Илона из ЛондОна части 3-4

                3
   И вот сейчас после расставания с Костей и потеряв последнюю надежду удачно выйти замуж по виртуальному знакомству, Илона пришла к твердому решению  остановить свой выбор на Жене.

   Но сразу выходить за него замуж и променять Москву, пусть даже временно, на какую-нибудь съемную комнатушку в Питере было неразумно. Нет, следовало дождаться окончания его учебы в академии. И не просто дожидаться, сидя дома на печи, а почаще ездить к нему, чтобы его там не прибрала к рукам другая какая-нибудь девица. При этом надо будет твердить ему о своей любви и преданности, чтобы он, как человек совестливый, не заглядывался на других.

   К тому времени она уже полгода работала фасовщицей в супермаркете (лучше работы найти не удалось), но на поездки в Питер и оплату комнатки в хостеле хватало. Кафе и развлекательную программу (экскурсии, театры и музеи) Женя брал на себя. И теперь Илона знала, что то необычное здание с длинной колоннадой, напротив которого они познакомились, Казанский Собор. Всякий раз Женя сокрушался, что ей приходится тратиться на дорогу и оплату комнаты. Она выслушивала это молча, без заверений не переживать на этот счет, как сделала бы другая. Тем самым давая понять: да, это обязанность и забота мужчины – платить за всё. Она не знала и принципиально не желала знать, откуда у него деньги на экскурсии, театры и кафе. Но именно это – зарабатывание  денег – и привело их к плачевному результату. Он вылетел из академии.

   А дело было так. Некий Серега, его однокашник, зная, что Женя ходит разгружать вагоны и от мамы переводы получает, выклянчил у него в долг немалую сумму. Сначала Женя не соглашался, но Серега посулил хорошие проценты и обещал очень быстро вернуть долг. Женя прикинул, что в таком случае как раз к Илониному дню рождения он сможет взять экскурсию в Петергоф и даже отпраздновать с ней в ресторане. И дал деньги.

   Серегу поймали с наркотиками. И завертелось. Сначала Женя шел по делу как соучастник. И страшно было представить, чем бы всё могло для него обернуться. Но Серега твердо стоял на том, что Женя не знал, на что дает деньги. И Женя прошел по делу как свидетель. Но коль прозвучало слово «наркотики», про академию пришлось забыть. Припомнились заодно и опоздания из увольнительных и даже самоволки. И сколько не уверял он, что такого впредь не повториться, и сколько не ходила мама его по кабинетам и не плакала перед генералами и полковниками, Женя был исключен из Военно-космической Академии им. Можайского.

   И сразу был призван в армию и отправился служить в Забайкалье. Годы учебы в академии были учтены, и служить ему предстояло полгода.

   Илона была в смятении. Одно дело: муж – выпускник престижной академии, почти космонавт. А вместо этого – парень из захолустного Зареченска, без образования, без денег, без связей. Да еще и жди его целых полгода. Чего доброго его там какая-нибудь местная красавица очарует. Ездить через всю страну, чтобы поддерживать их любовь, как это делала она , когда он учился в Питере… Ну уж нет. И без того сколько денег и времени ухлопано! В данных обстоятельствах единственным плюсом было то, что если их брак все-таки состоится, покидать Москву не придется. Так или иначе пришлось Илоне стать девушкой, ждущей своего парня из армии.
 
   Но нет худа без добра. Так получилось, что полгода армейской службы  определили дальнейшую Женину судьбу самым неожиданным образом. Часть, в которой он служил, шефствовала над местной школой ,в которой учились дети офицеров. Для ремонта школы была создана бригада из солдат, куда напросился и Женя. С детства отец приобщил его к столярному делу. «Люблю возиться с деревяшками», не раз говорил он и Илоне. Ремонтировать парты – это, конечно, не очень интересно, но к счастью надо было отремонтировать крыльцо с перилами. Школа была старая деревянная, построенная чуть ли не ссыльными декабристами, и потому были там и наличники, и деревянный балкончик. И Женя дорвался до любимых деревяшек. Восторженные учителя, точнее, учительницы только ахали и всплескивали руками. Директрисса поинтересовалась, а не сможет ли он сделать журнальный столик. И он сделал. С замысловатой столешницей, на гнутых ножках. Под старину. Все учителя, а точнее, учительницы были женами офицеров. И заказы посыпались. Теперь Женя жил не в казарме, а в столярной мастерской и за эти полгода службы стал самым популярным солдатом военного городка. Его сватали на контрактную службу. Но у него была невеста в Москве.

