Пять минут с Витухновской как диагноз

     Перемахнув заплот, Мотич, валко перекатываясь калабашкой, подкрался к расположению и, чутко поводя острыми ушами, прислушался. Судя по говору, беседовали двое, простые русские люди, вогул и черемис. " Караульные, - тяжко ворохнулось в мыслительном горбу Мотича, - терсятся как гниды, ожидая куколь ". Куколь, дыблясь за горизонтом, подавал сигналы, отчаянно размахивая кортиком, но увлекшиеся насыщенной междометиями беседой караульные заметили Мотича, не обращая никакого внимания на вздымающего багровость куколя.
    - Ты цеко тута, гад ? - вскричал тоненьким баритонцем вогул, ковыряя горб Мотича жалом. - Присулшиваешьстя ?
    - Ё...ни ему кумполом, - сыто советовал черемис, жуя злыдень, - нишкни и крой. Вот так.
    Проглотив бурую массу злыдня, черемис - караульный пал, ёжась в нелепообразный шар. Резко и быром взметнулся, направляя рог в темя Мотича, нажавшего кнопицу, пока шар летел к нему. Куколь пустил. На башенку выпер в плотной шубе налим, закричал, скромно супя мокрую шишечку носа :
    - Чево вы тута ? Аль не зреете, что куколь ?
    Мотич, слыша вибрации кнопицы, оскалился и прянул, задней ногой призывая куколь.
    - Столбунец или громобой ? - заинтересовался налим, экранизируя последствия куколя картонкой с логотипом  " Кока - колы ".
    - Пошатущий, - предположил вогул, копаясь в защечности уловленного Мотича штыком. - Дуй в керогаз, - бросил он свысока черемису, застывшему в полете.
    " Филадельфийский эксперимент ", - помыслил Мотич, удвигивая жало штыка гландой верха. Теплый желудок чвакнул, орошая сталь кислотой преображения, и через миг, яростно матерясь, вогул вытащил из глотки Мотича каучуковый балдаш, трансформированный перед нависшим над расположением куколем силой желудка.
    - Тронь, - пообещал налим, спотыкаясь на верхотуре башенки, - или возложи.
    Вогул, отбросив ставший непрезентабельным штык в сторону бухнущего буркотеньем куколя, подбежал, смешно выбрасывая чуфрикаты, к застывшему в атмосфере черемису, тронул тело правой рукой, возвращая товарища в первобытность. Эсминец содрогнулся.
    - К чортовой матери, - донеслось до расположения. Из БЧ - 5 выполз обморочный. Долго тряс контуженной головой, собирая сигарный пепел в морскую фуражку. Поднял глаза, оценивая формацию куколя, и умер.
    - Еще один пал на посту, - заметил налим, щелкая тумблерами передаточного коленвала. - Как напишет позднее в редакцию  " Нью - Арк тимес " некий доктор Карлос, усохлость или замораживание объектов в нелинейной кривой Эйзекманца обычно и приводит к ...
     Он не договорил. Куколь, давая разверстку к надиру, профанно придохнул, пущая пары задним макаром. Удушающий миазм накрыл эсминец, и адмирал Бирд, связуясь по телетайпу с Богданом Сушинским, устало рекомендовал.
     Сушинский, кроя телетайп дерматиновым пальто, задумчиво улыбался, зная, что мудрая как пискарь Витухновская не подкачает. " Чай не Скумбриевич ", - метался Сушинский по Киеву. Топотливый копытами Ольги Форш человек при мыслях неостановимо следовал за Сушинским, пока на самом пороге редакции не опал, вспомнив куколь.