотенце водой смочил, на лоб девушке положил. Сомкнутые веки дрогнули, приоткрылись, девушка стала медленно в себя приходить.
–Хун, не томи, скажи, что все-таки произошло.
– Берс со своим другом, опять меня избить хотели. На улице встретили, мол, я им дорогу не уступил. Не знаю, как там Тая оказалась, я ее увидел, когда все уже началось, она к нам бежала, а у самой кровь из носа.
Женщина головой покачала.
– Хун, но ведь Берс сын Патрона, зачем ты с ним в драку полез?
– Зато я уже не раб, и обиду от них терпеть, больше не намерен, хватит. Сегодня я им это показал!
Женщина голову склонила, на дочь печально посмотрела, та уже окончательно в сознание пришла.
– Как ты себя чувствуешь, дочка?
– Я сегодня видение наяву видела. Я видела, то, что происходит глазами Хуна, у меня даже кровь из носу пошла, как будто это меня Берс бил.
Тихим севшим голосом ответила девушка. Парень и женщина уставились на нее удивленно.
– Не помню, как я там оказалась, ноги сами меня туда принесли.
Парень голову повернул, на женщину посмотрел, потом опять к девушке повернулся, пересохшие губы облизал.
– Там, на улице, ты, перед тем как потеряла сознание, сказала, что Берс сегодня умрет, что духи Пустоши его покарают. Что ты имела в виду?
Девушка на него посмотрела, легонько плечами пожала.
– Мне там снова видение случилось, будто он в белом потоке огня горит, а потом падает замертво.
Женщина вскрикнула, руки к груди прижала. Яркая вспышка за окнами залила все ослепительным ярким светом, сразу за ней раскатисто низко бахнуло, посуда в доме зазвенела, пространство снаружи за домом разом наполнилось непрерывным гулом падающего с неба нескончаемого потока воды. Первая гроза и первый дождь за много месяцев засухи.
– Хун, пожалуй, тебе лучше поторопиться домой, пока гроза не усилилась, брат волноваться будет.
Тихим голосом сказала женщина. Парень на нее посмотрел.
– А как же вы?
– С нами все будет хорошо, поспеши.
Кивнула ему женщина. Парень согласно кивнул ей в ответ, наскоро отер лицо от крови, с обеими женщинами попрощался и вышел из дома на улицу.
**********
Весь следующий день ветер нехотя гнал малый торговый карт. Владыка бескрайних просторов Пустоши устал. Измотанным тяжелой битвой людям тоже требовался отдых, с каждым часом им все тяжелее и тяжелее было ловить обвисшими парусами слабеющий ветер. Постоянно требовалось менять галсы, постоянно переставлять паруса, собирать, чтобы вновь поставить под другим углом атаки, ослабить, натянуть, закрепить канаты. Люди устали, люди измотались до предела, не было уже моральных и физических сил, карт плелся со скоростью пешего человека. Наконец шеф-капитан дал команду собирать паруса, останавливать карт. Все облегченно вздохнули, четырехколесный карт замер между двух холмов, спустившись с пологого склона. До заката было еще много времени, нужды сразу приниматься за обустройство лагеря не было. Карторы повалились отдыхать, кто на циновках на песке, кто прямо на настиле грузовой палубы. В этот бесконечно долгий и унылый день скончался первый раненый, его товарищи воины, сейчас рыли могилу для него в стороне.
– Еще тошнит?
Лекарь присел рядом с отдыхающим вожатым.
– Немного.
Не открывая глаз, ответил тот.
– Хорошо, на поправку идешь. Давай я тебе повязку на ребрах перевяжу.
– Не сейчас, позже. Дай одному побыть.
Все так же вполголоса ответил вожатый. Лекарь кивнул и молча удалился, осматривать других раненых. Рядом с вожатым на песок опустился шеф-капитан. Друзья молчали, просто наслаждаясь тишиной вокруг и самой жизнью, сейчас они как никогда ранее, знали истинную ценность такого момента. Наконец вожатый первым прервал молчание.
– Как у нас дела, Гикс?
– Лекарь сказал, что у раненых состояние удовлетворительное, стабильное. Троим карторам, во время перехода плохо стало, многие тоже на пределе, людям отдых нужен.
– Будет им отдых, несколько дней можно будет бока отлеживать. Сегодня пусть лагерь разобьют, но сильно их укреплением периметра не загружай.
– Почему?
– Смысла нет – погоня за нами не пошла, они своим помощь оказывать остались, да и ветер совсем стих, сам видишь.
– А арги и аспиды?
– А они по норам уже давно сидят – сюда буря идет.
– А нам что же не нужно к ней готовиться?
– Вот завтра и будем готовиться, у нас целый день для этого будет. Буря ближе к вечеру до нас дойдет, сначала она дома дел наделает, за горы наши зацепившись.
– Дом.
Печально проговорил Гикс.
Как и говорил вожатый, ночь прошла спокойно, даже привычного завывания ночных охотников слышно не было; ничего, совсем ни звука, как будто все уже погрузились в загробный мир, только людям продолжает казаться, будто они дальше живут. Весь следующий день люди готовились встретить идущий к ним шторм – окопали колеса карта. Для лучшей устойчивости боковым порывам ветра, сняли паруса, убрали такелаж. Парусину натянули поверху в несколько слоев, закрепили на оттяжках, позаботились о водостоках и канавах отведения воды от карта. Внутри грузового отсека в несколько ярусов подвесили гамаки, раненым достался нижний ярус. Обернули дополнительно несколькими слоями остатки продуктов питания и круп, переложили в наиболее сухое, по теории вероятности, место. Установили емкости для сбора воды под стоками натянутой парусины. К вечеру все было готово. Заира помогала мужчинам, как могла – досматривала раненых, делала перевязки, помогала по кухне, даже в подготовке к предстоящей буре пыталась помочь, оттягивала и крепила канаты, упаковывала и переносила провизию.
Ночью началось – налетел резкий мощный порыв ветра с восхода, небо озарилось белой ослепительной вспышкой, пришел первый громовой раскат. Спустя полчаса молнии освещали небосвод уже непрерывно, электричества в воздухе стало настолько много, что казалось можно под потолком, из натянутой парусины, просто повесить лампу накаливания и лампа будет светиться. Раскаты грома оглушали людей, вселяя в них забытый первобытный страх, даже у прошедших через смерть воинов на лицах застыли маски ужаса.
Дождь полил разом, как будто огромную небесную чашу переклонили, желая смыть надоевших людишек внизу. Натянутая парусина, не смотря на мощные оттяжки, разом просела вниз, под весом выплеснутой на нее воды. Вокруг зажурчали ручьи, быстро превратившиеся в реки. Песок принялся жадно впитывать долгожданную влагу, емкости для воды враз наполнились, вода продолжала в них поступать, переливаясь через края. Несмотря на тщательную оттяжку слоев парусины, многократный осмотр всех ее перехлестов и изгибов, скоро появились и первые протечки внутрь грузового отсека. Раненых пришлось поднять на второй ярус. На первом ярусе были организованы посменные вахты, собирающие и выливающие наружу протекшую воду. К утру, под непрекращающимися порывами ветра и подмытый потоками воды снизу, карт опасно накренился. Отобрав самых крепких и не обессиленных людей, шеф-капитан вывел их наружу подкапывать противоположные колеса карта, чтобы просадить его ниже, и выровнять опасный крен. Работать пришлось посменно, первая команда быстро выбилась из сил – под картом к тому времени образовалось уже целое озеро, воды было настолько много, что даже иссушенный за много месяцев песок не успевал ее впитывать. Мастер-помощник Ате возглавил вторую команду, сменившую команду шеф-капитана Гикса. Потом их сменила третья команда, возглавленная старкаром. Так, сменяя друг друга по очереди, три команды проработали остаток ночи и практически весь следующий день. К следующей ночи дождь и ветер начали успокаиваться, воды становилось все меньше, карт принял ровное горизонтальное положение. Уставшие и вымотанные мужчины, повалились отдыхать, забывшись глубоким крепким сном.
Весь следующий день лил мелкий дождь и хлестал холодный ветер. Люди отдыхали в гамаках весь день, неся немногочисленные вахты, по вычерпыванию воды из карта. Утром третьего дня горизонт очертила яркая полоса света, крепнущий ветер уносил прочь остатки туч и грозовых облаков. Небосвод светлел и уже после обеда вновь был чист, освежая и радуя глаз приятной голубизной. Весь следующий день люди были заняты высвобождением из плена своего корабля Пустоши. Подмытый водами и подкопанный людьми, он после окончания дождя оказался в западне – в большой рукотворной яме, теперь пришлось рыть пологий склон и выводить по нему карт на ручной тяге. Пока карторы рыли и формировали склон, воины Атолла снова рыли могилы. Эту бурю не пережили еще трое раненых воинов и два картора. Похоронив товарищей, люди отправились к точке впереди, но что там их ожидало, и как распорядиться ими судьба никто не брался пророчить.
К вечеру четвертого дня пути вдали у горизонта показался город. Серая громада города медленно приближалась, росла. Серый, холодный и неприветливый – совсем чужой, совсем нежданный, не здесь сейчас бы предпочли оказаться люди, но там их ждали друзья. Друзьям требовалась помощь. Люди не могли их бросить. Зеленый флаг взвился на мачте карта, ему в ответ на шпиле у закатных ворот поднялся голубой флаг – их готовы встречать. На подъезде к городу карторы принялись убавлять паруса, карт начал замедляться. Ворота открылись, пропуская карт внутрь. Въехали в город, как и положено, на ручной тяге. Площадка у ворот перекрыта баррикадой из мешков, наполненных песком, в ней посередине узкий проход-брешь. Вооруженные автоматами наемники встречают карт, два пулемета из пулеметных гнезд на них ощетинились. Створки ворот назад втягиваться начали, оставляя все пережитые людьми трудности и горе далеко позади себя в Пустоше.
– Внимание, всем выходить из карта по одному! Оружие сложить на земле у трапа, дальше с поднятыми руками к стене проследовать!
Громко огласил жесткий скрипучий голос, усиленный металлической воронкой громкоговорителя.
– Первый пошел!
Люди в карте переглядывались в нерешительности. Лекс пожал плечами.
– Выходим, делать нечего.
Вожатый первый выбрался из карта, ружье внизу положил, руки поднял, вперед к противоположной стене пошел. Там его встретил вооруженный наемник, наскоро обыскал вожатого, рукой место у стены указал.
– Сюда становись и без глупостей.
– Второй пошел!
Из карта, по примеру Лекса вылез шеф-капитан Гикс. Процедура обыска повторилась, его поставили рядом с вожатым.
– Третий пошел!
– Четвертый пошел!
Вскоре все карторы были выстроены в рядок вдоль стены, воинов поставили в стороне отдельно, Заиру в сторону от всех мужчин отвели. На площадь вышел худощавый наемник среднего роста, длинные серые с проседью волосы под горшок стриженные, нашивка Воеводы Атолла на рукаве. Его высокий молодой человек сопровождает, тоже наемник. Волосы короткие серые, лицом оба очень похожи друг на друга. К воинам подошли, старший что-то долго им говорил, потом младший нож из ножен достал, у воинов нашивки с рукавов срезал, дальше наемники их по одному под дулами автоматов с площади увели. Потом старший с Заирой о чем-то коротко переговорил, кивнул ей, она сама без сопровождения к главным городским воротам ушла, бросив на прощание печальный взгляд карторам.
– Здесь раненые!
Донесся со стороны карта, голос наемника, осматривающего карт изнутри. На площадь вынесли троих раненых, переживших путь через Пустошь – двое воинов и один картор.
– Этого в лекарню, этого к остальным, а этого отдельно.
Дал распоряжение худощавый наемник, с нашивкой Воеводы Атолла, указывая поочередно на каждого раненого. Потом к карторам подошел, стал близко, так чтобы все могли его слышать.
– Мое имя Лок, я Воевода Атолла.
Начал он низким грубым, размеренным голосом.
– От лица Совета приношу извинения за то, что вам пришлось пережить и за то через что вы прошли по вине Верд сен Вера, но что случилось, вспять не повернешь. Сейчас обстановка в городе неспокойная, порядок полностью восстановить пока не удалось, но вы можете остаться здесь столько, времени, сколько сочтете нужным и столько, сколько понадобится вам для того, чтобы восстановить силы. После чего вы вольны вернуться домой, заработанные вами деньги будут возвращены вам в полном объеме, погибшие получат компенсацию от Совета Атолла. Если у вас будут вопросы и пожелания, высказывайте их через своего старшего, лично мне или моему помощнику Диру.
Воевода указал на высокого парня рядом с собой. Сын его должно быть. К Воеводе подошел воин, Лекс его помнил, это старший наряда охраны, который не поддержал бунт прошлого Воеводы Верд сен Вера, против Совета и которого допрашивал Игер, после стрельбы в городском сквере. Старнарох, что-то тихо сказал Воеводе, на вожатого кивнул, тот команду высокому молодому наемнику отдал. Дир подошел к вожатому, грубо его из общего строя выдернул.
– В чем дело?!
– Что вы делаете?!
Послышались со всех сторон возмущенные крики карторов, шеф-капитан Гикс и мастер-помощник Ате, к Воеводе Локу подошли. Тот руку вверх поднял, призывая людей к спокойствию.
– Спокойно, успокойтесь. Этот человек обвиняется в тяжком преступлении – соучастии в убийстве граждан Атолла, тому есть свидетели!
– Какое убийство, кого, какие свидетели?
Выпалил шеф-капитан Гикс. Лекс стоял сам не свой, переводил глаза с Воеводы на старнароха, растерянность и непонимание ясно читалась в них.
– Наемник, позывной Ящер, во время допроса до смерти забил гражданина Атолла, амбарного Сэмэ, вожатый Лекс присутствовал при этом и не помешал ему. Есть свидетель – старший наряда охраны!
Лекс опустил голову, он уже все понял. Воевода продолжал.
– Позже наемник Ящер застрелил уважаемого горожанина – трактирщика Сан сен Гора и его работницу. Вожатый Лекс присутствовал и при этом убийстве, его опознал племянник трактирщика, прятавшийся в этот момент в потайной комнатке в подвале.
Воевода кивнул наемнику.
– Уводи.
Невысокий наемник в годах с автоматом на плече, взял вожатого под локоть, вперед себя толкнул, стволом направление в сторону главных городских ворот указал.
– Лекс, мы этого так не оставим, слышишь, мы тебя вытащим, держись!
Прокричал вслед вожатому шеф-капитан Гикс.
**********
Едва засерела полоска неба на восходе, лагерь пробудился. Мужчины принялись за работу – собрали полевой лагерь, перегнали малый посыльный карт, установив его между двумя черными остовами некогда высоких зданий, сияющих миллиардом солнечных искр на сотнях фасадных стекол величественных исполинов прошлого. Сейчас эти древние исполины уходили вверх над песками едва ли на четыре этажа, но для того, чтобы надежно спрятать в них карт, этого было более чем достаточно.
– Брат, смотри!
Атерей подошел к своему названному брату, взволнованно указывая рукой на полуночь-восходное направление.
– Шторм идет, к обеду он будет здесь.
Мерек посмотрел в указанном направлении.
– Сильная буря сюда идет, в Пустошь выходить нельзя. Останемся здесь и переждем ее. Нужно разделиться, возьми пятерых мужчин, и заканчивайте с малым картом. Я с остальными подготовлю к штормованию средний карт.
Атерей кивнул, удалился выполнять распоряжение брата. Паруса, такелаж и мачта были сняты, сам карт тщательно замаскирован; в ход пошли остатки мешков с песком и битые камни, фрагменты стен здания, в достатке валявшиеся по всей округе.
Лагерь тоже был собран. Люди, возглавляемые Мереком. Переставили средний карт, прикрыв его с наветренной стороны длинной грядой развалин зданий. Потом загрузили его, разместили внутри все трофейное оружие, поднесли раненых, демонтировали паруса на мачтах и убрали весь такелаж. Канаты пошли на оттяжки для закрепления растянутой поверху карта парусины и для оттяжек корпуса самого карта. Снятые мачты с малого посыльного карта использовали в качестве подпорных балок, уперев их по периметру в бока карта, для повышения его устойчивости ветровым потокам и предотвращению его возможного опрокидывания и заваливания набок. Горизонт вдалеке стремительно заволакивало тяжелыми свинцовыми тучами, дневной свет меркнул, мир вокруг поглощала тьма.
После обеда, как и предполагал Атерей, началось. Сначала мощный порыв ветра сильным толчком в корпус карта, оповестил людей, что буря уже здесь. Следом за ветром небо озарили яркие вспышки, грянула раскатистая канонада. Мощный толстый, ярко-белый столб атмосферного электричества обрушился на высокий шпиль рядом стоящего здания, от которого с треском откололись и полетели вниз камни и бетонная крошка. Воздух наполнился азотом и запахом гари. Дети в отсеке жались к хрупкой женщине, тряслись всем телом при каждой новой вспышке и каждом утробном раскате грома. Даже некоторые мужчины что-то непрерывно бормотали себе под нос и вздрагивали в моменты мощных грозовых раскатов.
Дождь хлынул стеной, сразу скрыв все окружающие предметы, весь мир вокруг разом утонул в холодной серой массе воды. Ветер мощными порывами набегал, с силой разбиваясь, сначала о стену здания, потом о борт грузового карта, притаившегося за ней. Сила его была все еще достаточной, чтобы мощный массивный карт проседал и кренился набок под этими мощными ударами. Подпорки недовольно скрежетали, канаты оттяжек трещали, но продолжали сопротивляться порывам стихии, удерживая массивный корпус тяжелого карта на месте в вертикальном положении. Потом была долгая изнурительная борьба с водой, поступающей в грузовой отсек, через дыры и разрывы в натянутых сверху парусах. Еще люди под дождем и ураганным ветром пытались перетягивать и латать порванные паруса, заново заводили и крепили оттяжки, укрепляли и уплотняли боковые подпорки. Вечером женщина и девочка помогли лекарю осмотреть и перевязать раненых. Ночью они дежурили возле них втроем посменно. Трое раненых шли на поправку, состояние еще пятерых было стабильное, без изменений. К утру буря начала терять силу, стала стихать.
Еще один день пришлось ждать пока дождь не прекратиться полностью. Все емкости были заполнены до отказа, теперь воды с лихвой хватит до конца пути, в это время можно будет не заботиться вопросом ее добычи и пополнения. На следующую ночь всем наконец-то удалось выспаться и отдохнуть в тишине, не нарушаемой громовыми раскатами и непрерывным шелестом и журчанием воды снаружи.
Тяжелые свинцовые веки едва заметно дрогнули. Еще раз. С трудом приоткрылись, темный зрачок моментально сжался до маленькой точки, спасаясь от потока стремительно хлынувшего света. Красивое выразительное лицо, тонкие черты, темные дуги бровей, бледные щеки – устала, дремлет сидя рядом.
– Что ты здесь делаешь?
Голос слабый хриплый, вздрогнуть заставил, темные ресницы маленькими бабочками вверх порхнули, карие бездонные глаза, взглядом холодную голубизну глаз напротив отыскали, широкая улыбка ровные белые зубы обнажила.
– Тебя жду.
Голос теплый, нежный, уставший.
– Брат, в себя пришел! Как ты?
Голос рядом, мужчине принадлежит, худощавому жилистому.
– Буду лучше, когда пойму, что вы оба здесь делаете.
Недовольно слабым голосом проворчал.
– Извини брат, я тебя подвел, просьбу твою не выполнил. Но она сказала, что хочет вернуться, что мне делать оставалось – ты мне разрешения на применение силы не давал.
Худой мужчина улыбнулся. Улыбка довольная, светиться, сияет весь. Голубоглазый тоже слабо улыбнулся.
– Твое счастье, что не давал – эта волчица тебе не по зубам.
Улыбаются, счастливые оба, из уголков карих глаз две капельки стекли, по щекам вниз устремились, рукой быстро их смахнула, улыбнулась снова.
– Где мы, что происходит?
– Мы там-же, где расстались. Бурю пережидали.
– Сколько нас осталось?
– Включая тебя – двенадцать человек, восемь из них ранены. Павших братьев всех погребли, как положено, до бури управиться успели.
– А с той стороны?
Плечами пожал.
– Я один удаляющийся парус видел, на нашем малом карте ушли. Но судя по количеству тех, кого мы погребли, воинов с той стороны около десятка уйти смогли.
– Что с рацией?
Головой покачал.
– Мы без связи остались.
– Буря закончилась?
– Да, горизонт чист, ветер крепчает.
– Тогда почему мы еще здесь?
Глаза Мерека большие удивленные, снова улыбнулся.
– Понял тебя брат.
Поднялся, удалился поспешно.
– Как дети?
– Нормально, грозу испугались сильно, но сейчас отдохнули, забылись. Все хорошо.
Кивнул, устало глаза закрыл.
– Собираем лагерь! Готовимся к выходу, ставим паруса!
Донеслось снаружи карта – Мерек расставлял людей по местам, пора было возвращаться домой.
**********
К вечеру гроза усилилась, с неба вода лилась непрерывным потоком, ветер набирал силу. Ночью разыгралась настоящая буря. Улицы поселения превратились в небольшие извилистые горные реки, по которым стремительным потоком вниз неслись огромные массы воды, вперемешку с грязью, растениями, обломками деревьев и даже валунов, смытых с горных склонов.
Буря начала терять силу и ослабевать только к вечеру следующего дня, ветер слабел, окончательно успокоился только наутро третьего дня. Небо по-прежнему было закрыто однородным тяжелым серым саваном, мелкий холодный дождь лил непрерывным потоком. Бурные реки вместо улиц сменились небольшими ручейками, дворы домов превратились в небольшие озера. Несколько домов поселения, выстроенных на плато в низине, полностью смыло селевыми потоками, сошедшими с гор. Другие дома полностью затопило, они до сих пор стояли по крышу в воде. Много людей погибло в поселении Артели Рудокопов и Добытчиков за эти двое суток, даже сейчас внизу на поверхности огромного озера, среди одинаковых крыш домов все еще плавали тела их бывших хозяев.
