Мы живём в информационную эпоху. Её реалии делают работу журналиста особенно непростой. Каждую новость или статью мгновенно репостят во всех соцсетях. Любой юзер мнит себя блогером, любой блогер - журналистом. Слава Дудя никому не даёт покоя. За интерес читательской аудитории приходится сражаться буквально насмерть, любыми доступными средствами. В том числе с помощью хайпа, психологических манипуляций и откровенного вранья. Когда слышите от какого-нибудь журналиста сакраментальную фразу – «народ должен знать ПРАВДУ», - рассмейтесь ему в лицо. По аналогии с тем, что громче всех «держи вора» кричит сам вор, громче всех о ПРАВДЕ кричат самые отъявленные лжецы и манипуляторы.
А я мечтал стать настоящим журналистом, в классическом понимании этого слова. Мне было вдвойне непросто, потому что я застрял ещё на подготовительном этапе. Представьте себе великовозрастного и не шибко одарённого студента, который вроде старается, а учёба всё равно даётся ему с трудом. Другого на моём месте давно бы попёрли с журфака, да случай помог. Помните протестные беспорядки, когда оппозиция попыталась вывести народные массы на улицы? Туда-то я и затесался, причём, меня угораздило попасть в самую гущу, где протестующие с импровизированным оружием сошлись с росгвардией, и откуда одних увозили в обезьянник, других в больницу, а третьих сразу в морг.
Уж как меня все уговаривали - не лезь, не лезь! Но я же журналист, я акула пера, я обязан находиться в эпицентре событий, ничего не упускать, всё фиксировать и доносить до общественности. Вот я и попёрся. А как дошло до свары, мне надавали по шее и по всем остальным местам. Я ухитрился даже пулю словить. В общем, повезло, легко отделался.
Однако, со стороны это выглядело так, будто я героически пострадал на ниве журналистики. Декан дипломатично закрыл глаза на паршивую успеваемость и дал мне ещё один шанс.
Учился я так себе, старался изо всех сил, но не справлялся, хоть ты тресни. Часто брал академические отпуска, чтобы собраться с мыслями для очередного рывка. Вот только никакого рывка не получалось, наоборот, я ещё глубже увязал в трясине.
Первый и единственный прорыв произошёл, когда я устроился в одно интернет-издание. На первых порах внештатным сотрудником, потому что журналистского диплома у меня ещё не было. На этом везение закончилось.
Портал назывался «Ни в зуб ногой» и изначально позиционировался как молодёжный проект. К сожалению, школота нынче не особо охоча до чтения, так что руководство вынужденно пересмотрело редакционную политику и решило расширить контент, дабы охватить все возрастные группы и социальные категории. Основным посылом «Ни в зуб ногой» стала подача такого материала, чтобы было интересно и понятно как образованному интеллигенту, так и подростку-имбецилу, слушающему рэп, и алкашу, любителю рыбалки, и склеротичной старухе-пенсионерке, и накаченному быку с одной извилиной, и туповатой блондинке-белоручке с наманикюренными пальчиками, и дуболому-мундироносу с квадратной челюстью, и татуированному распальцованному урке.
По своей воле я бы в такое издание не вляпался, но в моём положении выбирать не приходилось. Как говорится, радуйся тому, что есть. Я было пробовал сунуться в «КоммерсантЪ», «АиФ» и «Новую газету», только там на моё резюме даже не взглянули.
В принципе, для начала успешной карьеры сгодился бы и «Ни в зуб ногой», если бы мне дали возможность как-то себя проявить. Например, позволили бы накатать злободневный материал на пару тысяч слов. Разве мало вокруг нас животрепещущих тем?
К сожалению, главред Юхновец не воспринимал меня всерьёз, поручал строчить только всякую хрень, короткие заметки в один-два абзаца. Да и те безбожно правил и коверкал.
А моя душа требовала чего-то большего, я мечтал писать о действительно важном и актуальном. Тогда бы я и в глазах декана вырос - глядишь, и вопрос о моём отчислении оказался бы снят с повестки, невзирая на успеваемость…
Разумеется, я не был пассивным терпилой. Каждый день я капал на мозги Юхновцу, выпрашивал разрешение развить ту или иную тему, добыть острый материальчик… Всё без толку. Главред оставался твёрд и неприступен, как скала. За свою жизнь он достаточно насмотрелся на подобных мне идеалистов-неудачников. В его стаде я был самой последней, тощей и облезлой коровой. И надою от меня было с гулькин хрен. Сочинять жареные факты я брезговал, хайпожорство презирал, манипулятивными навыками не обладал. Мало ли, чего мне хотелось. Сперва нужно было нагулять бока. Юхновец обычно так и говорил, глядя мне прямо в глаза:
- Рано тебе ещё за такое браться, Костюха. Сперва нагуляй бока.
А мне было невмоготу, надоело ждать, хоть вешайся.
Так продолжалось до того памятного дня, который можно считать началом конца, как бы коряво это ни звучало. На самом деле конец света был обусловлен действиями и злой волей врага божьего, если рассматривать события глобально. Впрочем, я не богослов и лучше святого Козимы всё равно не растолкую. Могу судить лишь со своей колокольни.
Работали мы все удалённо, из дома. Если есть интернет и электронная почта, снимать какой-то офис не имеет смысла. Писать статью и отсылать редактору можно откуда угодно. Ведущие авторы, у кого есть своя колонка, вообще обходятся без главреда, сразу сами всё постят. Так что, когда мне по видеосвязи позвонил Юхновец, я ничего дурного не заподозрил.
- Поздравляю! - начал он цитатой из Ильфа и Петрова. - Сбылась мечта идиота. Ты тут ежедневно канючил и вот наконец настал твой звёздный час. Слыхал что-нибудь о секте «свидетелей апокалипсиса»?
- Это та, которую основал «святой» Козима? Конечно, я о ней слышал.
- Он самый, - подтвердил Юхновец. - Один из наших подписчиков задонатил написание подробной статьи о Козиме и его секте. Так что нам придётся это баблишко отработать. Вернее, не нам, а тебе.
Юхновец гаденько ухмыльнулся и сбросил мне сообщение.
- Что за постная рожа, Костюха? Вот контактные данные подписчика. Сейчас получишь перевод на дорожные расходы, после чего чеши к Козиме и без материала не возвращайся.
Слыхать-то я о Козиме слышал, но краем уха. Пришлось искать в сети подробности. Оказалось, что Козима когда-то был крутым бизнесменом, который вдруг ударился в религию, причём не в синодальную версию православия, а в сектантство. Он вбухал все капиталы в покупку 100500 гектаров земли где-то в глухой провинции и основал там общину. Для обработки незрелых умов он за свои деньги издал книги с собственной интерпретацией библейского вероучения, подробности которой в интернете не приводились. Известно было только, что сектанты верят в апокалипсис и вовсю готовятся к его встрече. Корреспондентам и любопытным обывателям община даёт от ворот поворот и на контакты идёт неохотно.
У Козимы нашлось неожиданно много последователей, которые считают его святым. Община живёт натуральным хозяйством и не пользуется никакими атрибутами цивилизации, считая их сатанинским злом, дьявольщиной. У них даже электричества нет.
Внутри меня всё закипело от возмущения. Главред нарочно подсунул мне дохлую тему, гад, как пить дать. На всякий случай я всё же связался с подписчиком, чьего имени не могу здесь раскрыть по этическим соображениям.
- Лучше, если вы окажетесь непривитым, - сразу начал тот. - Козима стойкий антиваксер. Все прививки он считает антихристовой меткой и просто не пустит вас на порог.
Лишь после этих слов до меня дошло, почему главред выбрал именно меня. Я оставался единственным непривитым автором «Ни в зуб ногой». Большинство вакцин делается на основе куриного или говяжьего белка, а у меня на них аллергия, так что прививки мне пока противопоказаны. Нужно искать альтернативные вакцины, что в нынешних санкционных реалиях довольно проблематично. Вот и весь секрет редакторской щедрости.
- С чего вдруг такой интерес к этой теме? - поинтересовался я у подписчика.
Мы говорили по телефону, его голос сразу стал тихим и усталым. Я представил себе немолодого мужчину, потерявшего что-то дорогое и важное в жизни, и не ошибся.
- Сын у меня единственный, Мишаня, связался с проклятыми сектантами и уехал в их чёртову общину. Со мной и с матерью знаться не хочет. Говорит, что «святой» Козима ему теперь и отец, и мать…
Мне стало жалко этого человека.
- Хотите, чтобы я его отыскал? - спросил я и услышал, как собеседник всхлипывает и сморкается в платок.
- Нет, пожалуй. Для нас он уже потерян. Просто убедитесь… ну… что он жив-здоров.
- Это я могу. Только с чего вы взяли, что меня пустят в секту, да ещё позволят написать статью?
- На самом деле, - с волнением заговорил подписчик, - ворота общины открыты для любого, кто пришёл не с пустыми руками. Привезите им самосвал дров, машину крупы или соли, и вас встретят, как дорогого гостя. Только запомните, называть их нужно именно общиной, а не сектой. Так они сами себя называют, сравнивая с первой христианской общиной святого Петра и Иакова, брата господня, в Иерусалиме.
- Апостолов? - уточнил я, хотя и знал на самом деле ответ. Верующим меня, наверно, нельзя назвать, но большинство моих друзей и родственников – верующие, так что с христианством я знаком довольно хорошо, намного лучше среднестатистических обывателей, ни разу в жизни не читавших библию.
- Именно их, - подтвердил подписчик. - Сектанты не верят в двенадцать апостолов, считают настоящими только тех, у кого еврейские имена. Остальных, с греческими именами, они не признают. Сложно представить, чтобы правоверные иудеи давали детям имена оккупантов. Всё равно, что советские матери после гитлеровской оккупации называли бы детей Гансами и Гюнтерами, такое попросту невозможно. Греческая культура находилась в Иудее под запретом. Целая династия Маккавеев положила жизнь в борьбе с греческими оккупантами. В Талмуде написано, что предавались проклятию «те, кто водит свиней, и те, кто обучает своих сыновей греческой науке». Дело в том, что жестокое и деспотичное правление Антиоха Эпифана навсегда внушило евреям отвращение ко всему греческому. Значит апостолы с греческими именами суть лжеапостолы, придуманные позже греческими извратителями истинного евангельского вероучения. Недаром первые новозаветные писания появились лишь спустя одно-два поколения после Иисуса, когда в живых не осталось ни одного свидетеля, способного уличить фальсификаторов во лжи. В этом смысле много вопросов вызывает и антиохийский грек Лукиос в роли евангелиста Луки…
Я не скрывал своего удивления.
- Похоже, вы много знаете о сектантах.
- Мишаня пытался меня обратить, - тяжело вздохнул подписчик. - Много мы с ним тогда на эту тему говорили… Вы, если поедете, я подскажу, где чего подешевле купить, по ценам производителей. Так же машину организую, потому что в сектантскую тьмутаракань на чём попало не проедешь.
Когда он назвал мне место, я нашёл его в Яндексе и чуть не заплакал. Самостоятельно, один, я туда ни за что не доберусь. Если б не навигатор в телефоне, я бы в родном районе заблудился. С детства у меня географический кретинизм.
- Давайте вашу машину, - решительно потребовал я. - И говорите, где купить, допустим, соль.
Почему-то мне показалось, что соль в натуральном хозяйстве - самая востребованная вещь. Еду солить, грибы, огурцы, капусту…
О том, чтобы послать главреда с его заданием куда подальше и не ехать, я даже не думал. Наоборот, я воспринял это как вызов. Вот съезжу и привезу материал, всем назло! А Юхновцу передам его только в обмен на зачисление в штат. Куда он денется? Авторские права-то будут у меня. Если продинамит, я опубликую материал в другом месте, а «Ни в зуб ногой» останется с носом…
Для поездки пришлось взять в деканате очередной академический отпуск на неделю. Объяснил им ситуацию и мне пошли навстречу.
Шофёра, которого мне сосватал подписчик, звали Никитой. Он подъехал к моему дому на настоящем монстре - трёхосном «Урале-4320» с вытянутым капотом. Самым лёгким оказалось затариться солью. Я прикупил две с половиной тонны - ровно полсотни стандартных мешков по пятьдесят кило. Кроме них в кузов поместились канистры с дизельным топливом и запасные колёса, обмотанные поверх протектора толстой цепью для лучшей проходимости по бездорожью.
Никита оказался на редкость неразговорчивым типом. За всю дорогу он не проронил ни слова, только крутил в магнитоле квартирные концерты Аркадия Северного, после которых я навсегда возненавидел блатняк. Теперь я знаю, чем меня будут пытать в аду - рэпом и шансоном.
Выехали мы рано утром, едва рассвело, быстро затарились солью со склада и целые сутки ехали куда-то на северо-восток, если судить по навигатору. Несколько раз съезжали с одной трассы на другую, всё дальше углубляясь в безлюдную глушь. И в конце концов заехали в такое место, где я вообще не увидел дороги. Дело было в апреле, когда снег сошёл только в городах, а на природе ещё встречались сугробы.
Нас окружали мохнатые ели, опутанные густой паутиной, на которой серебрились капли росы.
- Где дорога? - с беспокойством спросил я Никиту.
- Вот она, - ответил он, указывая вперёд, и полез менять колёса.
