Глава первая

Флешбэк. Солдатики

Гулять они ходили на Байковое кладбище. Первый раз там было удивительно тепло для декабря. Потом еще много раз, словно по навигатору, повторяя один и тот же маршрут. Сначала украинские поэты, за ними очень странный памятник умирающей девушки. Безжизненное нагромождение белого, жутко дорогого мрамора. Казалось, девушка постоянно умирает и никогда не воскреснет.

— Тебе нравится? — спросила. Чуть не сказал да, но потом присмотрелся.
— Ужасно.

Где-то в середине, на спуске, целый мемориал, синтез трех религий — ислам, христианство, зороастризм. Какая-то трагедия, где смерть косила без разбора. Довольно старые киевские склепы, еврейские захоронения, потом уже новые могилы футболистов и тренеров. В стороне — Доктор. Доктор молчит, руки на груди, он слушает свое сердце. А крест лежит рядом.

Конечная точка — Маэстро. У него всегда цветы, а под ними в любое время года маршируют жуки-солдатики. Аты -баты, аты-баты. Будем жить, говорил он Маэстро, и они поворачивали назад.

В самый первый раз, возле трех религий, он почему-то сказал: я хотел, чтобы мы были вместе и в вечности. Она удивилась, в то время он еще мог ее удивлять. Ей понравилось, даже качнуло от удовольствия. Когда через пять лет она его бросит, он вспомнит декабрь, зороастрийцев и подумает, что сбылась мечта идиота.
Есть вечность, есть он и есть его вечная тоска по ней, по декабрю и по жукам-солдатикам.

ТРО АКМ

— Можно, я почищу на вашем столе рогатку?
Парень не спеша разбирает АКМ. С юности знакомый порядок действий. Магазин отсоединить, затвором щелкнуть, предохранитель вниз, дуло вверх, курок нажать. Разбирать далее. Техника психологической самопомощи.
Первые дни войны адреналин и кортизол творили странные вещи. Заставляли метаться между желанием сесть в машину, куда-то ехать и потребностью найти нору поглубже и в нее забиться. А еще — постоянно покупать продукты. Всем почему-то казалось: чем больше продуктов удастся купить, тем быстрее кошмар кончится. Также было и с чтением новостей.

Чрез несколько дней адреналин и кортизол пришли в норму, и он записался в тероборону. Автомат всегда был его частью, от которой он всю жизнь отказывался. Это сразу стало ясно после первого рожка на стрельбищах. Но хотелось не отнимать жизни, смертей и так каждый день становилось все больше. Поэтому пошел парамедиком. «Как Хэмингуэй», зачем-то написал ей, хотя она давно уже не вспоминала ни о нем, ни о депрессивном писателе, который создал самую светлую повесть о человеческом поражении. Не вспоминала и о том, как дарила ему значки и свитера с Хэмингуэем. Как в первую встречу вдруг стащила с себя прямо в кафе почти всю одежду и показала футболку со стариком и морем.

Никогда не ищите себя рядом с женщиной. Особенно рядом с той, которая вас предала. Не женщина делает мужчину мужчиной. Не благодарный взгляд, не восторг по поводу букетов и не тихое нежное на ушко — «спасибо» — после близости.
Если поверите в это, то потом всю жизнь будете искать свою потерянную мужественность, а найдете только пулю в голову. Вся-то и разница, что застрелиться из автомата немного проще, чем из ружья. И вечность будет совсем иной и будешь в ней совершенно один.