Гая лежала на своей кровати в комнате, веки прикрытых глаз часто подрагивали, женщина не спала. Седые редкие волосы рассыпались по подушке, женщина сильно занемогла, последние события окончательно подорвали ее здоровье, грудь женщины редко тяжело поднималась. Худая светловолосая девушка сидела у изголовья кровати. Принесенный бульон уже давно остыл, мама отказалась от него, устало покачав головой. Две бессонные ночи, проведенные у кровати матери, утомили девочку. Веки красных заплаканных глаз тяжелели, ужасно хотелось спать, головная боль не проходила с тех самых событий в поселении, когда сын Патрона с другом хотели избить Хуна. Кажется, целая вечность прошла с тех пор. Усталость оказалась сильнее, тяжелые свинцовые веки закрылись, убаюканные монотонной дробью, выбиваемой каплями дождя по крыше, голова опустилась на грудь.
Частые быстрые удары в дверь вырвали девушку из мимолетного, быстрого сна. Сердце в груди ускорило свой ритм. Женщина тяжело открыла глаза, севшим слабым голосом спросила.
– Что там, что случилось?
В дверь снова нетерпеливо постучали.
– Не знаю.
Ответила девушка, поднялась и быстро направилась к двери. Отворила ее, на пороге стоял невысокий крепко сбитый юноша, с темными раскосыми глазами. Лицо встревоженное, одежда плотная брезентовая на нем, на голове платок повязан, капюшон глубокий накинут.
–Хун, что-то случилось, почему ты здесь?
Вместо ответа парень быстро вошел в дом, оттеснив девушку в сторону, так же быстро дверь за собой закрыл. На пол опустился небольшой, туго набитый дорожный рюкзак из плотной брезентовой ткани. Девушка удивленными глазами наблюдала за парнем.
– Что происходит, Хун, куда ты собрался?
Парень облизал пересохшие губы.
– Нам нужно уходить быстро, сейчас!
– Что? Куда?
– Тебе нужно собираться, как можно быстрее, скоро они будут здесь.
– Кто, куда? Хун, пожалуйста, я ничего не понимаю!
Глаза девушки были большие от удивления, она ничего не могла понять. Стояла неподвижно, продолжая удивленно наблюдать за юношей.
– Тая, дочка, кто там?
Донесся из спальни слабый голос матери. Дочь только хотела ответить, но парень быстро направился туда.
– Хун, ты куда, что ты делаешь?
Только успела вдогонку крикнуть девушка и, прихрамывая, быстро направилась за парнем.
– Хун, ты?
Изумилась женщина, приподнялась на кровати.
– Что-то случилось? Что-то с братом?
Парень быстро покачал головой.
– Беда. Сын Патрона погиб.
Повисла тишина.
– Тае нужно срочно уходить. Они скоро придут за ней, у нас мало времени, они уже собираются. Я побежал сюда, как только узнал.
Отрывистыми предложениями выпалил он. Лицо женщины превратилось в серую восковую маску, ужас застыл на лице.
– О чем ты говоришь, почему они сюда придут, зачем мне нужно уходить?
Донесся из-за спины, тонкий испуганный девичий голосок. Парень к ней обернулся, потом снова к женщине повернулся.
– Позавчера, во время грозы, мулги Патрона испугавшись грома, выбили ворота сарая, Берс с другими мужчинами их обратно загнать хотели. – Парень замялся. – Ударила молния, Берс сгорел заживо.
Он перевел взгляд на девушку.
– Все случилось, в точности как ты тогда предсказала. Кто-то вспомнил об этом и сказал Патрону. Теперь они тебя считают мутанткой, ведьмой. Думают, что это ты виновата в смерти сына Патрона.
Парень снова посмотрел на женщину.
– Они уже идут сюда, нужно торопиться.
Снова на девушку посмотрел.
– Пожалуйста, время терять нельзя.
– Но ведь закон есть, даже если они меня и считают мутантом, они мне ничего не сделают!
Слабо попробовала протестовать девушка.
– В Пекло закон, плевали они на него! Они думают, что ты как ведьма, наслала на него смерть. Они тебя убить хотят!
– Тая, доченька, Хун прав – они не остановятся и помешать им никто не сможет…
Женщина закашлялась, девушка присела рядом с ней на кровати. Прокашлявшись, женщина подняла на нее усталые глаза.
– Тебе нужно уходить.
– А как же ты, я тебя не брошу!
Женщина слабо покачала головой.
– Прошу тебя, мне тяжело с тобой спорить, не мучай меня. Пожалуйста, тебе нужно собираться, ты должна уходить. Хун тебе поможет!
Женщина, тяжело дыша, устало опустилась на подушку.
– У тебя есть плотная удобная одежда и обувь?
Спросил от дверей парень.
– Есть одежда брата.
– Хорошо, переодевайся быстрее. Поторопись!
Девушка бросилась в комнату, послышались звуки открываемых дверок шкафов. Парень, в нетерпении, мерял комнату шагами. Снаружи издалека послышались слабые выкрики.
– Они уже идут, поторопись!
Девушка вбежала в комнату, облаченная в плотные штаны и куртку, тяжелые сапоги на ногах. Одежда брата была ей велика и висела на ее хрупкой фигуре. Парень закинул плотный рюкзак за спину. Девушка в комнату к матери бросилась, на колени перед кроватью упала, мать обняла, расплакалась.
– Мама!
Мать ее ласково по голове погладила.
– Ступай дитя.
– Смерть ведьме!
Послышались приглушенные далекие голоса.
– Все, опоздали.
Донеслось от двери. Хун схватил Таю под локоть, потянул, на ноги поставил.
– Идем, быстрее, через окно уйдем!
Голоса за дверями нарастали, их становилось все больше, послышались шаги по деревянному настилу крыльца, за ручку с силой потянули, входная дверь заходила ходуном.
– Закрыто!
– Ломайте дверь!
Мощный удар, за ним еще один и еще один. Дверь не выдержала, резко в комнату распахнулась, в дом вбежали несколько мужчин в мокрой одежде и с жировыми фонарями в руках, внутри которых словно маленькие пленники бились небольшие языки красных огоньков. Мужчины принялись обшаривать дом, осматривая комнату за комнатой. В спальню вошли, худая женщина неподвижно на кровати лежит. Седая голова на подушке покоиться, глаза закрыты, как будто спит. Сон крепкий, она не слышит вошедших мужчин, не реагирует на их крики и ругань – грудь ее неподвижна.

Начало и конец Пути.

Через торговую площадь прошли, наемник сзади угрюмый идет.
– Куда меня сейчас?
Наемник взглянул сурово.
– В трактир к девкам. В тюрьму конечно! Или ты другого ожидал?
Дерганый весь какой-то. В главные городские ворота вошли. Сразу вправо в дверь прошли, постовой пропустил их беспрепятственно.
– Вниз спускайся, давай! Что уставился?
– Ты же сказал, что в тюрьму меня ведешь.
– Сейчас это и есть тюрьма.
Угрюмо бросил наемник. Стали спускаться, нечего его терпение лишний раз испытывать. Спускаясь по ступеням вниз, через плечо спросил конвоира.
– А почему не в городскую тюрьму, что случилось?
Вздохнул сзади тяжело.
– Не контролируем мы сейчас тот район. Стой, пришли. Лицом к стене, руки за спину!
Наемник сам лично замок отпер, двери открыл. Что за злой рок судьбы! А у нее оказывается тоже есть чувство юмора, правда свое извращенное какое-то – это же та самая комната, в которой случилось то, из-за чего он здесь оказался!
– Внутрь проходи.
Дверь за спиной закрылась, толстые тяжелые стены могильным холодом встретили, под потолком маленький фитиль жирового светильника коптит, да немного света через зарешеченное окошко в дверях падает – комнатку освещает. Стола и стульев уже нет, вместо них под стенами нары деревянные стоят, в углу ведро, чтобы по нужде ходить. На одной кровати человек лежит, руки на груди сложены как у покойника – ни дать ни взять склеп!
– Проходи, свет собою закрываешь.
Тихий слабый голос – живой значит. Голос знакомый, не может быть – сука судьба все же умеет шутить! От окошка в дверях отошел, на свободные нары сел, на соседа по заточению посмотрел.
– Живучий урод.
– Рад, что не в одиночестве окочурюсь, а в компании друга.
– Песчаный волк тебе друг. Если бы не ты я бы здесь не оказался.
– Сопли утри. Я делал, то, что считал нужным, а ты сам хозяин своей жизни. Так что ты там, куда тебя твои собственные дела и решения привели.
А ведь он прав, как бы тяжело это не было признавать, но этот циничный бездушный сын дикого арга Пустоши, правду говорит – каждый несет ответ за то, как он сам жизнь свою прожил. Человек сам, и только сам, виноват в том, что с ним произошло.
– Если бы я тогда не зашел вместе с наемниками в долбанный трактир, ничего этого бы не произошло.
Рассмеялся, тихо хрипло. Закашлялся, долго кашлял. Наконец успокоился, в себя пришел.
– Нет, ну какой же ты все-таки дурак наивный. Это судьба, от нее не уйдешь, ее не изменишь. Мне тогда вожатый нужен был, в городе кроме тебя был еще один, но он во время Солнечной Бури не ходок, так что оставался только ты. Пойми, если не в тот вечер, то на следующий день я бы тебя нашел – без вариантов.
Замолчал резко, губы облизал.
– Воды дай.
Слабо попросил. Палец на нишу в стене указывает. Присмотрелся – и вправду небольшой кувшин стоит и чашка глиняная. К стене подошел, кувшин в руки взял, к лицу поднес – и вправду вода, темная, с запахом, дождевая наверное. В чашку налил, сокамернику дал напиться. Чашку назад вернул.
– Ты с самого начала, как только в город ступил, уже стал моим союзником. Тебе не то, что в трактир идти не нужно было, тебе с караваном по пути в город вообще потеряться нужно было. Но ты ведь слишком хорош! Выходит, чтобы тебе судьбу изменить, ты вообще порога дома не должен был переступать и караван в Пустошь выводить.
К стене спиной повернулся, прислонился к ней – холодная, хорошо так. Боль в сломанных ребрах отпустила немного.
– У меня выбора не было. В поселении кроме меня тоже не было опытных вожатых, а караван кому-то вести нужно было. Дома у меня друг есть, он тоже вожатый. Мы выросли с ним вместе, наши отцы так же с детства дружили, друг за друга всегда были и они и мы. Его отец повел караван во время Солнечной Бури и пропал. Он сам и караван. Друг с семьей в рабство хозяину каравана до выплаты долга попал. Моего отца через год в пустой ссоре пьяный наемник зарезал.
Замолчал, задумался.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
К стене опять развернулся, из кувшина в чашку снова налил, сам жадно напился. На свою койку вернулся, уселся. На сокамерника уставился.
– Хозяин каравана, который я повел, тот же человек, у которого в рабстве мой друг. Если бы отказался идти я, он бы его послал. Понимаешь?
Тишина. Вздохнул тяжело.
– Понимаю. Мы всего лишь фигурки на чужой шахматной доске. Ты хороший парень, но слишком правильный, честный и наивный, поэтому, такие как я, тебя всю жизнь будут использовать в своих интересах. Так устроена жизнь и, чтобы это изменить, тебе придется измениться самому.
На нары свои лег, мышцы расслабил. Сломанные ребра неприятно ныли, голова болела, казалось, что теперь эта боль останется на всю оставшуюся жизнь и никогда уже не пройдет. Глаза закрыл.
– А ведь ты спас меня там. Хороший выстрел – ты того морока прямо в прыжке снял.
– Ты арга тогда застрелил, я морока – мы квиты.
– Квиты.
Тихо справа человек произнес.
– Скажи, а зачем ты вообще во все это ввязался?
– Из-за клятвы, я же тебе там, в Пустоше ответил на этот вопрос.
Усмехнулся, тупой болью в висках отдало.
– Ты не тот человек, кто клятвы и слово чтить будет. Ты циничный, расчетливый упырь, который если что-то и делает, то только ради своего блага.
– Надо же, да ты никак в людях разбираться научился!
– А разве не так?
– И какое же благо я себе с этого всего поимел? У меня счет здесь в Банке солидный и так был. А сейчас что я заработал – вот он я, рядом с тобой лежу. Посмотри, ответь мне!
– Заира рассказала о тебе и ее матери. Это ты из-за нее все это?
Замялся, осекся. Сокамерник на локте приподняться попытался, назад бессильно рухнул. Голову повернул – глаза раскаленными огоньками блестят.
– Когда она тебе это рассказала?
– Она мне как-то перевязку делала, мы разговорились. Я ей о своей семье рассказал, о маме, о сестре, она на два года младше Заиры. Девочка мне про свою семью рассказала – про отца, про того изгоя, который за вами пришел, потом про тебя и мать ее. Это правда?
Огоньки потухли. Отвернулся. Глаза закрыл.
– Правда. Ты прав – плевать я хотел на клятвы, на слова, кому угодно данные, но только не ей. Речь о детях ее шла. Тогда, в первый раз на поиски сына ее идти нужно было, и я пошел. Потом Заиру нужно было искать, нужно было домой ее вернуть. И снова я не мог сказать нет. Я по трупам пошел – людей ломал, уничтожал, истреблял, потому что она этого стоит, она их всех стоит. Другого пути у меня не было, моя судьба, как и твоя, была уже давно решена – в тот самый момент, как только я ее впервые увидел в доме своего друга.
Вздохнул и затих. Тишина. Он там живой вообще? Глаза открыл, длинные тени вокруг маленького огонька, заточенного в колбе, хоровод на потолке устроили. Направо голову повернул – лежит грудь размеренно поднимается, в потолок смотрит, из уголка глаза вниз к уху слеза блестящая скатилась.
– Если бы кто раньше, в самом начале рассказал, как жизнь моя сложится, что меня впереди ждет, я бы все равно ничего менять не стал бы. Точно так бы жизнь прожил. Точно так бы все сделал. Она этого стоит, она всего в этом мире стоит.
Замолчал, глаза закрыл, еще одна блестящая капелька вниз стекла.
Время тянулось в тесной темной камере-склепе медленно, не понять вообще, что сейчас снаружи этих стен – день или ночь. Толстые массивные стены не пускали в маленькую комнатку звуки снаружи, казалось, что там уже и нет ничего, весь мир вместился здесь, и людей больше нет, только он и этот больной мужчина на соседних нарах. Иногда приходил какой-то человек, приносил дрянную вонючую кашу и кувшин вонючей воды. Судя по тому, как за время отсутствия разносчика желудок скручивало дикими спазмами голода, делал он это раз в день. Кашу приносили трижды, значит прошло уже три дня заточения, мужчина рядом на нарах стал все больше и больше походить на покойника – посерел и осунулся лицом, раны на его теле вздулись, налились синюшными отеками, начали нестерпимо вонять. Он все больше стонал, пребывая в пограничном состоянии между явью и полным забытьем. Обрабатывать раны было нечем, перевязывать тоже. Попытки позвать к нему лекаря тоже остались без внимания со стороны охраны. От еды человек отказался сразу, только жадно пил воду, когда был в сознании, но случалось это все реже. Все чаще он бредил. То рассказывал какие-то жуткие истории о минувших битвах, то маму звал, жаловался ей, то женщине в любви признавался.
Разносчик ушел. Забрав одну пустую тарелку и хмыкнув при виде второй нетронутой.
– Зря ты отказываешься от моей пайки… тебе силы еще нужны будут.
Тяжело еле слышно проговорил человек рядом. Сознание ненадолго к нему вернулось.
– Обойдусь.
Так же тихо ответил второй.
– Помнишь, что ты мне там, в Пустоше обещал?
Тот на него глаза поднял.
– Что обещал?
– Что мне в могилу квадратов золотых положишь, чтобы я счастлив был.
Слова тяжело давались сокамернику.
– Это ты к чему вспомнил?
– Мне уже совсем немного осталось, я уже вижу свою могилу.
Второй кивнул понимающе.
– Извини, квадратов нет, вот – нашивку могу положить.
Сказал он на плечо свое, показывая – на синем фоне птица, позади нее солнце частично закрытое луной и звезда внизу.
– Просьбу предсмертную выполнишь?
Второй человек поежился неприятно.
– От таких просьб не принято отказываться.
– Можешь договориться, чтобы ее сюда пустили. Хоть на минуту хочу, перед тем как… ну, в общем, увидеть ее напоследок хочу.
Кивнул тяжело.
– Хорошо я постараюсь.
– Мне ведь страшно тогда было… никогда прежде так не было… рядом кровь, залито ею все. Дым, гарь, карты их за стеной рычат… а он все стоит и не падает, сердце ему прострелил, нож в боку…
Понятно – опять бредит, опять воюет с кем-то, убивает кого-то. Вся суть его в этом. Если он в пару ближайших дней к духам Пустоши не присоединиться – самому с ума сойти можно будет от этих бредней бессвязных. А если он все же умрет, в камере вообще тишина наступит – так быстрее с ума сойти можно будет. Пусть уж лучше живет, пусть несет и дальше, этот свой бред не затыкаясь, постоянно, не умолкая. Так хоть понять можно, что время не замерло, не остановилось, дальше идти продолжает, день суда приближая. Пусть уж лучше он поскорее наступит, пусть решение примут, любое, какое угодно – все лучше, чем здесь в этом склепе в такого же психа превращаться.
Шаги по коридору, несколько человек идут, у двери остановились, ключ в замке повернулся. Тяжелая дверь, на петлях ржавых поворачиваясь, скрипнула. Плевать, кто там – хочу историю увлекательную дослушать. Не мешайте!
– Лекс, дружище ты живой?
Какая разница живой я или нет, кому какое до этого дело? Постой, голос знакомый, кто это? Голову нехотя поднял, в сторону двери посмотрел.
– Гикс?
– Хвала ветрам Пустоши живой!
Навстречу мужчине поднялся. Тот обнял его.
– Ну и воняет здесь, что это?
– У Ящера гангрена, как лекарь и предупреждал, гниет он заживо.
– А ты, как ты себя чувствуешь?
– Немного лучше, чем он.
Шеф-капитан слабо улыбнулся.
– Я попрощаться пришел, Лекс.
– Попрощаться?
– Да, завтра утром мы уезжаем. Возвращаемся.
– Значит сейчас снаружи вечер.
Ни к кому, не обращаясь, произнес вожатый.
– Что? Ты слышишь, что я говорю?
– Да, слышу, вы домой едите. А кто вас поведет?
Гикс голову опустил.
– Совет своего вожатого из Атолла нам дает. Я категорически отказался, сказал, что только с тобой пойдем, но они, ни не согласились. Сослались на то, что обвинения серьезные против тебя. Эй, парень, ты чего? Ты не раскисай! Слушай сюда внимательно. С нами в караване возвращается еще и наш приемный, а также парламентер пойдет от Атолла, переговоры со Сходом проводить. Тут вообще столько всего произошло. Время есть – давай присядем, я тебе все расскажу.
Друзья на нары вожатого опустились.
– Как закончите – в дверь громко постучишь.
Шеф-капитану от дверей сказал наемник. После чего дверь закрылась, погрузив друзей в полумрак тесной камеры. Послышался звук запираемого замка.
– Морок, прочь, уйди! Лекс стреляй, стреляй, что же ты!
– Не обращай внимания, у него бред. Со временем привыкаешь.
Шеф-капитан сглотнул, ком в горле.
– Ты мне что-то рассказать хотел.
Гикс головой мотнул, как будто проснулся.
– Да. Когда мы из города уехали, тут такое началось – почти все воины преданные Воеводе, с ним ушли. Остались немногие, кто сначала боялся на сторону Совета перейти, а потом попросту уходить отказались. Короче новый Воевода со своими людьми, тех быстро под себя подмял. Сопротивлялись только те, которые дом старого Воеводы остались охранять, но его жена уговорила их оружие сложить и обойтись без кровопролития, в обмен на сохранение жизни и освобождение от ареста. Новый Воевода вернул под контроль Совета центр города, Банк, ворота и радиоточку. Атолл сразу связался с соседями, пытаясь объясниться и прояснить ситуацию, но Закатный Становый Союз напрочь отказался от переговоров, до того момента пока Атолл не выплатит контрибуцию за разоренный стан Истрицу.
Вожатый удивленно поднял голову.
– А причем здесь Истрица?
– Истрица, он сказал, что из Истрицы пришел!
Заорал Ящер, Гикс от неожиданности подпрыгнул на месте.
– Это опять бред.
Спокойно сказал вожатый. Шеф-капитан кивнул.
– Понял уже. Так вот, Истрицу сожгли в тот же день, когда Атолл получил координаты места нахождения Заиры. Говорят, якобы там были наемники, а среди них воины Атолла, и они всех пытали, где дочь Воеводы Атолла дознавались.
Вожатый головой покачал.
– Бред какой-то.
– Ага, бред, а если я тебе скажу, что координаты передавали через позывной Истрицы!
– Это он, это все он подстроил.
Опять пробубнил Ящер. Вожатый посмотрел на него, потом на Гикса, тот кивнул в подтверждение.
– Слушай дальше. С нашими тоже связались, объяснили ситуацию, запросили проведение переговоров, Сход согласился. Как я понял, они уже были на волоске, от того чтобы сюда людей на штурм отправлять, а Совету война сейчас жуть как не нужна, у них тут в городе морок знает что твориться. Пока Воевода Лок стратегически важные объекты под контроль Совета возвращал, в городе голодные бунты начались, было несколько налетов на продовольственные магазины в центре на рынке. Наемники попытались силой порядок навести, но с той стороны тоже оружие в достатке нашлось, и люди умеющие стрелять. Положили они нескольких наймитов, на том передел города и закончился. Под Советом только ворота и центр, под восставшими вся полуденная и часть восходной стороны города.
Лекс кивнул.
– Когда нас сюда заперли, наемник говорил, что ту часть города они не контролируют.
