Солдаты империи Глава 9

Пока Сергей Рязанцев воскрешал в памяти историю, когда-то рассказанную отцом, остальные пленные начали планировать, как им поднять восстание в лагере.
- Главное добыть автомат охранника! - Геннадий Кашлаков в десятый раз проговаривал, где кому стоять, куда бежать и что делать.
Все знали свой маневр, только слегка приторможенный Иван Белекчи, спросил офицера:
- А после того, как мы захватим лагерь, что будем делать?
На мгновение в зиндане установилась давящая тишина. Каждый из невольников задавал себе этот вопрос и никто не находил ответа. Старший лейтенант слегка сбился с победного настроя и зло бросил:
- Там видно будет…
Сергей усмехнулся, радуясь, что старший лейтенант, к которому он чувствовал непонятную неприязнь, поумерит свой пыл.
- Мы все считаем себя значительными, нам хочется быть центром внимания, мы сами по себе личности... - размышлял он. - И очень часто получается, что на самом деле мы просто обычные люди со своими недостатками и эгоистическими потребностями. Нам свойственно проявлять слабость и отступать перед трудностями, отказываться от своих принципов и брать свои слова обратно. В конце концов, мы просто люди. И лишь немногие способны перешагнуть через лишения и неудачи, оставаясь при этом человеком и сохраняя чувство собственного достоинства.
 
Награда
Молдаванин Иван Белекчи, рядовой ограниченного контингента советских войск в Афганистане стал невольным виновником награждения боевым орденом своего командира роты. Старший лейтенант Глеб Николаев был уже ветераном.
- В Афгане два года, - говорили товарищи. - Бойцы его уважают.
Однако бригадное начальство не жаловало старлея за строптивость и прямолинейность в оценке действий вышестоящего командования.
- А потому наградами Родины не отмечен… - намекали в штабе.
После нерасторопных действий Ивана этот пробел в военной биографии ротного был устранён. Случилось это так. В ожидании проходящей колонны, сопровождающее её второе отделение первого взвода с Николаевым во главе  выдвинулось в «зелёнку», чтобы прочесать близлежащие дувалы.
- Бросай туда! - по команде ротного бросить РГД-5 внутрь глиняного жилища Белекчи долго соображал, что делать с гранатой.
Он метнул её трясущейся рукой только после дополнительной команды Николаева, как и положено - матерной.
- Нормально, командор, бойцам нужно немного потренироваться, некоторые вообще первый раз её бросали, а прибыли из «учебки», - спокойно заметил командир взвода Гусев.
- Я и говорю, пехота, - не упустил шанса лишний раз подколоть однополчан прапорщик Михалыч.
Павел Сухов, по прозвищу Михалыч высокий и стройный с зычным голосом и «чапаевскими» усами пришёл в бригаду из спецназа. На боку у него болтался трофейный «маузер» в оригинальной кобуре, им он часто грозил бойцам роты, если был чем-то разгневан или слегка пьян.
- Вам только кур по дувалам гонять! - с высоты роста и спецназовского прошлого, он снисходительно относился к десантуре, обзывая её пехотой, и всё время говорил, что хочет вернуться в спецназ.
На него не обижались, он смешно рассказывал анекдоты и истории из своей жизни. Когда случилась заминка с броском гранаты Белекчи, он рассказывал сослуживцам, как впервые прилетел в Кокайты:
- Аэродром был забит летательными аппаратами разных типов и модификаций, принадлежащих различным авиационным частям. Полоса загружена предельно. Непрерывно кто-то садился или взлетал.
Сухов, как настоящий артист жестикулировал, словно рисовал воображаемую картину.
- Всё свободное место было забито различными автомобилями, загруженными самыми неожиданными грузами, - уточнил Михалыч, - но почти в каждой второй машине, вместе с другими грузами выделялись дрова.
Он поведал, что пока искал борт, который доставит его к месту службы, из остановившегося поблизости самолёта ИЛ-76 Закавказского военного округа, прилетевшего из Тбилиси, выгрузились три «Рафика»: приводная радиостанция, радиопеленгатор и глиссада. Сопровождали технику офицер и два прапорщика, по виду стопроцентные грузины.
- Прапора были не по сезону одеты в плащи, брюки навыпуск, - отметил он. - Выглядели пижонами на фоне происходящего на аэродроме и по февральской непогоде… 
Один из щеголеватых прапорщиков, спросил у него:
- Подскажи, друг, где можно найти кафе или что-то подобное, чтобы попить и хорошо перекусить?
Измотанный дорогой, но не утративший чувство юмора прапорщик направил грузина к стоящему невдалеке АН-12, вокруг которого собралось около десятка разноцветных «Газ-52» и небольшая группа гражданских лиц:
- Иди туда - там, наверное, всё есть.
Грузин ушёл в указанном направлении, но через несколько минут вернулся осунувшийся и потрясённый.
- Ты сам там был? - спросил он.
- Да нет, ещё не был.
- Ну, так и не ходи. Там прямо на полу АН-12 лежит много трупов. Все военные. А гражданские - это их родственники. Приехали опознавать и забирать своих, мобилизованных для афганской войны из этих мест.
Сухов смешно пародировал растерянное выражение лица представителя Грузии, что сослуживцы засмеялись, хотя слышали историю десятки раз.
- Вояки ещё те! - усмехнулся старший лейтенант. - Завтра будем учить бойцов бросать гранаты!
На следующий день взвод выдвинулся на учёбу. Николаев приехал к месту учений, когда бойцы уже выполнили по броску гранаты. Они построились и по его зычной команде двинулись к расположению части.