Я посмотрел и по-прежнему не увидел дороги. Перед нами вилась грязная полоса перегноя и глины, исчезающая среди деревьев. Не поменяй Никита колёс, мы бы не проехали, застряли в грязи. «Урал» - зверь, а не машина. Иногда мы проваливались в жижу по самое небалуйся, а грузовик, взревев дизелем, как ни в чём не бывало вылезал из неё и двигался дальше.
Ночевали в кабине. Никите хватило поспать три-четыре часа, после чего он хватанул крепкого чая и был готов ехать дальше. На наше счастье, он предусмотрительно захватил спальные мешки, иначе я бы от холода околел - ночью температура упала до нуля. Утром я вылез из кабины облегчиться и увидел лужи, скованные корочкой льда. Вот тебе и апрель!
На вторые сутки мы выбрались к широкому полю, километра два или три в поперечнике. Поле со всех сторон обступали чащобы. Снег по большей части уже сошёл, обнажив прошлогоднюю пожелтевшую траву и разбухшую от дождей и талой воды землю. С северо-восточной стороны поле пересекала речка шириной с Яузу у Котельнической набережной. В ранние часы поле было затянуто белёсой туманной мглой, сквозь которую ничего невозможно было разглядеть уже в двух шагах.
Я прошу прощения за то, что так немногословно описываю нашу поездку. Просто описывать нечего, правда. Да и для моей истории она совершенно не важна. Самое интересное было дальше.
Никита вёл машину, как мне кажется, интуитивно. Потому что, на мой взгляд, мы двигались по целине, напрямик. Где-то через километр перед нами в тумане забрезжили чьи-то неясные очертания. Белёсая мгла рассеялась, и я не поверил своим глазам. Впереди возвышалось самое настоящее древнее городище, каким его обычно изображают на картинках.
Поселение окружал высокий бревенчатый частокол. Толстые брёвна, плотно подогнанные друг к другу, были обмазаны снаружи скользким жиром или чем-то подобным. В нескольких шагах от стены был выкопан глубокий кольцевой ров, заполненный водой из реки. На дне рва виднелись торчащие колья. От рва к частоколу поднимался земляной вал с крутым склоном, который также усеивали острые колья, врытые под углом. Было практически невозможно переплыть или перейти вброд ров, а затем вскарабкаться на вал без риска напороться на острие.
Позже я узнал, что в стене имелось четверо ворот, ориентированных по сторонам света. Через них сектанты ходили к реке ловить рыбу или полоскать бельё, носили дрова из леса, шли работать в поле и водили скотину пастись на выгонах. Мы с Никитой подъехали к южным воротам. Вблизи обнаружилось, что через ров, как в средневековом замке, перекинут на толстых кованых цепях настоящий подъёмный мост.
При нашем приближении звонко забил колокол и нам навстречу вышла целая делегация бородатых мужиков с топорами, охотничьими ружьями и калашами. Зная, что у нас в стране запрещено владение нарезным оружием, я немного занервничал. Позади взрослых жалась друг к другу любопытная детвора.
Встречающих возглавлял сам Козима. В интернете я нашёл его старую фотографию и сразу узнал «святого». Он, как и его последователи, был обут в сапоги из телячьей кожи и одет в короткий тулуп из овчины, мехом наружу. То и другое явно было кустарного производства. Также все были одинаково пострижены «под горшок».
- Доброго здоровьечка, любезные! - нараспев заговорил Козима, когда Никита заглушил мотор. - Вы, часом, не заплутали?
Никита посмотрел на меня и недвусмысленно шевельнул подбородком - мол, я своё дело сделал, дальше ты.
Я вылез из кабины, неуклюже переставляя затекшие от долгого сидения ноги и кутаясь в пуховичок. В Москве пуховичок замечательно меня согревал, а вот здесь, на продуваемой ветрами плеши, в нём было зябко. Особенно сильно дуло с реки.
- Если вы святой Козима, - ответил я, - то не заплутали.
- Так меня величают, - важно кивнул сектант.
Росту в нём было поменьше, чем во мне. И он, и остальные мужики выглядели сытыми, откормленными, дохляков среди них не наблюдалось. Значит натуральное хозяйство обеспечивало общину всем необходимым. Я взял это на заметку…
И со старой фотографии в интернете, и сейчас на меня взирал альбинос. Белая как мел кожа, серые, чуть навыкате глаза, светло-рыжеватые волосы…
- Мы вам соли привезли, - не стал я ходить вокруг да около. - Две с половиной тонны. Экстра, самая лучшая.
Козима с достоинством кивнул, пожевал тонкими губами.
- Что ж, раз вы к нам не с пустыми руками, то и мы к вам со всей душой.
Эта нескрываемая меркантильность воспринималась им и остальными как само собой разумеющееся и вполне нормальное явление. Возможно, натуральное хозяйство было не такой уж идеальной штукой - в плане материального благосостояния. Хочешь не хочешь, а приходилось урывать что-то на стороне. Я и это взял на заметку.
- Милости просим в гости, отдохните с дороги. А машину лучше здесь оставьте, её сейчас разгрузят…
Вряд ли Никите это понравилось, но он благоразумно промолчал.
- Сейчас отведаем, чего бог послал, но сперва баньку истопим, - продолжал Козима, ведя нас через ворота.
После этих слов я обратил внимание на то, что ни от него, ни от остальных мужиков не разит потом. Ощущались нотки мяты, прополиса, хвои и каких-то трав. Значит с гигиеной в общине полный порядок.
Тем временем остальные мужики повесили ружья на плечи, заткнули топоры за пояса и приступили к разгрузке. Вездесущая детвора наперегонки убежала звать народ на подмогу. Впоследствии я убедился, что детей в общине много. Контрацептивами здесь не пользовались, а долгими зимними ночами чем ещё заниматься супругам, как не детишек строгать?
Внутри городища от ворот до ворот шли крест-накрест две главных улицы. Вдоль них стояли бревенчатые срубы - на мой взгляд, несколько грубоватые, до памятников деревянного зодчества им было далеко. Зато они были тёплыми, надёжными и долговечными. Из труб валил дым, пахло берёзовыми и еловыми дровами, свежеиспечённым хлебом.
Едва мы вошли за частокол, сразу окунулись в животную разноголосицу. Где-то ржали лошади, где-то мычали коровы, гоготали гуси, кудахтали куры, блеяли овцы. За палисадниками звенели цепями и отчаянно облаивали нас дворовые псы.
Народу на улицах встречалось немного, и все шли куда-то по делу. Один катил тачку с навозом, другой пыхтел с молочным бидоном, ещё двое несли обтёсанный брус… Впервые в жизни я увидел женщину с коромыслом, как в старых советских фильмах про сельскую жизнь. Здешние женщины носили овчиные тулупы и длинные шерстяные юбки, головы покрывали ситцевыми или шерстяными платками, из-под которых на спину падали толстые косы до самой задницы.
На нас косились с любопытством, особенно дети, но своих занятий никто не бросал и к нам не лез. Возможно, из-за того, что с нами был Козима. Он привёл нас к большому терему в центре городища. Это был его дом.
- Смотрю, жизнь тут у вас кипит, - заметил я.
- Живём помаленьку. - Козима погладил бороду и добавил: - С божьей помощью.
Он пошёл вперёд, чтобы распорядиться насчёт бани. Никита воспользовался этим и шепнул мне на ухо:
- Вроде же они в бога веруют, а у самих даже церкви нет.
- Открою тебе тайну, - шепнул я ему в ответ, - у Христа и апостолов её тоже не было.
- Да ну! - не поверил Никита.
Дальше он привычно замкнулся и молчал до самого отъезда.
Как и обещал нам Козима, сперва истопили баню. Я с наслаждением нырнул в парилку, отогреваясь после провинциальной холодрыги. Чуть позже заявился средний сын Козимы, паренёк лет четырнадцати, похлестать нас с Никитой веником. Бежать до реки и сигать в ледяную воду нас не заставляли, парнишка окатил нас по очереди колодезной водой из ведра.
Когда мы зашли в избу, там уже вовсю накрывали на стол жена и дочери Козимы. Я окинул взглядом помещение. Оно было просторным, не разделённым на комнаты перегородками. Роль таких перегородок выполняли тканевые занавески. Мебель была прочной и добротной. Возле одного из окон стоял ткацкий станок, возле другого прясло. Пол из грубых досок был накрыт шкурами с густым мехом.
- Медвежьи? - полюбопытствовал я.
- Овечьи, - ответил Козима. - Медведей мы в наших краях не бьём.
- Почему? Закон запрещает?
- У нас свои законы. С Потапа всё пошло, который был прадедом моего прадеда. До того наши прозывались Прокловыми. А Потап ненароком в лесу захромал и глядь - медведь навстречу. Куда деваться? Ну и дал тогда Потап медведю зарок: мол, если отпустишь, мои потомки до скончания времён не будут медведя бить. Ты Михал Потапыч и мы будем Потаповы, вроде как побратаемся.
Я вспомнил информацию из интернета. Мирская фамилия Козимы, до ухода в секту, и впрямь была Потапов. Только звали его тогда не Козима, а Кузьма. Козимой он сам себя нарёк.
- Как дальше-то дела пойдут, глядишь, косолапые всем нам подмогой станут, - изрёк Козима загадочную фразу, на миг помрачнев.
На самом деле, первое, что мне бросилось в глаза в его избе, это отсутствие икон. О них я и спросил Козиму.
- Иконы есть идолища поганые, - провозгласил Козима, покосившись на Никиту, у которого кабина «Урала» была увешана ликами святых. - Ибо сказано в священном писании: «Не делай себе изображений того, что на небе вверху, не служи и не поклоняйся им». В семьсот пятьдесят четвёртом году от рождества христова состоялся Вселенский Иконоборческий собор, который осудил и запретил сию богохульную мерзость…
Дома, без тулупа, Козима восседал во главе стола в обычной посконной рубахе-косоворотке и глаголил так, будто читал с амвона проповедь.
- Было это при святом императоре Константине пятом, единственном византийском кесаре, которого мы признаём святым. Позже, когда диавол восторжествовал, решения святого собора были отменены, а императора прозвали Копронимом, что означает…
- Я знаю, что это означает! - перебил я Козиму. - Давайте не будем произносить этих слов за столом.
- Ежегодно, - добавил Козима, - мы в годовщину священного иконоборческого собора провозглашаем анафематствование еретикам-идолопоклонникам. Ведь что, например, говорится в послании святого пророка Иеремии?
Козима прикрыл глаза и принялся читать по памяти:
- Теперь увидите в Вавилоне богов серебряных и золотых и деревянных, носимых на руках, внушающих страх язычникам. Язык их выструган художником, и сами они оправлены в золото и серебро; но они ложные и не могут говорить. Обтирают лице их от пыли в капище, которой на них очень много. Они не спасаются от ржавчины и моли. Себя самого от войска и разбойников не защитят. Капища их охраняют жрецы их дверями и замками и засовами, чтобы они не были ограблены разбойниками. Зажигают для них светильники, а они ни одного не могут увидеть. Точат их черви земные, а они не чувствуют. Лица их черны от курения в капищах. На тела их и на головы налетают летучие мыши и ласточки и другие птицы. Кошки лазают по ним. Из этого уразумеете, что они не боги, не бойтесь их. За большую цену они куплены, а духа в них нет. Безногие, они носятся на руках, показывая через то свою ничтожность людям; посрамляются же и служащие им. В случае падения их на землю, сами собою не могут они встать. Если испытывают от кого-то злое или доброе, то не могут воздать; не могут ни поставить царя, ни низложить его. Если кто, дав им обет, не исполнил его, не взыщут. От смерти человека не избавят, слепому не возвратят зрения, сироте не сделают добра. Как можно подумать и сказать, что они боги? Устроены они художниками и плавильщиками золота, не чем иным они не делаются, как тем, чем желали их сделать художники. И те, которые изготовляют их, не святы и не бессмертны, как же сделанное ими может быть богами? Когда настигает их война и бедствие, жрецы совещаются между собою, где бы им скрыться с ними. Как же не понять, что те не боги, которые самих себя не спасают ни от войн, ни от бедствий? В том случае, когда подверглось бы пожару капище, жрецы их убегут и спасутся, а сами они как брёвна сгорят. Как же можно принять или подумать, что они боги? Звери лучше их; они, убегая под кров, могут помочь себе. Как пугало в огороде ничего не сбережёт, так и деревянные, оправленные в золото и серебро боги. Итак, лучше человек праведный, не имеющий идолов, ибо он - далёк от позора! Видя толпу спереди и сзади них, поклоняющуюся им, промолвите: «Тебе одному должно поклоняться, владыко!»
Козима внимательно посмотрел на нас из-под белёсых ресниц.
- Замените в этом послании слово «боги» на «иконы» - сильно ли изменится смысл?
Вопрос был риторическим и я промолчал. В дороге мы с Никитой питались жалкими бутербродами, так что теперь сидели, уткнувшись в тарелку и наворачивали, аж за ушами трещало. Стол ломился от яств. Всё было своим, домашним, и таким вкусным, как ни в одном ресторане не накормят. Огурчики солёные, огурчики малосольные, щучья икра, маринованные помидорчики, холодец с хреном, кислая капуста, грибочки, мочёные яблоки, селёдочка с синеватыми колечками лука, тёртая редечка, сдобренная настоящим подсолнечным маслом. Хозяйка выставила целый поднос наивкуснейших блинов, а к ним жбан свежей сметаны и ещё один с мёдом. Козима достал здоровенный пузырь водки - не той дряни, что мы обычно пьём, а настоящий зерновой дистиллят.