– Да, они повстанцев сначала изолировать хотели, голодом заморить, но в одну ночь в центре сожгли сразу два дома зажиточных купцов. Понимаешь Лекс, они акцию устрашения провели, силу показали, что у них люди и по эту сторону есть, причем не просто люди, а диверсанты чистой воды.
– А что остальные, из других районов города?
– Они деморализованы и запуганы. Восставшие против Совета, еще в бытность старого Воеводы, головы предателям резали. Еще тогда желающих на них доносить и идти против них, не было. А сейчас куда рыпаться, когда воинов в Атолле совсем не осталось? Не на кого надеяться – сидят все по домам, нос на улицу высунуть бояться, чтобы не нарваться.
– И что Совет?
– Совет переговоры пытается вести с ними, продовольствием ту сторону снабжает, в обмен на прекращение актов насилия в городе, чтобы вообще весь город не сожгли. Но как ты понимаешь, на собственных запасах долго так Совет не протянет, ему сейчас торговля и караваны продовольственные, как воздух необходимы, чтобы контроль над городом вернуть.
– Вот почему они так с соседями замириться из кожи вон лезут?
Гикс кивнул.
– Правильно, поэтому я и говорю, не отчаивайся. Они сейчас уязвимые. Тебя мы вытащим при любом раскладе! Я лично на Сход поеду, перед переговорами. Настаивать буду, чтобы твое освобождение было в числе прочих обязательных условий для выполнения, которые Сход Совету предъявит для заключения мира.
Вожатый вздохнул.
– Спасибо тебе Гикс, спасибо друг.
– Ты что, брось, ты для нас столько сделал! Ты главное не отчаивайся, помни – мы тебя не бросим. Лекс, дружище, держись! Слышишь?
– Хорошо.
Вожатый кивнул. Послышался звук отпираемого замка, дверь открылась.
– Хватит, время посещения вышло! Я и так разрешил говорить дольше положенного.
Недовольно проворчал от двери охранник. Друзья поднялись, крепко обнялись.
– Держись Лекс.
– Хорошо. Моих дома навести, скажи, что со мной все в порядке.
– Обязательно
Шеф-капитан повернулся, на выход пошел.
– Гикс!
Окликнул его вожатый. Шеф-капитан в дверях замер, обернулся.
– Просьба есть одна. Мне не разрешат, а ты можешь настоять, тебе не откажут.
– Говори друг, все сделаю.
– Договорись, чтобы Ящеру последнюю свиданку разрешили. Женщину зовут Агата.
Шеф-капитан Гикс поменялся в лице. Вожатый кивнул.
– Хорошо Лекс, считай, что уже сделано.
Гикс ушел, дверь за ним закрылась, вожатый устало опустился на свои нары.
– Ты счастливый человек Лекс, тебя окружают друзья, настоящие, преданные. А я вот воевал всю жизнь, плечом к плечу, спиной к спине со многими, а друзьями такими же так и не обзавелся.
Тихо, еле слышно сказал воин. Лекс устало закрыл глаза. Боли нет, голова больше не болела, не ныли сломанные ребра, было хорошо и легко, как будто гора с плеч упала – люди возвращаются домой!
Из непроницаемой тьмы забытья его вырвал звук отпирающегося замка. Сколько времени прошло, вожатый не мог сказать. Спал ли он или бодрствовал все это время. Может за Гиксом вот только сейчас закрылась дверь, а может уже целая вечность прошла с тех пор. Слабый свет осветил комнату, в дверях стоял разносчик с двумя тарелками в руках. Значит уже утро. Значит, сейчас Гикс выводит карт из города, люди ставят паруса, те наливаются молодым крепнущим ветром, ветер подхватывает карт, мощные колеса цепляются за серый песок, выталкивают его, отбрасывают в стороны, карт устремляется на полночь, домой…
– К тебе посетитель, эй, ты слышишь?
Какой посетитель, кто еще пожаловал? Вожатый глаза открыл, на нарах сел. Разносчик с тарелками Ящера тормошит. Голову повернул, в дверях статная темноволосая женщина стоит. Разносчик Ящера в покое оставил, к вожатому повернулся, тарелки сунул, к дверям направился.
– Он в отключке, у вас пять минут.
Дверь за ним закрылась. Женщина к кровати подошла, рядом остановилась. Лекс поднялся, поприветствовал ее коротко. К Ящеру наклонился, пульс проверил на шее – есть слабый. Выпрямился, к женщине повернулся.
– Как Заира?
– С ней все хорошо. Я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо, что моего ребенка домой вернул. Тебя ведь Лекс зовут?
– Да.
– Извини меня Лекс, извини за все.
Вожатый не понимал, за что эта женщина просит у него прощения?
– За что?
– За то, что ты сейчас здесь. Не согласись ты тогда пойти с Игером, к копальням, не согласись…
Лекс не дал женщине договорить.
– Вашей вины в этом нет – судьбу не изменить. Моя была предопределена задолго до моего появления в городе, как и ваша, как и его. – Лекс головой мотнул в сторону воина лежащего на нарах. – Мы же не бабочки однодневки, линия нашей жизни и наша судьба не из одного дня проистекает.
– Агата.
Едва слышно, простонал воин. Лекс к нему повернулся – глаза ясные в потолок смотрят.
– Он в сознании, поторопитесь.
Сказал он женщине, сам в дальний угол комнаты отошел. Спиной о холодную стену оперся, глаза закрыл – приди, прошу тебя! Почему ты меня оставила? Почему даже во снах приходить перестала? Почему даже мысленно я не могу твой образ вызвать?
Агата подошла к нарам, на краешек присела. Ладонью по голове воина погладила, наклонилась, в лоб его поцеловала.
– Спасибо тебе, спасибо, что домой ее вернул.
Слабая улыбка на сером лице-маске проступила.
– Теперь все хорошо будет, ей ничего не угрожает.
– Да, она в безопасности, она дома.
Сквозь слезы ответила женщина.
Резкий скрежет поворачивающегося в замке ключа, заставил вздрогнуть женщину. Даже вожатый дернулся от неожиданности. Дверь открылась.
– Время вышло, прошу на выход.
Недовольно бросил, стоящий у двери наемник.
– Иди.
Одними губами прошептал воин. Женщина наклонилась, к бледным губам воина своими губами прикоснулась.
– Прощай Игер.
Шепотом сказала женщина.
– Прощай Агата.
Так же шепотом ответил ей воин.
Она ушла. Дверь за ней закрылась. Длинные тени на потолке водили хоровод вокруг маленького огонька, заточенного в стеклянной колбе. Лекс наконец нашел в себе силы оторваться от стены, сделать четыре шага, тяжело опуститься на свои нары.
– Ты счастливчик, а ко мне она даже во снах не приходит.
Грустно произнес он. Тишина в ответ. Вожатый подождал. Голову поднял, на воина посмотрел. Тихо лежит, спит, наверное, опять без сознания.
– Знаешь, я не злюсь на тебя, что ты с ней был. На нее я тоже не злюсь, что она с тобой из-за денег… Да и не только с тобой. Я на нее вообще не злюсь, не могу, не получается. Понимаешь?
Опять на воина посмотрел – лежит, ничего не говорит.
– Молчишь, хоть бы в бреду ответил что-нибудь. Эй, ты меня слышишь?
Нехотя поднялся, к нарам воина подошел. Замер в нерешительности. Пальцы на шею опустил – ничего. Мертв.
**********
Мелкий дождь, не прекращаясь, льет сплошным потоком. Мокрая одежда водой напиталась, стала тяжелой, липнет к телу, сковывает движения. Тяжелые сапоги брата, на несколько размеров больше, тоже намокли, неподъемными стали. Грязь на подошву налипла, ноги устали, сил больше нет их переставлять. Начинает темнеть.
– Сюда, кажись там пещера.
Тихо произнес коренастый юноша, идущий рядом. Худую, хромающую на левую ногу, девушку за собой увлек, помог ей вверх подняться. Подростки в небольшую пещеру протиснулись. Места здесь мало, но, чтобы отдохнуть, им хватит. Внутри сухо, воздух не застоявшийся.
– Нужно одежду снять, отжать и просушить, в мокрой отдыхать нельзя.
Девушка на парня устало посмотрела, кивнула. Парень из-под клапана рюкзака одеяло небольшое достал, девушке протянул.
– Вот, укутайся. Я отвернусь.
Парень отвернулся к выходу из пещеры. Девушка разделась, сняла с себя мокрые штаны и куртку, скинула ботинки. Сухим одеялом укуталась, в дальнем углу пещеры присев, калачиком свернулась, мелкая дрожь все тело сотрясает. Парень тоже мокрую одежду снял, отжал ее. Затем одежду девушки выжал. Небольшой моток тонкой веревки достал, растянул ее, одежду на ней развесил. Рядом с девушкой опустился, свои ноги согнутые в коленях обнял. Его тоже мелкая дрожь сотрясает, он тоже замерз.
– Так не пойдет, ты замерзнешь. Двигайся ближе.
Парень робко к девушке придвинулся. Рядом совсем сел, дальше подвинуться не решаясь. Она сама к нему вплотную сбоку придвинулась, край одеяла в сторону откинула, ему на спину набросила. Горячее девичье тело жаром обдало, разом согрело. Пот крупными каплями на лбу выступил.
– У тебя что жар? Ты весь мокрый.
Рядом возле уха услышал.
– Нет, все в порядке, я в норме.
Севшим голосом ответил парень, не смея голову в ее сторону повернуть.
– Почему ты за мной пришел?
– А как я мог иначе поступить?
– Но ты ведь понимаешь, что теперь нам назад дороги нет. Мы уже никогда не сможем туда вернуться.
Парень задумался на мгновение.
– Тебе видение было?
Девушка головой покачала.
– Нет, видений не было, я это и так знаю.
Грустно ответила она.
– Скажи, ты видишь видения и сны вещие, то, как все будет, значит, будущее не изменить?
– Почему не изменить? Я вижу только, что может быть, если поступить, таким образом, принять определенное решение или выбрать какой-то конкретный путь.
– Значит, если принять иное решение, то и будущее можно изменить?
– Да, будущее нигде не записано в виде определенной последовательности событий, мы его меняем каждую минуту.
– В таком случае, почему то, что ты видишь, потом в точности повторяется, а не меняется?
– Потому что люди принимают те решения, которые предшествуют именно этому событию. Если узнать об этом решении заранее и увидеть события, к которым оно приведет, решение можно изменить, и тогда эти события не наступят, а произойдут совсем другие.
Парень удовлетворенно кивнул.
– Значит и у нас все еще есть шанс все изменить и однажды вернуться назад домой.
Девушка задумалась.
– Может быть.
Парень задумчиво произнес.
– Был бы брат сейчас в поселении, не отправься он на восход на эти переговоры с изгоями, ничего этого не произошло бы, он бы этого не допустил. Проклятые изгои.
Горячо бросил парень. Девушка головой покачала.
– Изгои здесь ни при чем. Это не они бурю наслали, не они Берса молнией убили, не они за мной в дом пришли. Я ведь тоже мутант, сам же видишь. А мы теперь с тобой оба изгои.
– Да уж.
Обреченно произнес парень. Девушка продолжила.
– Твой брат Сам, поступил как должно. Он важную миссию пошел выполнять. Останься он в поселении, он все равно ничего бы не смог изменить, Патрона многие главы Родов поселения поддерживают.
– Брат теперь тоже глава Рода поселения!
– Но он один. К тому же главой Рода стал недавно. – Девушка задумалась. – Даже если бы Лекс сейчас дома был, он тоже не смог бы им помешать и помочь мне. Он звал меня, значит это моя судьба, я должна идти.
– Кто звал, Лекс?
Непонимающе спросил парень. Девушка головой покачала.
– Не важно. Куда мы сейчас пойдем?
Парень задумался.
– У нас одна дорога – на восход, в Дикие Земли. – Полное лицо тронула едва заметная улыбка. – Сама же сказала, что мы теперь изгои. Может нам повезет и мы Сама найдем. Как они эту бурю там пережили?
Снова задумчиво произнес парень. Говорить больше у обоих не было сил. С каждым словом веки наливались свинцовой тяжестью, глаза мимо воли закрывались, вскоре крепкий глубокий сон сковал обоих подростков. Тяжесть пройденного пути и трагические события ему предшествовавшие, измотали их, накрыв тяжелым саваном забытья, погрузив в безграничные владения Морфея. Хозяин владений разостлал перед ними пестрый ковер, диковинными узорами покрытый. Узоры текли, извивались, бежали, переплетаясь в причудливую вязь. Знакомая вязь, она ее уже много раз раньше видела. Узор отдаляется, дальше вдаль уходит. Так и есть – это его татуировка, покрывающая лицо, укрытое шрамами! Глаза светлые, теплые, глубокие, манящие, грустные.
– Привет, я уже заждалась! Где ты был?
Улыбка губы тронула.
– Путь далекий и трудный перед тобой лежит.
– Я готова, я его пройду!
Глаза белым огнем полыхнули.
– Я помогу тебе. Скоро мой друг найдет вас – иди с ним. Я ему доверяю.
– Значит, и я ему доверюсь. Постой! Куда ты так скоро? Не уходи, останься со мной!
– Тая!
– Да, я слушаю – говори!
– Тая, просыпайся!
– Почему, зачем? Мне здесь хорошо с тобой.
– Тая, вставай, идти пора!
Глаза открыла, Хун уже одетый рядом на корточках сидит. Серый свет собою все вокруг заполняет. Не понять что сейчас, утро или вечер.
– Дождь закончился, нам повезло – идти легче будет. Одевайся, я пока завтрак соберу.
Темноволосый парень отвернулся, рядом присел, над рюкзаком склонился. Девушка робко из-под одеяла выбралась. С веревки одежду стянула, одеваться принялась. Одежда сырая, холодная, полностью не просохла. Портянки плотные на ноги намотала, сапоги брата обула. Большие сапоги, обутые на плотные портянки, сидели сегодня на ноге намного лучше, чем вчера на босу ногу. Одеяло сложила, парню отдала. Волосы расчесала. Хун кружку ей протянул, внутри воды на пару глотков, еще кусок хлеба, на котором сверху тонким слоем было намазано перетертое вяленое мясо, перемешанное с жиром, толчеными орехами и сушеными ягодами. Подростки наскоро принялись завтракать.
– Сейчас утро уже?
С полным ртом поинтересовалась девушка.
– Угу.
Коротко кивнул юноша.
– Темно еще вокруг.
– Небо тучами по-прежнему укрыто, но дождя нет.
– Хорошо.
Кивнула девушка. С завтраком было покончено. Вещи уложены. Парень рюкзак себе на спину закинул. Вперед из пещеры наружу протиснулся аккуратно, осмотрелся. Знаком дал понять девушке, что она тоже может выходить.
Мощным селевым потоком пешеходную тропу смыло, Хун выбрал другой путь. Идти по мокрым камням было трудно, приходилось карабкаться вверх. Осторожно помогая друг другу спускаться вниз, иногда приходилось попросту съезжать по скользким камням на пятой точке. Девушка быстро устала, ей хромой в одежде не по размеру, с чужого плеча, было очень трудно здесь идти, но иного выбора у них не было, как и не было иной дороги. Та хорошая, широкая дорога, которой пользовались добытчики, идя в Дикие Земли, им не подходила. Патрон наверняка отправил за ними погоню, которая наверняка пойдет именно по той дороге, значит, они должны были идти другим путем.
Тридцать минут пути, пять минут отдых, и снова в путь. Парень щадил девушку, делая частые перерывы для короткого отдыха. Но все равно с каждым разом ей было все тяжелее и тяжелее подниматься на ноги, после очередного привала. Время уже давно перевалило за полдень, обстановка вокруг начинала меняться – крутых подъемов и спусков становилось все меньше, валуны под ногами тоже измельчали. Чтобы перескочить с одного на другой уже не требовалось прилагать много усилий, при этом каждый раз боясь поскользнуться, упасть вниз и переломать ноги. Девушка уже совсем выбилась из сил после очередного прыжка с валуна на валун и тяжелого приземления, ноги подкосились, она бессильно рухнула на колени. Парень это заметил, вернулся к ней, присел на корточки рядом.
– Я больше не могу.
Тяжело замотала она головой. На изможденном перепачканном лице, покрытом подтеками грязи, читалась крайняя усталость. Руки бессильно опустились вниз на камни. Парень осмотрелся по сторонам.
– Хорошо, нам нужно остановиться, но здесь нельзя. Нам нужно найти подходящее место для лагеря.
Девушка бессильно подняла на него замученное лицо.
– Что за запах?
– Какой запах?
Удивился парень.
– Не чувствуешь, резкий аммиачный запах?
Выражение лица парня резко поменялось.
– Бежим!
Он вскочил, резко рванул девушку вверх.
– Туда, быстрее!
Хун бежал рядом, помогая девушке, тяжело хромающей рядом, поддерживая ее под руку, не давая ей упасть. Сзади издалека донесся звук падающих камней. Бежать было тяжело, уставшие ноги заплетались, проваливаясь в ямки между камней. Если бы не Хун, она упала бы уже на первой же кочке.
От кого мы все-таки бежим, неужели погоня из поселения? Как они смогли так быстро нас выследить и нагнать? Короткий взгляд через плечо назад – темная длинная тень мелькнула сбоку, длинный прыжок с валуна на валун. Волосы на затылке зашевелились, холод наполнил внутренности, придавая сил. Усталость тяжелого дня, как по волшебству разом испарилась, ноги перестали заплетаться, быстрее вперед побежали. Звук приземления тяжелого тела сзади, сковал сознание парализующим страхом, дикий пронзительный вопль покинул горло, вырвался наружу. Ноги запутались, рука вырвалась из удерживающих ее пальцев. Камни внизу стремительно приблизились, только руки выставить успела. Плашмя растянулась. На спину перевернулась, продолжая дико кричать. Ноги по мокрым камням заскользили, пытаясь, тело дальше в сторону оттащить, руки по ним перебирают, ногти обламывая. Черная тень выпущенной стрелой стремительно прямо на нее летит. Длинный прыжок, глаза диким блеском горят, желтые клыки хищно оскалились, ожидая своей очереди впиться в мягкую нежную плоть. Хлопки длинной раскатистой очередью издалека пришли, от скал вокруг громким эхом отразились, по ушам полоснули, вверх ушли. Чья-то невидимая рука черное мощное тело прямо в полете в сторону откинула, тело тяжело рядом на камни упало. Красные ручейки из-под него по мокрым серым камням стекают, бока тяжело подымаются. Шаги сзади рядом, за руку кто-то взял, потянул. Всем телом встрепенулась.
– Не бойся, это я!
Взволновано произнес над ухом знакомый голос. Это Хун, к нему прижалась, обняла крепко. Крупная дрожь все тело сотрясает, он это чувствует.
–Чччто ээто ббыло?
Заикаясь, еле выдавила из себя девушка. Выплеснутый в кровь адреналин крупной дрожью продолжал сотрясать все тело, язык не слушался, голова шла кругом.
– Вея.
Тихо над ухом произнес Хун.
– Крупная бестия!
Послышался сзади незнакомый голос. Девушка резко назад обернулась. Низкий узкоплечий человек в длинном плотном плаще с нашивкой добытчика на рукаве, лицо наглухо замотанное платком. Мужчина склонился над большим длинным телом, руки в перчатках автомат сжимают. Рядом с веей на корточки опустился.
– Пять пуль в ней, а она еще живая. Надо же.
Покачал головой мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь. Взгляды обоих подростков были прикованы к неожиданному спасителю. Нашивка добытчика на рукаве – он явно из поселения, может он из тех, кого отправили за ними в погоню, но если так, почему он один и как он так быстро их выследил? Нужно бежать от него немедленно, спасаться! Но как далеко они смогут убежать? Тая совсем выбилась из сил, к тому же у него автомат. Мужчина автомат рядом на камни положил, это был их шанс, но они все так же, как вкопанные, продолжали стоять на месте, боясь от него глаз отвести. Мужчина большой охотничий нож достал, примерился. Коротко, без замаха в черное тело вонзил. Короткий утробный рык вырвался из пасти зверя, тело замерло неподвижно. Мужчина нож о мокрую шкуру отер, в ножны убрал, автомат с камней поднял, предохранитель включил, на ремень на плечо закинул. К подросткам подошел.
– Мне повезло, что ты так громко кричать умеешь, а то бы мимо прошел и не заметил вас.
Сказал он, глядя на девушку.
– Кто ты?
Осторожно произнес парень. Мужчина на него взгляд перевел. Глубокий капюшон с головы откинул, платок размотал.
– Вывер…
Выдохнули оба подростка.
– Тебя Патрон за нами послал?
Вкрадчиво спросила девушка.
– Патрон?
Задумался добытчик. Головой покачал.
– Нет, наши все отказались за вами идти, после того как над тобой самосуд устроить хотели, закон нарушая. За вами его личная охрана отправилась и кое-кто из охотников, но они по главной тропе пошли, придурки тупые.
Вывер сплюнул себе под ноги, подростки переглянулись.
– А ты зачем за нами пошел?
Мужчина на них уставился удивленно. Назад обернулся, на мертвую вею посмотрел.
– А что не нужно было?
Девушка кивнула.
– Спасибо тебе Вывер, но что дальше?
– А что вы дальше делать собирались?
Улыбнулся добытчик ей в ответ.
– В Дикие Земли идти.
Мужчина кивнул.
– Правильное решение. Значит, пойдем туда!
Подростки снова переглянулись.
– И ты с нами пойдешь?
– Вы против?
«Скоро мой друг найдет вас – иди с ним, я ему доверяю», всплыли в голове слова.
– Нет, что ты, мы только рады будем, если ты к нам присоединишься.
Быстро выпалила девушка, парень удивленно на нее посмотрел.
– А в Диких Землях, что вы делать собираетесь?
– Брата найти постараемся.
Вступил в разговор Хун. Вывер головой кивнул.
