Хроника пикирующего бомбардировщика

По гороскопу Я лев, как и Николай Кузнецов, Легендарный разведчик. При этом, я то не хотел быть разведчиком, но стал стрелком -радистом. Мы летим на Берлин. Где- то, в 10 км, к югу от столицы, находится военный завод, где готовится боевая головка для ракеты Фау-2. Нам Приказано уничтожить его. О месте положении завода мы узнали от радиста, который будет находится недалеко от него . Командир бомбардировщика Сергей, Второй пилот Миша Долидзе, он грузин и все время поет грузинские песни. А Я поляк, Владислав Ковальски, прадед, которого выступил против режима Царской России, а теперь я с русскими парнями против гитлеровцев воюю. Неисповедимы Пути Господни. После поражении на Вестерплятте был ранен и взят в плен, бежал, опять ранен, и опять плен, пока не встретился с Сергеем. Я видел, как подбили его штурмовик, как немцы хотели расстрелять его в воздухе, но он тяжело раненый приземлился. Дальше, я вынес его в лес и спрятался с ним там, пока нас не нашли летчики с полка Сергея. С того времени мы вместе летаем.
Вскоре мы уже над Берлином. Кругом светятся прожектора и лают зенитные пулеметы, в наушниках я слышу позывные Гостя, это наш радист в Берлине. Он дает мне координаты 100 м левее от курса, я быстро передаю Сергею и самолет резко идет Вниз. Сергей начинает метать тяжелые авиабомбы, неожиданно огромное, красное зарево вспыхнуло на земле. Я передал Гостю, чтобы он ушел из эфира. На земле светится огромный красный факел. Это взорванный склад с ракетами и боеприпасами. Необыкновенное зарево охватило небо. Теперь мы точно над заводом. Гость сообщил четко. Молоток. Ему было приказано спрятать рацию и уходить с этого места .
Внезапно мы попали на перекрестный свет прожекторов. Тут же залаяли зенитки. То тут, то том вспыхивали вспышки огня. Я вытащил из планшета фотографию любимой девушки Тани и поцеловал. Если будет прямое попадание, то вряд ли нам суждено остаться в живых .Она водолей и живет в Ленинграде ,а в моем гороскопе водолей в белой луне ,значит она мой ангел-хранитель.
Сергей бросает самолет резко вниз, делает крен в сторону и мы снова в кромешной тьме. Мы уже уходим от Берлина. Благополучно отбомбились и теперь домой. В Жаворонки, где стоит наш аэродром...
Внезапно  я открываю глаза. Это Был сон и я спал наверху, на Бельэтаже, у тети Вали ,которая уехала к сыну в Тамбов.
Здесь холодно, отполения нет, но очень уютно .
Я опять погружаюсь в сон. Теперь я командир летной эскадрильи Нормандии Неман, а наш аэродром стоит под Феодосией.
Я лечу в паре с Бенуа. Я веду свою эскадрилью вместе с Марселеном. Анри молодой летчик, я прошу его не отрываться от нашей группы. Впереди слева мелькнул мессер. Я кричу в микрофон, чтобы Анри не реагировал. Но, как все французы, Анри беспечен и горяч .Война не прощает ошибок.
Анри отровался от нашей тройки и тут же мессер спикировал взади него. Щемяв сердце, я увидел, как Як Анри белой дымкой идет Вниз. До боли стиснув зубы, я делаю бочку, и оказываюсь сзади мессера, и открываю по нему шквальный огонь. Мессер разваливается прям в воздухе, от взрыва обломки самолета летят вниз, но Анри Уже не спасти. Я увидел, как Марселен подбил второго фрица я даю команду возвращаться на базу, два сбитых мессера и потеря Анри. Эти грустные цифры, которые мы пишем в отчетах о погибших летчиках ,ничего не стоят с тем чувством, которое мы испытываем ,когда теряем погибшего товарища .
И почему я увидел во сне пикирующего бомбардировщика. А потому, что часто вспоминал писателя Владимира Кунина, который скончался в Мюнхене, куда эмигрировал в 90-ые годы. Сонный я подошел к компьютеру и посмотрел, как Николетта - йокширский терьер - завиляла хвостиком. Я принес ее с собой к тете Вале, чтобы не было скучно.
Зайдя на сайт Фасебука, я нашел там свою ученицу Нармину и попросил ее прислать рассказ, который она недавно написала. Еще не пробившись, как писатель я уже имею ученицу-писательницу.
Я думал о том, что Дюма посоветовал Жуль Верну писать о дальних странах, Гоголь Лермонтову быть требовательным к себе, а Толстой смеялся над Горьким и называл его простым мужиком.
Я очень осторожно и ненавязчиво учил Нармину литературному мастерству. Нармина была Рыбой. Рыбой была и тетя Валя, Рыбой была и первая Любовь Гиули, которая вышла замуж за американца и давно жила в Лос Анжелесе.
Прочитав рассказ Нармины Побег, я отметил, что он очень эмоциональный, в нем много доброты и свой взгляд на жизнь. Уставший, я не стал подниматься на Бельэтаж и лег на тети Валину кровать, погружаясь в глубокий сон. Рядом со мной спала Николетта.
Ее собачий сон был намного спокойнее потому, что ей не надо было пробиваться, как писателю. А мне снилась Хроника пикирующего бомбардировщика. Это была моя жизнь - хроника пикирующего писателя. И я знал, что цель будет достигнута и боевое задание, которое я должен буду выполнить, будет сделано. А виноват во всем был Владимир Кунин. И я был благодарен ему за это, Царство ему Небесное. Амин.