После обильной закуски подали наваристых щей и каравай, с пылу с жару, а затем утку, маринованную в яблочном сидре и тушёную в печи со специями, да целый чугун рассыпчатой картошки. Запивали мы это всё хлебным квасом, а на десерт нам подали горячий ягодный кисель.
Поев и поблагодарив хозяев за хлеб-соль, Никита ушёл ковыряться в машине, а я рассказал Козиме о своём задании, попросил провести для меня экскурсию по городищу и заодно дать интервью. Я думал, он откажется или согласится с огромным неудовольствием, но Козима охотно пошёл мне навстречу. Насчёт этого подписчик оказался прав - две с половиной тонны дармовой соли сделали сектанта разговорчивым.
Почти до темноты Козима водил меня по городищу, показывал, как живут люди, как содержится скотина, демонстрировал кладовые с зерном, овощами, солениями, и даже винные погреба, в которых, впрочем, хранилось исключительно «хлебное вино», то есть, водка. Подробно рассказывал, как работает сыроварня, ветряная мельница, маслобойка, кузница, лесопилка и другое кустарное производство, показывал, как налажен труд здешних скорняков и сапожников, пояснял, сколько всего дают человеку пчёлы.
- Только такими пользуемся, - похвалился он, показывая мне толстую восковую свечу. - Можно ещё из сала делать, но тогда свеча будет коптить и вонять. В старину приличные люди сальными свечами брезговали, жгли только восковые. А не было бы пчёл, не было бы воска.
Возможно, следующий мой вопрос прозвучал глупо.
- Получается, вы кто-то вроде староверов?
Моё невежество ничуть не задело Козиму.
- Староверы суть наши, отечественные еретики и почитатели нечистого - в ранней версии, если сравнивать с современным синодальным православием. За то, что не отреклись от поклонения идолам и от почитания лжеапостолов с их лжеучением, а под конец ещё и ударились в ересь иосифлянства, господь наказал их, ниспослав сперва феодальную братоубийственную раздробленность и монгольское иго, затем раскол, никоновскую церковную реформу и последующие гонения. А никонианам, соответственно, крепостное право.
- Потому у вас нет церкви?
- Латинское слово церковь, или же кирха, church и так далее на разных языках, имеет греческое происхождение. В общинах ранних христиан прихожане собирались не где попало, а в доме того, кому позволяли жилищные условия. Такое место называлось «kyriake», хозяйский дом. Вместе с тем появилось и альтернативное греческое понятие «экклесиа», собрание праведных. Видишь ли, первые христиане не называли себя «христианами». Они называли себя «назореями», праведниками. Слово «христос» есть греческий перевод еврейского слова «мессия», помазанник. Но за пределами Иудеи обряда миропомазания не знали, так что для всех не-евреев это слово звучало как какая-то глупость – «тот, кого чем-то намазали». И христиане этим словом никогда не пользовались. Жили общинами. А понятие католической, или кафолической, то есть вселенской церкви впервые предложил и теологически обосновал только в конце второго века святой Ириней.
Козима обвёл рукой вокруг себя.
- Вот и мы живём общиной. Как святые апостолы в Иерусалиме и все первые верующие в городах Ойкумены. «Там, где двое или трое соберутся во имя моё, там я среди них!» Для общения с господом не нужны какие-то особые сооружения. Эта дурость была унаследована нечистой церковью от поганых, от язычников, которые строили по храму для каждого «бога». Церковь не в брёвнах, а в рёбрах! Община - это не авторитарная тоталитарная структура с жёсткой вертикалью власти, подобная армии, полностью подчинённая антихристову государству и действующая заодно с ним в деле угнетения и растления агнцев божьих. Община – это прежде всего люди, объединённые искренней верой. Суди сам, в Европе западная церковь была заодно с фашистами и нацистами, наша восточная церковь была заодно с коммунистами и гэбнёй. Между тем, первый век христианства вообще не знал церквей! Были общины, коими руководили пресвитеры, то есть старейшины, не назначаемые господствующей верхушкой, а избираемые прихожанами. Это та модная нынче демократия в самой своей очевидной форме. Пресвитер проводил все необходимые ритуалы и единственным владыкой над ним был бог. Как учил своих последователей великий герой и праведник Иуда Гавлонит, только бог является истинным владыкой. Величать владыкой кого-то из людей и оказывать ему почести, значит оскорблять бога. Бог – единственный властелин, кого надлежит признавать. Посему все гражданские власти есть порождение нечистого! Неважно, парламент это, президент, царь или генсек партии. Платить налоги и подати мирским властям значит ставить их на место бога. Библейская теология в принципе отрицает гражданское общество и правительство. И в этом смысле смешон мытарь Левий, государственный сборщик податей, в роли евангелиста Матфея. Мытари были в презрении у евреев, их приравнивали к убийцам и грабителям с большой дороги. Своего рода каста проклятых. Вступивших в эту должность отлучали, лишали права завещать. Никто не взял бы мытаря в свою компанию, а если б взял, вся компания стала бы отверженной. Сравните это с тем, чему учит лжеапостол Павел - всякая власть, якобы, от бога. Прям всякая-всякая? Даже власть Калигулы, пытавшегося осквернить своими статуями иерусалимский храм? Ну так-то да, если ты считаешь господом рогатого князя преисподней…
В моём телефоне установлено приложение «Диктофон», на него я и записывал интервью с Козимой. Памяти в четверть терабайта должно было хватить, чтобы вытрясти из Козимы немало интересного.
- В нашей общине, - продолжал Козима, - я старейшина. Считай, тот же самый пресвитер, каким был Пётр в Иерусалиме. И никакая церковь, никакие слуги антихристовы, идолопоклонники и богохульники, нам тут не нужны. Обойдёмся без охочего до богатств и наживы клира. Кстати, слово «клир» происходит от греческого «клерос», владение. Так в первых назорейских общинах назывались лица, ведавшие казной. Среди учеников Христа таковым был Иуда Искариот. Чуешь, откуда ноги растут? Впоследствии этим словом стали называть всех церковников вообще. Нельзя служить одновременно господу и маммоне. Избравших маммону интересуют только деньги. Церковники же изначально обозначили свою тягу к деньгам.
Я вспомнил евангельскую историю.
- А как же предсказание Иисуса Петру о том, будто бы тот станет основателем церкви?
- Ложный перевод, - уверенно заявил Козима. - Пётр ведь не основал никакой церкви. И после его казни ещё почти век нигде не было церквей. Что же это значит - Иисус солгал? Такого не может быть, ведь бог есть свет и бог есть истина. Христос говорил про кагал, то есть про общину верующих, и именно такую общину Пётр с Иаковом, братом господним, основали в Иерусалиме. Евсевий Кесарийский писал, что у Иосифа-плотника был брат Клеопа. Его сын, Симон, получается, двоюродный брат Христа, наследовал Петру и Иакову в Иерусалиме после их казни. А при императоре Траяне был распят и Симон. Ты ведь знаешь, что у Иосифа-плотника, помимо Иисуса, были другие дети – Иаков, Иосий, Симон и Иуда. Так вот, внуки этого Иуды, Иаков и Соккар, возглавили общину после Симона. А всего иерусалимская община просуществовала до сто тридцать второго года, когда Иерусалим был стёрт римлянами с лица земли на долгих двести лет…
- Ватикан утверждает, что Пётр основал католическую церковь и папский престол в Риме.
Козима поморщился и сплюнул.
- Тьфу! Мало ли, что говорят латинские еретики и богохульники. У них что ни слово, то ложь. Ихнюю церковь создал не Пётр, а лжеапостол Павел, самозванный святой и «апостол», положивший начало целой череде самозванных апостолов, вроде Варнавы. Сначала Павел работал на синедрион и губил первых христиан, а потом прикинулся своим и по приказу римских властей принялся извращать христово учение, за что и был пожалован римским гражданством. Остальные апостолы, настоящие, не были с ним согласны. Когда он явился в Иерусалим, в нём узнали бывшего слугу синедриона и чуть не убили. Будучи новоиспечённым назореем, Павел не обратился за мудростью и опытом к истинным апостолам. В своей гордыне он сразу повёл себя как бывалый учитель. В Иерусалиме же его в лицо обвинили в самозванстве, отвергли все его идеи и претензии. Согласно книге пророка Товита, пустыня считалась у евреев обиталищем демонов. Великие пророки, в том числе и Иисус, отправлялись туда, чтобы попрактиковаться в умении противостоять нечистой силе. Путь Павла в Дамаск пролегал через пустыню – там, в Сирии, везде пустыня. Никакого Христа он там не услышал, им просто овладели демоны и заставили исказить божье учение. Из оккультных наук известен демон по имени Такритейя, нападающий на одиноких путников и овладевающий ими. Дело в том, что демоны вредят только одиночкам. Уже двое – непосильный противник для любого беса, а уж про сколько-нибудь многочисленную группу и говорить нечего. А почему? Вспомни: где двое или трое соберутся во имя моё, там я среди них! Среди большой группы верующих всегда незримо присутствует Христос и никаким демонам к ней не подступиться. А Павел следовал в Дамаск один, к тому же не был искренне верующим, слуга синедрионов, вот бес его и совратил. Его безбожие увидели в Иерусалиме и не приняли в свой круг. И тогда Павел пошёл проповедовать к своим хозяевам, в Рим, где у него уже было оформлено гражданство. Рим был перенаселён, античная рабовладельческая экономика испытывала проблемы, беднота со всех краёв стекалась в столицу. Поганые языческие власти нуждались в поводе, чтобы немного подсократить число нищебродов, и Павел им такой повод дал. Его проповеди науськали чернь на бунт и власти этот бунт подавили, поубивав неизвестно сколько людей. Это говорит о том, что диавол не щадит своих слуг, они для него всего лишь расходный материал. Ведь после смерти им одна дорога - в ад, где они и останутся со своим владыкой навеки. От массовой гибели своих слуг диавол ничего не теряет.
Латинские богословы утверждают, будто бы Павел во время тех беспорядков принял мученическую смерть, но на самом деле он тихонько сбежал в Испанию и прожил там счастливую и беззаботную жизнь, бросив паству на произвол судьбы. Вот тебе и апостол! Об этом в девяносто пятом году от рождества христова рассказывал прихожанам римский папа Климент. Последующая бурная история Пиренейского полуострова - многочисленные войны, нашествия варваров, господство мавров - надёжно стёрли там все следы пребывания «апостола». Поди теперь, узнай, где он жил и что делал… И книгу о якобы мученичестве Павла сами же еретики причислили к апокрифам, то есть, к ложным писаниям.
Насчёт Павла вот ещё какой характерный штришок можно добавить. Известно, что он вёл свою родословную от колена Вениаминова. Но, согласно священному писанию, колено Вениаминово было уличено в содомии и частично истреблено, а частично изгнано из Палестины, после чего так и сгинуло в безвестности. Так что во времена Павла никакого вениаминова колена уже давно не было. Получается, что реальную свою родословную он скрыл. И был уже настолько романизирован, что даже иудейскую традицию толком не знал, иначе не придумал бы себе лживое и позорное происхождение. Потомок содомитов! Можно и подельников Павла вспомнить – например, Аполлоса Александрийского. Был он из так называемой секты иоаннитов, которая признавала пророком только Иоанна Крестителя и отвергала Христа. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты! Спелись богохульники с лжеапостолами. Ныне потомки тех иоаннитов называют себя «мандеистами» и вроде бы живут где-то возле Персидского залива…
Лжеучение Павла, в пику библейской традиции, запрещает угнетённым восставать против угнетателей. С замого начала Павел, как и в дальнейшем его наследники, римские епископы, сделал ставку на богачей и знать. Что лучше этого может свидетельствовать о служении маммоне? После неудачи в Иерусалиме Павел окончательно порвал с назорейством, испугавшись, что общность имущества оттолкнёт от его учения состоятельных людей. Его отношение к богатству было сродни иосифлянскому и полностью противоречило традиции. К примеру, вот, что говорит святой пророк Енох: «Горе вам, презирающие хижины и наследие отцов ваших, горе вам, строющим дворцы потом других. Каждый камень и каждый кирпич, из которых они сложены – грех». И ему вторит святой апостол Иаков, брат господень: «Послушайте, вы, богатые, плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас, и съест плоть вашу, как огонь. Вы собрали себе сокровище на последние дни. Вы роскошествовали на земле и наслаждались. Напитали сердца ваши, как бы на день заклания»… Хотящие богатеть впадают во многие напасти и похоти, ведущие к духовной погибели, ибо корень всему злу есть сребролюбие!
А что касается Петра, то церковный историк и богослов Евсевий Кесарийский в четвёртом веке от рождества христова ссылался на мемуары некоего Егесиппа, крещёного иудея. Именно тот придумал игру слов с именами Кифа - Пётр (камень), которую положили в основу легенды, будто бы ему суждено основать церковь. То есть эта идея возникла через триста лет после Петра! Тогда же примерно от имени Петра сфальсифицировали несколько писаний, где он глаголет антиназорейскую ересь в духе Павла, и вообще, они с лжеапостолом будто бы не разлей вода. Конечно же, реальный Пётр ничего подобного написать не мог. А объясняется всё просто. Там, где возвели Ватиканский собор, стояло капище Митры, называвшееся «Петреос». Вот отсюда и игра слов. То есть евангелия четыреста лет подвергались постоянной правке и цензуре. Как тут не вспомнить известное письмо Клемента, где тот признаёт, будто читал в Египте неотцензурированное, полное евангелие Марка!