– Правильно, чтобы он тебя отчихвостил, как следует, да мозги вправил.
– За что?
Искренне изумился парень.
– За то, что сунулся в горы без оружия, болван, да еще и девчонку с собой потянул.
–Хун меня спасал! Он настоящий друг!
Вступилась за парня девушка, добытчик прищурился на нее своим белым слепым глазом.
– Друг.
Многозначительно эхом повторил он. Хун голову опустил, покраснел. Девушка непонимающе переводила взгляд с одного мужчины на другого. Вывер хлопнул Хуна легонько по плечу.
– Ладно парень, не переживай я не скажу Саму, что ты втрескался в нее по уши и потому голову дома вместе с оружием забыл.
Мужчина медленно пошел вперед по камням, тихо насвистывая себе под нос веселую мелодию.
**********
– Мам, мама, иди сюда, скорее!
Позвал тонкий детский голос. Худая стройная женщина с коротким ежиком темных волос на голове поспешила к мальчику.
– Что случилось, Мак?
– Смотри – Полярная звезда!
Указал мальчуган пальцем на яркую точку на темнеющем небосводе. Раньше она путникам направление на север указывала.
– Направление на что указывала?
Удивилась женщина. Мальчика за плечи обняла.
– На север, ну это так раньше говорили. Сейчас мы говорим на полночь.
– Теперь поняла.
Кивнула женщина.
– А вон там скоро будет созвездие Андромеды, ее центральная звезда Мирах зовется – она путь домой ночью укажет.
– Домой?
Переспросила удивленно женщина.
– Да, так Анердей сказал.
Смутился мальчик.
– Ах, вот оно что.
– Видишь, какая она яркая и красивая! – Мальчик снова на Полярную звезду показал. – Она нашивку вожатых украшает. Птица, в небе парящая, волю символизирует. Луна и солнце обозначают, что вожатые и днем и ночью верный путь в Пустоше найти могут.
– Откуда ты все это знаешь?
– Мне в Истрице вожатый Эйр из Атолла рассказывал, когда с караванами к нам приходил. Я тоже, когда вырасту, вожатым стану, я теперь сам могу свою судьбу выбирать.
– Кто тебе это сказал?
Удивилась женщина.
– Анердей. Он сказал, что теперь мы сами вольны решать, кем хотим быть и как жить. Еще он сказал, что Меа сама может решить за кого ей замуж выходить за Яна или за Рея.
– Вот как.
Изумилась женщина.
– Мама, не слушай этого болтунишку.
Произнес сзади уставший девичий голосок. Девушка подошла к матери и брату. Женщина голову к ней повернула, в ее глазах читалось любопытство.
– У тебя женихи есть, да еще и целых два?
– Были.
Поправила ее девочка.
– Они в Истрице остались, а я в Пустоше сейчас, а завтра в Диких Землях буду. Кто знает, куда меня судьба послезавтра закинет.
Печально вздохнула она.
– Мама, морок!
Неожиданно громко прокричал рядом мальчик. Женщина от неожиданности подпрыгнула на месте, девочка за спину матери инстинктивно спряталась. На крик из карта, позади них, выскочили мужчины с автоматами наизготовку, Мерек выбежал одним из первых, впереди женщины с детьми остановился. На морока посмотрел, автомат опустил.
– Вернулся все-таки, бродяга!
Глядя вперед, покачал головой. Перед ним в десяти метрах стоял огромный черный морок, внимательно наблюдая за людьми, изредка втягивая ноздрями воздух.
– Ну что же ты! Ну, иди сюда.
Позвал морока мужчина. Тот не двигался с места, продолжал стоять, внимательно наблюдая за людьми.
– Спокойно, не бойтесь. – Обратилась к детям женщина. – Это морок Анердея. Я и забыла, что вы их еще не видели.
– Их?
Переспросил мальчик.
– Да их двое было. Этого зовут Аз, как старшего брата Анердея звали. Была еще Сея, но она погибла.
– А кто такая настоящая Сея?
Спросила девочка из-за спины матери.
– Его младшая сестра.
– Мам, а они погибли?
Тихо спросил мальчик.
– Да.
Ответил сухой мужской голос сзади. Все головы на голос повернули.
– Зачем ты встал? Ты еще слаб.
С упреком сказала хрупкая женщина. Высокий седоволосый мужчина оставил ее упрек без внимания, мимо них медленно прихрамывая, прошел. К мороку медленно подошел, тот перед мужчиной на задние лапы уселся.
– Ну, здравствуй друг старый.
Тихо, ласково поприветствовал мужчина морока. Улыбнулся ему, руку на тяжелую черную голову положил, за ушами провел. Морок пасть огромную открыл, зевнул, язык высунул, воздух ртом глотать начал, языком себе помогая. Темноволосый мальчик в направлении высокого мужчины и черного морока пошел, Мерек его рукой остановил, давая понять, что дальше идти ему нельзя. Мальчик назад обернулся – в глазах хрупкой женщины читалась плохо скрываемая ревность, он морока видеть рад больше, чем ее!
– А можно и мне его погладить?
Мальчик у высокого мужчины спросил. Тот, продолжая гладить морока по голове, тихо ответил.
– Он воин, он охотник – он к ласке не привык, он ее не знает.
Как бы в подтверждение его слов огромный морок на лапы встал, носом в бедро мужчины ткнулся, развернулся и прочь в Пустошь ушел. Мужчина смотрел ему вслед.
– Почему он ушел?
Удивленно мальчик спросил.
– Он поздороваться приходил, а сейчас нас охранять ушел, он всю ночь кругами вокруг лагеря блуждать будет, выслеживая жертву.
Пояснил Мерек. Высокий мужчина развернулся, тяжело обратно пошел, Мерек поспешил брату плечо подставить, к карту его повел, мальчик рядом пошел. К карту подошли, Мерек поудобнее перехватил Анердея, тот рукой о поясницу брата оперся, замер.
– Что это?
Удивленно у него спросил. Мерек выпрямился, руку за пояс занес, оттуда извлек охотничий нож ручной работы с пластиковой рукояткой. Сразу видно – нож изготовлен прошлой цивилизацией. Виолетта замерла на месте.
– Нож.
Пояснил Мерек.
– Я вижу. Не припомню ни у кого из наших такого.
Мерек голову опустил.
– От этого клинка Нувел погиб, нож из его тела извлекли.
Анердей осторожно нож в руку взял. На руке его взвесил, повертел, рукоять в ладони сжал.
– Нужно узнать, кому он принадлежит. Нож дорогой, такой купить не многие могут.
– Мы уже знаем.
Сухо ответил Мерек.
– Говори.
Скорее прошипел, чем сказал Анердей. Виолетта все это время стояла молча, наблюдала за происходящим, боясь даже слово проронить. Тревога застыла в ее глазах, но сейчас она ничего не могла поделать.
– Он принадлежит вожатому Лексу, с полуночи.
Анердей молча развернулся, в карт полез. Внутри он тяжело опустился на свое место. Лекарь Атерей, только покачал головой, глядя на него, Мак рядом присел, Виолетта и Меа напротив.
– Расскажи, как ты морока приручил, как такое возможно?
– Мак не сейчас.
Одернула его женщина.
– Ну мам, ну пожалуйста!
Анердей еще немного повертел в задумчивости нож в руках. Вздохнул тяжело, делать нечего – нужно утолить любопытство мальчугана.
– Пять лет назад я с еще двумя людьми ушел в рейд к разрушенному старому городу в Диких Землях, в земли чужого, враждующего с нами племени.
– Зачем?
– Нужно было разыскать старую довоенную ремонтную базу военной техники. Она была оборудована на окраине их владений в воинской части.
– А что вы там искали.
– Определенные чертежи и, кое-какое оборудование. Еще запчасти, необходимые для починки техники, которая была законсервирована у нас в Ковчеге.
– И что нашли?
– Да. Кое-что взяли, что унести могли. Только на обратном пути в засаду угодили, к следопытам того самого племени.
Анердей замолчал, задумался вспоминая.
– А дальше что было?
Не унимался мальчуган.
– Бой приняли – следопытов положили, но и мои товарищи погибли. Я сам к Ковчегу раненый добирался, а меня там, в руинах, большой морок выследил и напал.
Мужчина рукой по уродливым шрамам на левом боку провел.
– Вот результат нашей встречи. Я морока ранил, сам сознание потерял ненадолго; очнулся – его нет, след кровавый прочь уходит. Я перевязался и по следу пошел.
– Зачем?
Удивился мальчик. Мужчина пожал плечами.
– Азарт охотника наверно, сам не знаю. Так я до логова зверя по следу дошел, а там он, точнее она – мертвая уже лежит, а рядом с ней два черных щенка скулят. Я их и забрал – погибли бы они там без нее. Так я вместо двух братьев с двумя мороками в Ковчег вернулся.
– И что они остались жить и не сбежали?
Головой покачал.
– Мороки очень преданные – тому, кто их вот так вырастил, они до самой смерти преданными будут. Так и в природе меж собой – если морок себе спутника жизни выбрал, то уже не предаст никогда.
– Как люди?
– Нет, люди не такие, совсем не такие…
**********
Огонь плясал, извиваясь яркими огоньками, отражаясь в узких раскосых глазах вожатого. Напротив у очага сидел высокий худой совсем высохший старик. Белые бесцветные белки глаз неподвижно смотрели перед собой в одну точку, сколько ему было лет на самом деле, вожатый не мог угадать; кажись, таких древних старцев он вообще не встречал в своей жизни. На мгновение Саму показалось, что сухой мужчина перед ним настолько стар, что застал еще последнюю войну человечества. Высокая худая женщина, сопровождающая сюда их отряд, подошла к огню, присела рядом со стариком, огоньки заплясали, отражаясь от поверхности ее панорамных очков, поднятых на лоб. Ее походная сумка опустилась рядом на пол, на нее сверху легла винтовка.
Казалось, целая вечность прошла, пока они сюда добрались, мысли многократно рисовали в голове образы предстоящей встречи, парламентеров, которые будут посланы «с той стороны», для проведения столь важных переговоров для поселения, да что там для поселения – для всего Полуночного Альянса!
Сразу после того, как Гимрей покинул поселение Артели Рудокопов и Добытчиков, их радиоточка на всех частотах по очереди, непрерывно вызывала для переговоров представителей изгоев. Наконец, спустя три дня ожидания, одна из частот ожила, с той стороны им ответили, их выслушали и даже согласились организовать встречу парламентеров для проведения переговоров. Место встречи назначили сами изгои – место в руинах старого города, на нейтральной территории, не принадлежащей ни одному из племен или кланов изговосхов, живущих в Диких Землях, место хорошо знакомое всем добытчикам, наведывающимся туда в своих рейдах.
В поселении сразу начали отбирать добровольцев, согласных сопровождать Сама на эту встречу. Тек вызвался идти с братом, но тот ему запретил, оставив дома вместо себя главой семьи. Больше в отряде Сам доверять никому не мог – он прекрасно помнил напутственные слова Гимрея, произнесенные им у поста на выезде из поселения Артели Рудокопов и Добытчиков – «добытчики и их Глава – у них свои планы, они попытаются тобой воспользоваться во время переговоров, не верь и не доверяй никому». И он не верил и не доверял им. Его отряд состоял из пяти добытчиков – все опытные и обстрелянные, матерые следопыты и вояки. Пока они преследуют общую цель, за их спинами вожатый в безопасности, но стоит ему пойти наперекор их планам – такие глазом не моргнут, выполняя поручение своего лидера – Главы их общины.
Из поселения вышли сразу на следующее утро, после получения сообщения от изгоев с подтверждением и местом встречи. Шли быстро, налегке, при себе у каждого только стрелковое оружие и средний походный рюкзак. Шли основной тропой, которой пользуются добытчики для рейдов в Дикие Земли, сами добытчики называли эту тропу «Шепот ветра». Столь поэтичное название было дано ей неспроста. На всем пути следования по этой тропе легкий ветер никогда не стихал даже на мгновение, а подчас его шум действительно напоминал чей-то шепот. Через несколько дней небольшой отряд уже миновал горные массивы, отделяющие Полуночный Альянс от грязных радиоактивных земель – безраздельных владений изговосхов.
В самом начале, после большой войны последних людей, последней цивилизации, эти земли принадлежали только морокам и веям, но потом в них появился человек – первые изгнанные из поселений уроды, мутанты и больные. Человек всегда был самой живучей и опасной тварью на Земле – царь природы, высшая ступень пищевой цепи. Только вот царем он был скорее как понятие нарицательное, потому как он никогда не правил, тем, что имел в своем подчинении ниже по пищевой цепи, он всё и всегда просто уничтожал, тупо, бездумно, порой беспричинно. Он даже себя практически сумел полностью истребить – виват победителю!
Первые изгнанные начали сбиваться в коллективы, образовывая кланы и племена, оборудовать стоянки, в наиболее безопасных для жизни местах в Диких Землях, организовывать собственный быт, по собственным законам и правилам. Со временем изгнанных стало настолько много, что свободного места и кормовой базы перестало хватать для всех, тогда племена и кланы начали враждовать между собой, воюя за жизненное пространство, за территории и за охотничьи угодья. В этих междоусобных войнах выжили самые приспособленные, самые свирепые, подлые и самые сплоченные – они и образовали основной костяк кланов и племен, живущих в Диких Землях. Презрительно гонители называли таких изговосхи, что дословно переводилось – изгои, живущие на восходе.
Отдельное существование и жизнь изгоев, вне связи с остальными людьми и поселениями Пустоши, породила собственную культуру, собственное отношение к окружающему миру, свои своды законов и правил, а подчас и собственные языки и наречия. Иногда появлялись новые, молодые племена, но их быстро вырезали соседи, не желавшие делиться с кем-то скудными ресурсами. Но одному из таких молодых племен, волею случая и по стечению обстоятельств, все же удалось сохраниться. Мало того – им удалось вырасти численно, технически преуспеть, во многом обогнав и превзойдя своих темных и диких соседей. Это новое племя во многом было ближе к самим людям Пустоши, нежели к изговосхам, но все же они оставались такими же изгоями. Так, под их влиянием, общее понятие «изгой» трансформировалось – теперь чтобы охарактеризовать тех старых, диких изгоев употреблялось слово отщепенец или сокращенно – отщеп. Отщепы – изгои среди изгоев. Новое племя изгоев очень быстро заявило свои права, показало силу. Но масштабной войны в Диких Землях это племя развязывать не стало, наладив деловые контакты со всеми соседями и заключив взаимовыгодный мир, встав на высшую ступень в управлении и распределении ресурсов Диких Земель. Именно на переговоры с представителями этого племени и отправился маленький отряд, возглавляемый вожатым Самом.
Утром второго дня в Диких Землях путь маленькому отряду в шесть человек преградила группа изговосхов из девяти человек. Все одеты в одежды, сшитые из звериных шкур, лица раскрашены красками – узоры яркие, чтобы врагов устрашить. Вооружены в основном копьями арбалетами и луками, у троих огнестрельное оружие – две старенькие двустволки и дробовик. Добытчики вооружены автоматическим оружием. Даже, несмотря на то, что добытчиков меньше численно, большой опасности этот отряд отщепов для них не представлял, но старший добытчиков сказал вожатому.
– Нужно заплатить откупные за проход, иначе никаких переговоров не будет. Хоть это и отщепы, но у изгоев с ними мир и им не понравиться, если мы их младших братьев обидим.
 Вожатый кивнул, старший добытчиков, имевший странный позывной Марс, отправился к отщепам для переговоров, и вскоре вернулся.
– Порядок, три десятка семерки заплатил за проход. Можем идти.
Отряд Сама пошел дальше своей дорогой, а отщепы ушли по своим делам.
– И что мы так каждый раз будем платить, как только их встретим? Так мы скоро без патронов останемся.
Не выдержал Сам, задав вопрос, крутившийся в голове.
– Мы платим только тем племенам или кланам, через чьи земли проходим. Если идем по одной земле – платить нужно один раз.
Спокойно ответил добытчик.
– А через, сколько земель нам нужно идти?
– Через одну. Место встречи находится на нейтральной земле, она сразу за владениями этого племени.
– А почему эти земли нейтральные, разве здесь нет дефицита в охотничьих угодьях?
– Это грязная земля, там фон зашкаливает до сих пор, безопасных мест там очень мало, и находиться долго, без риска накопить дозу, там нельзя.
Вожатый задумался – как здесь все отличалось от привычного для него мира среди бескрайних песков, там, далеко в Пустоше.
– А если нас опять встретят представители этого племени, как они узнают, что откупные за проход мы уже заплатили?
Не унимался Сам. Добытчик вздохнул.
– Просто назовем ему имя того, кому мы уже заплатили, гений.
Добытчик устало посмотрел на вожатого.
– Еще вопросы есть?
Тот отрицательно покачал головой.
На следующий день утром они пересекли границу владений того племени и ступили на нейтральную территорию. Продвигаться по ней было значительно труднее – то тут, то там путь постоянно преграждали старые руины, иногда образовывая целые непроходимые кварталы фонящего радиоактивного хлама. Наиболее грязные и фонящие места приходилось огибать по широкой дуге, теряя много времени и расходуя больше сил. Ближе к обеду группе, наконец, удалось выйти к указанной точке встречи. В этом месте была большая открытая площадка, подпираемая по кругу остатками обожженных зданий.
– Это здесь. Однако я не вижу, чтобы нас встречали.
Угрюмо произнес старший добытчиков, озираясь по сторонам. Прошло около часа, наконец, от одного из стоящих вдалеке зданий, отделилась одинокая хрупкая человеческая фигура.
– Какого морока.
Выдохнул Марс. Фигура приближалась. Тонкая, худая, спина прямая, походка уверенная. Легкая сумка через плечо, винтовка на ремне за спиной – Мосинка, судя по всему. Средних размеров нож на поясе, подсумки какие-то, голова наглухо замотана, панорамные очки на глазах. Фигура остановилась в четырех метрах от группы добытчиков.
– Вы парламентеры?
Спросил высокий, тонкий голос – баба!
Вожатый сделал шаг вперед, правую руку, согнутую в локте, поднял вверх.
– Приветствую тебя! Мое имя Сам, я представитель поселения Артели Рудокопов и Добытчиков Полуночного Альянса, прибыл для проведения переговоров с вами.
Женщина напротив даже пальцем не шелохнула. Голову слегка набок склонила.
– Гара. Идите за мной.
Коротко сказала она, повернулась к мужчинам спиной, так и есть – за спиной у нее старая болтовая Мосинка висит, с оптическим прицелом ПУ1. Винтовка ухоженная, видно, что за оружием следят.
– Эй, куда идти! Какого морока происходит?
Окрикнул ее добытчик. Женщина на месте замерла. К мужчинам опять развернулась. Те с места не тронулись. Рукой вправо на темнеющий горизонт указала.
– Буря идет, нужно укрыться от нее. Там вас уже ждут. Бурю переждем, обсудим, о чем вы сказать хотели.
Снова развернулась и вперед пошла. Сам на добытчика посмотрел, плечами пожал и следом за ней пошел. Марс им вслед посмотрел, коротко кивнул своим людям, и вся остальная группа за ними выдвинулась. Через час блуждания, по нескончаемому лабиринту среди бесконечных развалин, женщина, наконец, остановилась у одного полуразрушенного небольшого здания.
– Пришли, у вас фонари есть? Вниз спускаться будем.
Пояснила она. Добытчик кивнул, жировые лампы из рюкзаков достали, женщина тоже из своей сумки такую же лампу извлекла. Распалили фитили, маленькое пламя затрепыхалось, забилось, заточенное в маленькой стеклянной колбе. Вытянув фонарь вперед в руке, женщина протиснулась в небольшой разлом. По коридору прошла, свернув несколько раз, вышла к лестнице, с частично обвалившимися ступенями.
– Внимательно под ноги смотрите, упадете – все кости переломаете.
Предупредила она мужчин и стала аккуратно вниз спускаться, медленно перенося ногу со ступени на ступень, освещая мерцающим светом лампы пространство перед собой. Наконец, спустившись на три пролета вниз, группа вошла в небольшую комнатку, внутри которой горел небольшой костер, у которого сидел древний старик.
Вожатый устроился у огня напротив странной парочки, группа добытчиков разместилась полукругом позади. Сверху раскатисто загрохотало. Потом еще. Потом бахнуло настолько сильно, что у сидящих возле огня людей заложило уши. Старик даже не поменялся в лице. Женщина сняла помотанный вокруг головы платок, на вид ей было не больше тридцати лет. Лицо женщины можно было бы даже назвать красивым справа в профиль, но стоило ей повернуть голову, как ее лицо полностью преображалось до неузнаваемости. Вся левая сторона лица была покрыта толстой грубой коричневой кожей, похожей на кору дерева, левое ухо отсутствовало совсем. От увиденного Сам невольно вздрогнул.
– Это Шей. Мы жрецы – пришли от имени изгоев на переговоры. Мы вас слушаем.
Спокойно сказала женщина. Марс, сидевший позади Сама, хмыкнул.
– Мы хотели бы обсудить условия мирного существования по соседству, торговли и товарообмена на взаимовыгодных условиях.
Начал вожатый.
Голос подал старик. Слова со свистом тяжело покидали горло – шепот и свист, слов почти не разобрать.
– Ты представляешь весь свой народ и уполномочен говорить от лица всего Полуночного Альянса?
Вожатый смутился, голову опустил.
– Нет, но на Сходе есть люди поддерживающие нас.
– Значит, ты говоришь только от лица своего поселения?
– Да.
Старик кивнул, продолжая смотреть, не моргая перед собой белыми глазами.
– Что вы нам можете предложить?
Вступила в разговор женщина.
– Прямой товарообмен ресурсы на ресурсы или торговлю в чистом виде, обмен товаров на деньги или золото. Ваши соседи тоже не будут обижены, в обмен на беспрепятственный проход по их землям и охрану наших караванов, они тоже смогут получать прибыль в чистом виде.
– Торговля это хорошо, но как насчет самого главного – наших жизней? Понимаешь, о чем я говорю, парламентер?
