Черно-белые фигурки

Алик Пресман проиграл. Проиграл обидно. Мишке Ломову. Был чемпионат города. Небольшого города в азиатских степях. С карагачами. С выжженной солнцем центральной площадью, с узкими улицами, с ишаками и бабаями в длиннополых полосатых чапанах. Город когда-то был кокандской крепостью. Потом славный генерал Перовский взял ее штурмом и водрузил над ней имперский флаг. В те времена город слыл главным городом в этой степи, точнее пустыни, через которую несла свои  мутные и быстрые воды река Сыр, на берегах которой росли густые камышовые заросли. Тугаи. В этих степных джунглях прятались бесчисленные птичьи стаи, фазанов и уток, зайцы и суслики тоже плодились во множестве, давая пищу лисам и волкам и даже хитрым и коварным кошкам – местным тиграм, настоящим рыжим тиграм. Хотя тиграм местный дикий кабанчик был, верно, более желанным. Охотникам, а их хватало среди офицеров и казаков,  было непросто и оттого почетно выследить и поразить тигра среди невидимых тропок в гуще камышовых стеблей. Похожих на зеленовато-серую стену. Тигров было много. Один из славных удальцов, Мантык, поговаривают , добыл сто тигров в те славные и баснословные царские времена.
Потом пришли новые времена и новые правила. Лозунги и демонстрации. Красные флаги и бодрые марши из серых коробок громкоговорителей. Были войны. Были красные и белые. И басмачи. И доносы. А потом начали приезжать переселенцы. Первыми были корейцы. Их привезли в теплушках. Со скарбом. С маленькими детьми, со стариками и старушками, жилистыми и тщедушными. Они селились в землянках. Среди холодной и неуютной степи. С ветрами, обжигающими своим холодом в зимы и жгучим безжалостным  летним солнцем, спрятаться от которого было негде. В этой бескрайней степи,  в которой почти нет воды, где топливом для очага мог быть только кизяк да корявый, твердый как железо, саксаул.  Корейцев привезли, чтобы растить здесь овощи и рис. И они растили рис, отнимая у камышей пространство, засаживая рисовые чеки, не разгибая спины, день за днем, кусочек за кусочком. Рис был круглый. Твердый. Он не разваривался в казане и и был хорош в корейской каше, и в узбекском плове. В отступавших перед  людским трудом тугаях становилось все меньше дичи и мелела река, все чаще меняя русло в пустынных песках, оставляя протоки и старицы, в которых ребятня и взрослые любили половить рыбу. Сазанчиков.  Крепкие и мясистые рыбины шли на ура у хозяек. А хозяек было много и разных. Были немки и чеченки, были греки и евреи, были прибалты и уроженки  Галиции, калмыки, месхетинцы, крымчаки... Переселенцами была добрая  половина города.
Алик любил играть в шахматы. Его научил дед. В те годы было модно в парках играть на интерес. С часами. Это был настоящий азарт. Там были свои кумиры и свой счет. Дед был не из последних. Тем более, что при ставке в рубль за партию, он имел постоянный доход и этим был довольно горд.  Алику он говорил, что шахматы сегодня очень выгодное ремесло. Что в больших городах есть сообщества любителей шахмат и там крутятся серьезные деньги. Тыщи рублей.  А то, что у внука есть талант в этом деле, он уже видит. Черно-белые фигурки были для Алика большой страстью, но это не мешало ему хорошо учиться и приносить из школы похвальные листы, щеголяя в праздничной белой рубашке или белым воротничком на темной рубашке в будни, с кожаным портфельчиком, который привез ему папа из командировки в Москву.
И вот Алик проиграл. Проиграл чемпионат города, точнее области. Потому что, город и был областью. Победитель сразу шел на республиканские соревнования, а потом – Москва и попадание в тот круг, открытый не для всех, в котором уже можно стать уважаемым человеком. Эту программу дед изложил в деталях. Деда рядом не было. Уже год. Алик понимал, что он упустил возможность с триумфом вырваться из этого маленького городка.  Городка, который давно обогнали и стали столицами захолустые поселения, которым повезло быть рядом с рудниками и шахтами, целинными землями и нефтяными полями. Города, которые стали столицами и властью. Скоро окончание школы и, верно, придется выбирать между медицинским поприщем, что есть нежная мечта мамы,  и инженерной наукой, за которую так ратует папа. Изобретатель и рационализатор.
Алик проиграл. Проиграл Мишке Ломову. Вихрастому. Веселому. Сыну офицера из местной военной части, которая обслуживает космодром. То, что рядом космодром знали все, но никто об этом не говорил. Это была тайна. Тайна, которую знали все. Когда высматривали спутники в темном и бесконечном, всегда прозрачном, ночном небе, в котором светились яркие оспины желтых звезд. Мишка играл не интересно. Он знал крепко несколько дебютов, и используя эти шаблоны доводил партию до таких же стандартных для него эндшпилей и занудно выкруживал победу. Против дилетантов, малоопытных игроков такая тактика работала на сто процентов. Мишка слыл неплохим игроком. Его цепкая память хранила немалое количество вариантов развития выбранных им стандартных позиций. Он мог играть с закрытыми глазами. Лежа на кровати и посвистывая.
Когда началась партия, Алику было даже забавно выстраивать свои хитрые комбинации постепенно выигрывая качество, шаг за шагом. Нетерпение от будущей победы наполняло его радостным предвкушением. Они с Мишкой редко играли. У каждого был свой круг. Мишка играл в офицерской среде. Его штаб был Дом офицеров. А Алик больше шел по пионерско-комсомольской линии. Их турниры редко пересекались. Алик всегда играл на первой доске, а Мишка – разве что на второй. И вот этот заветный турнир. Финал, так сказать. Финал долгого пути. Пока дело шло к миттельшпилю, Алик подвоха не замечал. Но после пятнадцатого хода, он заметил, что Мишка стал играть заметно медленнее. Он использовал почти все время, отведенное на ход, на некие раздумья, даже в очевидной ситуации. Он вскидывал голову, поправлял свои светлые вихры и вглядывался куда-то вдаль. Это выводило из себя. Алик вставал. Несколько раз ходил к графину с водой, стоявшему в углу. Он ходил вдоль столов, будто не Мишка, а он мучительно обдумывал каждый ход. После сделанного наконец Мишкой хода, Алик делал свой ход быстро и почти радостно, комбинация, ведущая к победе, уже вполне сформировалась в его воображении. И осталось только ее воплотить на доске. А потом. Потом случилось нелепое. Он отдал ферзя. Наваждение. Морок. Катастрофа. Торопливость его подвела. После этой ошибки ничего не оставалось, как положить короля.
После этого поражения Алик уехал в столичный город в медицинский, а Мишка не поехал на республиканские соревнования, он подал документы в военное училище. Потом наступил Афган. Мишка пропал без вести. Отец его, уже генерал, искал его по всем госпиталям. Наконец выдали справку. Поступил с ранением. Ранение было нетяжелым. Долго лежал в госпитале. Скончался от сепсиса. Спасал товарища в бою. Гной из раны бойца попал ему в глаза. Началось загноение.  Вовремя не заметили. Лечащий врач – Пресман Александр.