Первое упоминание о пребывании Петра в Риме появилось у христианских авторов лишь спустя двести лет после Петра. До этого никто ничего об этом не знал. И даже после всех соборов еретики были вынуждены признать книгу «Учение Симона Кифы в Риме городе» апокрифической, ложной. Никогда Пётр в Риме не был, никого там не учил и никаких престолов не основывал. Настоящего Петра вместе с Иаковом казнили в Иерусалиме, пределов которого они никогда не покидали. У Иосифа Флавия сказано, что в сорок шестом году от рождества Христова, когда в Иудее разразился голод, были распяты двое зелотов - Симон и Иаков. Для римского холуя Иосифа все назореи, конечно же, были зелотами, террористами и экстремистами, врагами империи, так что речь тут идёт о главах иерусалимской общины - Иакове, брате господнем, и Симоне Кифе, Петре. Как видишь, ненадолго они пережили спасителя… На тринадцать лет, что ещё раз подтверждает: тринадцать - несчастливое число… Кстати, это вызывает закономерные вопросы и к личности евангелиста Марка, который якобы был в Риме переводчиком у Петра, не знавшего латыни. Ложь на лжи и ложью погоняет! И к личности четвёртого апостола, Иоанна, тоже есть вопросы. Как начинается его евангелие? В начале было слово… Вот только концепция логоса – ложная, еретическая. Её использовали гностики, еретики-сектанты, осужденные церковным собором. А придумали её вообще поганые. В шестом и пятом веках до рождества христова жил в Эфесе философ Гераклит. Он-то и разработал концепцию логоса, а гностики её позаимствовали. В чём заключалась их ересь? Они бога-отца считали дьяволом. Не признавали его единым творцом, утверждая, будто есть и другие, более могущественные творцы, каковых они величали архонтами. А также они делили единого и неделимого творца на вторичные сущности – Логос, слово божие, Софию, мудрость божию, и так далее. То есть занимались неприкрытым богохульством. И я должен поверить, будто неграмотный рыбак Иоанн с Тивериадского озера взял и написал благую весть в еретическо-поганом духе? Эх… Послушай, писаний-то много, но не все из них боговдохновенны. Не всё следует принимать на веру. Каждому надлежит понимать дух христианства и согласовывать с ним слова пастыря. Нужно зрить истину, а не следовать за авторитетами. Волка в овечьей шкуре можно отличить по его учению и его жизни. Ведь и сам Иисус говорил: по делам их узнаете их. Не следуй за неправедными. И пусть проклинают, сколько хотят – божьему суду они не указ. Дионисий Ареопагит писал: «Если кто учит не по заповеди, желая всем угодить и быть хвалимым людьми, по этому познаётся ложный учитель». Еретики, правда, угождают не всем, а лишь властям, ну да это не важно. Только тот, кто учит от христианского духа, глаголет божие, а не своё.
- Но ведь признали же евангелие Иоанна каноническим?
- Признали, - согласился Козима. – И я тебе даже скажу, как именно. Как символ веры, так и каноничность новозаветных писаний утверждались церковным собором, на котором председательствовал поганый император. Ни одно принятое решение не утверждалось без его одобрения. То есть, не столько прелаты решали, что свято и боговдохновенно, сколько язычник и богохульник, величавший себя живым богом. Может ли быть свято и истинно то, что понравилось по какой-то причине поганому? Можно ли искать в его поступках высший смысл? Взгляни на последующую историю христианских народов – сплошная кровь, ад и хаос. Разве этого хотел Иисус? Разве так он представлял путь к царствию божьему? Ведь что было сделано и узаконено в каноне? По сути синтез ОБРЫВКОВ назорейского учения с заимствованиями из поганых культов, противных всевышнему, о чём он не переставая повторяет в Торе и у пророков. Сочинения с доводами оппонентов уничтожались языческими властями вместе с оппонентами, а их имущество конфисковывалось в пользу служителей маммоны. На примере никоновского раскола мы можем видеть, как власть способна насаждать непопулярные идеи и с какой жестокостью может преследовать несогласных. При Константине и последующих императорах было то же самое. А поскольку народ в массе своей невежественен, он уже через поколение не помнит, что было раньше на самом деле, и любую ересь воспринимает как норму…
Ну да бог с ними. Вернёмся к назореям. Потомки истинной иерусалимской общины, гонимые официальной церковью, рассеялись по всему Ближнему Востоку и просуществовали вплоть до появления ислама. Они величали себя «эбионитами», нищими, и до самого конца верили, будто Павел и его еретическая церковь – вероотступники, исказившие христово учение. В ответ церковь оболгала и демонизировала эбионитов, придумав некоего «ересиарха» Эбиона, и, таким образом, производя от него название секты. То есть, истинные христианские и апостольские ценности не нужны были церкви с самого начала. И получается, что все разновидности христианства – арианство, несторианство и так далее, включая ортодоксальную церковь, - последовавшие за первичной, назорейской фазой, вообще не имеют права называться христианством!
Что же касается деревянного кресла, которое выдают за престол святого Петра, то это бывший трон франкского императора Карла второго Лысого из династии Каролингов, использовавшийся для его коронации в восемьсот семьдесят пятом году от рождества христова и затем подаренный римскому папе Иоанну восьмому. Об этом в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году сообщила Папская археологическая академия. Стульчик-то на восемьсот лет моложе Петра! И вот так у еретиков всё - сплошная ложь. Возьми хоть константинов дар, хоть туринскую плащаницу…
- Я слышал, что её признали подделкой, сделав радиоуглеродное датирование…
- Там и без датирования ясно, что подделка. Первые христиане ничего не знали о кучерявом, длинноволосом и бородатом Иисусе. Чтобы стать прихожанином и вступить в общину, человеку необходимо было коротко постричься и сбрить бороду, потому что длинные волосы и бороды в то время ПОВСЕМЕСТНО в империи считались признаками язычников, варваров. Если б первые верующие знали, что Иисус был бородат и длинноволос, они бы иначе относились к этому образу. А нынче в католических храмах выставлено аж четыре десятка плащаниц, и все объявлены подлинными! Тряпка эта впервые всплыла в тысяча двести четвёртом году, в период расцвета торговли фальшивыми реликвиями в средневековой Европе. Её история до этой даты неизвестна. Зато известно, что в иудейских погребальных обрядах времён Иисуса обёртывание в холст не практиковалось. Тело умащивали благовониями и обматывали узкими полосками ткани, как мумию. Голову повязывали платком.
Римский папа… Это название вообще-то не в Риме придумали. Был такой раннехристианский апологет Тертуллиан, который слыл суровой личностью и не допускал прощения серьёзных проступков ни под каким предлогом. А когда карфагенский епископ Агриппин собрался отпустить какие-то очень серьёзные грехи виновным, Тертуллиан написал осуждающий трактат, в котором гневно и вместе с тем глумливо обзывал Агриппина епископом из епископов, верховным понтификом, блаженным отцом и попом, то есть папой, потому что латинское слово «поп» происходит от греческого «papas», отец. Так называли и до сих пор называют рядовых священников. И вот со временем римские епископы официально включили в свой титул эти эпитеты. Представляешь! Эти насмешки и оскорбления до сих пор в ходу. Как если бы кого-то прозвали дегенератом и выродком, а тот потом на полном серьёзе стал себя величать: я такой-то и сякой-то, милостию божией дегенерат и выродок. Это же немыслимо, в голове не укладывается! Но у еретиков уложилось. Ты подумай, обозвать епископа, главу епархии, попом, то есть рядовым священником, это же прямое оскорбление. Всё равно, как генерала обозвать ефрейтором. А обозвать христианского прелата великим понтификом, то есть главным языческим жрецом, оскорбление куда хлеще. Божьего пастыря приравняли к поганым. И вот проходит время, и самые главные латинские епископы вставляют эту чудовищную хулу в свой официальный титул, которым пользуются до сих пор! Вот насколько диавол затуманил еретикам разум, они не осознают очевидного и не скрываясь демонстрируют свою антихристианскую сущность. Раз человек сам употребляет данные ему позорные, глумливые и кощунственные эпитеты, значит он с ними согласен.
Этот же Тертуллиан, кстати, объявил церковь непогрешимой. То есть, что бы она ни творила, всё богоугодно, включая тёплые и дружеские отношения с фашистами, наркобаронами, главарями мафии, коммунистами и гэбнёй, костры, пытки в инквизиторских подвалах и истребление целых народов.
Козима с досадой махнул рукой.
- В общем, хорошо известно, кто они, ортодоксальные церковники. Раз погрязли во лжи, значит слуги антихристовы, ведь отец лжи - сам диавол. Столько народу на нечистый, бесовской путь увели, столько миллионов человек обрекли на ад, страшно представить… Все до единого еретики погрязли в стяжательстве и внешней обрядности. Всякая религиозная мысль сведена к пустым ритуалам. Вот только христова мысль и дух его учения честнее любых богатств! Еретики же не ищут нравственных идеалов. Стяжатели, променявшие Христа на маммону, не спасают свои души, а души паствы – тем более.
И вот ещё. Слово «епископ» переводится как надзиратель. Ты говоришь, церкви у нас нет. Зато над нами есть бог, он всё видит и всё знает, от него ничто не укроется. Перед ним одним мы держим ответ и только он один может судить наши деяния. Так что нам без надобности ещё какой-то дополнительный надзиратель. А церкви без епископов не бывает. Нравственному совершенствованию не нужны храмы с надзирателями. Достаточно соблюдать заповеди для познания бога в самом себе. Разумные разумеют! Есть истинный и ложный разум. Когда были пророки, появлялись и лжепророки. Когда явился Христос, явились и лжехристы. Когда были апостолы, возникли и лжеапостолы. Всюду плевелы сеяли, да ничего не вызрело, кроме нравственной пустыни. Павел – один из таких. Много писаний создала его церковь, да много в них человеческой и дьявольской хитрости и лести.
Один из главных аргументов против павловской церкви - это её алтарь.
- А с ним что не так? – не понял я.
- Алтарь накрыт специальным покрывалом, оно называется «антиминс». В уголок каждого антиминса зашита человеческая кость - мощи святого. Разыскивается могила предполагаемого святого или мученика, кощунственно раскапывается, из неё берутся кости и раздербаниваются по церковным приходам.
- Так ведь мощи же.
- Знаешь, если человеческим костям придумать красивое название «мощи», они от этого не перестанут быть костями. За эту некрофилическую традицию все еретики попадут в ад…
В козимовской избе я заметил не только отсутствие икон, но и отсутствие крестов, в том числе, на шее «святого».
- Зачем мне поганый языческий символ, за который я отправлюсь прямиком в пекло? - ответил Козима на мой вопрос. - Изначально крест был символом азиатского лжебога Митры и, возможно, не его одного. К примеру, египетский анкх… Или видел, наверно, в Бразилии, в Рио, гигантскую статую Христа Искупителя с раскинутыми руками. Издалека она напоминает огромный крест…
Я подтвердил, что мне о ней известно, хотя в Рио я пока ещё не был. То ковидные ограничения, то времени нет, то денег…
- В Александрии египетской, - сказал Козима, - стояла подобная же статуя Сераписа. Известно письмо императора Адриана своему зятю: «Здесь поклонники Сераписа являются одновременно христианами, а те, кто зовут себя служителями Христа, поклоняются Серапису». Также при святилищах Сераписа в Мемфисе были монастыри, подобные христианским. Так что и этот религиозный атрибут возник не на пустом месте, его позаимствовали у поганых. Ещё можно вспомнить, что в Сирии и Вавилоне был хорошо известен буддизм. На его основе даже образовалась так называемая Сабейская секта. «Сабе» - это арамейский синоним греческого «баптисмо», ритуальные окунания в воду. Вот и думай, кто у кого чего перенял… Еретики вообще охотно заимствовали у поганых. Взять хоть отшельников-аскетов. Термин «askesis» в классической Греции обозначал тренировку атлетов. То есть не умерщвление плоти, а наоборот, улучшение телесных форм. Затем, в стоической и неоплатонической этике он стал обозначать духовную гимнастику. Ни в одном священном писании ты не найдёшь ни одного упоминания про монашескую аскезу. И в назорейских общинах её не было. Только еретическая деградация морали, вкупе с патологической тягой к мученичеству и самоистязанию (мазохизм – это порок) породили, и то, лишь в третьем веке, христианское монашество… Тут можно вспомнить и еретические литании. Греческое слово «lite», моление, было заимствовано из мистерий, посвящённых Исиде.
Последователи Митры носили на шеях кресты и осеняли себя крестным знамением. Главным образом это была римская солдатня, потому что Митра считался воинским богом, солнечным богом, победоносным богом. По-латыни его так и называли - Sol Invictus, непобедимое солнце. Щиты легионеров были украшены крестообразным символом этого самого солнца. Про святилище «Петреос» в Риме я уже говорил. Вспыхнувшая при рождении звезда и поднесение даров волхвами – тоже из митраизма. Еретики даже увековечили имя поганого божка в названии епископского головного убора – митра! Причастие «плотью» и «кровью» тоже практиковалось в митраизме. А на Святой земле был такой традиционный еврейский обряд – перед трапезой хозяин дома преломлял хлеб, благословлял его с молитвой и передавал каждому из гостей. Еретики же извратили и осквернили сие благословение заимствованным у поганых отождествлением хлеба с человечьей плотью, а вина – с кровью. Тьфу! Тьфу!!!
- Не с человечьей, а с божьей, - возразил я. – Христос ведь равносущен богу-отцу.