Шипя, произнесла женщина. Сам кивнул, подтверждая, что понял ее. Сверху снова раскатисто загрохотало, мир снаружи наполнился непрерывным шумом – дождь выплеснул сверху тонны воды, бесконечным потоком.
– Этот вопрос улажен – на общем сборе представителей Родов поселения, был принят закон, согласно которому любой, кто признается изгоем, не может быть подвергнут никакому другому наказанию кроме как изгнанию в Дикие Земли, в первое полнолуние после окончания Солнечной Бури.
– Хорошее решение. – Просвистел старик. – Только оно не отображает сути ваших истинных намерений и помыслов. Вы по-прежнему считаете нас угрозой для своего существования, по-прежнему хотите избавиться от нас, только на сей раз более гуманно, не убивая собственноручно, а предоставляя это сделать веям в горах и морокам на равнине. Так зачем вам с нами торговать, выстраивая обоюдную сытую жизнь в достатке?
Добытчики переглянулись, Сам ответил.
– Нельзя сложившиеся десятилетиями уклады, за раз изменить. Люди должны осознать, что вы не угроза, что сосуществование в мире возможно. Это только начало пути, на котором еще много изменений предстоит осуществить.
Старик кивнул.
– Ты правильно говоришь, слова верные, помыслы правильные, но так ли все на самом деле только сама жизнь способна показать. Каковы будут гарантии, подтверждающие ваши благие намерения?
– Мы уже приняли нужный закон, пошли на послабления! Это ли не гарантии?
Не выдержал добытчик.
– Принять закон еще не дело – дело полностью его соблюдать. Пока это только то, что позволяет нам выслушать вас, не отправляя восвояси.
Спокойно парировала женщина. Сзади стали отчетливо слышны звуки стекающих вниз по ступеням потоков воды. Добытчики оглянулись.
– А нас здесь не затопит? А то не хотелось бы утонуть – глупая смерть в Диких Землях.
– Не беспокойтесь, под нами еще целый этаж, чтобы его затопить дождь должен неделю идти. Это старое бомбоубежище, рассчитанное на послевоенную жизнь в нем целого микрорайона.
Спокойно ответила Гара.
– Каких гарантий вы от нас требуете?
Спросил вожатый.
– После обсуждения всех прочих условий вам будет вручена грамота, которую должны будут подписать все ваши главы Родов поселения. С нашей стороны аналогичный документ подпишут все жрецы. Через месяц встречаемся на том плато, где и сегодня, и обмениваемся этими грамотами. Это и будут, письменно скрепленные, наши взаимные обязательства и гарантии. Предавший свою подпись и презревший сей документ, с чьей бы стороны он не находился, будет расцениваться кровником.
– А не слишком ли жирно?
Опять вспылил добытчик.
– Нет. Таковы условия, вы вольны их не принимать.
Спокойно ответила женщина.
– Нам нужно подумать.
Сказал Марс.
– Думайте.
Все так же спокойно ответила Гара.
Добытчики позвали вожатого, сели кругом в дальнем углу и шепотом, чтобы не слышали изгои, стали совещаться. Шей и Гара сидели молча, отрешенно глядя перед собой, кажись, что их совсем не волновало, с каким результатом закончатся эти переговоры, для них все уже и так было предопределено. Вода журчала в коридоре, стекая по разбитым ступеням вниз, пламя в жировых светильниках билось и трепыхалось, от страха и ужаса, наполнявшего его, от близкого пребывания совсем рядом его извечного соперника. Воды было много, нескончаемые потоки, сейчас она была сильнее, чем маленькие красные язычки пламени, заточенные внутри стеклянных колб.
Наконец мужчины закончили совещаться, снова расселись по своим местам.
– Каковы будут «прочие условия», о коих вы упомянули?
Поинтересовался вожатый. Старик взял слово.
– Самое главное – никаких убийств изгоев, в чьих бы землях не произошла встреча. В случае нападений и самообороны, обязательно направить делегированного представителя к главе племени или клана, для урегулирования спора или конфликта. С нашей стороны будут направлены представители к Патрону поселения.
Мужчины кивнули.
– Принимается.
– Место встречи для торговли и товарообмена – сегодняшнее плато в городе на нейтральной территории. Время – последняя неделя каждого месяца. Предварительно, перед отправлением каравана, связь на установленной частоте. Наш позывной для связи – «Долина».
– Хорошо, согласны.
– Глубинные рейды в руины городов только совместные с представителями племен, в чьих землях работает группа, либо с провожатыми из других племен, но с обязательной выплатой откупных за проход хозяевам земель. Все добытые ресурсы делятся поровну, либо выкупаются по договорной цене.
– Не пойдет, отщепы совсем дикие! Как с ними ходить?
Возмутился добытчик.
– Мы берем на себя вопрос проведения аналогичных переговоров с их вождями, если вопрос удастся уладить не со всеми племенами – ваши группы будут сопровождать наши представители и улаживать возникающие вопросы на месте.
Ответила женщина. Мужчины снова коротко посовещались.
– Хорошо, согласны.
– По всем не оговоренным или спорным вопросам место встречи – выход вашей основной тропы «Шепот ветра» в Дикие Земли, с предварительным запросом такой встречи по радио или через гонца.
– Согласны.
– Тропа «Серп Луны» – по ней вы будете отправлять всех изгоев в Дикие Земли, в оговоренный день.
– Хорошо.
– И наконец, самое главное – в случае преднамеренного необоснованного убийства с чьей бы стороны оно не было инициировано, сторона, к которой принадлежит убийца, обязана его выдать сразу же по первому требованию другой стороны. В остальных случаях конфликты урегулируются путем отдельных переговоров представителями обоих сторон.
Среди мужчин снова возник спор, они снова удалились на совещание. Не нравилась им возможная перспектива таких разборок, не по душе были им набирающие силу вчерашние недолюди, которых они забивали камнями и вешали на улицах, абсолютно не стесняясь своей жестокости.
На сей раз переговоры затянулись надолго, благо погода позволяла – с неба все так же непрерывно выливались тонны воды, вода просачивалась в здание, сплошным потоком стекала по ступеням, заполняя нижний этаж. Изгои отправились спать в дальнем углу комнаты. После нескольких часов безрезультатных споров вожатый, сморенный усталостью, тоже отправился спать – он сделал все от него зависящее, что произойдет далее, уже не в его власти. Добытчики остались наедине с собой и с нелегким, для них решением об их будущем и будущем всего поселения Артели Рудокопов и Добытчиков. Изгои оказались умнее и хитрее, они предусмотрели и учли многое, не все конечно, но самое главное и основное. Это были уже не те дикари, затравленно озиравшиеся по сторонам в ожидании своей участи – эти держали голову прямо, не боялись выдвигать свои требования, ставить ультиматумы. Мир людей стремительно менялся!
Спустя несколько часов, когда наверху уже было утро, споры продолжились. Древний высохший старик все также невозмутимо продолжал сидеть у потухшего огня, глядя перед собой в одну точку. Гара ушла по коридору в соседние комнаты, вернулась, спустя почти два часа, принеся с собой солидный запас дров из фрагментов старой, изъеденной жучками, мебели. В комнате вновь запылал огонь, изгои подставили ему свои руки, сидели, молча согреваясь его теплом. Сам наблюдал за женщиной – она на шесть лет младше Гаи, но какая между ними огромная разница – горе и жизненные трудности быстро состарили мать Лекса, из некогда красивой женщины стремительно превратили ее в сгорбленную старуху. В жизни Гары, без сомнения, горя и трудностей было не меньше – она родилась и выросла изгоем, но женщина не растеряла уверенности и присутствия духа, держалась прямо и даже надменно, говорила на равных с мужчинами. Она вызывала к себе уважение.
– Ты не боишься ходить по темным комнатам заброшенного здания под землей одна?
Обратился вожатый к ней. Женщина подняла на него глаза, головой качнула.
– А чего я должна бояться?
– Змей и аспидов, что живут под землей и прячутся по темным сырым углам, к примеру.
Ответил Сам. Реакции на лице женщины нет никакой.
– На все воля Повелителя Пустоши. Если суждено погибнуть сегодня, значит так и будет. Человек не в состоянии прожить ни одного лишнего дня, сверх того, что ему отмеряно.
Сам удивился.
– Кем отмеряно, Повелителем этим, ты в это веришь? Выходит, человек не властен над своей судьбой?
Гара пристально посмотрела в глаза вожатому, в самую душу заглянула, от такого взгляда Сам поежился, холодок по спине пробежал.
– Повелителем или вселенной, или судьбой, какая разница как его называть, я лишь сказала что смерть не во власти самого человека, он лишь может решать как ему распоряжаться своей жизнью до того момента, когда смерть придет за ним.
Сам задумался, глядя в огонь перед собой. Марс подсел к нему рядом, вожатый нехотя повернул к нему голову, добытчик коротко кивнул. Сам поднял глаза на изгоев.
– Мы согласны на ваши условия.
Сказал он.
– Ладно.
В ответ просвистел старик.
Ладно? Ладно! И это все, как будто они решали, кто отправиться в соседнюю комнату за дровами, что за странные создания! Гара протянула вожатому аккуратно свернутые листки бумаги, извлеченные из сумки. Сам развернул их, это и была та грамота, о которой вчера говорила женщина. Все озвученные изгоями и принятые добытчиками условия, были аккуратно записаны в столбик красивым ровным почерком. На последнем листе была надпись и отчерченная строка – «Все описанные условия приняты по обоюдному согласию сторон к взаимному исполнению под строгие клятвенные гарантии глав Родов поселения Артели Рудокопов и Добытчиков, подписавшихся ниже». Изгои хорошо подготовились к предстоящим переговорам, как будто мысли читать могли и будущее предвидеть. Еще пару недель назад они вообще ничего не знали о намерениях людей, до момента налаживания с ними открытой связи по радио, а сейчас они вручают бумагу с заранее прописанными условиями мира, на которые люди согласились!
– Наши жрецы подпишутся под точно таким же текстом. Через месяц, как условились, обменяемся подписанными грамотами.
С трудом просвистел старик. Вожатый кивнул, свернул документ и убрал его в рюкзак. Парламентеры с обеих сторон вынуждены были вместе заночевать еще одну ночь в комнате под землей. Ночью дождь стал стихать. Утро встретило, выбравшихся из-под земли людей, серостью промозглой взвеси липкого тумана. Грязь и вода чавкали под подошвами сапог, влага в воздухе напитывала одежду, поглощала все звуки вокруг, казалось, что звуков в мире не осталось вообще. Сам попрощался с изгоями и в сопровождении четверых добытчиков направился в сторону дома. Старик тоже развернулся и в другую сторону не спеша пошел, опираясь на длинный посох. Марс последним подошел к изгоям, посмотрел вслед старцу, к женщине обратился.
– Сколько ему лет?
Кивнул он головой на старика. Та плечами пожала.
– Впервые я его увидела, когда мне было семь лет, он уже тогда таким был. Однажды я у него спросила – он ответил, что не помнит. Пусть Повелитель Пустоши хранит тебя на твоем пути, добытчик.
Пожелала Гара, и пошла догонять старца.
– И тебя пусть хранит твой Повелитель.
Задумчиво тихо ей вслед произнес добытчик, развернулся и за своим отрядом пошел.
Дорога назад проходила гладко, без происшествий, добытчики начали шутить, что Повелитель Пустоши, в которого верили изгои, и вправду к ним милостив, что он решил уважить будущих союзников и отвести от них напасти и опасности. Даже отщепы им не повстречались по пути, горы тоже радушно встретили и приняли путников. Тропу немного размыло мощным потоком воды, сошедшим с гор, нанесло много мусора, грязи и камней, скорость передвижения отряда значительно упала, но люди не унывали – дом впереди. Как там они дома смогли пережить эту бурю?
На второй день пути впереди на тропе показалось четыре человеческих фигуры. Добытчики моментально рассредоточились, едва заметили людей, заняли удобные позиции за большими камнями, привели оружие в состояние боевой готовности. Марс внимательно осмотрел четверых путников через бинокль.
– Отбой тревоге – свои.
Коротко сказал он, добытчики вышли из своих укрытий, к странной четверке. Люди тоже своих признали, на встречу пошли. Двое охотников вооружены болтовыми карабинами, остальные двое – личная охрана Патрона, автоматы вдоль туловища на ремнях. Странный отряд, что они тут делают так далеко от поселения? Мужчины сошлись, поприветствовали друг друга. Добытчики все равно оружие у животов держат, полукругом разошлись – старая привычка, в подсознание на уровне рефлекса вбитая намертво. Марс тоже автомат на ремень на шею повесил, на животе его удобно разместил, к мужчинам вместе с вожатым Самом подошел.
– Какая необходимость такой странный отряд в горы выгнала, да еще и сразу после бури, неужто за нами послали, мобилизацию объявили?
Спросил добытчик. Один из четверых мужчин, охранник Патрона, высокий широкоплечий детина, вышел вперед навстречу добытчику. На Сама косится.
– Вам двое на встречу не попадались?
– Какие двое?
Вот, снова этот взгляд. Опять на вожатого коситься.
– Пацан и девчонка.
Добытчик нахмурился.
– Не темни парень, какие еще пацан и девчонка, что за ерунда происходит?
– То и происходит, что мы их ищем.
Сквозь зубы ответил тот.
– А у них имена, приметы есть?
– Есть – пацан как пацан выглядит, девчонка, как девкам положено выглядеть. Тут в горах, что девок много попадается?
Охранник явно начинал терять терпение. Добытчик кажись, сам уже начинал догадываться, что дело не совсем обычное.
– И чем ценны эти два экземпляра, что вы, рискуя себе ноги переломать по этой тропе за ними сразу после бури поперлись?
Все так же невозмутимо продолжал спрашивать добытчик. Охранник повернул к нему голову, желваки играли на его лице.
– Девка беду накликала, смерть Берсу нарекла, были свидетели. Сын Патрона в тот же день умер, как она сказала – его молнией убило. Она мутант, выродок!
– А дальше что?
Спокойно спросил добытчик, кажись, его эта новость нисколько не тронула.
– Дальше люди за ведьмой пошли, а пацан ее предупредил. Они в горы сбежали.
Добытчик кивнул.
– Понятно, самосуд устроить захотели.
Охранник глазами, кровью налитыми, прямо в глаза добытчику смотрит.
– Я тебя по-хорошему спрашиваю, ответь, встречали вы их или нет?
Добытчик взгляд выдержал, спокойно ответил.
– Я тебе по-хорошему отвечаю – в поселении закон правит, твой хозяин решением глав Родов был поставлен, чтобы самому закон блюсти и следить, чтобы его другие соблюдали.
Желваки на лице еще больше заиграли, пальцы в кулаки сжались. Добытчик невозмутимо продолжал.
– Не более как несколько недель назад решением глав Родов поселения был принят закон, прямо запрещающий самосуд над ними. Мутант она там или ведьма, над ней суд должен быть учинен справедливый и беспристрастный.
– Она парня убила!
Не выдержал охранник.
– Закон! – Громко отчетливо повторил добытчик. – Закон мир в наших домах, во всем поселении поддерживает, вы закон презрев, дверь хаосу решили открыть, впустить его в наши дома!
Теперь уже на лице Марса играли желваки, ситуация явно накалялась. Добытчики продолжали стоять полукругом, внимательно следя за развитием событий. Оба охотника стояли бледные как мел.
– Ты что несешь добытчик, да Патрон тебя в порошок сотрет, ты убийц покрываешь!
– После такой выходки твоему хозяину недолго в Патронах ходить – нарушивший закон, сам вне закона становиться.
Нервы охранника не выдержали у первого – правая рука потянула автомат вверх, левая пошла ей навстречу, ладонь приготовилась цевье обхватить, но его нет, дуло автомата во что-то уперлось. Не поднять его.
Марс среагировал быстро – дистанция небольшая, автомат нет смысла использовать. Левая рука дуло автомата охранника перехватила, правая одновременно с ней вдоль туловища пошла, нож из ножен выхватила – короткий быстрый удар без замаха в грудь, прямо в сердце. Слева две короткие очереди с двух стволов срезали второго охранника, успевшего вскинуть свой автомат. Охранник напротив добытчика с ножом в сердце, захрипел, осел, на землю в грязь повалился – все кончено. Охотники стоят, пошевелиться бояться, три автомата на них смотрят. Вожатый стоит понять не может, что происходит. Один автомат ему в грудь смотрит. Добытчик нож отер об одежду поверженного охранника, в ножны убрал. Выпрямился, к охотникам обратился.
– А теперь быстро и по делу рассказывайте, что в поселении произошло и кого вы в горы искать пошли.
Один из охотников быстрее товарища себя в руки взял, пальцем на вожатого показал, рассказывать начал.
– Днем перед грозой, Берс и его друг с Хуном подрались.
– Что?
Не выдержал Сам, добытчик к нему повернулся.
– Угомонись парень, а то рядом сейчас ляжешь.
Головой на охранников кивнул. Потом опять к охотнику обратился.
– Продолжай.
– Тая в их драку влезла, Берс ее избил. С ней припадок случился – люди видели, как она смертные проклятия на Берса насылала. Потом, вечером того же дня, у Патрона мулги из сарая сбежали, Берс и еще другие мужчины принялись их загонять обратно, вот там в него молния и ударила. Заживо его сожгла. Все как она сказала – ведьма она, это она грозу наслала.
Марс себе под ноги сплюнул, улыбнулся криво.
– Вы придурки долбанные, в Диких Землях тоже буря была, два дня лило. В Пустоше гроза тоже была, в Атолле и даже в Закатном Становом Союзе. Вы что первый раз в жизни грозу увидели?
– Ну, так она сказала, что он в белом огне сгорит – он и сгорел.
Смутился охотник.
– И поэтому вы самосуд решили над ней учинить?
– Они сказали, что она ведьма, что она опасна, всех нас сжечь может, всех погубить.
Добытчик головой покачал.
– Идиоты. Вас придурков дремучих использовали для собственной мести. Дальше что было?
– Люди собрались, к ней домой пошли, а она сбежала, ее мальчишка предупредил, сбежать помог.
– Какой мальчишка?
Охотник на Сама головой кивнул.
– Хун, брат его.
– Хун. Вы детей в горы загнали…
Бессильно выдохнул вожатый, продолжая на месте стоять под прицелом автомата. Добытчик на вожатого посмотрел грустным взглядом, к охотникам повернулся.
– Не знаю, кто большее преступление совершает – тот, кто сознательно закон нарушает, или тот, кто, не задумываясь, по тупости своей, помогает другому закон преступить, оправдывая его поступки.
Добытчик быстро вскинул к плечу автомат, короткая очередь срезала обоих охотников. К вожатому повернулся.
– Что скажешь, вожатый Сам?
Автомат у живота добытчика, предохранитель выключен, ствол еще дымиться. Газа спокойные – ответа ждут.
– Мы с важных, судьбоносных для поселения, переговоров возвращаемся, бумаги подписываем, гарантии даем, законы принимаем, если все это пыль и все так легко презреть и растоптать, в угоду личным интересам – зачем тогда это все?
– Ты понимаешь, что теперь мы общей кровью повязаны? Если об этом узнают в поселении, нам или семьям нашим мстить будут.
– Понимаю, моей семье уже отомстили ни за что, просто так, потому что один человек себя выше закона поставил.
Добытчик кивнул, дал знак остальным опустить оружие.
– Проконтрольте их и скиньте в ущелье.
Сказал своим людям Марс, потом к вожатому обратился.
– Нам пора возвращаться домой, много дел еще предстоит сделать, многие судьбы изменить. Теперь ты с нами вожатый Сам!

Ковчег.

– Вот мы и дома, наконец-то.
Задумчиво произнес сидящий рядом Мерек, глядя перед собой через смотровое стекло кабины карта. Виолетта тоже посмотрела вперед в том же направлении – не видно ничего.
– Где? Я ничего не вижу.
Произнесла она, глядя на мужчину.
– Вон там смотри, между тех холмов, у подножия правого, самого высокого. Видишь?
– Нет, все равно не вижу.
Мужчина кивнул.
– Вход в бункер спроектировали так, чтобы его с любой стороны не было видно, с какого направления не смотри, а подъехать к нему можно только в том месте, на которое я тебе показал. Сверху на соседних возвышенностях доты расположены, в них пулеметные точки, перекрывающие намертво всю долину в радиусе пары километров. Под землей к ним из бункера туннели прорыты – нет никакой необходимости перемещаться по поверхности.
Женщина удивленно на собеседника посмотрела.
– Если этот бункер с любой стороны рассмотреть невозможно, то как вы его отыскать смогли?
Мерек к ней повернулся, улыбнулся озорно.
– Ты же сама знаешь – ему видение было, сон.
Мерек подмигнул Виолетте, снова к окну повернулся, что-то тихо насвистывать начал. Настроение у изгоя сегодня было хорошее. Все складывалось удачно – за время недельного перехода никто из, раненых в бою, мужчин не умер. Больше того все шли на поправку. Дорога прошла без происшествий. Анердей из бледной тени снова превратился в того, кем его названный брат привык видеть – человек стратег, человек действия.
Днем, между вахтами Мерека в кабине карта, они с братом долго разговаривали, совещались, строили планы. Вечером Анердей подолгу сидел сосредоточенно глядя в точку перед собой, курил свою трубку и гладил за ушами огромного черного морока, носившего имя его другого брата, давно погибшего от рук воинов Атолла, в далекой и страшной битве. Места для Виолетты в его жизни стало меньше, его практически не осталось. Женщина страшно тосковала по тому времени, по тем дням в Атолле, когда покончив со своими дневными делами, он возвращался в трактир, поднимался к себе в комнату наверх. Она ждала, она слышала, как скрипят половицы от его поступи. Она поднималась со стула, покидала свою комнату, шла к нему – и он был только ее и больше ничей, весь вечер, всю ночь. А рано утром он снова уходил, оставляя вместо себя рядом на простыне тепло своего тела.