- Ну, как побросали? - спросил ротный.
За всех ответил Михалыч.
- А, «салаги»... - он слегка подбрасывал РГД-5, словно мячик, - Вот я вам сейчас покажу, как бросают настоящие спецназовцы.
После пафосных слов Павел развернулся лицом к условному противнику, в долю секунды эффектным жестом вырвал чеку и невысоко подбросил наступательную гранату, оставив открытую ладонь кверху, с благородным намерением поймать её.
- Держи! - граната пролетела мимо ладони ветерана спецназа и шлепнулась на землю рядышком с ним и мирно беседовавшими офицерами.
В следующие доли секунды действия присутствующих отличались в зависимости от реакции организма и боевого опыта в Афганистане. Первым среагировал ротный командир. В мгновение ока он перелетел невысокий глиняный забор, окаймлявший развалины дувала, куда перед этим бойцы метали гранаты, и понёсся в глубину афганского жилища.
- Тикайте! - закричал он почему-то по-украински.
Действия спецназовца после неудачной попытки ловли гранаты в воздухе были чёткими и слаженными. Михалыч схватил упавшую РГДэшку и без замаха метнул её в сторону дувала.
- Ложись! - крикнул он.
Мышление обоих военных были одинаковыми, направление полёта гранаты совпало с направлением спринтерского бега командира роты.
- Куда? - трое взводных стояли, как завороженные, хлопали глазами и с ужасом ждали развязки, разыгравшейся мизансцены.
Затем последовал негромкий, но пыльный взрыв. Взводные командиры машинально пригнулись и опустили вниз головы, как учили в военном училище, в готовности рвануть в атаку после разрыва. Далее последовали секунды зловещей тишины, прервавшейся матерным рёвом Николаева:
- Михалыч! Твою мать!.. Убью!
Подняв головы, командиры взводов увидели в облаках оседающей пыли двигающегося в обратном направлении командира роты. Глеб ускоренно передвигался враскорячку и орал благим матом, звучавшим, как гимн жизни:
- Спецназовец хренов!
 Его зимний танковый комбинезон между ногами был разорван и основательно посечён осколками.
- Живой... - мелькнуло радостно в мыслях у всех военных.
Все бросились навстречу к нему, не зная толком, что делать. Подхватив на руки, они уложили страдальца на землю.
- Михалыч, долбаный ты спецназовец! Боец бегом в батальон. Давай дока с носилками! - Гусев первым из взводных подал голос.
- Командир, всё будет хорошо... - суетился Сухов. 
Он с побелевшим лицом присел возле ротного и, порывшись в карманах, достал пачку сигарет, предложив:
- Ты закури...
- Давай и мухой в штаб, пусть «вертушку» вызывают...
С каждой затяжкой, казалось, что Николаев успокаивался и приходил в себя от нервного перевозбуждения, обрывочно говоря о том, что произошло.
- Бегу и вижу, передо мной падает граната, бля, думаю, сейчас я её перепрыгну, - Глеб приподнялся и посмотрел на разодранные штаны, на которых под пылью начали проступать бурые пятна.
Боли он не чувствовал, поэтому говорил спокойно:
- Хорошо, что комбез надел...
Все взводные были на занятиях в бушлатах и полушерстяных брюках.
- Остаёшься за меня! - приказал он Гусеву.
- Есть, - кивнул командир третьего взвода. - Что докладываем комбату? 
- Всё, как было, - сказал Николаев, - а на бригаду сообщи, что во время занятий боец Белекчи уронил гранату в результате неосторожного обращения, ну, а я его оттолкнул... И пусть замполит роты катает на меня наградной лист на «Звёздочку». По ранению да ещё, спасая солдата, никуда они теперь, нахер, не денутся...
Из батальона бежали бойцы с носилками, за ними трусил батальонный доктор, поправляя на ходу круглые очки.
- Командир, «вертушки» скоро будут, - запыхавшись, но обрадовано прогремел прапорщик.
- Михалыч, если с моим членом что-то будет не так, я тебя застрелю из твоего маузера, - не то, шутя, не то серьёзно предупредил ротный.
- Не боись, командир, в Кабуле классные лекари в госпитале, а какие сестрички! - заверил Павел. - Они тебе всё залечат и проверят в действии!.. Может с металлом он будет даже лучше работать.
Доктор обработал раны, вколол обезболивающий препарат и доложил:
- Всё, слава Богу, обошлось, могло быть и хуже… 
Провожать командира к «вертушке» вышли все офицеры батальона. Они старались подбодрить его. Комбат заверил старшего лейтенанта:
- Сегодня подпишу наградной и проконтролирую его прохождение.
Поэтому в госпиталь Николаев улетал в хорошем настроении.
- Не за горами замена, - размышлял он, - это был мой последний «бой»…
Вернувшись после полного выздоровления из госпиталя, Глеб не выходил с ротой на сопровождения и операции, дожидаясь заменщика. Орден Красной Звезды Николаев получил перед самой заменой.
- За спиной два с половиной года Афгана… - понимали сослуживцы. - Он его реально заслужил, но случай с гранатой ускорил процесс…
Версия, что он накрыл гранату, уроненную Иваном Белекчи, прижилась. Никто уже и не помнил, что бедный молдаванин был здесь не при чём. Прибывшие на замену офицеры гнобили его, постоянно ставя на самые непрестижные работы. Он пребывал в подавленном настроении и во время следующей боевой операции попал в плен.