Размышления

Только настоящая любовь может сделать тебя счастливым и свободным...

Последнее, что я помню - это ее комната. Жуткие розовые обои, абсолютно в тот же тон шторы. Или это был тюль. Не помню. Еще - ее взгляд: черный глаз, покрытый бельмом. Вечно не проходящая простуда над верхней губой. Второй глаз был бледно голубым. Хотя, смотрел он всегда куда-то сквозь меня. Будто косил.
Тошнотворный запах корицы преследовал меня еще несколько дней после посещения ее скудного, гнилого насквозь жилища. Казалось, что она живет там уже 125 лет. Потому как вместо всем привычных обоев, стены ее кухни покрывали старые, пожелтевшие газеты. "Ура! Товарищи! Ура! Пять лет победы!" - красовалось на них. То есть, с пятидесятого года ремонт в этой квартире не выполнялся. Ну, если только какой нибудь друг "креативщик" не спроектировал и не воплотил в жизнь нечто подобное в нашем двадцать первом веке. Но это уж точно вряд ли. Друзей у нее не было. Собственно как и врагов. Наверное все в могилах лежали уже. Ей же как никак восемьдесят четыре года было.
Возвращаясь в те года, которые я провел ведя с ней бескорыстную дружбу, нужно отметить, что она безумно любила музыку. Радио у моей престарелой подруги не выключалось даже ночью. Иногда мне кажется, что ее бодрствование не прекращалось ни на секунду. Ах да! Музыка! Испания - это была ее слабость. До сих пор во сне слышу непрекращающиеся удары кастаньет.
Я приходил к ней каждую неделю. Ставил в ее пожелтевшую от времени хрустальную вазу букет гвоздик. Это были ее любимые цветы. Она молча смотрела на меня. Как будто загадывала желание. Я всегда знал о чем она думает. Я любил ее. Просто за то, что она единственная могла со мной помолчать тогда, когда мне этого хотелось. И рассказать забавную небылицу в тот момент, когда мне хотелось общаться.
Вино.
Помните фразу из знаменитого советского фильма: "Нет! Только вино!". Так вот, любила она только вино. Но в силу ее возраста и ряда хронических заболеваний, алкоголь ей был противопоказан. Поэтому я приносил ей сок, слегка разбавленный минеральной не газированной водой. Бутылка всегда была одна и та же. Она этого не замечала.
Сидя за столом и закусывая сыром, она пьянела всегда после второго бокала. Я смеялся вместе с ней. Мы пересматривали старые фотографии, на которых она еще совсем юная. На ее глазах появлялись слезы. И я плакал вместе с ней.
Затем, она брала сигарету из моей пачки, прикуривала ее и клала в пепельницу. Она никогда не умела курить. Сигарета тлела, а она писала. Много, красноречиво. Это она научила меня описывать все, что чувствуешь. По скольку была совершенно нема. Немцы вырезали ей язык во время второй мировой.

Я не могу простить ее за то, что она ушла из моей жизни даже не попрощавшись.
Была суровая зима. Я сидел у себя дома и пил сок, разбавленный минералкой. А она даже не постучалась в мое сердце, когда у нее случился инсульт.

Бабушка! Если ты меня слышишь - знай! Ты научила меня дышать жизнью! Я люблю тебя! Моя родная, милая бабушка.