Женщина тяжело вздохнула, через плечо назад на него оглянулась. Анердей сидел на настиле грузовой палубы карта, в задумчивости, в который раз, вертя нож Лекса в руке. Она помнила этот взгляд, помнила его еще со времен Атолла – этот взгляд на его лице был в моменты, когда он рассказывал о семье и о людях, пришедших за их жизнями. Этот взгляд не сулил ничего хорошего. Он помнит всё и всех их, он не забудет ничего. Нужно отвлечь его, нужно постараться, раньше ей это удавалось, может быть удастся и сейчас. Нужно поговорить с ним, пока еще есть немного времени, потом на нее времени не останется совсем – скоро он полностью будет принадлежать им – своим братьям, своим людям, своему народу.
– Не помешаю?
Головой покачал. Виолетта рядом присела, голову на плечо его положила.
– Среди погибших я не нашла Мику, что с ним?
– Ты действительно это хочешь знать?
– Он столько для меня сделал, он всегда оберегал меня. Он Ратус и Сан сен Гор, они мне все как братья.
– Мика погиб, там, в бою. Сгорел заживо вместе с картом.
– О духи Пустоши! Как это ужасно, какая страшная смерть.
– Мика сознательно на это пошел, чтобы нам помочь, чтобы других братьев спасти. Мы не могли остановить бронированный карт Верд сен Вера – Мика его своим картом протаранил, на бок его опрокинул.
– Что же вы делаете? Вы же во имя мести за павших братьев, других братьев на смерть отправляете, чтобы потом за них мстить! Этому никогда не будет конца.
Печально сказала женщина.
– Так устроен мир людей – таким он был, таким он есть и таким он будет. Так не только наш мир устроен, так устроено все вокруг. Сильный всегда убивает слабого, убивает его потомство, чтобы обеспечить выживание своего собственного. Но мстить врагу, эта черта присуща только человеку, поэтому мы идеальные убийцы. Знаешь, когда люди перестанут друг друга убивать?
– Знаю – когда людей не станет совсем.
Кивнул.
– Ты и сама все понимаешь. Тогда зачем готова принести любого в жертву для сохранения жизни своим детям, они ведь продолжат наш путь? Сама видишь – мы обречены.
– Я не знаю, я иначе не могу.
Кивнул.
– Потому что этому нет объяснения, можно говорить много правильных, возвышенных и даже духовных слов, но не ответить на этот вопрос. Это внутри нас, это сильнее нас самих, за гранью нашего понимания и осознания. Человек не властен над этим. – Вздохнул глубоко. – Так что, да! В том, что мы делаем, есть смысл, потому что опустить руки и предложить все забыть, попросить о мире – значит совершить суицид. Это значит обречь себя на скорую смерть и расправу над собой. Однажды подобное я уже видел в прошлой жизни, когда наши вожаки предложили соседям жить в мире и согласии.
– Да, ты рассказывал мне, я помню.
Голову на грудь ему удобно положила.
– А ты знаешь, что у Мики и Ратуса сыновья от одной жены и они даже не знают, кто из них отец, и этот вопрос их никогда даже не заботил.
– Да я знаю их историю. Я знаю историю и жизненный путь каждого человека живущего в Ковчеге, или вне его стен, но являющегося нашим братом.
– Как ты в себе это все вмещаешь, их всех, это ведь целый огромный мир?
Плечами пожал.
– Это мое призвание, мой Путь. Наверное, для этого я и пришел в этот мир.
– Путь звездами указанный.
Тихо прошептала она.
– А ты когда-нибудь хотел детей, своих детей – сына или дочь? Представлял ли ты когда-нибудь, что у них тоже свой Путь будет, свое призвание?
– То о чем ты спрашиваешь, это эмоции – человек не властен над чьей-то жизнью, кроме своей собственной. Можно хотеть многого и не получить ничего; можно ничего не хотеть вообще, но получить весь мир у своих ног – возможности каждого безграничны по воле звезд, но не самого человека.
– Наверное, ты прав; наверное, ты всегда прав. Можно тебя еще о чем-то спросить?
– Спрашивай, зачем тебе мое разрешение.
– Ты можешь отступить от своих принципов, поступить не так, как ты бы поступил обычно?
– Ты спрашиваешь в общем или о какой-то конкретной ситуации?
– Скажем, мог бы ты отказаться от мести?
– Моя жизнь это не набор шаблонов и незыблемых правил, но и в ней есть грань, преступить которую я никогда не позволю себе. Эта грань находиться не за убеждениями, клятвами или традициями, эта грань – конечная цель моего Пути. Все, что способно помочь дойти до цели преступать нельзя. Все, что лежит вне этой грани – помочь не может, а значит несущественно.
– Ты как всегда говоришь загадками, тебя сложно понять.
К ним подошел Мерек.
– Мы дома.
Улыбнулся он брату, Анердей тоже ответил брату улыбкой. Карт начал замедляться, вскоре и вовсе замер на месте. Высокий изгой поднялся, женщина помогла ему надеть куртку. Раны еще давали о себе знать.
– Мерек тебя с детьми проводит. Устраивайтесь, обживайтесь. У меня сейчас будет много дел, так что пару дней я не смогу вас навестить, извини.
– Ничего, я все понимаю.
Коротко кивнула женщина в ответ. Высокий вожак из карта вылез. Мерек с детьми к женщине подошел.
– Готовы? Идем.
Из карта выбрались, Анердей указания людям раздает.
– Этот карт ко второму отогнать, паруса, оснастку и мачты снять, замаскировать. Оружие и боекомплект в оружейную комнату, оружейнику под опись сдать. Провизию и воду на склад. Раненых в лазарет.
 Люди кивнули, разошлись указания выполнять. Площадка небольшая, холмами по кругу окружена, максимум два больших четырехосных карта, способная в себя вместить. Холмы со стороны площадки с крутыми спусками, с обратной стороны, обращенной к Пустоше и Диким Землям, спуски пологие, местность перед ними открытая, ровная, ни растительности, ни оврагов – укрыться негде. В одном из невысоких холмиков дверь широкая массивная, серая, с мощными створками. Дверь изнутри открылась, люди в серых одеждах широкого покроя с автоматами на груди, и респираторами на лицах, прибывших людей, встречать вышли. Сначала всех в дезинфекционную комнату провели, одежду собрали, вместо них другую выдали – чистую, такую же серую. Прибывших людей каждого по очереди осмотрели на предмет болезней.
– Мы здесь под землей живем, в замкнутом пространстве, принести сверху какую заразу значит, сразу несколько десятков здоровых под удар поставить.
Пояснил Мерек ничего не понимающей женщине.
– А как же те, кто больными приходят, с ними что делают?
– Если болезнь излечима – в лазарет, если нет – в изолятор. Если болезнь врожденная, от степени ее опасности зависит. Но вообще у нас здесь модульный принцип распределения людей по группам, как раз с учетом схожих болезней, физических отклонений, технических и прикладных знаний и умений. Семьи вместе распределяют и живут, их никто не разлучает. Скоро сама все увидишь и поймешь, объяснять можно долго.
– Так все сложно? Я-то думала вы здесь просто все вместе живете!
Удивилась женщина. Мерек весело улыбнулся.
– Нет конечно, мы ведь не дикари дремучие, у нас здесь все как и у вас – разделение труда, социальные ниши, семьи, даже школы есть.
– Школы?
– Да.
– А что это?
Остановился, на нее смотрит изумленно.
– Место, в котором детей учат грамоте, читать, писать, устройство мира объясняют, старших детей профессиям обучают.
– Чьих детей?
Не поняла женщина.
– Как чьих? Наших, всех детей.
– Всех, и бедных и богатых?
– А здесь ни тех, ни других нет, здесь все равны.
– Мам, а мне можно в эту школу?
Подал голос мальчик.
– Я не знаю.
Искренне сказала женщина и на Мерека вопросительно посмотрела.
– Конечно можно.
Кивнул мужчина. Шли по узким коридорам, освещенным тусклым светом, повернули несколько раз.
– В бункере несколько уровней. На этом этаже – ангары, гараж, резервные склады, караульные помещения и казарма, производственные и ремонтные помещения для починки оружия и техники, обработки материалов; здесь без специального допуска находиться нельзя. Этаж ниже, куда мы сейчас спускаемся, это административная часть бункера, там жрецы живут и посвященные, там находятся школы, учебные классы, кухня, столовая, лазарет. Еще на этаж ниже находятся жилые модули, это самый большой по площади этаж. Ниже него этаж со стратегическими складами, производственные помещения, скажем так, легкой промышленности – здесь производиться и ремонтируется все необходимое для людей: одежда, посуда, мебель и прочее. И, наконец, самый нижний ярус – этаж оборудования жизнеобеспечения всего бункера – насосы, генераторные водо и ветро турбины и мельницы, вентиляция, скважина, это тоже закрытый этаж, туда строго ограниченный доступ, только для обслуживающего персонала.
Виолетта не могла поверить, что все то, что она сейчас видит перед собой и слышит, все это реальность. Но это так сильно отличается от всего того, что она знала и видела в своей жизни. Это был совсем другой мир. И весь это мир создал, не построил, а именно создал он!
– Виолетта, это ты?
– Здравствуй Виолетта.
Голоса и приветствия, адресованные ей, вывели женщину из состояния задумчивости и прострации, в которой она пребывала, погруженная в глубокие раздумья. Присмотрелась, головой по сторонам водить начала. Откуда ее здесь знают, кто эти люди? Это же люди, которых она видела в клетках заточенными в Атолле. Изгои, которым она приносила лекарства, раны которых обрабатывала. Это с ними она шла Путем Посвящения через Пустошь. Это их друзья, родные, дети, жены и мужья погибали там от жажды, от голода, или в лапах диких животных. Здесь немногие из них, кто смог выжить, кто смог пройти этот Путь, здесь самые сильные, самые приспособленные, те, чьи потомки скоро сменят вид людей и будут жить в этих ядовитых песках.
– Пришли.
Мерек остановился у хлипкой пластиковой двери.
– Сейчас Ковчег переполнен, так что отдельной комнаты нет, все живут коммунами, по несколько семей. У вас тоже будут соседи, идемте я вас познакомлю.
Мерек постучал. Открыл хлипкую дверь, вошел. Женщина с детьми последовали за ним. Внутри была небольшая длинная прихожая, с обоих боков закрытая плотными занавесками.
– В каждом таком отсеке место для четырех семей, вот ваша комната.
Сказал мужчина, остановившись у правой занавески и откинув ее в сторону. Виолетта заглянула внутрь – комнатка небольшая, сразу за занавеской, две двухъярусные кровати – слева и справа под стенами, возле каждой кровати платяной шкаф. Массивный ящик, в виде стола между ними. Все скромно и без излишеств. В основной комнате отсека, тоже стоял большой стол, стулья, в дальнем конце оборудована небольшая кухонька, с полками и навесными шкафчиками.
 На голоса вышли соседи по отсеку. Из комнатки рядом вышла стройная красивая женщина, старше Виолетты, без признаков уродств или мутации, с ней девочка, возрастом немного младше Мака, и еще мальчик помладше.
– Знакомьтесь это Тира, она из полуночи, с Артели Рудокопов и Добытчиков. Здесь женщины с детьми, изгнанные из Атолла, все не семейные. Этот отсек практически женский, вы тут единственные мужчины.
Подмигнул Маку Мерек, головой легонько кивнув в сторону мальчика на руках у женщины, которую он представил Тирой.
– Здравствуй Виолетта, ты нас помнишь?
Обратилась к ней одна из женщин.
– Конечно помню, рада что вы живы.
Коротко кивнула Виолетта.
– Хорошо знакомьтесь, а мне к себе пора, меня уже ждут. Покажите Виолетте все что нужно, хорошо?
Обратился к женщинам Мерек.
– Конечно.
Заверили они его, после чего мужчина удалился, закрыв за собой дверь.
– За что тебя изгнали, как ты здесь оказалась?
Набросились женщины с расспросами на Виолетту, едва они только закончили с размещением в комнате. Дети, уставшие после изнурительной дороги, сразу легли спать, а Виолетта вынуждена была уделить внимание соседкам по секции. А у самой голова мыслями переполнена, сердце не на месте – не этого она хотела, не к заточению под землей в полумраке, заполоненном спертым воздухом, она стремилась. Она выросла и жила среди бескрайних, продуваемых всеми ветрами просторов Пустоши. Ради него она сама себя согласилась добровольно заточить в эту клетку, она и детей своих сюда привезла, а он отдалился от нее, оставил одну среди этих женщин, просто ушел по своим делам, сказав «извини». Продолжил строить свои планы по достижению своей цели, той, которая находилась где-то впереди в призрачной дымке, не обращая внимания и не замечая того, что имеет уже сейчас рядом с собой. Душа снова выла волком.
– Меня никто не изгонял, я сама ушла из города.
Коротко отрешенно бросила женщина.
– Сама, зачем?
– Совсем как Тира, она тоже сама ушла.
Говорили женщины со всех сторон, но Виолетте не интересно было их слушать, она думала совсем о другом.
– Тира ушла, потому что изгнали ее ребенка.
Виолетта глаза подняла на женщину, о которой говорили другие.
– Мерек сказал, что ты с полуночи?
Женщина кивнула. Младший мальчик, полулежа, дремал у нее на коленях, иногда тревожно дергаясь и открывая глаза, потом находил взглядом маму, успокаивался и снова засыпал.
– Я слышала там не принято изгонять людей.
– Не принято – для нас сделали исключение. Мой муж добытчик, примерно пять лет назад их группа попала в засаду к охотникам одного из местных племен, здесь в Диких Землях. Анердей с группой воинов пришли им на помощь, привели сюда в ковчег, выходили. Добытчики жили здесь три месяца, потом им просто предложили вернуться домой. Пятеро, включая моего мужа, согласились, а один попросился остаться здесь. – Женщина запнулась, потом продолжила. – Он нас с детьми часто навещает, но несколько недель назад ушел с другими воинами в Пустошь и больше я ничего о нем не знаю.
– Как его зовут?
– Берк.
Грустно ответила Тира.
– Берк ранен, но он жив, я приехала сюда вместе с ними на карте.
Женщина на Виолетту подняла удивленные глаза.
– А Анердей, ты что-то знаешь о нем?
Хором спросили все женщины. Виолетта снова почувствовала нахлынувшую на нее волну ревности – он ее и только ее!
– Да, тоже ранен, но жив.
– Хвала Повелителю Пустоши.
Одна за другой повторили женщины.
– Пожалуйста, расскажи нам, что там произошло?
Обратилась к ней одна из женщин из Атолла.
– Хорошо, расскажу, но сначала я хочу узнать, чем закончилась история Тиры.
– Конечно.
Кивнула женщина.
– После возвращения мужчин из Диких Земель, в общине был большой праздник и радость. Еще бы, мы ведь их уже считали погибшими! Но после дня счастья обычно месяц несчастья следует.
– Год несчастья. Как это знакомо.
Печально тихо произнесла Виолетта. Женщина кивнула.
– Болезнь дочери начала усугубляться, она стала отекать, плохо дышать, терять сознание. Лекарь в поселении ее осмотрел и сказал, что это врожденная мутация – ее объявили изгоем. Муж обратился за защитой к Главе общины, тот настоял на изгнании девочки, а не на обычном наказании – смерти. Я ушла из поселения вместе со своим ребенком, друг мужа добытчик Вывер, отвел нас сюда в Ковчег. С тех пор мы здесь живем. Здесь девочка пошла на поправку, под землей болезнь ее не беспокоит. Вот такая моя история.
– А муж?
– Он остался в поселении, таково было условие Главы общины, в обмен на наши жизни – добытчиками разбрасываться никто не станет ради пары изгоев.
– А он.
Виолетта кивнула на мальчика, который спал у женщины на коленях.
– А его я уже здесь приняла, он местный, здесь уже родился. Его мать при родах умерла, отец в стычке с местным племенем погиб, он один остался.
Неожиданная догадка вдруг пришла в голову Виолетте.
– Ты ведь из того же поселения, ты должна знать вожатого Лекса.
Женщина опять удивленно на нее посмотрела.
– Конечно, я его хорошо знаю, всю его семью. Но откуда ты с ним знакома?
Виолетта глаза опустила.
– Мы в Атолле с ним познакомились.
– Ну конечно, он же вожатый.
Кивнула Тира.
– Тира рассказала свою историю, теперь твоя очередь рассказывать.
Не выдержала одна из женщин. Историю Тиры они уже слышали, они ее знают, она им неинтересна. А вот то, о чем может рассказать им Виолетта, в Ковчеге еще не знает никто. Будет, о чем завтра посплетничать с подругами за завтраком, в цеху швейной мастерской, в лазарете, в столовой, в школе, везде, где работали и трудились женщины.
Виолетта сдалась, кивнула. Начала рассказывать: о том, как ушла из Атолла, о Пути посвящения, о дороге на полночь, о возвращении к высокому изгою, о пути сюда. Теперь уже глаза всех женщин, всех кроме Тиры, пылали нескрываемой ревностью – и это она им еще не рассказала, как Анердей ходил в Закатный Становый Союз, чтобы вырвать из долгового рабства ее детей! Нужно будет предупредить детей, чтобы тоже держали язык за зубами.
**********
В небольшой яме, выкопанной под слоем срезанного зеленого дерна, билось небольшое пламя. Огонь жадно пожирал брошенные ему дрова, изредка выплевывая вверх маленькие искорки, вперемешку с едким дымом. Дым нехотя поднимался вверх, бился о потолок небольшой полуразвалившейся комнатки, расползался по нему в разные стороны, устремляясь дальне вверх. Бесконечная череда камней, огромных валунов, размытых троп и глубоких ущелий, наконец-то закончилась, началась плоская равнина, покрытая ожившей после дождя зеленью, в которой то там, то тут, изредка, проступали развалины старых довоенных зданий. В одном из таких изъеденным временем, источенным ветрами и выпаленным солнцем, здании разместились уставшие с дороги путники. Добытчик, перед тем как разбить лагерь в руинах, тщательно обследовал их и замерял уровень радиации. Здесь уже можно было собрать топливо для костра, а значит, на ужин сегодня можно будет приготовить горячую похлебку, а ночью можно будет согреться у огня.
Невысокий раскосый парень сидел в стороне, занятый починкой плотных дорожных сапог. Полное плоское, как диск луны, лицо было сосредоточенно, иногда тени мелькали на лице, неуловимо меняя его выражение. Почти неделя пути по камням измотала парня, замучила, притупила чувства – вчера его усталость и невнимательность едва не стоили жизни ему и Тае, той, которую он мысленно поклялся оберегать и защищать до самого последнего своего дня. Наивный глупый романтик, мальчишка, посчитавший, что он уже стал взрослым, что ему по плечу любые трудности.
– Слышите?
Вывер замер на месте, пристально посмотрел на подростков, те замерли как вкопанные, шелохнуться бояться. Парень легонько головой качнул, шепотом ответил.
– Нет, что там?
– Ручей, небольшой, вон там. Нужно пополнить запасы воды, я немного ниже спущусь, фляги наберу. Вы здесь оставайтесь, у того валуна, от него обзор хороший и слышимость здесь лучше, чем у ручья. Присматривай за девочкой парень, головой верти и не зевай.
Хун кивнул, с Таей в тень большого валуна присели. Добытчик удалился в том направлении, куда минуту назад показал, рассказывая о горном ручье.
– Нам повезло, что Вывер нас нашел и что он за нас.
Глядя перед собой, сказала девушка.
– Да, без него нам было бы трудно сюда дойти.
Девушка головой покачала.
– Мы бы не дошли сюда – там бы остались, где на нас вея напала.
Грустно ответила она. Парень чувствовал свою вину, за то, что это он самонадеянно потащил ее в горы, не взяв с собой оружия. Думал что он герой, что ее спасает, а на деле сам чуть их не сгубил. Тая права, если бы добытчик не подоспел вовремя, вея разорвала бы их обоих.
– Извини, это моя вина.
Тихо произнес он. Девушка к нему голову повернула.
– Не вини себя, ты меня спас, если бы не ты, я даже дом покинуть не смогла бы. А что потом произошло, не в нашей воле предусмотреть все и изменить. Даже я, обладая даром ясновиденья, не могу всего предвидеть.
Парень кивнул, но по его реакции было видно, что он все еще продолжает себя винить, за тот случай в горах. Чтобы отвлечь его, девушка решила перевести разговор на другую тему.
– Вывер сказал, что завтра горы закончатся, проклятых камней под ногами наконец-то не будет, завтра начнутся Дикие Земли.
Хун только собрался что-то ответить девушке, как длинная тень упала на россыпь камней перед ними. Тень отбрасывал человек, стоявший сверху на валуне, под которым сидели подростки.
– Вывер вернулся.
Сказал Хун, поднялся в полный рост и застыл как вкопанный. Девушка, не колеблясь, последовала его примеру, но едва она выпрямилась, ужас парализовал ее сознание, овладел телом, она тоже замерла, как будто громом пораженная. На валуне стоял незнакомый мужчина среднего роста, одетый в грубую одежду, сшитую из шкур животных. Человек был не стар, но определить возраст было невозможно из-за краски, нанесенной на лицо, узор яркий, страшный, глаза дикие безумные, правая рука древко копья над головой держит, острие в грудь Хуну смотрит. Человек что-то сказал на непонятном языке. Подростки не шелохнулись. Тогда он прокричал громче, древком копья потрясая в воздухе. Хун медленно вытянул обе руки вперед.
– Не нужно, мы без оружия.
Отчетливо проговорил он.
Жилистая рука назад пошла, замахиваясь для броска. Девушка зажмурилась, она не хотела видеть того что должно произойти дальше. А парень продолжал стоять неподвижно, наблюдая, как рука с копьем замерла в конечной точке, готовая выстрелить вперед и послать в него метаемый снаряд, который своим острым стальным наконечником вспорет его плоть, пройдет дальше, выйдет со спины, проткнув его насквозь.
