Мститель. Часть 2

   Предлагаю тезис. Заниматься интереснее всего тем, что наиболее противно человеческой природе. Чем дальше от среднебиологического проведения времени  гражданином Х – тем интереснее. Я ТАК думаю… Риск и любопытство. Бежать за ускользающей змеей.  Жить в лаборатории, оперируя зверей или плавая в парах весьма и весьма ядовитых реактивов. Привести совершенно не стыдное и достойное собственное чувство страха в ноль – атрофировался страх, и все тут! Часами находиться в обществе трупа – при этом труп абсолютно откровенен, и мы с ним расстаемся в высшей степени правильно – он уходит в землю,  а  я  уношу груз новой информации. Ее очень много, она часто нелепа, ее надо не забыть, не отвергнуть по глупости, а попытаться уложить хотя бы в поверхностные – известные, принятые, рабочие - схемы  того самого патогенеза.  Убить артефакты. И если при этом утрамбовать информацию не удается – хеллоу, наукой запахло…

   А гордыня? Гордыню забыли? Идешь тяжелой походкой, в мозгу туман, с утра было четыре вскрытия - одно за другим, три – в порядке, классика, четвертое – бред собачий, сюрпризик, никем и никогда не описан. Впереди конференция, на которой готовы сцепиться две кафедры, а ты, сопляк, вчерашний студент, в арбитры попал! У нас был казус – погибла юная роженица, акушеры вопили, что некроз печени был связан с тяжелейшим гепатитом, впрочем, они акушеры, а не инфекционисты, тем виднее… Инфекционисты гневно отметали подобные инсинуации, гнули в сторону фатального осложнения – желтой гепатодистрофии беременных, впрочем, уважаемые оппоненты, бесспорно, владеют большим объемом инфы… Я их долго слушал, а потом вылез на трибуну и сказал, что, не являясь ни акушер-гинекологом, ни инфекционистом, имею быть всего-навсего патанатомом, и поэтому попытаюсь выстроить ПОЛНЫЙ и максимально обоснованный пато- и танатогенез данного случая. Очень кряхтели. Но - согласились с результатом. Полностью.

   Ну и, ромалы, что же из изложенных мотивационных моментов в области медицины самое-самое, в точку попадающее? Правильно. Общая патология, сиречь ее практическая ипостась - патологическая анатомия. Философия медицины. Бездна. А все остальное, все эти симптомчики, синдромчики, эмпирическая терапия, осмысленная терапия, терапия методом «как получится», гигиена (извините за выражение) - это все пустячки. Кружевца над фундаментом из габбро, гнейса, лабрадора, доломита, и еще какого-то солидного камня – в общем, над патологической анатомией, черт меня побери совсем, аж запыхался…

   Правда, неподалеку возвышается еще один исполин. Фармакология. Эти всегда были серьезными соседями. И знали, ой-ёй, скока… И вроде бы, с нами не пересекались. А мы взяли, и пересеклись. Мой покойный шеф и  я  почти десять лет ваяли - и  наваяли-таки  - немеренное количество работ, работенок, тем, с фармакологами поделились, они  к  нам пришли, мы  им  ряд  квазиперспективных направлений угробили, они время аспирантур-докторантур сэкономили…

   Но это - уже некий результат. Зрелость в профессии. А до этого был длинный извилистый путь. Шесть лет Первого Лечебного Факультета, дурацкий колпак, крахмальный халат хрустит, роскошный фонендоскоп «Ямасу» на шее, стиль  в одежде «блэк энд уайт», хронический недосып, хронические гастр-, кол-, нефр-, артр- и другие  –иты (студент, исцелися сам, а потом уже других норови!)… Этапы эпохальных решений - как ручонки-то хирургические развивать, и при этом о голове не забыть? Или, может, ну его на фиг, пойти в санитарный просвет? Общество по распространению – сам ни хера не умею, других учу? А как психиатрией заниматься, если они со всех трибун дядю Зигмунда поносят? А согруппник Вовка еще на третьем курсе объявил – моя профессия – дед-повитун! – и не вылезает из родзалов… Что делать?

   Мне стало ясно, что делать, довольно поздно, перед субординатурой. Я понял, что МОЁ - это дурацкая попытка охватить. Приобнять необнимаемое. Хватануть ОСНОВЫ. На курсе был дурацкий титул - Король Патогенеза, что означало - сидишь в клинике, не выучил ни фига, но складно трещишь, срочно вспоминая ту самую Общую Патологию... Голова, знаете ли, постепенно впала в некую Гармонию. Гармонию из того, что знаешь, точного понимания - что срочно прочитать/кого из cпецов помучить, ВЕРОЯТНОСТЕЙ в прогнозе... И все это улеглось году этак к пятому-шестому каторжной практики...

     На десерт - байка об одном из моих учителей, о моей гордыне, о моей победе, о весьма удавшемся дне.

     Илья Самойлович Писаревский, Болонский университет ( в тридцатые годы ), практика в Италии, Триполитании, Эритрее. Гхм... Терапевт. Маленький человек с жуткой близорукостью - очки как стаканы, тихий голос, безупречный старомодный русский, к нему еще шесть языков, и немножко знаний в медицине. Немножко. Это был ужас. Сквозь глаза Ильи Самойлыча на тебя, шмока, смотрели ВЕКА, библиотеки, европейское образование, ледяной рассудочный подход в комбинации с жутким НЮХОМ. Да, он, разумеется, в анамнезе - врач-вредитель, оттрубил свое в Воркуте, причем немножко подзастрял - вышел к концу пятидесятых. Рассказывал, что остался жив только потому, что умел ВСЁ - и диагноз голыми руками-глазами-ушами влепить, и лекпома попугать - чтоб правильно лечил...

      Итак. Как-то раз Писаревский прибегает, в смысле, спокойно и беззвучно приходит ко мне, козлодою, на КОНСИЛИУМ. Во как... Александдимыч, имеет место любопытный случай. У меня, само собой, холод под ложечкой - ОН пришел советоваться !!!!! В общем, больной, непростой букет, но - на первое место выступает некая непонятная печеночно-почечная картина. Лапароскописты вчера взглянули, и - НЕЧТО. Я ему - Илья Самойлович, не томите, что там такое НЕЧТО может быть за пределами ВАШЕГО опыта? Он мне - они поставили Бадда-Киари.

     О-паньки... Для нормальных - это достаточно редкий синдром - закупорка печеночных вен с массой клинических вариантов. Я, собрав весь свой трупорезный скепсис - а что вдруг наши крутые эрудиты ТАКОЕ поставили? Писаревский - видите ли, они довольно связно описали переполненные венозные петли на мелкобугристой поверхности. Я - Илья Самойлыч, вы помните вашу неприязнь к редким ситуациям? По-моему, здесь тот самый случай. Венозные петли видны у каждого второго цирротика, или как положено в классике, страдающего циррозом Лаэннека... А почечный компонент, судя по анализам - старый пиелонефрит... И никаких Бадда-Киари, вполне банальная комбинация, я таких штук двадцать в год вижу... Он, насупясь - ладно, еще подумаем. Забрал историю, ушел.

     Через неделю пациент попал ко мне. Мы с Писаревским его тщательно вскрыли, макро- и гистологию с кайфом описали, я оказался прав!!!! Потом я смотался в институтскую библиотеку, натащил книг и ксероксов новейших статей, и с Ильей Самойлычем все до буквы разобрал.

     Домой шел вприпрыжку - всадил расхождение диагнозов ПИСАРЕВСКОМУ!!!! На его поле!!!! В его угодьях!!!!

     Жизнь удалась. На тот конкретный, отдельно взятый момэнт...