Любовь с первого взгляда

 Александр Николаевич, генерал-лейтенант пограничных войск в запасе, не производил впечатление человека, повидавшего "виды" и уставшего от них. Он был строен, намного выше среднего роста и чрезмерно говорлив. Только эта говорливость и выдавала его возраст.

 Я, сорокалетняя брюнетка, замужняя, многодетная и явно беременная, производила впечатление на многих мужчин не столько красотой или умом, на отсутствие которых я, впрочем, не жалуюсь тоже, сколько талантом производить на мужчин впечатление.

 Мой муж, сорокалетний успешный бизнесмен, издатель аналитического журнала, ориентированного на зарубежных пользователей, к моим поклонникам не ревновал, без излишних комментариев позволяя мне расточать улыбки на светских раутах, принимать букеты, комплименты и приглашения на очередные рауты.

 Итак, это был очередной раут, на котором мы и познакомились с Александром Николаевичем.  В тот раз вечеринка проходила в доме американского консула.

 О, простите-простите, совсем забыла упомянуть время и место действия. Хотя, если подумать, то это и не важно. Но, чтобы было немного понятнее распределение действующих сил, уточню. Итак, Баку. Тысяча девятьсот девяносто девятый год, шестое июля. То есть, место действия - столица богатой южной страны, недавно обретшей свободу от моей родины. Время действия - кавказские войны идут совсем рядом и двумя днями ранее США радостно отметили очередной День своей независимости.

  Красные, белые и голубые шары, привязанные к перилам парадного входа в дом консула и к нескольким колышкам посреди лужайки широкими лентами тех же цветов, были, вероятно, заимствованы с официального раута для более почетных граждан нашего города в здании посольства. Мы были тоже почётные гости. Но рангом пожиже. А потому нас принимали на поляне у дома консула два дня спустя. Зато с барбекю,  виски и фейерверком под занавес.

 Шестое июля в Баку - это зной помноженный на тучи гнуса в тенистых безветренных уголках персиково-гранатовых садов у домов в частном секторе, иссушающий ветер во всех остальных местах и липкая влажность, вызывающая только одно желание - лежать без движения в ванне с прохладной водой (у извращенцев - с молоком или шампанским). Иными словами, участие в светской вечеринке в этих условиях - занятие для лиц, особо заинтересованных или и тренированных.
 
 Консул, молодой эффектный блондин с явно выраженными афроамериканскими чертами лица, его жена, скандинавского типа красавица, и трое детей мал мала меньше старались изо всех сил создать у нас, гостей, нескольких семейных пар солидного возраста, впечатление добросердечного радушия и полного равноправия, приправленного ненавязчивыми упоминаниями о папе-сенаторе, о годах учебы в Гарварде и шутками о милых странностях  отсутствующего на вечеринке посла. Странности посла в интерпретации миссис Доу, жены консула, вызывали мгновенную улыбку у её мужа. Улыбка сверкала в белоснежных зубах ровно одну долю секунды. Гости смеялись с подчеркнуто-уважительным видом, также не позволяя себе задерживать смех долее.

 Получалось очень смешно. И я, не обремененная никакими обязательствами или потенциальными бенефициями, позволяла себе даже в этих искусственно создаваемых условиях подчеркнутого гостеприимства, обозначенного в пригласительном билете двумя часами, быть естественной. Я улыбалась, когда хотела, смеялась, когда замечала смешное, и с аппетитом поглощала крошечные канапе и содовую без виски.

 Гости свободно перемещались по идеально выстриженной крохотной лужайке. Хозяева лавировали между ними, уделяя каждому ровно столько внимания, сколько требовалось для того, чтобы гость не почувствовал себя окончательно лишним на этом ритуальном празднике великой нации.

 Впрочем, этот раут к моему рассказу имеет отношение только в качестве затравки. Точнее, в качестве сравнительной картинки проявления гостеприимства со стороны подлинных хозяев жизни и тех наших сограждан, кто тоже пытается быть не последним человеком на пиру жизни.

 В какой-то момент этой веселухи ко мне и моему мужу подошел генерал, с которого и начался мой рассказ, представился сам, представил своего взрослого сына, посетовал на нездоровье супруги, которая с непременным удовольствием побывала бы на этом мероприятии, и предложил моему мужу встретиться ещё раз в неформальной обстановке, у него на загородной даче, на берегу Каспия. Делая это предложение, он, не скрывая своего интереса, разглядывал меня, сыпал комплиментами в мой адрес и в адрес журнала моего мужа, который он, оказывается, регулярно выписывал в немецкоязычной версии. Муж мой не жеманился и сразу же согласился приехать по указанному адресу вместе со мной в ближайший уик-энд.

 Едва Александр Николаевич с сыном отошли в сторону, я поинтересовалась у мужа его желанием поддержать знакомство с этим человеком, на что получила ответ: "Не будь блондинкой. Это очень информированный человек. И для тебя, кстати, возможность пообщаться на родном языке, который ты начинаешь забывать".