Рука в черной перчатке сзади мощно обхватила разукрашенное лицо, резко рванула его влево в сторону, одновременно с этим вторая рука, сжатая в кулак, стремительной молнией сверху вниз опустилась на шею справа. Коротко блеснуло лезвие, зажатое в руке, оно вошло в мягкую плоть, человек захрипел, раздался булькающий звук, от которого волосы на голове зашевелились. Рука с копьем бессильно опустилась вниз вдоль туловища, древко выпало из рук, скатилось по валуну вниз. Тело человека, облаченное в шкуры, обмякло, ноги подкосились. Вывер, стоящий сзади, помог ему аккуратно опуститься на валун. Левая рука добытчика ко рту поднялась, указательный палец к губам прижался, знаком давая понять, чтобы подростки стояли тихо. Добытчик с камней спрыгнул, мертвое тело вниз стащил, парень с девушкой продолжали стоять как вкопанные на одном месте. Вывер склонился над поверженным мужчиной.
– Так, что тут у него?
 К парню через плечо голову повернул.
– Ты из лука стрелять умеешь?
Тот отрицательно головой покачал.
– Понятно, тогда на вот, держи.
Протянул он ему копье мужчины с разукрашенным лицом. Хун спорить не стал, взял копье.
– А это тебе.
Протянул он девушке нож в кожаных ножнах, с вышитыми на них узорами.
– Так, на всякий случай.
Пожал плечами добытчик. Тая взяла нож. Вывер опять к трупу наклонился, за одежду крепко ухватился, в сторону его потащил. Мужчина был выше и тяжелее добытчика, нелегко тому тащить его.
– Что стоишь – помогай, давай.
Тихо, так чтобы его слышали только подростки, бросил он парню. Хун быстро подошел к добытчику, рядом за ворот куртки ухватился, вместе потащили. Рукоять ножа добытчика все еще продолжала торчать из шеи убитого мужчины.
– Нужно тело припрятать, как следует, скоро его свои искать начнут.
Пояснил он парню, тот удивленно посмотрел на добытчика.
– Свои?
– А как ты думаешь, конечно – это только разведчик. Здесь поодиночке только полные психи ходить будут.
Глаза на Хуна поднял, изумление застыло на лице парня.
– Что?
– Ну, ты же все время один в горы ходишь.
Добытчик кивнул.
– Поэтому в поселении все и считают, что у меня не все дома.
Тело опустили в глубокую расщелину между двумя валунами, Вывер, наконец, вынул свой нож из шеи мужчины, темная струйка вниз потекла. Клинок отер, в ножны убрал. Тело сверху камнями прикидали. К девушке назад пошли.
– Понимаешь, парень дело не в том, что о тебе другие думают и даже не в том, как ты себя перед ними ведешь, каким казаться пытаешься. Все дело в том, кто ты есть на самом деле, в том, что ты внутри себя прячешь, чего не показываешь никому.
Рукой Тае знак дали, чтобы к ним шла, сами вниз по камням спускаться стали. Голоса справа, Вывер коротко тихо скомандовал.
– Сюда.
В расщелину нырнули, в ее темноте затаились. Добытчик девушку к себе крепко прижал, палец к губам поднес, давая понять, чтобы ни звука не издала. Рядом по камням точными выверенными движениями, перепрыгивая с одного на другой, прошел мужчина, направляясь в сторону горного ручья. На мужчине одежда, сшитая из шкур. За ним еще один и еще, потом еще. Всего восемь человек насчитали.
– Вовремя ушли. Что я говорил – тот только разведчиком был, посланным вперед.
Шепотом еле слышно сказал добытчик.
– Вывер, кто это?
Также шепотом спросила девушка.
– Изгои. Полчаса здесь подождем и дальше двинем, нам еще место для лагеря безопасное найти нужно.
Огонь с аппетитом пожирал брошенные ему небольшие ветки, иногда потрескивая от удовольствия. У огня сидели двое – узкоплечий мужчина чистил автомат, лежащий у него на коленях, светловолосая девочка подросток перемешивала ароматно пахнущую похлебку в котелке над огнем. Темноволосый парень с раскосыми глазами, вернулся к своему занятию, тяжело ему было вспоминать вчерашние события, стыдно было за свое поведение. Добытчик сказал ему смотреть в оба, быть на чеку, а он не смог справиться с таким простым поручением.
– Вывер, я ведь так у тебя и не спросила, что с мамой стало, после того как мы сбежали?
Мужчина прекратил чистить автомат, голову поднял, на девочку подростка посмотрел. Парень тоже отложил в сторону свое занятие, тоже на них смотрит, слушает внимательно. Мужчина глаза опустил, головой покачал.
– Когда?
Дрожащим голосом спросила девушка.
– Сразу в тот же день.
Мужчина голову опустил, автомат собирать принялся. Слеза по щеке девушки вниз стекла, за ней следом вторая, лицо в ладонях спрятала, плечи худые содрогаться начали, всхлипывает. Парень рядом к ней подсел, ее плеча рукой коснулся, замер в нерешительности. Руку убрал, на котелок посмотрел. Ложку взял, вместо нее перемешивать принялся.
Котелок с огня сняли, по мискам похлебку сытную разлили, девушка к тому времени себя в руки взяла, успокоилась, лицо вытерла. К мужчинам подсела, свою миску взяла. Трудности пути и пережитых дней закалили ее, укрепили духом. Она и раньше не была избалованной и изнеженной, всю жизнь, сталкиваясь с человеческой черствостью и жестокостью, всю жизнь, страдая от врожденного уродства и насмешек окружающих. Она рано потеряла отца, потом пропажа и неясность судьбы брата, тяжелая болезнь матери и наконец, ее смерть – жизнь испытывала девушку все время, пыталась сломать, причинить боль, заставить руки опустить, сдаться, но девушка все равно крепко за жизнь цеплялась, упрямо идя вперед.
– Так почему все-таки ты за нами пошел, зачем мне помогаешь?
Мужчина от миски своей оторвался, на нее посмотрел.
– Потому что так люди должны поступать. Любой, кто себя человеком считает, другому человеку помогать должен.
– Но я ведь не человек.
Мужчина удивился.
– Вот как, кто же ты?
– Мутант.
– Это то, что тебя от меня внешне отличает, но внутри у нас обоих душа есть, одинаковая, значит мы оба люди. А бывает внешне человек такой же как я, а душа внутри темная, гадкая – вот он и есть мутант, потому как все человеческое ему чуждо и противно, он все уничтожить стремиться, растоптать, в огне сжечь. Наши предки сплошь поголовно мутантами были, раз сами себя, детей своих, в ядерном огне сожгли.
Замолчал, задумались. Темноволосый парень похлебку размеренно из миски черпает, в свои мысли погруженный. Мужчина продолжил.
– Скажи еще, что я должен был в ту чушь поверить, что ты ведьма и что грозу на нас наслала, чтобы молния тупого заносчивого придурка Берса сожгла.
Вывер криво улыбнулся.
– Туда ему и дорога упырю.
– Но ведь многие в это поверили.
Парень в разговор встрял.
– Потому что темные, забитые люди, такие, во что угодно поверят, чего своим скудным умом понять не могут.
Отмахнулся от него мужчина.
– А правду говорят, что ты и еще несколько добытчиков жили среди изгоев?
Не унимался парень.
– Правду, они нас отбили, раненых выходить помогли. Мы у них три месяца жили, ели с одного котла, по хозяйству помогали. Потом они нас отпустили домой.
– Вот так просто взяли и отпустили?
– Да, вот просто так, ничего взамен не требуя.
– Странно, это совсем не похоже на то, что нам о них с детства рассказывают. А тот, который вчера нас убить безоружных хотел, он же тоже изгой!
Добытчик кивнул.
– Тот из диких был – отщеп, отщепенец, то есть. Они совсем другие – изгой изгою рознь, как и люди! А что касается наших спасителей, мы сами долго поверить не могли, что нас убивать не собираются или в котле варить; тоже все ждали, когда они на нас набросятся. Такие же недалекие были, все лютого страшного врага в них видеть хотели. А они наоборот, нам показать стремились, что такие же люди, как и мы. А может даже больше люди, чем мы сами.
– Почему? Потому что вас спасли?
– Нет, это ни при чем. Они о душе заботятся, в Повелителя Пустоши верят, его учению следуют.
– В чем суть этого учения?
– В гармонии с природой и в мире с другими жить. Добром на добро отвечать, смерть брата и обиды врагам не прощать. Это если коротко, я сам многого постичь не успел, многого не понял.
– Откуда они об этом Повелители узнали?
– Он им рассказал, тот, кто нас спас.
– Их вождь?
– Нет, у них нет вождей. Он такой же изгой, его так же люди гнали всю жизнь, унижали, убивали. Все его тело один сплошной шрам, высокий молодой парень, а голова уже седая, белая совсем.
От последних слов девочка, погруженная в свои мысли, вздрогнула, как будто к горячему прикоснулась, на добытчика глаза подняла.
– У него есть татуировка на лице, вот здесь?
Девочка по своей левой щеке пальцем провела, мужчина внимательно на нее посмотрел, кивнул. В лагере наступила тишина, наконец, добытчик хлопнул себя по коленям.
– Ладно, заканчивайте с ужином, протирайте и собирайте посуду, завтра утром завтрак легкий и быстрый, нам засветло эти руины покинуть нужно будет. Дальше под ногами камней не будет, равнина гладкая начнется, ускоримся.
Мужчина поднялся, девушке свою пустую тарелку протянул.
– Вкусная похлебка. Пойду, лагерь обойду, вернусь с той стороны через полчаса, сильно не дергайтесь.
Вывер автомат с предохранителя снял, в пролом стены беззвучно протиснулся и в ночной тьме растворился. Девушка свою порцию доела. Пустую миску у Хуна взяла.
– Я помогу тебе.
С готовностью вызвался парень. В сторону от огня отошли. Он ей дозировано, экономно расходуя воду, сливал на тряпку, девушка перетирала тарелки и ложки. Закончили, собрали все, в рюкзаки упаковали. У огня улеглись, одеялами укрывшись.
– Хун, а это правда, о чем тогда в первый день встречи Вывер сказал.
Неожиданно спросила его девушка.
– Что сказал?
Непонимающе переспросил парень.
– Про твои чувства.
Парень смутился, молчит, не знает, как ответить ей.
– Правда.
Наконец тихо произнес. Тишина в ответ. Ждет. Ничего. На локте приподнялся, робко на нее через огонь посмотрел – глаза закрыты, дыхание размеренное, спит.
Едкая чернота собою все заполняет, дышать тяжело – гарь в воздухе. Ветер поднимается, крепнет, черную гарь в сторону сносит, дневной свет сквозь нее пробиваться начинает, теперь уже можно дорогу под ногами разобрать. Ноги в тяжелые сапоги обутые, на несколько размеров больше, осторожно вперед ступают, сапоги вниз на землю опускаясь, небольшие черные облачка осевшей копоти и гари поднимают.
Слева вдалеке город большой стоит, стена высокая мощная, в несколько этажей вверх уходит, над ней сверху еще здания возвышаются, над крышами зданий на высоких шпилях большие флаги развиваются – башня на синем фоне. Дым черными тяжелыми клубами из города поднимается, вверх, небо заволакивает, солнце собою закрывает. Дыма настолько много, что даже буйный ветер Пустоши не в состоянии его унести прочь. Справа на дороге высокий человек стоит в плотную брезентовую куртку и штаны с усиленными нашивками на коленях и локтях одет, глубокий капюшон голову покрывает. Человек стоит в задумчивости, перед ним дорога в стороны разветвляется. Человек голову влево повернул – туда дорога уходит прямая, ровная далеко, у самого горизонта, в огромный курган упирается. Над высоким курганом птицы черные кружат, много их, огромная черная туча в небе. Присмотрелась – курган ближе стал – о духи Пустоши, он человеческими черепами выложен! Прочь отсюда, назад – снова на развилке стоит, снова высокий человек перед ней – голову вправо поворачивает. Вправо дорога разбитая, извилистая далеко за горизонт уходит, не разобрать что в конце дороги той, как ни старайся, сколько в горизонт не вглядывайся.
– Ему помощь твоя нужна!
Голос сзади знакомый, спокойный. Голову повернула, так и есть – Вывер рядом стоит, на высокого человека впереди смотрит.
– Можешь, мня к нему отвести?
Кивнул.
– Да, идем.
Снова голову к высокому повернула – нет его уже там, там Вывер у костра сидит, дремлет, сон добытчика очень чуткий. В стороне Хун крепко спит, утренняя серость только начинает разбавлять ночную тьму. Одеяло откинула, тихонько поднялась, у огня села. Добытчик встрепенулся, голову поднял, на нее смотрит.
– Вывер, ты меня отведешь к нему?
Плечом повел.
– К кому?
– К высокому изгою, с татуировкой на лице.
Изумление на лице проступило.
– Зачем тебе к нему?
– Ему помощь моя нужна.
Изумление исчезло, лицо серьезное, кивнул.
– Хорошо, идем.
Через плечо в разлом стены посмотрел, туда, где солнце взойти должно – горизонт вдалеке начинает светлеть. Назад обернулся.
– Эй, парень, подъем, собираться пора.
Хун проснулся, тяжело поднялся. Вещи собрали, в рюкзаки уложили, наскоро позавтракали бутербродами из хлеба с паштетом из толченного вяленого мяса с жиром, орехами и сушеными ягодами. Остывшим травяным настоем запили. Девушка к парню подошла.
– Хун, мы в другое место идем.
Тот смотрит на нее изумленно, ничего не понимая.
– В общем, расклад такой, парень. – Вступил в разговор добытчик. – Мы идем к изгоям. Твой брат вел с ними переговоры, так что нам по пути, там узнаем информацию о нем, и попросим, чтобы тебя к нему проводили.
На Вывера смотрит, не понимает ничего, к девушке лицо изумленное повернул.
– А вы?
– Мне в другое место нужно.
– В какое место?
– В город высокий, среди песков находящийся, с синим флагом на шпиле и башней изображенной на нем.
– В Атолл, зачем тебе туда?
Изумленно выдохнул парень.
– Мне видение было, он ждет меня там.
– Кто ждет?
– Кот высокий изгой.
– Зачем?
– Ему помощь моя нужна, я ему помочь должна.
Хун глаза вниз опустил, раздумывает о чем-то.
– Я с вами туда пойду.
Не поднимая головы, произнес он.
– Брось, тебе к брату нужно, к семье возвращаться. Зачем тебе за мной идти?
Голову поднял, девушке в глаза пристально посмотрел.
– За тем, что я тебе вчера сказал.
Девушка плечами легонько пожала.
– Хорошо.
– Ты хорошо подумал? Все «за» и «против» взвесил? Дорога долгая и трудная предстоит, через Пустошь идти придется. Ты к этому готов?
Вмешался в разговор добытчик. Хун к нему голову повернул.
– Я справлюсь, я с вами.
– Хорошо, тогда двинули. – Улыбнулся ему широкой улыбкой сточенных кривых зубов добытчик. – Ты замыкающим идешь, за девочкой присматривай, головой по сторонам крути, не зевай!
**********
– Спасибо брат, дальше я сам!
Анердей тяжело оперся рукой о серую бетонную стену коридора. Проходившие мимо редкие люди приветствовали их, некоторые задерживались, стоя рядом в нерешительности, явно желая сказать что-то большее высокому изгою, поговорить с ним, поддержать. Было видно, что люди ему рады, все как один без исключения, но видя состояние Анердея, его уставший взгляд, люди молча уходили, дальше по своим делам.
– Тебе нужно отдохнуть брат, это я тебе как лекарь говорю.
Высокий изгой улыбнулся грустной улыбкой.
– Я достаточно отдохнул в дороге, дела не ждут, брат Атерей.
– Тебе нужны силы, чтобы быстрее восстановиться.
– Лежание на койке брюхом кверху в полном неведении, сил мне вряд ли прибавит. Оповести, пожалуйста, посвященных, что я жду их в зале для совещаний, и пусть захватят все накопившиеся от наших связных сообщения, за период моего отсутствия.
Мужчина нехотя кивнул.
– Хорошо брат, я все сделаю, как ты просишь.
Анердей открыл тяжелую дверь, за которой был небольшой коридорчик, заканчивающийся внушительной толстой массивной металлической дверью, с колесом в центре, приводящим в действие механизм ригелей и задраек двери. Сейчас дверь была открыта. Он вошел в просторный зал, заставленный пультами с темными мониторами, кучей давно потухших кнопок и бесполезными сейчас клавиатурами – когда-то это было сердце бункера – Центральная Комната Управления. Сейчас единственным полезным предметом в этой комнате был массивный огромный стол, посвященные использовали его во время проведения своих совещаний. Много лет назад люди, управляющие жизнью этого бункера, использовали его по тому же назначению, только тогда им помогал в этом искусственный интеллект интерактивной панели, являющейся одновременно столешницей стола.
Анердей тяжело опустился в удобное массивное кресло – он по-прежнему не чувствовал боль, но тело не обманешь, оно было еще слабо после схватки, ранений, перенесенных операций и длинного изнурительного пути. Тело подводило его. Мозг истосковался, он строил планы, жаждал действий, но вынужден был усмирять свой пыл. Тот мальчик так и не стал ветром, бестелесной могучей стихией, которой подвластно все, стоит только этого захотеть. А он хотел, он жаждал, он знал, как этого добиться, но сейчас способен был едва ли десять шагов сделать без посторонней помощи. Тело его и раньше уже подводило, умирая и исцеляясь не один раз после схватки с сильным и достойным противником – он к этому уже привык, но сейчас у тела был союзник. Женщина рядом тревожила его, ему было не по себе от того, что при ее появлении рядом, при каждом ее взгляде, каждом прикосновении, сердце в груди нарушало свой размеренный ритм, кровь мощным пульсирующим напором шумела в ушах, заглушая мысли, не давая сосредоточиться на том, что сейчас действительно важно. Мозг ненавидел этих двоих предателей.
Анердей задумчиво провел по гладкой темной поверхности стола – ничего. Она по-прежнему оставалась темной, по-прежнему продолжала хранить в себе знания и секреты прошлого. Много раз братья уговаривали его избавиться от всего этого ненужного хлама в ЦПУ – Центральном Пульте Управления, но каждый раз вожак отвечал им категорическим отказом. Анердея все еще не покидала надежда, что однажды им удастся оживить мощный генератор нижнего яруса, мощности которого хватит, чтобы снабдить электричеством не только простаивающие сейчас мощные производственные станки и агрегаты, но и всю эту электронику. Колоссальные знания были накоплены здесь, в одном месте, знания за которыми не нужно было идти в радиоактивный город, собирая их там по крупицам, все было здесь – его мозг жаждал получить все это, жаждал обладать ими, впитать в себя их все до капли до байта.
– Анердей, с возвращением.
Поприветствовал его от двери свистящий голос, в котором с трудом можно было разобрать слова. Анердей поднял голову, только сейчас он понял, что сидит в абсолютно темном зале, слегка освещенном узкой полоской света, просачивающейся через щель от приоткрытой входной двери, но вошедшему свет не требовался, чтобы понять, что его брат здесь. Анердей подошел навстречу высокому худому силуэту.
– Шей, брат, приветствую тебя.
Братья крепко обнялись. После чего старик уселся в кресло за столом, а Анердей разжег несколько жировых светильников и поставил их на стол. Шей положил на стол внушительную кипу бумаг.
– Как все прошло? Слышал, многие братья не вернутся больше в Ковчег.
Просвистел старец, смотря в одну точку перед собой белыми бельмами слепых глаз.
– В городе, в Пустоше и при походе в Закатный Становый Союз, мы потеряли двадцать девять братьев.
Старик шумно выдохнул, Анердей взял со стола стопку с записями сообщений от связных из разных поселений Пустоши, принялся тщательно их изучать.
– Мы упустили инициативу в городе.
Без выражения произнес он, устало откинувшись на спинку кресла, отложив одну стопку с сообщениями в сторону.
– Мы не властны над всеми событиями, которые происходят в Пустоше. К тому же нас, посвященных, осталось слишком мало, я с ужасом думаю, что было бы, если бы ты погиб. Ты не должен больше так рисковать собой.
Анердей отмахнулся.
– Я сделал достаточно, чтобы мое дело продолжало жить в вас и после моей смерти.
– Однако же, ты сам видишь, что нам тяжело без твоего мудрого совета. Связной погиб, а без его предприимчивого ума и поразительного чутья все забуксовало, даже не смотря на то, что ты разом оставил город практически без защитников.
– Всего не просчитаешь, нам сильный и умный враг противостоял, он раскусил Связного.
– Что будем делать теперь?
– Собирать всех кто есть, и выступать под стены Атолла.
– Мы слабы.
– Они тоже.
– Они за стенами, а мы будем среди песков.
– Если будем тянуть слишком долго, Совет наладит отношения с Полуночным Альянсом, получит продовольствие, склонит на свою сторону горожан, и тогда мы окончательно утратим добытое влияние в городе.
– Не помешаю?
Раздался от двери, голос Мерека. Щуплый мужчина вошел внутрь, дверь за собой плотно прикрыл, обнял за плечи Шея, поприветствовал.
– Много я пропустил?
Поинтересовался Мерек, усаживаясь в третье кресло.
– Мы только начали, обсуждали ситуацию в Атолле.
– И что там происходит?
– Мы теряем добытое преимущество, нужно форсировать сборы и выступать туда как можно скорее.
Шей шумно прокашлялся.
– Я не против похода, этот вопрос был решен уже давно, меня другой вопрос заботит.
– Какой?
Удивился Мерек.
– Нас осталось всего трое посвященных, я только что сказал об этом брату, но он, со свойственной ему беспечностью к смерти, отмахнулся от меня.
Мерек перевел взгляд на высокого мужчину.
– Шей прав, брат, сферы и обхват наших интересов растут, а нас становится все меньше.
Анердей кивнул.
