Духовный переворот

17 апреля 1877 года Лев Николаевич Толстой, поставив последнюю точку в рукописи своего нового романа, устало откинулся на спинку стула и задумался. Каков в эти минуты был ход его мыслей, мы вероятно никогда уже не узнаём. Также как и то, насколько он остался в итоге доволен воплощением первоначального замысла. Весьма вероятно, что окидывая в последний раз мысленным взором созданное им полотно, писатель пытался окончательно удостоверится в том, что ни одной значительной мысли не осталось за пределами повествования. Это было действительно важно, поскольку в процессе работы над романом он единственный раз в жизни не вёл дневник. А значит, роман и был его дневником.

В отличие от предыдущего монументального труда, это был своего рода блог, в котором главы печатались по мере написания, а развязка в момент начала работы имела весьма смутные очертания. И жизнь властно вмешалась в ход повествования ближе к его концу, обрушив на автора, персонажей и читателей жестокую реальность внезапно вспыхнувшего балканского пожара.

Сербская война 1876 года за «освобождение братьев-славян от турецкого ига», встреченная с энтузиазмом самыми голосистыми слоями русского общества и определенной, хотя и благосклонной сдержанностью царским правительством, заставила писателя, имевшего немалый боевой опыт, с присущей ему прямотой и безо всякой оглядки на авторитеты заявить свою бескомпромиссную позицию, исключающую какие-либо оправдания военного способа решения международных проблем.

Эпилог своей истории о трагической любви писатель раскрасил в иронические тона в адрес записных столичных «урапатриотов», никогда в жизни не нюхавших пороху и незадачливых добровольцев, многие из которых отправились в район боевых действий не по зову сердца, а просто потерпев фиаско при решении проблем мирной жизни.

Вряд ли он мог предполагать, что это произведение, печатавшееся в журнале «Русский весник» на протяжении 3х лет, и вызвавшее беспрецедентный интерес со стороны образованной части русского общества, так и не будет до конца опубликовано по причине «антипатриотической направленности». Последняя восьмая глава выйдет отдельным изданием значительно позднее.

В этот момент он ещё не знал, что его книге суждено бессмертие, однако чувствовал начало своего духовного перерождения, так отчетливо выраженное на последних страницах романа. Перед великим искателем истины постепенно начали открываться двери нового мира, устроенного на началах мира, добра и любви.

Для большинства своих современников, исключая самых умных и проницательных, он так и остался вечно идущим против течения «сумасшедшим стариком», потерявшим последние остатки уважения к общественному мнению. Ну а мы - далекие, обогащённые кровавым опытом XX века потомки, будем всегда с благодарностью вспоминать человека, оставившего нам в наследство книги непревзойденной художественной силы и неисчерпаемой нравственной глубины.
И среди них - гениальную «Анну Каренину».