Козиму не так-то просто оказалось смутить.
- Церковный собор признал в Иисусе двойственную природу – он одновременно бог и человек. Иначе Мария не смогла бы его родить, ведь творение не порождает творца. На чём, по-твоему, основывались разногласия между ортодоксами и арианами? Вот на этом самом вопросе. И ортодоксы со своей точкой зрения победили.
Возвращаясь к Митре… У зороастрийцев он считался сыном Ормузда. Ему предстоит возглавить небесные легионы, дабы повести их против Аримана. А поскольку всех поганых позднеримских императоров возводила на трон солдатня, кесарям приходилось исповедовать культ Митры, чтобы обозначить своё единство с армией. Таким почитателем Митры был и Константин окаянный. Когда он легализовал «ортодоксальную», вероотступническую и еретическую церковь лжеапостола Павла, верные и раболепствующие прелаты, чтобы не заставлять повелителя менять привычки, вынужденно притянули всю поганую митраистскую атрибутику за уши к Христу. Дескать, крест должно почитать, поскольку на нём был распят спаситель. А если б его колесовали? Если б его на дыбе вздёрнули? Мы должны были бы поклоняться дыбе?
Назореи испытывали отвращение к кресту. В Риме остались катакомбы первых христиан - найди там хоть один крест. Никто не осенял себя крестным знамением. Из-за распятия крест считался символом тьмы, зла и смерти. Отголоски этого дошли до наших дней - выражение «нести свой крест» означает возложить на себя неприятную, тяжёлую и мучительную обязанность, практически пытку. Или ещё говорят: «это мой крест». Никакой положительной коннотации эти выражения не несут. Лишь когда империя отменила казнь через распятие, прежний смысл креста забылся и его сделали религиозным символом.
Я не совсем понял, кого он назвал Константином окаянным.
- Вы его называете Константином великим, - пояснил Козима. - Это римский император, женоубийца, детоубийца, клятвопреступник, лжец, развратник, мразь, подонок, слуга рогатого князя и богохульный кощунник, провозглашавший себя живым богом. Отравил своего сына Криспа, утопил в ванне свою жену Фаусту, удавил своих зятьков Лициния и Вассиана. Жестокий и кровожадный ублюдок. Когда воевал с германцами, то бросал пленных на арену в таких количествах, что доводил хищных зверей до изнеможения. Всю жизнь оставался богомерзким язычником, а под конец сделался еретиком - его крестил перед самой смертью арианин Евсевий. Получается, что Константин не только для нас еретик, но и для официальной церкви должен им быть, ведь арианство осудил и предал анафеме вселенский собор. Но богохульники вместо этого причислили окаянного к лику равноапостольных святых.
Свою карьеру этот лиходей начал с фальсификации родословной, прямо как Павел – яблоко от яблони. Его матушка была обыкновенной трактирщицей, а он утверждал, будто она знатная принцесса из Британии. Отцом Константина был какой-то иллирийский нищеброд, язычник. Константин же называл своим отцом императора Клавдия второго Готского.
- Я думал, его отцом был Констанций Хлор…
- Констанций усыновил Константина, он не биологический его отец. Подобрал где-то, как подбирают голодного щеночка, не подозревая, какая собака из этого щеночка вырастет…
Он почему с церковью-то спелся? При Диоклетиане было введено тетрархиальное деление империи. Два Августа получили в соправители двух Цезарей. Константин замыслил избавиться от всех соправителей, и ортодоксальная церковь, единственная из всех христианских течений, ему в этом помогла, демонизируя соправителей и выставляя чуть ли не дьяволами. В благодарность узурпатор сделал ортодоксальную церковь государственной – с грандиозной резнёй побеждённых и обильной конфискацией их имущества.
Надо сказать, что в первые века позиции христианства были сильнее всего в Африке, а отнюдь не в имперском центре. Почти весь канон сформировался там. Блаженный Августин развил идею о первородном грехе, передающемся половым путём, через размножение. Христос ничего подобного не утверждал. В Африке же состоялся самый первый церковный собор, его созвал в сто девяносто восьмом году карфагенский епископ Агриппин. В Африке библию впервые перевели на латынь. Там возник культ мучеников, традиция погребальных поминок… Там же Тертуллиан впервые употребил термин «троица», а египетский теолог Ипполит написал «Апостольскую традицию», где регламентировались посты, крестное знамение, часы молитв и многое другое…
Рим пребывал в упадке, да и святая земля тоже. Вот, к примеру, где возвышалась Голгофа? Мы этого не знаем. Иерусалим неоднократно равняли с землёй – сперва римляне, потом мусульмане. Нынешняя Голгофа – это новодел для туристов, Иисус был распят где-то ещё. И это, увы, не единственный новодел. Вспомни назореев. Чтобы навести тень на плетень и отвлечь паству от истинных ценностей, еретики стали выводить это название не от праведности, а от якобы Назарета, где родился Иисус. Разве он не в Вифлееме родился? Откуда же тогда «Вифлеемская звезда», если спаситель родился в Назарете? Подобно всем недалёким слугам антихристовым, еретики не разбираются в тогдашних иудейских реалиях. Назарет расположен в исторической Галилее, каковая две тысячи лет назад считалась Gelil haggoyim, обществом язычников. Галилеяне говорили на искажённом диалекте и считались невеждами в иудейском вероучении, из-за чего их полноценными иудеями никто не считал. Следовательно, никаких пророков и мессий из Галилеи не могло быть по определению. Люди ведь так и говорили евангельскому Никодиму: «И ты не из Галилеи ли? Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк». А в другом месте читаем: «А ныне говорили – разве из Галилеи Христос придёт? Не сказано ли в писании, что Христос придёт от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?»
Иосиф Флавий, описывавший для римских господ Иудею, ничего не знал и не слышал про какой-то Назарет. Городишко этот возвели в шестом веке по инициативе набожной императрицы Феодоры, когда на святую землю валом валили паломники, поглазеть на «родину» Иисуса, и не находили этой мнимой родины…
Козима обвёл рукой вокруг себя.
- Ну вот, теперь ты знаешь, что у нас есть, а чего нет. Есть назорейский дух, и этого достаточно. Зато нет храмов, крестов, икон… Нет постов и нет воздержания. Ибо не питьё и не пища зло, а объедение и пьянство. Не женщина зло, а блуд. Нет у нас исповедей с обязательным отпущением грехов, ибо и у назореев их не было. Вспомни случай с Ананией и Сапфирой. Эти двое нарушили устав общины. Разве Пётр исповедовал их? Разве он отпустил им грехи? Вовсе нет, он тут же убил обоих как собак, на глазах у всех – в назидание! То есть даже у святого апостола не было полномочий отпускать грехи, ибо это есть прерогатива господа и только его одного. Куда там слуги маммоновы лезут? В этом ведь и смысл эсхатологической концепции Страшного суда – за грехи обязательно воздастся, но только господом. Зачем бы ему судить ещё раз, коли поп уже отпустил человеку грехи? Человек-то, получается, чист и безгрешен? Выходит нелепость какая-то, несуразица. Быть таковой в истинном учении не может, вот мы это и отвергаем… Ну и яиц на пасху тоже не красим. Во-первых, Христос с апостолами о том не учили, а во вторых, еретики красят яйца луковой шелухой, хотя из оккультных гримуаров известно, что она у бесов идёт заместо денег. Вот тебе и яичко ко христову дню!..
Выслушав все нападки Козимы на официальную церковь и православное вероучение, я решился задать каверзный вопрос. Разве может современный журналист обойтись без каверзных вопросов?
- Скажите, вот вас называют святым… Значит вы умеете творить чудеса?
Взрыва негодования я не дождался. Козима словно потешался над моим невежеством.
- Истинная вера от святого духа познаётся, а не от чудес. Само по себе чудо ничего не значит, ведь и лжепророки творили чудеса. И вообще, чудо, хоть от иконы, хоть от мощей, хоть от святой воды, есть бесовское действие, если не подтверждено безусловным следованием божьим заповедям. Если поп благословляет и освящает новую иномарку криминального авторитета, а тот на ней едет на стрелку убивать конкурентов, это как назвать? Не всяк пророк преподобен, не всякий, изгнавший беса, свят. Господь сказал: по плодам их узнаете их…
Я представил, как охренеет Юхновец после такого интервью, и мне вдруг стало тепло на душе. Захотелось даже, чтобы Козима сказал ещё что-нибудь кощунственное и неполиткоректное. Побольше жести. В то же время разбор истинных и ложных вероучений меня слегка утомил, пора было поговорить о чём-то более приземлённом.
- Говорят, вы не признаёте прививок? Можете сказать, чем они вас так задели?
- Чего ж их любить? - удивился Козима. - Люди себе добровольно антихристову метку ставят. Чтобы в час апокалипсиса диавол точно знал, кого ему к себе в ад забрать. Вы бы хоть бога побоялись, окаянные. А не бога, так хоть того, что с вами в геенне будут делать целую вечность.
- Я не привит! - поспешил я признаться, испугавшись, что Козима на меня взъярится.
- Прививки считаются достижением медицины. Вы вообще признаёте достижения науки?
- Какие достижения? - Козима всплеснул руками. - Весь мир превратили в помойку, воду пить нельзя, воздухом дышать нельзя, пища – дрянь ненатуральная, у всех то аллергии, то диабеты, которых раньше ни у кого не было, дожди льют, после которых у людей волосы выпадают… В каждом глотке воздуха, в каждой капле воды, в каждом комке земли, считай, вся таблица Менделеева. Сплошная грязь и химия кругом. Дети рождаются недоразвитыми. Зверья сколько повымерло. Пчёлы скоро исчезнут. Это что ли достижения? Величаете себя учёными, а простых вещей разуметь не в силах. Открыли четыре аминокислотных основания в ДНК – хорошо. А хоть кто-нибудь допетрил, что это суть записанная в структуре человека проекция четырёхбуквеного имени божьего YHWH? Нет! О чём ещё тут говорить?
«Святой» явно был настроен против прогресса, и я поспешил закрыть эту тему. Лучше обсуждать его сектантские возрения и изредка, исподволь, между делом, вкидывать вопросики про полёты в космос, второе начало термодинамики, теорию относительности и квантовую неопределённость.
- Вы называете себя свидетелями апокалипсиса. Какой смысл вы вкладываете в это определение?
- Очень простой. Грядёт апокалипсис, тот самый пресловутый конец света, когда всевышний подведёт итог нашему миру и отделит агнцев от козлищ. Может быть это случится при нашей жизни, может нет, сие неведомо, ибо неисповедимы пути господни. Что мы должны делать, так это готовиться к суду и быть верными назорейским идеалам, дабы, подобно Ною, продолжить человеческий род на очистившейся от скверны земле. На сей раз очищение будет произведено не водой, как во времена великого потопа. Господь послал мне откровение. На сей раз сорок дней и ночей будет свирепствовать нечто иное, не стихия. Из земли, точнее, из самого ада, восстанут звери. Звери преисподней. Их нашлёт на человечество нечистый, думая, что так пострадают сыны божьи и господь будет попран. Вот только он заблуждается в своей гордыне и скудоумии. Господь не даст верным сынам пропасть, он использует идею диавола против него же самого, против засохших ветвей древа человеческого. Повержены будут слуги самого диавола, тот самый пресловутый легион, носящий антихристову метку.
- Как же вы получили это откровение? - спросил я.
- На самом деле о диавольском замысле уже давно знают все люди, просто не понимают этого. Нечистый оглупляет людей, лишает их способности видеть и понимать очевидное. Первыми раскрыли дьявольский замысел, причём давным-давно, безбожные учёные. Нечистый ведь не бог, он не всемогущ и не всеведущ. Он не мог предвидеть будущее и потому не знал, что безбожные геологи, археологи и палеонтологи начнут рыть землю и чего-то в ней искать. Бог это знал, а его враг нет. И вот из земли начали доставать зверей преисподней, вернее их «заготовки», а учёные этого не поняли, потому что они безбожники, одержимые материализмом. Они до сих пор добывают из земли и выставляют в музеях якобы окаменевшие кости, а на самом деле камни, минеральную породу, почву, принявшую вид и форму костей.
До меня постепенно начало доходить.
- Подождите, вы имеете в виду ископаемые останки? То есть вы не верите в эволюцию?
- Эволюция не бог и не религия, чтобы в неё верить. Верую я только в господа и в грядущий конец света, который он ниспошлёт человечеству за его грехи - за то, что люди оказались падшими, быстро и легко клюнули на дьявольскую ложь и отпали от истинного учения.
- Значит вы, как креационисты, считаете, что сатана нарочно поместил в землю скелеты динозавров и мамонтов, чтобы таким образом убедить человечество в ложности священных писаний? Он хотел заставить людей перестать верить в бога?
- Я не креационист, я верующий христианин, - строго поправил меня Козима. - Но в остальном да, всё так. Только креационисты такие же дураки, как и безбожники. Они просто зафиксировали факт дьявольского плана, но не сделали из него очевидных выводов.
Козима поколебался и подвинул стул поближе ко мне.
- Раз ты не носишь антихристовой метки, то вот, что я тебе скажу. Зло действительно существует. Зло именно в евангельском понимании - как сила, целенаправленно и осознанно противостоящая господу. Рогатый князь преисподней назван врагом неспроста, поверь мне. Он действительно враг всего божеского и всего человеческого, что есть в мире. И он суть вселенское зло. Господь хочет, чтобы мы обрели покой и радость в царствии божием, диавол же хочет совратить нас и утащить в ад. Его слуги веками превращали в ад бренное бытие. Развращали и портили людские души, вследствие чего человечество отдалялось от царствия божьего и следовало прямиком в геенну.