– Я думал об этом, на Связного надеялся, но он погиб, остаются только Мика и Ратус. Из тех, кто по-настоящему нашим идеалам верен будет до самого конца. Но сейчас и Мика погиб.
– А как насчет нее?
Анердей удивленно посмотрел на брата, но лицо того было абсолютно серьезным.
– Наши интересы ей чужды, с чего ты взял, что она может быть посвященной?
– Она о многих из наших людей заботилась, выхаживала их, находясь в Атолле. Она прошла Путь Посвящения. Она за тобой куда угодно пойдет, она это доказала.
Высокий изгой головой покачал.
– Этого мало, это все не то, чтобы возглавить народ, назваться посвященным. У нее дети, интересы которых всегда будут выше любого изгоя, даже из тех, кого она вчера выхаживала, с кем миску похлебки делила. Я знаю, о чем говорю, цена, уплаченная за жизни ее детей и их свободу, никогда не будет заплачена ею за любого из изгоев. Ею всегда будут двигать принципы и убеждения, традиции и мораль, но не стремление к достижению конечной цели для чужих и незнакомых людей, путем уничтожения других.
Мерек опустил глаза, плечами пожал.
– Может быть, порою так и нужно поступать?
Анердей достал из-за пояса охотничий нож ручной работы с пластиковой рукояткой, подался всем телом вперед, положил его перед братом на стол.
– Ты сможешь так поступить?
Спросил он, взглядом кивая на клинок. Худощавый мужчина поднял на брата глаза, головой покачал. В зале для совещаний повисла тишина.
– Как насчет Гары?
Просвистел старик, спокойно, буднично, как будто весь диалог, происходящий до сих пор, его не касался. Анердей снова откинулся на спинку кресла, перевел взгляд на слепого старца.
– Я не против, как она тебе? Ты ее лучше знаешь.
– Она справиться, она это доказывала неоднократно и доказала снова на переговорах с представителями Артели Рудокопов и Добытчиков.
Анердей усмехнулся. Удивление проступило на сморщенном старческом лице.
– Почему ты смеешься?
Искренне удивился он.
– Ты только что высказывал мне за мое легкомысленное поведение, однако же сам отправился под видом парламентера на переговоры с добытчиками, даже после того как прочитал отчет Свата, о планах Главы общины добытчиков!
Старик пожал плечами.
– Сват его на место поставил, вопрос на месте сам уладил. А мне хотелось самому увидеть вожатого, за которого была уплачена немалая сумма, и на которого мы делаем такие большие ставки. Я хотел сам его прощупать.
Анердей понимающе кивнул, взял со стола несколько бумаг, принялся изучать их, сам старику бросил.
– И каково впечатление, увидел что хотел, слепой старец?
– Он нам подходит, он действительно не глуп, горяч сердцем и чист помыслами. Но прямо, он никогда не будет преследовать наших интересов как Сват, если узнает, на чьей он стороне, скорее всего, предпочтет другую, более привычную для себя сторону.
– Да, я на большее в отношении него и не надеялся. Но он лучшее из того, что мы могли получить, и он нам нужен. Кстати, хорошие и выгодные для нас условия, ты смог протолкнуть на этих переговорах, нужно развивать инициативу дальше.
Анердей отложил бумаги в сторону. Старик удовлетворенно кивнул.
– Что будем дальше делать?
– Кое-какие планы на этот счет имеются, но об этом немного позже, давай с основными вопросами закончим.
Анердей снова на Шея глаза поднял, тот по-прежнему смотрел перед собой в одну точку.
– Сколько изгоев до Ковчега добрались?
– Тридцать один человек.
Мерек голову опустил, Анердей тоже печально покачал головой.
– Так мало. Крыса, он же Тарет среди них был?
Старец утвердительно кивнул.
– Да. У тебя планы насчет него?
– Да, он был нашим верным союзником много лет в Атолле, он верен нашей цели и нашим идеалам, теперь он наш полноправный брат. Я рад, что он выжил, у меня для него есть серьезное задание, думаю, если он справиться – можно будет подумать о его посвящении, как считаете?
– Думаю, если ты его рекомендуешь и согласен на его посвящение, значит человек действительно преданный и верный брат.
Ответил Мерек.
– Согласен с братом.
Кивнул старик. Анердей взял листок бумаги, грифельный карандаш, принялся что-то писать на листке бумаги. Карандаш положил, взгляд на братьев поднял.
– Хорошо, тогда не будем терять времени – план наших действий будет такой. Шей, на тебе как всегда организационная и моральная подготовка общественного мнения, собери жрецов, поставь перед ними задачу готовить людей к предстоящей драке за Атолл. Готовь Гару к посвящению.
Старец кивнул.
– Мерек, на тебе отбор и подготовка воинов, мне нужны толковые надежные командиры групп. Начинай отбирать уже сегодня, с завтрашнего дня усиленные тренировки: одиночные, групповые и в составе общего формирования.
– Сколько людей нам нужно?
– Собирай всех мужчин, способных держать оружие, из их числа оставь полтора десятка опытных для охраны Ковчега и еще полтора десятка, можно зеленых, для возможных столкновений с соседями и контроля над обстановкой в Диких Землях. Всех остальных ставь в строй для похода.
– Хорошо, все сделаю. Что по оружию?
– Броню, каски, личное и стрелковое оружие завтра каждому раздашь, пусть живут с ним в облипочку, привыкают, только патроны по возвращению с тренировок собирать обязательно. Послезавтра начнете изучать материальную часть оружия и тренироваться и ним. Остальное я сам осмотрю, прикину, что нам нужно и что мы можем доставить под стены города.
– Идем на двух трофейных картах? В руинах у нас еще посыльный быстроходный припрятанный остался, помнишь?
Анердей кивнул.
– Да, я помню. Завтра загляну в ангар, потом к техникам, узнаю, как продвигаются работы по восстановлению моторизированной техники, и на что мы сможем рассчитывать и сможем ли вообще. После этого и решу, на чем идем и каким оружием сможем располагать.
– Сколько у нас времени?
Просвистел старик. Анердей задумался на минуту.
– Выступить мы должны не позднее, чем на седьмой день с первым ветром. Это радисту передай, пусть в Атолл отправит.
Анердей протянул Шею сложенный кусочек бумаги, на котором что-то писал карандашом.
– На этом все, не теряйте времени братья.
– Хорошо.
Мужчины кивнули. Поднялись.
– Мерек, найди Крысу, отправь его сюда, мне с ним поговорить нужно.
– Особое поручение?
Поднял бровь Мерек.
– Да, его ни в какие списки не учитывай.
– Понял, считай, уже сделал.
Худощавый мужчина кивнул и вышел из зала для совещаний. Анердей снова остался в одиночестве. Маленькие огоньки пламени жировых горелок плясали за толстыми стеклами фонарей, отражались от поверхностей потухших мониторов, казалось, что вся комната заставлена маленькими светильниками, огни вокруг мерцали, искрились, завораживали. Пара игривых озорных огоньков друг за другом спрыгнули на столешницу под ними. Начали в догонялки играть, заплясали, заискрились, дальше прыгнули, на острое полированное лезвие угодили, в ужасе от него в стороны шарахнулись, от голубых, почти бесцветных глаз отразились, прочь убежали. Высокий человек, сидящий за столом, на блеснувший рядом клинок глаза опустил. Задумчиво его в руку взял, смотрит заворожено на него, как изваяние каменное застыл. Все в этой комнате неподвижным стало, только маленькие точки огоньков трепещут боязливо – бояться снова на глаза каменному изваянию с ножом в руке показаться.
Шаги по коридору, двое идут. К двери подошли, в нее постучались. Дверь приоткрылась, мужчина в серой одежде другого молодого низенького мужчину вперед пропустил, сам дверь массивную за ним с обратной стороны прикрыл. Анердей поднялся, к вошедшему мужчине направился. Острое неприятное лицо, крысиное напоминающее, жидкие темные волосы, пол лица темно-красной кожей, как чешуя змеи, затянуто – он совсем не изменился с их крайней встречи в изоляционном лагере в Атолле.
– Здравствуй брат, добро пожаловать домой!
Поприветствовал его Анердей, руку ему протянул, мужчина ее пожал.
– Рад снова тебя видеть Отшельник!
Высокий изгой обнял человека с крысиным лицом.
– Анердей, зови меня так, брат. Проходи, присаживайся.
Жестом пригласил он низкого мужчину занять место за столом рядом с ним.
– Знаю, вам пришлось тяжело, в этот раз Путь Посвящения унес гораздо больше жизней изгнанных. Как ты себя чувствуешь?
Спросил Анердей у мужчины, усевшись в кресло. Тот кивнул коротко.
– Все хорошо. Я все сделал как ты и говорил, отобрал и сформировал костяк из самых крепких, молодых и здоровых, почти все они дошли.
– Эти люди живы благодаря тебе, ты все сделал правильно. Павших не вернуть, всех не спасти. Однако такова цена жизни остальных, это нужно принять и отпустить, мы не властны над этим.
Тарет снова кивнул.
– Я все понимаю, так устроена жизнь – мы живем сегодня, чтобы в своей смерти дать надежду другим завтра.
Анердей откинулся на спинку кресла, сложил руки перед собой на столе, сцепив пальцы, задумчиво на Тарета посмотрел.
– Хочу тебя спросить прямо брат – какова твоя цель в жизни, что ты намерен делать дальше, сегодня, завтра?
Тарет внимательно на высокого изгоя посмотрел.
– Посмотри на меня брат.
Он указал пальцем на змеиную кожу на своем лице.
– Таким я родился, таким рос, таким не было места среди обычных людей. Как ты думаешь, почему в городе все меня знают как Крысу?
– Схожие черты лица.
Не колеблясь, ответил Анердей. Тарет кивнул, криво усмехнувшись.
– Крысеныш – старый лютый мануфактурщик, мой хозяин, так меня с детства называл. Я был его собственностью, бесправной скотиной, которая батрачила на него день и ночь. Я терпел побои, унижения и оскорбления. С того момента как только смог ходить меня забрали у матери, а ее отдали в бордель. Знаешь почему?
Анердей молча, отрицательно покачал головой.
– Потому что родила меня, такого урода. А знаешь, кем она была?
– Нет.
– Она была его старшей дочерью, которая ослушалась отца и не вышла замуж за того, на кого он ей указал. Вместо этого она сбежала со своим возлюбленным, но ее отец нанял наемников. Их выследили. Его убили, а ее силой вернули домой.
Тарет замолчал, осекся, сглотнул ком в горле. Спустя некоторое время продолжил.
– Я тебя помню с того дня, когда ты впервые появился в городе с другими беженцами. Не знаю, почему я тебя запомнил, может из-за твоих шрамов, а может из-за твоего взгляда. Потом ты пропал из города, говорили, что тебя изгнали в Пустошь. А спустя несколько лет ты вернулся – прямая спина, уверенная походка. Тогда я еще многого не знал и не понимал, но ты меня вдохновил – человек прошедший пекло истребления целого поселения, человек прошедший через Пустошь и вернувшийся обратно! Я пришел к Мике и Ратусу, я помнил их еще с первого дня, когда вы вместе пришли в Атолл. Они мне ничего не рассказали о тебе, но рассказали о вашей цели, ради которой вы живете, она и для меня стала путеводной звездой, как Мирах, которая привела нас сюда.
Тарет снова задумался на мгновение, потом на Анердея глаза поднял.
– Знаешь, что я сделал первым делом?
– Что?
– Поквитался за мать. Потом сбежал. Прятался сначала в канализации, спустя время вернулся на поверхность, жил в бедном районе. Со временем сколотил настоящую банду, беспрекословно мне подчиняющуюся, заработал авторитет в квартале. После этого я снова пришел к братьям и предложил помощь, Ратус познакомил меня с Сан сен Гором, ну а дальше ты все сам знаешь. Здесь мой Путь не заканчивается.
Тарет обвел рукой комнату.
– Я здесь только потому, что ты попросил.
– Значит, ты не живешь для себя?
Тарет покачал головой.
– Мне это ни к чему. Для себя живет только слабый и убогий, потому что по-другому не может. Сильный живет для других, потому что может. Я не мог помочь моей матери и отцу быть вместе, стать счастливыми, я смог только отомстить за них. Но сейчас я могу помочь другим, кто в этом нуждается, но сам при этом слаб.
– Тогда ты как раз в том самом месте – здесь те люди, которым нужна наша помощь и даже больше, им нужна наша жизнь. Я могу на тебя рассчитывать?
Тарет поднялся из-за стола
– Вот тебе моя рука брат.
Он протянул вперед узкую ладонь, Анердей тоже встал, пожал протянутую руку брата. Кивнул ему.
– Рад, что ты с нами брат, садись, есть разговор.
Тарет вернулся в свое кресло.
– Говори.
– Дело необычное и сложное, в нем все твои таланты понадобятся.
Тарет подобрался в кресле, слушает внимательно.
– Мы, я имею в виду всех нас, всех изгоев, всех братьев, сейчас вышли из тени и громко заявили о себе. Ко всем соседям и в полуночном Альянсе и в Атолле постепенно приходит осознание, что мы уже не забитый скот, согнанный в радиоактивные земли, чтобы подохнуть. Совет уже осознал нашу силу. Сход на пути к этому осознанию. Закатный Становый Союз все еще находятся в плену собственных предрассудков, но это временно, скоро и они все поймут. Но становики нас сейчас мало заботят, они на ситуацию в Пустоше сейчас не способны повлиять, у них свирепствует голод, им бы его побороть сначала. Атоллу мы сделали подсечку и скоро добьем. Сейчас меня заботят наши полуночные соседи.
Мерек бровь одну поднял.
– Значит, я нужен тебе не в Атолле?
Анердей головой покачал.
– На этом направлении действий нам сейчас больше нужны штурмовики. В город сейчас не попасть, значит, изнутри будут действовать те диверсионные группы, которые остались и те, которые смогут сформировать Ратус и Кривой.
– Ратус?
Удивился Тарет. Анердей на него внимательно посмотрел.
–Ах да, ты же не знаешь – Сан сен Гор погиб, Ящер его раскрыл и застрелил.
Тарет покачал головой.
– Кто еще?
– Только он.
– Плохо, без его ума и выверенных решений нашим братьям тяжело придется в городе.
– Знаю, но над смертью и жизнью мы не властны.
– Что дальше, относительно меня?
– Дальше, завтра ты будешь изгнан из Ковчега, легенду придумай сам. Твоя цель попасть в племя, которое живет к полуночи от наших земель, их владения разделяют нас и земли Полуночного Альянса. Доберешься до них тоже сам, сопровождение дать не могу, это вызовет подозрения.
Тарет кивнул.
– Нормально, я готов. Какова моя цель?
– Альянсу пока мы не интересны как соперники, они к противостоянию с Атоллом готовятся, но очень скоро дипломаты уладят возникший конфликт и заплатят контрибуцию.
– А если нет?
– Обязательно наладят – Совету продовольствие сейчас нужно, чтобы вернуть контроль в Атолле, а получить продовольствие они могут только от полуночников, значит, ради этого, согласятся на любые условия.
– А дальше?
– Дальше, полуночники на нас внимание обратят. Они уже обратили, там тоже есть умные, практичные люди – добытчики из Артели Рудокопов и Добытчиков, уже поняли, что мы для них представляем серьезную опасность, но воевать в открытую с нами они не могут. Они хотели под видом мирных переговоров обезглавить нас – под видом парламентеров подослать диверсионную группу, которая бы вырезала наших лидеров, прибывших на переговоры.
– Умно.
Кивнул Тарет.
– Не очень.
Покачал головой Анердей.
– Мы тоже далеко не дикари, и это учли. В итоге переговоры состоялись, только прошли, как было выгодно нам. Сейчас у нас перемирие и мы даже начнем торговать с полуночниками. Как дела сложатся дальше, когда в ситуацию вмешается Сход, пока трудно сказать. Но мы будем исходить из того, что имеем на сегодняшний день – скоро пойдут первые караваны с товарами, пойдут они через земли того самого племени, о котором я начал говорить.
– Они нам мешают?
С интересом поинтересовался Тарет, уже начиная догадываться о цели своего внедрения. Анердей покачал головой.
– Пока нет, у нас с их вождем договоренность и мир, более того они нам нужны как прослойка, своего рода буфер, между нами и полуночниками. Но в условиях торговли, в условиях интенсивного оборота товаров и денег, они тоже будут зарабатывать, а деньги, как известно, портят людей. Со временем их вождь или его наследники, могут посчитать себя самодостаточными и сильными для того чтобы самим начать диктовать свои условия. А значит, они могут попытаться начать строить самостоятельную политику, вне наших интересов или в разрез с ними. Вот в этом и будет твоя миссия – держать их в узде.
– Но как?
Снова удивился Тарет.
– В любом обществе всегда есть вожак, и есть тот, кто мечтает встать на его место, тот, кто находиться у него за спиной. В этом племени тоже есть своя оппозиция – группа людей со своим вожаком, мечтающим занять место действующего вождя. Твоя задача втереться к ним в доверие и оседлать эту оппозицию, расположить к себе ее лидера, стать его правой рукой. А в случае попытки выхода нынешнего вождя племени из-под нашего контроля – организовать переворот и помочь его конкуренту занять место вождя.
– Почему бы мне самому не возглавить его противников, и не избавиться от лишней прокладки?
– Этого делать не нужно ни в коем случае – они хоть и дикари, примитивнее нас, но у них сильные родовые связи и традиции, они никогда не пойдут за чужаком. Ты для них всегда будешь чужим, даже если женишься на дочери вождя, своими для них будут только твои дети, полноправными членами племени.
– А мое появление у них не вызовет подозрений?
– Подозревать тебя будут в любом случае. Но ты прибыл в Ковчег недавно, прожил здесь недолго, тебя никто не знает, да и к тому же отсюда мы тоже изгоняем людей и довольно часто, особенно уголовников. – Анердей улыбнулся. – Так что подозрительного в этом ничего нет, дальше все будет зависеть от тебя.
Тарет тоже криво усмехнулся в ответ.
– Хорошо я все понял, все сделаю как надо.
– Женщина по имени Гара, найди ее, скажи, что я послал. Она расскажет тебе все о том племени, она родилась там и воспитывалась. Когда будешь готов, сразу отправляйся в путь.
Тарет поднялся.
– Понял тебя брат. Удачи вам в Атолле!
– И тебе удачи!
Мужчины пожали друг другу руки, после чего Тарет ушел. Анердей постоял в задумчивости, глядя ему в след. Забрал со стола охотничий нож, за пояс его сунул. Потушил жировые горелки на столе и тоже покинул зал для совещаний.
Как не жаждал Анердей действий, как не стремился больше решить, больше подготовить, но ослабленный организм не желал мириться с таким высоким темпом работы на пределе возможностей, который на него снова взвалили. Зайдя к себе в комнату в сопровождении Атерея, чтобы сменить повязку, Анердей, ожидая окончания процедуры и глядя в одну точку, даже не заметил как состояние бодрствования, плавно угасая, покинуло его. Уставшее тело опустилось на кровать, мозг погрузился в глубокий сон, без сновидений. Атерей тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, оставив брата отдыхать, про себя радуясь, что хоть так, но он все же сможет отдохнуть.
Серая густая темнота вокруг, свет проникает в маленькое окошко, сделанное из пластика, в верхней части двери. Серые бетонные стены поглощают свет, не дают ему осветить, как следует комнату, вырвать у мрака предметы и мебель скромного интерьера. Шаги за дверью, нечастые, голоса. Сколько я проспал? Раз люди по коридору ходят, значит не ночь сейчас в бункере, неужели я до следующего утра проспал, это слишком много, я не могу сейчас столько времени впустую терять! Голова тяжелая, ватная, мысли путаются, не могу сосредоточиться – ненавижу это состояние, нужно вставать, нужно действовать, идти нужно! Да, я куда-то собирался идти, но куда? Почему я себя так погано чувствую, что было перед этим? Вышка, мешки с песком передо мной. Пыль в воздухе витает. Деревянное лакированное цевье СВД на мешках лежит, ствол в Пустошь смотрит. Оттуда паруса приближаются, четыре темные точки растут в размерах, увеличиваются, отметку в пятьсот метров прошли – пора. Оптика головной карт приблизила, пенек прицельной марки на среднем окошке лежит, щелчки рядом кликами поправок оповестили о готовности. Спуск выжал, толчок в плечо – вспомнил! Я в оружейную комнату идти собирался.
На кровати сел. На ноги встал, тяжело, тело слушаться не хочет – протестует, бунтует. До двери на ватных ногах дошел, желудок ноет – еды требует. Нужно в столовую наведаться, есть нужно, силы восстанавливать нужно, иначе я так долго еще буду призраком ходячим, о стены опираясь, ходить.
В коридор вышел, двадцать шагов прямо отмерил, направо свернул – столовая здесь недалеко. Людей немного, жрецы в основном, значит завтрак уже закончился. Горазд же я спать! Все при виде меня притихли, потом опомнились, здороваться начали. Ответил всем. Голова закружилась. За столом место нашел, уселся. Еду принесли быстро, или может у меня провал в сознании случился. Наскоро подкрепился – каша склизкая, безвкусная, хлеб темный, жесткий, но чувствовать себя и вправду немного лучше стал, похмельная тяжесть в голове прошла, мысли проясняться начали. Из-за стола поднялся, намного легче и ноги уже не такие ватные. Теперь мне дальше по коридору к гермодверям. Пост охраны. Узнали, поприветствовали. Дальше налево оружейная комната, направо коридорчик узкий, караулкой заканчивающийся, оттуда паутина ходов расходиться в доты, которые на холмах по периметру наверху находятся. Широкий коридор в ангар и гараж бункера ведет, но туда мне пока не нужно, туда я потом наведаюсь.
В оружейной комнате оживление – автоматы отсчитывают, проверяют, уносят, значит Мерек уже людей вооружает, оружие раздает, вводную проводит. Каптерщика поприветствовал.
– Когда освободишься?
Низенький полный мужчина, лицо шишками и наростами покрыто, на шею и руки