 ***

 Десятого июля в двенадцать часов пополудни к нашему дому подкатил чёрный лимузин с откинутым верхом и сын отставного генерала с серьезным выражением лица сказал, что отец прислал его за нами на обещанный уик-энд.

 Дом генерала с видом на море тонул в тени каких-то хвойных деревьев. Это было красиво, как на старинной открытке. Жена генерала, Галина Ивановна, милая, невысокая, полная, говорливая украинка принимала нас с чистосердечием и искренней радостью встречи с соотечественниками, хотя ни я, ни мой муж не можем похвалиться украинским происхождением, но, видимо в те времена еще существовало некое советское русскоязычное братство. В условиях тотального окружения азербайджанцами русскоязычные граждане стремились скучковаться.

 Радушные хозяева много рассказывали о себе и о местах, где им довелось побывать по роду службы генерала. Нам показали альбом с фотографиями фантастических видов тундры, Памира, пустыни в Монголии. Галина Ивановна делилась секретами разных национальных кухонь. Генерал пристально смотрел на меня, рассказывая моему мужу какие-то армейские анекдоты. За обедом с традиционно азербайджанским гостеприимством нам подливали гранатовый сок после каждой перемены блюд. Этих перемен было не меньше пяти. Есть не хотелось, но генерал собственноручно подкладывал мне в тарелку куски мяса и рыбы, уговаривая хотя бы отщипнуть, настолько это вкусно. Прислуживала за столом молодая и очень красивая азербайджанка, жена их сына. После обеда Галина Ивановна увела меня на террасу, предложила отдохнуть в гамаке. Мы поболтали немного ни о чем, потом она извинилась за необходимость ненадолго покинуть меня и вышла.

 Вечер длинными тенями обозначил приближение ночи. Море шлепало волнами по скалам внизу. У меня было удивительно умиротворенное настроение. Я без мыслей о детях, оставленных под присмотром няньки  в городской квартире, раскатывалась в гамаке и ощущала себя юной и прекрасной, как двадцать лет тому назад. Внимание генерала, хоть и престарелого и отставного, немного льстило мне. Приятно было и то, что жена его умело скрывала свою ревность, проявившуюся только в том, что она вывела меня из комнаты, где её муж беззастенчиво меня разглядывал и одаривал комплиментами. Совсем приятно было то, что мне предоставили возможность побыть в одиночестве на красивой террасе с прелестным морским пейзажем в обрамлении сосен и покачаться в гамаке как в детской люльке - без забот, проблем и беспокойства. Покачаться в полном покое.

 Каталась я с закрытыми глазами. А потому не видела, когда и откуда появился огромный сенбернар. Когда я открыла глаза, он сидел передо мной, косматое прекрасное чудовище с высунутым языком.

 Едва я увидела его, он встал, коротко буркнул приветствие и лизнул мою руку.

 Потом он мне подал по очереди обе передние лапы, попытался лизнуть меня в нос, но я этого не люблю, пришлось ему удовлетвориться тем, что он положил свою восхитительную морду мне на колени и прикрыл глаза. Я непроизвольно начала гладить его и чесать ему за ухом.

 В таком виде нас и застали генерал и его жена, одновременно вошедшие на террасу из разных дверей. Пёс не шелохнулся при появлении своих хозяев. Глаза его были полуприкрыты от удовольствия, кончик языка тонко подрагивал и хвост равномерно подметал гладкий пол террасы.

 "Ого", - воскликнул генерал, - "Дерби, это ты? Впервые такое вижу. Обычно он сразу бежит ко мне и никогда не знакомится с нашими гостями. Вы понравились ему. Дерби, ко мне!" Пёс нервно стукнул хвостом и не стронулся с места. Галина Ивановна всплеснула руками: "Ах, негодник! Иди сюда". Пёс не шевельнулся. "Дерби!" - грозно произнес Александр Николаевич,- "я кому сказал?" Сенбернар дернул ухом, открыл глаза и укоризненно посмотрел на своего хозяина. Он явно не желал отходить от меня.

 Мне было очень неловко. Я подняла обеими руками его тяжелую голову и попросила: "Ну, иди же. Тебя зовут". Дерби обиженно моргнул, лениво потянулся, встал и медленно подошел к хозяину. Александр Николаевич с интересом посмотрел на меня и удивленно проговорил: "Да, это любовь... Настоящая любовь с первого взгляда. ...Не думал, что когда-нибудь встречу такую любовь".


***
 Больше мы не виделись, хотя у моего мужа и Александра Николаевича деловые контакты продолжались еще несколько лет, но встречались они или в официальной обстановке или в ресторанах. Но меня более не приглашали на их встречи. Впрочем, я не хотела продолжения этой любви.