Поначалу враг действовал топорно и прямолинейно - провоцировал войны, насылал бедствия и эпидемии. Этого ему показалось мало, ведь мы, следуя божьей заповеди, плодимся и размножаемся быстрее, чем нечистый успевает собирать жатву. Примерно сто или двести лет назад он решил ускорить процесс. Никогда прежде человечество не было настолько же порочным, греховным и безбожным, как в новейшее время. И коли обречённое человечество одним махом забрать в ад, господь, конечно, опечалится, но ничего не сможет с этим поделать, ибо люди того заслужили. Творение не оправдало надежд и замыслов творца, бог посрамлён!
Я снова вспомнил Новый завет.
- Святой апостол Иоанн в пророчестве упоминал всего одного зверя и подразумевал под ним самого сатану…
- Апостол-то, конечно, апостол, - согласился Козима, - да только слабосильный, во многом уступавший древним пророкам - Иеремии, Исайе, Илье. Но господь ведь не сотворяет пророка с нуля, идеального проводника своей воли, замыслов и заповедей. Он берёт то, что есть, и вещает через него. Иоанн не идеален, но он лучшее, что нашлось среди людей его времени.
- В чём же его недостаток?
- В плохой памяти. Господь всегда говорит один раз. Имеющий уши, да слышит. Верным и праведным и одного раза достаточно, а грешников и после десятого повтора не проймёшь. Пророку нужно запомнить откровение, записать и передать людям. Вот у тебя хорошая память? Можешь прочесть текст в несколько страниц и с первого раза запомнить дословно?
- Нет, - сознался я.
- Вот и Иоанн не смог. Где-то ошибся, что-то передал неверно. Хоть и старался, за что честь ему и хвала. Неграмотный рыбак, что с него взять. Да вдобавок галилеянин, слабый разумением – вот и наделал ошибок. Там, где господь помянул зверей апокалипсиса - во множественном числе, Иоанн записал зверя - в единственном. Последующие толкователи, конечно, решили, что речь о диаволе, но божье пророчество имело в виду буквально зверей. Хоть и адских, конечно, потому что в действительности никаких чудищ на земле никогда не обитало. Все чудища и все демоны обретаются исключительно в аду и только оттуда могут выйти на свет божий.
Это произойдёт в урочный час. Звери вылезут из земли. Злая воля нечистого непрерывно поднимается из глубин преисподней и пронизывает земную твердь. Сам сатана выйти из пекла не может, господь заточил его навеки. Кверху поднимается лишь его воля и влекомые ею создания - бесы или кто-то ещё. В данном случае, под действием диавольской силы, из камней и минералов в земной толще формируются животные скелеты, которые как бы всплывают кверху и по мере приближения к поверхности, обрастают «плотью». Поэтому археологи находят только кости динозавров, мало отличимые от камней и минеральных пород, а вот мамонтов достают уже со шкурой, глазами, внутренними органами. Мамонты поднялись раньше, на них уже успела нарасти «плоть», а динозавры идут следом, скелеты у них пока только формируются. Конечно же, «плоть» у восставших зверей не настоящая. Они будут напоминать скорее големов.
- И когда пробьёт час, все ископаемые оживут, вы это хотите сказать? - не поверил я.
- Откровение Иоанна гласит: сочти число зверя. Правильнее: сочти число зверей. Количество уже известных видов «доисторических» животных равно шестистам шестидесяти шести! Пока это не очевидно, потому что учёные постоянно проводят ревизии и корректируют таксономию. Например, некоторые виды динозавров раньше считали разными, а потом оказалось, что это один вид, только представлен особями разного возраста и пола, которые выглядят по-разному. Археологи раньше срока раскрыли замысел диавола, но поскольку это ничего не изменило, он решил продолжать задуманное и не перешёл к варианту «Б».
- А у него есть вариант «Б»?
- Это же диавол, я не сомневаюсь, что у него в запасе немало альтернативных вариантов низвержения рабов божьих в ад.
Козима встал, зажёг свечу. За окном уже стемнело. Вернулся Никита, хлебнул кваску и завалился спать на отведённое ему место. Я позавидовал простоте этого человека. Ничего-то его не интересовало и не беспокоило…
- Так мы и поймём, что наступил конец света? - спросил я. - Из земли полезут живые динозавры?
- Не живые. Говорю же, они скорей будут напоминать глиняных големов. Следовательно, обычное оружие, особенно в руках нечестивых, помеченных антихристовым клеймом, будет против них бессильно.
Козима помолчал. Его взгляд преисполнился грусти.
- Хоть звери и не настоящие, но выискивать жертвы, как и положено животным, они будут по запаху. В данном случае, по запаху вакцины. Поэтому антихристовы слуги и пропагандируют среди вас прививки. Всего один укол - и вот вы уже пахнете не как раб божий, а начинаете смердеть преисподней. Именно вас звери апокалипсиса и заберут в первую очередь. Для того всё и делается…
В тот вечер мы действительно говорили с Козимой обо всём - и о космосе, и о теории Эйнштейна, и о кинематографе, музыке, литературе… Если обо всём писать, моё повествование распухнет раз в десять, а это совершенно без надобности. В свете последующих событий, я передал самое важное из того интервью.
На следующий день Никита растолкал меня до зари и сообщил, что пора отчаливать. На вечер прогноз обещал проливные дожди.
- Завязнем, как пить дать, - повторял он. - Если ехать, то прямо сейчас, иначе до ливня не успеем преодолеть бездорожье.
Честно, мне не хотелось уезжать так быстро, но я понимал, что если Никита укатит без меня - а он был настроен решительно, - то я застряну тут надолго, потому что пешком до цивилизации не дойду, а лошадь сектанты мне не дадут.
Мы наскоро позавтракали творожными сырниками со сметаной и мёдом, напились мятного чаю, взяли кое-какую снедь в дорогу, любезно предложенную хозяйкой, попрощались с Козимой и уехали. Я не выспался, то и дело клевал носом и даже не помню, поблагодарил ли Козиму за интервью. Разыскать среди сектантов Мишаню и справиться о его делах я тем более позабыл.
Возвращение проходило в обратном порядке. Когда дорога стала более-менее нормальной, Никита снял колёса с цепями и поставил обычные. Дозаправляли машину мы из канистр. К чести сектантов, они не спёрли ни одной. В их хозяйстве солярка была без надобности.
В целом доехали мы нормально. Никита высадил меня у Щёлковской, на прощание пожал руку и умчался куда-то в сторону Гольяново.
На следующий день я позвонил редактору и отчитался о проделанной работе. Как и следовало ожидать, разговор быстро перешёл на повышенные тона. Я бессовестно вымогал, Юхновец изо всех сил сопротивлялся.
- Согласно трудовому законодательству, тебе положен испытательный срок! - наконец выпалил он. - Так тебя пока и зачислю. Ф-фух, Костюха, когда-нибудь ты меня доконаешь. Ну как, доволен? А теперь давай сюда своё интервью, пока я добрый!
Следующие несколько дней я был поглощён своими делами. Списывал конспекты, навёрстывал упущенное. Про секту свидетелей апокалипсиса я вспомнил после гневного звонка подписчика-донатера, который наорал на меня, обматерил и бросил трубку. Я полез на сайт «Ни в зуб ногой», увидел свежий материал с моим интервью и обалдел. Юхновец кастрировал его до неузнаваемости, сгладил все острые углы сектантского вероучения, пророчество о динозаврах и антипрививочную часть вообще выбросил, а остальное разбавил отборнейшей отсебятиной. Из статьи выходило, что сектанты - такие безобидные дурачки, вроде амишей, которые ездят на лошадях и не чистят зубы, боятся свинцовых присадок в топливе, ГМО-продуктов, никотина, и нитратных удобрений, зато пьют много самогону.
Дурашливо-ироничный тон статьи свёл на нет все мои труды. Незачем и ездить было, собирать донаты и везти соль. Всю эту чепуху я мог бы сочинить, не вставая с дивана.
Я перезвонил подписчику и объяснил ситуацию. Мы поговорили, я извинился за Мишаню и отправил ему по почте копию интервью, разрешив делать с ним всё, что сочтёт нужным. Я был так зол на Юхновца! Пускай подписчик выложит интервью в соцсетях, пусть хоть в суд подаст на «Ни в зуб ногой», мне всё равно.
Подписчик не стал подавать в суд, а в паблике интервью выложил и предложил читателям сравнить – вот, мол, насколько современная пресса «объективна». Материал репостнули несколько тысяч раз, в адрес издания и лично Юхновца пошла волна хейта. Грянул скандал. От нас начали отписываться, ушла часть рекламодателей. Оказалось, общественности не нравится, когда ей нагло врут. Моё интервью вдруг оказалось востребовано, потому что людям действительно был интересен святой Козима и его община отшельников, живущих натуральным хозяйством.
Гендиректор вызвал Юхновца на ковёр и отымел без вазелина - фигурально выражаясь. Через пять минуть в моём телефоне тренькнул видеозвонок. Красный от гнева редактор рвал и метал. Какими только словами он меня не обзывал, каких только гадостей мне не наговорил. В таком бешенстве я Юхновца ещё не видел.
- Твоя работа окончена! - прошипел напоследок главред. - Ты уволен!
Этим он не ограничился, позвонил декану и что-то ему про меня наплёл, после чего меня и с журфака наконец выперли. Мечты о журналистике окончательно пошли прахом.
У старшей сестры и её мужа был свой бизнес. Они сжалились надо мной и пристроили к себе экспедитором, на первое время, пообещав повысить при первой возможности. Тут стоит упомянуть, что никто из близких не понимал и не принимал моего увлечения журналистикой. Все считали, что я трачу время на ерунду вместо того, чтобы заняться чем-то нормальным. Что именно они считают нормальным, никто не объяснял. Скорее всего, такое отношение к журналистике объяснялось тем, что в последнее время фактически исчезла разница между журналистом и пропагандистом некоей повестки. От этого было немного обидно. Я считал такое отношение несправедливым, потому что до пропаганды я сроду не опускался и никаких повесток не продвигал. Просто хотел доносить до людей правдивую, объективную информацию, голые факты - то есть быть журналистом в истинном понимании этого слова. Вероятно, я был чересчур наивен и в современных реалиях такая журналистика невозможна.
Усугубляло ситуацию не столько то, что мечта не сбылась, сколько то, что она, скорее всего, не сбудется уже никогда. Мне почти тридцатник, а у меня ни семьи нормальной нет, ни работы, ни образования. Лучшие годы жизни потрачены впустую.
Потянулась однообразная повседневная рутина. Я вставал утром, шёл на работу, не успевал оглянуться, а уже вечер, день пролетел. Так продолжалось до 2*** года, когда история человечества в очередной раз оказалась перечёркнута и сбылось всё, что предсказывал святой Козима.
Днём всемирной жатвы враг божий и человеческий избрал светлое христово рождество - в насмешку над господом и его верными рабами. Первый зверь выбрался из земли во время массовых народных гуляний на Красной площади. Земля внезапно вздрогнула, как при землетрясении, брусчатка вздыбилась и осыпалась, а из-под неё показались когтистые лапы и зубастая пасть, похожая на крокодилью, с холодными немигающими глазами, будто вырезанными из мрамора.
За первым существом полезли другие, их оказалось много, самых разных форм и размеров. Всех покрывала чешуя и крупные костяные бляшки, которые, впрочем, тоже выглядели неестественно, как и глаза. Звери не спеша оглядывались, принюхивались, после чего набросились на людей и принялись топтать их и рвать на части.
Народ с визгом кинулся кто куда, но звери вылезали из земли повсюду, так что спасения нигде не было. Одни големы изображали динозавров, другие мамонтов, шерстистых носорогов или смилодонов, где как, везде по-разному. Но все они занимались одним и тем же - убивали людей. С утра как раз распогодилось, мало кто сидел дома, большинство вышло на улицы и теперь гибло сотнями и тысячами.
Как и предрекал Козима, оружие не вредило чудовищам, ибо они не были в прямом смысле живыми. Полиция и росгвардия поливали зверей огнём - всё без толку. Пули либо застревали в каменной плоти, либо отскакивали от неё.
Поначалу кровавую жатву показывали в прямом эфире, но по мере того, как звери расправлялись со съёмочными группами, репортажи оборвались. Однако и без них народ охватила массовая паника, люди сперва бессмысленно метались, а затем хлынули прочь из города. У кого были машины, те пытались уехать на машинах, создавая на автострадах гигантские заторы, превратившиеся в ловушки, ведь динозаврам и мамонтам было очень удобно топтать неподвижный автотранспорт с запертыми внутри пассажирами. Кто-то рванул в метро, не подумав, что звери вылезут из земли прямо на станциях и в тоннелях.
Когда стало ясно, что снаружи подстерегает неминуемая смерть, люди заперлись и забаррикадировались в домах. Пока работали радиостанции и телеканалы, шли сообщения об охватившем весь мир аде. В России творилось то же, что и по всей земле. Звери убивали людей в Европе и в Азии, в Африке и обеих Америках, в Австралии и даже на крошечных островах, затерянных в океане. Персонал научных станций в Антарктике сообщил о поднявшихся изо льда динозаврах, затем связь пропала. Только космонавты на орбите чувствовали себя в безопасности.