   С Илоной он продолжал общаться в интернете. Выкладывал фотографии своих столиков и отремонтированной школы, всей в деревянных кружевах. После армии решено было заняться изготовлением мебели.

   А что, думала Илона, коль не получается с нефтяным бизнесом, космосом и нанотехнологиями, надо попробовать заняться мебелью. Фирма «Мебель от Илоны». Звучит. И она уже представляла себя бизнес-леди, выходящей из роскошного автомобиля. Сумочка от “Birkin”, туфли от “Labutene”, платье от “Dior”, часы швейцарские.
                4
   Из вагона вышел похудевший, потемневший лицом, как будто и не он даже. Но стоило ему улыбнуться, блеснув белыми зубами так ярко выделяющимися  на темном от загара лице, как сразу стало ясно: он, ее прежний славный, верный и надежный ее Женечка.
 
   Со свадьбой тянуть не стали. Женина мама прислала к свадьбе немалую сумму. Гостей решили звать немного. Да и откуда они могли взяться в большом количестве? Жених – иногородний. В Москве первые дни проживает. Невеста тоже не обременены была большой родней и многочисленными друзьями. Родители Илоны договорились провести банкет в столовой завода, где работал отец. Так что по московским меркам расходы получились умеренными.
 
   Зареченская родня – Женина мама, сестра с мужем и малышом и старший брат – ввалились шумной гурьбой в Илонину квартиру с подарками, чемоданами на колесах, нагруженными банками с домашними разносолами, с огурцами, помидорами и молодой картошкой с родимой дачи. И Илона с ужасом подумала, что теперь вот так они, чего доброго, и будут заваливаться к ней в гости из своего Зареченска когда вздумается.

   Женина мама Татьяна Алексеевна, полноватая еще вполне моложавая женщина, командовала всеми, разговаривала без умолку, комментируя каждую извлекаемую из недр своих чемоданов банку, обещая и Илону научить консервировать огурцы по ее какому-то особому рецепту:

   - Красная смородина вместо эссенции. Никакой химии! Но зато надо хранить в холодильнике – иначе взорвутся. А вот это любимое Женино варенье. Женя, смотри!

   Ничего, успокаивала себя Илона, это же ненадолго. После свадьбы они, я надеюсь, уедут в свой Зареченск, грядки поливать.

   И на свадьбе свекровь, вся в розово-сиреневых оборочках и воланах, продолжала руководить. Запевала «Подмосковные вечера» и «Одинокую гармонь», (ну и древность откопала!), потчевала всех своими огурцами и грибочками. Самое неприятное для Илоны было то, что, действительно, те свекровины грибочки с огуречками пользовались успехом.

   Всё раздражало Илону на собственной свадьбе: и задремавший после первых рюмок отец, клюющий носом; и мать, вырядившаяся как на поминки в темно-коричневый строгий костюм и не проронившая ни слова за весь вечер, ревниво взирающая на веселую сватью; и вся шумная зареченская родня; и гости, уплетавшие свекровины огурцы с грибочками; и даже Женя, затянувший с мамой «Парней так много холостых…». И конечно же свекровь. Илона мечтала, что вот сейчас она напьется и уснет в салате. Но этого не произошло.

   В конце вечера, когда настало время разъезжаться по домам, Женина мама сказала:

   - Нам, наверное, лучше оставить Илону с Женей одних в своей квартире, - и выразительно посмотрела на Илонину маму.

   Но теща, поджав губы, озабоченно стала собирать подаренные невесте букеты.

   - А поехали к нам! – предложил Влад, свидетель жениха, единственный его знакомый москвич и армейский сослуживец. – Алина, ты не против? – обратился он к своей девушке.

   - Твои хоромы, ты и распоряжайся, - засмеялась Алина.
   И они покатили ночевать к Владу.
   На другой день надо было заехать за вещами к молодоженам и оттуда отправиться на вокзал. Женя, конечно же, вызвался провожать. Пришлось ехать и Илоне.
 
   Она стояла несколько в стороне от шумных провинциальных родственников. Ну сколько можно обниматься-целоваться и выслушивать бесконечные мамины наставления!

   - Женя, - позвала она, - хватит, Женя!

   - А? Ага, - отозвался он и побежал к Илоне, послав маме воздушный поцелуй.
   Взгляды невестки и свекрови встретились.

   «Ну что, получила?! Теперь он мой, а не твой», - прочла Татьяна Алексеевна  в торжествующем взгляде Илоны.