Попрятавшиеся по домам счастливчики радовались недолго. Покончив с большинством людей на улицах, големы научились разрушать инфраструктуру: тепло- и электростанции, водо- и газопроводы, линии электропередач, вышки сотовой связи. Дело, напоминаю, происходило зимой, на носу были крещенские морозы. Люди оказались без связи, без света и без отопления. Из кранов больше не текла вода. За считанные часы бетонные коробки промёрзли насквозь. Окоченевшие люди жгли мебель и книги и, не видя иного выхода, шли наружу - прямиком в лапы чудовищ. Ужасно и невыносимо было постоянно слышать с улицы душераздирающие вопли, особенно по ночам, и трястись от страха, в ожидании того, что звери скоро начнут врываться в квартиры.
Многие не выдерживали и сходили с ума. Я сам видел, как в соседних многоэтажках люди выбрасывались из окон, не понимая, что совершают смертный грех и тем самым обрекают себя на ад. Им представлялось адом то, что творилось снаружи, а про настоящий ад за гробовой доской они не думали.
Лично я, полагаю, сохранил рассудок, потому что был предупреждён. Когда по телевизору показали начало трагедии, я сперва тоже перепугался. Не от того, что пророчество сбылось, а от того, какие силы стоят за этим событием. Легко корчить из себя агностика, снисходительно ухмыляющегося при каждом упоминании бога и дьявола. Мы не веруем, потому что убеждаем себя в незнании. Якобы нам не хватает точных фактов и доказательств. Теперь факты и доказательства вылезали из земли прямо у нас перед носом, но было уже поздно. Приговор человечеству вынесен и повсеместно приводится в исполнение. И это не вымысел и не проповедническая чушь, это происходит прямо здесь и сейчас. От зверей невозможно убежать, негде спрятаться. Они находят людей везде, вытаскивают из домов, из машин, из офисов, даже из канализации, стаскивают с деревьев и фонарных столбов. Не пропускают ни одного квартала в мегаполисах, ни одной деревеньки в провинции. Жителей Сибири и европейского севера, пытавшихся скрыться в тайге, звери настигали даже там.
Влиятельные и богатые персоны надеялись отсидеться за стенами дворцов, в окружении надёжной охраны. Но у охраны тоже были семьи, о ком стоило позаботиться в первую очередь. Люди старались любым способом спасти своих, это же относилось к армии и правоохранительным органам. Исключительность ситуации заставляла людей забывать свой служебный долг и присягу. Защищать граждан, богатых и бедных, стало некому. Козима сказал бы, что их могла защитить вера, искреннее раскаяние, но кто в этом хаосе вспомнил о боге? Одни из последних телевизионных кадров демонстрировали, как церковные иерархи трусливо удирают из столицы на вертолётах. Они даже пересекли МКАД, а над новой Москвой их атаковали полчища птеродактилей. Все до единой машины рухнули и сгорели. Никто из слуг божьих не спасся. Только големы как ни в чём не бывало выбрались из огня, захлопали перепончатыми крыльями и упорхнули за новыми жертвами.
Я тоже не переставал думать о своих. Ещё когда работала связь, мы созванивались по сто раз на дню, убеждали друг друга не выходить из дома и экономить продукты. Когда связь накрылась, я не выдержал и решил пойти к ним. Наш отец погиб несколько лет назад в автомобильной аварии, сестра жила с мамой и двумя детьми в соседнем районе. Полчаса пешком, если идти быстрым шагом. Я решил, что сумею добраться, и пошёл. Крался вдоль домов, прятался за раскуроченными машинами и деревьями, и везде видел одну и ту же картину - растерзанные трупы, тысячи трупов, закоченевших на холоде. Их даже бездомные собаки не грызли. Кстати, с началом катаклизма вся живность из городов куда-то испарилась. Нигде не было видно ни кошек, ни собак, ни голубей, ни воробьёв, ни ворон. Только рыскавшие по району големы динозавров и странные существа, похожие на помесь кабана и волка размером с бизона. Вроде бы в книгах про вымершую фауну их называли «энтелодонтами» или «адскими кабанами» - вот уж действительно в самую точку. При виде их я зарывался в сугробы и меня не замечали. Когда звери уходили, я короткими перебежками двигался дальше.
Где-то полтора или два часа мне потребовалось, чтобы добраться до сестры. Увы, я опоздал. На месте многоэтажки лежала груда развалин. Из соседних дворов доносились тяжёлые монотонные удары. Я стоял и смотрел на руины. Среди рухнувших бетонных панелей торчали раздавленные тела. Не имело смысла искать родных, они были мертвы. Как мертвецы начнут вонять весной, после оттепели, не хотелось даже представлять. Хоронить людей некому, обломки многоэтажки послужат им могильным курганом. Я в этой груде своих не найду, а дальше оставаться на улице было опасно – со всех сторон доносился треск, грохот и изредка чьи-то вопли, там рушились другие дома. Я остался совершенно один.
Мысленно попрощавшись с семьёй, я решил мельком глянуть, что происходит. Дало о себе знать не изжитое журналистское любопытство. И вот что я увидел: крупные големы - бронтозавры, диплодоки, мамонты, архидискодоны и индрикотерии - окружали многоэтажку плотным строем, стояли на задних лапах, а передними, словно стенобитными орудиями, крушили нижние этажи, выламывали внешние и внутренние несущие стены. В результате панельная многоэтажка теряла устойчивость и складывалась как карточный домик. Изнутри доносились истошные вопли обречённых людей. Некоторые, не дожидаясь конца, сами выскакивали наружу. Кто не погибал сразу под гигантскими копытами или напоровшись на острые рога, шипы и бивни, тех приканчивали звери помельче – гиганты-крушители не отвлекались на людей.
У меня закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Пошатываясь, я брёл наугад. Нужно было решать, что делать дальше, а я был не в том состоянии. Так я и столкнулся нос к носу с големом смилодона. Гигантская кошка с саблевидными клыками стояла прямо передо мной, таращила в пространство слепые бельма и с шумом нюхала воздух. Дыхание из её пасти отдавало гнилостным смрадом, а между зубов торчали застрявшие шматки человеческой плоти. Я было подумал, что мне конец, но зверь махнул хвостом и просто пошёл дальше.
Он меня не почуял!
Какое-то время я стоял посреди улицы с разинутым ртом, пока не вспомнил слова Козимы. Звери искали жертв по запаху вакцины, а раз я не был привит, они не замечали меня в упор. Значит они и раньше меня игнорировали, а я-то думал, что ловко зарываюсь в сугробы… Просто на мне не было антихристовой метки!
Чтобы проверить свою догадку, я собрал волю в кулак и в открытую зашагал по улице. Десять метров, сто, двести… Я шёл и ни один зверь не обернулся в мою сторону.
И тогда я решился на большее. Раз всевышний меня уберёг, стало быть, это знак. Да, родных мне не вернуть, ну и что? Лечь теперь и самому помереть? Или бессмысленно лить слёзы, пока не закоченеешь? Раз мне сохранена жизнь, значит теперь на меня возложена особая задача и особая ответственность - за живых, за тех, кто пережил катаклизм. Мы, живущие сейчас, в ответе за тех, кто будет жить после. Нельзя дать остаткам человечества сгинуть. Оно должно выжить и возродиться - очистившимся и достойным права наследовать землю. Позаботиться об этом придётся нам, таким, как я, потому что больше некому. Мы, выжившие, должны оставить потомство и научить его правильным вещам.
И я знал место, откуда можно было начать. Чтобы добраться туда, мне требовался транспорт и занялся его поисками. Големы изуродовали большую часть машин, но иногда попадались относительно целые авто, на ходу. Понимая, куда еду, я искал надёжный внедорожник. Повезло мне только на следующий день. Я нашёл не только машину, но и её владельца, чьё тело вывалилось из открытой дверцы. Точнее, половина тела. Остальное было откушено гигантскими челюстями. Поработал тиранозавр или кто-то сопоставимых размеров.
Сперва я заехал в ближайший Ашан. Все магазины стояли промёрзшими, но не разграбленными, потому что некому было грабить. Выйдя из дома, вы не успевали добежать до магазина, големы настигали вас раньше.
Полки всё ещё были забиты товарами. Я загрузил в машину несколько тележек крупы, соли, сахара, консервов.
Но к Козиме я поехал не сразу. Сначала я заехал к подписчику, чей адрес пробил сразу же, получив задание от Юхновца. Мне хотелось забрать этого человека с собой и воссоединить наконец с Мишаней. Жил он весьма удачно – на первом этаже кирпичной девятиэтажки. Когда я его позвал, он вышел на балкон и с поразившим меня негодованием отверг моё предложение.
- Нет, нет и ещё раз нет! Это же безумие! Как можно полагаться на безумцев и их бредни?
Выглядел он ужасно. Давно не мытая голова, вылезшие из орбит глаза, несколько слоёв кофт и свитеров, впалые от недоедания щёки…
- Да оглянитесь же! - в отчаянии вскричал я. - Разве вокруг творится не то, о чём предупреждали эти «безумцы»? Может вовсе они не безумны? Вы и сына своего считаете чокнутым? Он-то сейчас живёхонек, а вам здесь конец.
Но подписчик упрямо тряс головой.
- Нет… Нет-нет-нет… Всему должно быть разумное, рациональное объяснение.
От пережитого потрясения и лишений бедолага явно был не в себе. Пока я раздумывал, что можно предпринять, сугроб под балконом взорвался снежной пылью, из него метра на три подскочил пернатый троодон и одним махом откусил подписчику голову.
Мне ничего не оставалось, как уехать. Двигаться пришлось не спеша, объезжая разбитые машины и беспорядочно разбросанные трупы. Вдобавок за эти дни навалило снегу, который никто не чистил. Дорогу до общины свидетелей апокалипсиса я примерно помнил. Конец цивилизации странным образом притупил мой географический кретинизм.
Из перевёрнутой машины росгвардии я позаимствовал оружие и боеприпасы. Хоть пули и не вредили големам, а всё же с оружием и верой в бога я чувствовал себя увереннее, чем просто с одной верой в бога. Звучит кощунственно, знаю.
Я проезжал через населённые пункты и везде наблюдал одну и ту же картину. За считанные дни страна сделалась безлюдной и пустой. Где днём и ночью кипела и бурлила жизнь, теперь чернели трупы, обломки техники и руины домов. И так было везде, на всём земном шаре – как мы потом узнали. Десять миллиардов грешников в одночасье отправились в ад…
Не знаю, добрался бы я до общины или нет, если б не счастливая встреча. От столицы я отъехал уже километров на триста, когда вдруг увидел у придорожного сельмага знакомый «Урал». Почему знакомый? Потому что рядом с ним мельтешил Никита. Он полностью переделал машину, убрал старый кузов и установил вместо него КУНГ, превратив «Урал» в дом на колёсах. Из крыши торчала и дымила железная труба, значит КУНГ отапливался буржуйкой. А ещё изнутри доносился отчаянный визг, вызванный присутствием здоровенного рогатого трицератопса. Зверь не нападал, но Никита всё равно суетился с берёзовым дрыном в руках, изо всех сил колошматил динозавра, а тот даже вида не подавал.
Я понимал, что бить големов бесполезно, но и бездействовать не мог. В машине наверняка находилась семья Никиты, которая могла пострадать, если бы цератопс случайно её перевернул. Поэтому я лихо вырулил к цератопсу и шмальнул ему в бочину из росгвардейского дробовика. А дальше случилось нечто неожиданное. Динозавр замер и с треском развалился на части, как расколотая глиняная ваза.
Никита бросился ко мне и сграбастал в охапку. Я испугался за свои рёбра - с такой силой он меня стиснул.
- Ладно, ладно, раздавишь! Смотрю, ты оттюнинговал тачку? Там все целы?
По-прежнему немногословный Никита молча кивнул. Из дома на колёсах выглянули мокрые и испуганные лица женщины и двоих детей.
- Моё семейство, - просто представил их Никита и задумчиво уставился на меня. - Ты как это сделал?
- Не знаю, - честно признался я. - Действовал машинально. Но теперь, когда ты спросил, мне и самому интересно, почему армия, полиция и росгвардия стреляют по зверям апокалипсиса и ни одного не могут грохнуть, а я с первого выстрела…
- По каким зверям? - не понял Никита.
Пришлось вкратце пересказать ему апокалиптические прогнозы святого Козимы.
- А мы всё гадали, откуда ископаемое зверьё повылазило… - Никита почесал заросший подбородок. - Получается, мы до сих пор живы, потому что не привиты?
- Я думал, ты привит.
- Не-а. У меня жена врач, она не разрешила. Сказала, слишком много побочных эффектов у вакцины, надо подождать. Сделала нам липовые справки, ну и вот…
- Тогда вам не стоит бояться зверей, они вас не тронут.
Я схватил Никиту за руку.
- Слушай, айда вместе к Козиме. Там всё-таки община, люди. В одиночку мы не выживем. Ты не смотри, что он сектант…
- Да я и не смотрю. Я на стороне того, кто прав. Если оказалось, что сектант прав, значит я за сектанта. Особенно после того, что случилось с верхушкой…
Я покачал головой.
- Ты тоже видел, как птеродактили обезглавили церковь?
- Они не только церковь обезглавили, они обезглавили страну.
- Вот этого я не видел, пропустил.
- Правительство было на зимних каникулах. Кремль, дума, Белый дом и мэрия пустовали. Когда полезло зверьё, тузы сидели на рублёвских дачах. Их оттуда решили перебросить на вертолётах в Шереметьево, а дальше не знаю куда. Ну и над Красногорском их всех…
Никита махнул рукой.
- Все сгорели. Как в священном писании…
- Ты о чём?
- Светская и церковная власти сгорели в огне. Пророк Малахия возвещал: когда взойдёт солнце правды, все властители будут спалены огнём, как в печи.
Я с трудом подавил в себе дрожь.
- Никита, а ты зачем на грузовик КУНГ прицепил?
- Не знаю. Просто захотелось. Появилась такая возможность.
- А ехать куда собрался?
- Да куда глаза глядят.
- В направлении козимова городища? В тот же день, что и я?
Никита недоверчиво уставился на меня.
- Ты что хочешь сказать? Что мы, как Ной, получили от бога неявные указания?
- Теперь я бы этого однозначно не отрицал, - серьёзно сказал я.
- Тогда давай поспешим, - быстро решился Никита. - А то мои уже скоро с ума сойдут.
И мы поехали вместе. Топливо сливали из брошенных и более-менее целых машин. На автобазе в каком-то посёлке нашли практически целый кузовной прицеп, нужно было только колёса поменять. Поставили на него современные, с КамАЗа. Я загрузил в прицеп всё, что набрал в Ашане, и пересел к Никите. Ненужный внедорожник без сожаления бросил.
По пути мы забирались в каждый сельмаг, хватали продукты, трикотаж. Ежедневно пилили и кололи дрова для буржуйки. В одной из придорожных деревень чудом уцелела баня - я впервые за много дней с удовольствием помылся, подумав, что негоже являться к святому немытой чушкой.
Никитина жена, Танюша, оказалась замечательной женщиной, доброй, чуткой и заботливой. Однажды я её спросил:
- Кем планируешь стать в общине?
- Как и раньше, людей буду лечить.
- Сектанты не признают химической фармакологии, лечатся травами, настоями, отварами, как в старину.
- Значит перепрофилируюсь на лечение травами, настоями и отварами, - мило улыбнулась Танюша.
В последнем селе перед бездорожьем мы нашли трактор, требовавший более серьёзного ремонта. Снегу намело столько, что мы еле ползли. Дальше без трактора было никак. С грехом пополам мы его наладили. Работал в основном Никита, а я был на подхвате. Никита и поехал дальше на тракторе - прокладывать дорогу, - а Татьяна повёла «Урал». Двигались мы по-прежнему медленно. В прошлый раз путь от Москвы занял у нас двое суток, а теперь две недели.
Где-то среди лесов нам довелось наблюдать удивительный эпизод, напомнивший мне кое-какие слова Козимы. Метрах в пяти от дороги мы заметили медведя. Учитывая время года, это было не к добру - медведь-шатун, пробудившийся от спячки и вылезший из берлоги, считается одним из самых опасных животных. Но в этот раз он был не один. Поначалу мы не поняли, что он делает, по самые уши барахтаясь в глубоком снегу. А потом что-то с силой отшвырнуло косолапого, и мы разглядели в сугробе покрытую пухом тварь, похожую на зубастого цыплёнка-переростка. Не помню, чтобы хоть в одной книге или фильме про динозавров я видел подобное существо. Оно рвало медведя зубами и когтями, но и косолапый в долгу не оставался. После нескольких неудачных попыток он всё-таки подмял динозавра под себя и перекусил ему шею. Потом внимательно посмотрел на нас и потрусил вглубь леса, смешно виляя отощавшим за зиму задом…
Мы выехали на заснеженное поле вокруг городища и очутились в эпицентре сражения. Я тогда не понял, почему это происходит - ведь звери не трогают непривитых, значит и сектантов не должны трогать. Но тут было иначе. Целые полчища големов атаковали частокол. Одни напарывались на колья, другие лезли по их спинам и головам. Защитники стены вели по зверям шквальный огонь из всех стволов. Кому удавалось подобраться вплотную, тех приканчивали топорами и тяжеленными кузнечными молотами. Убитые големы рассыпались в прах.
В этот раз нас почуяли. От основной массы зверей отделилось несколько особей и бросилось в нашу сторону. Я прицелился из дробовика в скачущего галопом велоцераптора и выстрелил. Мимо. Ещё раз. Снова мимо. Никита забрал у меня оружие, спокойно прицелился и разнёс голема вдребезги. А за ним шерстистого носорога и эндрюсарха. Я кое-как взял себя в руки и с третьей попытки расстрелял из росгвардейского калаша монструозных фороракосов с анкилозаврами.
- Переключи на одиночные, - посоветовал Никита. - Не трать патроны.
Сектанты держались достойно и нам тоже не хотелось ударить в грязь лицом. Больше всего меня восхищал Козима. Его фигура возвышалась над частоколом. Он стоял, воздев руки к небу, и нараспев читал не то молитвы, не то псалмы. Длинная борода развевалась на ветру и в целом сектант напоминал ветхозаветного пророка.
Люди сражались не одни. Вокруг городища бегало десятка два медведей, набрасывавшихся гурьбой на самых крупных големов. От их совместных действий лавина зверей преисподней таяла на глазах и вскоре с ними было покончено, после чего медведи спокойно потрусили в лес. Мы подъехали к воротам и святой Козима снова вышел нам навстречу. Он изо всех сил старался не показывать, насколько рад нас видеть.
Я был так взвинчен, что позабыл поздороваться.
- Ловко вы их!
- Здесь злу не восторжествовать, - твёрдо сказал Козима. – Враг божий будет посрамлён и повержен.
- Мы видели медведей…
- Медведь – издревле защитник и символ святой Руси. И в сии дни борьбы с нечистым медведи – наша помощь и опора.
- Но что вообще происходит, Козима? Почему звери на вас и на нас напали? Они же не чуют тех, кто без антихристовой метки.
Сектант величественно указал на частокол.
- Потому что здесь приют верных. В бетонных джунглях обречены все поголовно, и с метками, и без меток. Куда вам оттуда деваться? С голодухи или от одиночества всё равно помрёте. Или руки на себя от безысходности наложите. А здесь собрались те, кто восстал против замыслов нечистого. Все сорок дней и ночей звери нападали, нападают и будут нападать.
Мне стало стыдно из-за того, что я даже не поинтересовался, первую ли атаку зверей отражает община.
- Как видите, - сказал я, помахав калашом, - мы тоже можем их убивать. Пустите нас к себе, Козима. С Никитой жена и дети.
- Воля всевышнего для меня закон! - кивнул Козима. - Раз господь уберёг вас и привёл сюда, то как могу я, грешный, обречь вас на гибель от глада и хлада? Ступайте за ворота, только драндулеты здесь бросьте.
- Но там у нас…
- Живее!
Кольцевой ров вокруг городища полностью замёрз. Когда мы переходили по откидному мосту, ледяная корка вдруг пошла трещинами, что-то пробило её снизу. Я посмотрел вниз и увидел длинную гибкую шею, увенчанную крокодильей головой, а за ней лоснящееся от влаги туловище. Переваливаясь, словно тюлень или морж, и помогая себе ластами, плезиозавр весьма проворно выбрался на лёд и вслед за тем обрушился всей тушей на мост. Я оттолкнул Козиму, попытался вскинуть калаш… А потом ничего не помню.
Очнулся я в избе Козимы, в чистой постели. Дочери святого посматривали на меня украдкой, занимаясь своими делами - одна ткала, другая пряла. Рядом со мной сидела Татьяна.
- Где… что… - Рот ощущался шершавым, словно был покрыт наждачкой.
Танюша подала мне ковш воды.
- Ты помешал зверю прикончить Козиму. Теперь ты местная достопримечательность.
Я поморщился.
- Чувствую себя так, словно твой ненаглядный меня трактором переехал. Кстати, где он?
- Несёт дозор на стене, вместе со всеми. Пока ты был без сознания, звери напали ещё раз…
Женщина вздрогнула и плотнее закуталась в кофту.
- Сколько ещё это будет продолжаться?
- Вроде как сорок дней и ночей, считая с рождества.
Она с облегчением вздохнула.
- Значит скоро закончится.
Отлёживаться в кровати я не стал. Кое-как поднялся и, не слушая протестов Татьяны, взял калаш и пошёл на стену. Я не знаю, где сектанты взяли столько оружия, но у них в общине хранился неслабый арсенал, который Козима не показывал мне во время интервью – и я понимаю, почему. Общине позарез нужно пережить эти сорок дней и сорок ночей. Для этого требуется арсенал, о котором не должна была знать власть, дабы не изъять и не запереть сектантов в тюряге. Этим арсеналом мы и сражались.
Во время одной из передышек, я спросил у святого:
- Как думаете, кто-нибудь ещё выжил?
Козима ответил не сразу.
- Хочется надеяться, но на самом деле я не знаю. Могу лишь верить, что где-то в мире есть и другие верные. Не настолько же нечистый силён, чтобы совратить абсолютно всех.
- А мы с ними когда-нибудь встретимся?
На этот раз ответ прозвучал быстрее.
- Будет то, что угодно господу. Если он захочет, чтобы праведники воссоединились, так и будет. А если он захочет отменить «эффект вавилонской башни», мы и вовсе станем одним народом…
Взошедшее утром сорок первого дня солнце обратило в прах бесновавшихся под стенами големов. Рождённое из грязи, обратилось в грязь. По словам Козимы, это ознаменовало зарю нового мира, очищенного от скверны, лжи, грехов и пороков. Когда-нибудь, вероятно, новый мир будет подробно описан, при необходимости, но уж точно не мной. Всё, что я хотел сказать о себе и о последних днях грешной цивилизации, я сказал, и больше мне добавить нечего.
Вне всяких сомнений, впереди нас ждёт непростое будущее. Надеюсь, оно окажется лучше, чем тот путь, по которому нас вели прежде. Исповедуемые нами идеалы оказались ложными. Мечты и надежды - вредными и опасными. Нравственность и мораль - богопротивными. Прогресс вместо процветания открыл перед нами врата в геенну.
Блаженные унаследовали землю! Те, над кем смеялись и кого считали свихнувшимися идиотами, живы. Вот они, вокруг меня, ведут привычный уклад и думать не думают о грешниках, прямо сейчас горящих в аду. Потому что грешники этого не заслуживают.
О Козиме знало больше людей, чем я полагал. Может это я приложил к тому руку своим интервью, может нет, не знаю. К нам до сих пор съезжаются небольшие группки переживших апокалиптические сорок дней и сорок ночей. Община принимает всех.
Когда-нибудь у этих людей появятся свои летописцы, а с меня достаточно писанины. Мои публицистическо-журналистские устремления принадлежат прошлому, там они и должны остаться. Впереди будущее. Некогда разводить писанину. Мир изменился и жить теперь нужно по-другому. Я вовсю приобщаюсь к хозяйственной деятельности. Козима обещает меня вскоре женить. Мечта моих близких наконец-то сбылась - мне подыскали нормальное занятие. Ах, как бы я хотел, чтобы они тоже спаслись! Но какой-то чинуша, тупая и безответственная сволочь, бездумно претворил в жизнь идиотские директивы ВОЗ и обрёк мою семью на вечные муки… Ладно, проехали, не будем о грустном.
В последний раз я беру в руки перо, чтобы донести до грядущих поколений моё свидетельство апокалипсиса. Вот ведь! Получается, я теперь тоже свидетель апокалипсиса. Больше-то мне, по сути, писать не о чем. Что было, то было и быльём поросло, а что будет, то ведомо одному господу. Народ в общине грамотный, читать-писать умеет, авось однажды кто-нибудь подхватит у меня эстафету и станет первым летописцем блаженных праведников.
А я засим закругляюсь.
Писано в лютую годину господню 2*** от рождества христова или в 75** от сотворения мира или в 58** от ноева потопа…
Звери апокалипсиса
© Copyright: Эдуард Дроссель, 2022
Свидетельство о публикации №222060901558
Свидетельство о публикации №222060901558
Рецензии
У вас выдающаяся фантазия и знание материала. Читать всегда интересно.
Михаил Сидорович 18.07.2025 12:46 • Заявить о нарушении
Михаил Сидорович 18.07.2025 12:46 • Заявить о нарушении
Благодарю за щедрую оценку моих писательских способностей. Буду и дальше стараться не разочаровать. На всякий случай напоминаю: здесь выкладываются сырые черновики. С течением времени каждое произведение дополняется, исправляется и редактируется, после чего из рассказов и повестей компонуются сборники. На ЛитРес у меня уже три книги. После этого черновики отсюда, естественно, удаляю. Окончательные варианты ещё интереснее, уверяю Вас. Если есть желание, можете ознакомиться. Там немало любопытного...
Эдуард Дроссель 19.07.2025 19:02 Заявить о нарушении
Эдуард Дроссель 19.07.2025 19:02 Заявить о нарушении
Я наивно полагал, будто только я один пишу антинаучную фантастику...
Михаил Сидорович 21.07.2025 18:56 Заявить о нарушении
Михаил Сидорович 21.07.2025 18:56 Заявить о нарушении
В бездонном океане андеграунда чего только не отыщешь!
Я вот внезапно запал на Ваш толкиновский апокриф. Из официальных читал только ЧКА и Еськова; остальное графоманство ниасилил.
Эдуард Дроссель 22.07.2025 02:51 Заявить о нарушении
Я вот внезапно запал на Ваш толкиновский апокриф. Из официальных читал только ЧКА и Еськова; остальное графоманство ниасилил.
Эдуард Дроссель 22.07.2025 02:51 Заявить о нарушении