Почему Пётр Первый начал Северную войну?

Причины любых явлений - важнейший вопрос любой науки. В том числе исторической. Ибо нельзя понять явление, не объяснив, откуда оно происходит, почему оно такое, а не иное. Собственно, наука и заключается в поиске причинно-следственных связей. Предположение о существовании таких связей - неизбежно и необходимо для понимания мироздания. Иначе мироздание сразу превратится в груду бессвязных бестолковостей.

К счастью, жизнь неоднократно демонстрирует существование устойчивых связей между явлениями. Эти связи устойчивы, потому что повторяются. Повторяются много раз. Именно такая повторяемость наталкивает на мысль о самой связи. Хрестоматийный пример - связь дневного времени суток с восходом солнца. Солнце взошло - день начался. Зашло - закончился. Хотя сегодня известно, что Солнце никуда не восходит и не заходит, сама связь осталась и закрепилась в языке.

В истории с поиском причинно-следственных связей несколько сложнее, чем в экспериментальных науках. Вызвано это тем, что события истории, то есть конкретные взаимодействия конкретных индивидов и сообществ в тот или иной отрезок времени не повторяются. Цезарь и другие римляне неоднократно переходили через реку Рубикон (ранее и позднее люди в этом себе тоже не отказывали), но переход через Рубикон, бросивший вызов Римской Республике, произошел лишь однажды. Поэтому приходится мысленно реконструировать события, прокручивать в голове множество фактов и выявлять их связи - в надежде, что удастся обнаружить ключевые, существенные, причинно-следственные.

В связи с монументальным празднованием 350-летия Петра Первого есть возможность вновь вспомнить о том, чем была вызвана эпохальная Северная война, которая по своему накалу не имела равных вплоть до Семилетней войны, а если брать в расчет длительность, то, пожалуй, оказалась последним столь длительным открытым военным конфликтом в европейской истории.

Обычное объяснение учебников - Россия боролась за выход к Балтийскому морю. То есть Пётр Первый начал войну за выход к морю. Но вопрос "зачем" остаётся. Зачем было бороться за выход к Финскому заливу, где толком нет удобных мест для поселения: исторические города - Нарва, Ивангород, Ладога, за исключением стратегической крепости Орешек (Нотебург) у истока Невы, - располагались не на самом берегу Финского залива или Ладожского озера, а вверх по течению рек, в них впадающих.

Указание на нужды торговли работает плохо. Дело в том, что торговля развивалась вполне нормально и без выхода в Балтийское море: достаточно посмотреть торговые уставы XVII века, чтобы убедиться и в политике протекционизма, и в присутствии в России иноземных купцов. Главным поставщиком чугуна на русский рынок была та самая Швеция, с которой и начал войну Петр (печально известное снятие колоколов на переплавку - своего рода тогдашнее импортозамещение). По Кардисскому миру со Швецией 1661 года русские купцы получали право на торговые дворы в Стокгольме, Риге, Ревеле (Таллине, Колывани) и Нарве.

Указание на волю царя-реформатора тоже мало что объясняет. Пётр, конечно, обожал корабли и море до беспамятства, но едва ли мог по этому поводу ввязаться в войну, да ещё со страной, которая была поставщиком стратегического сырья.

Война со Швецией началась в 1700 году. Ей предшествовало Великое посольство Петра в Европу. Петр, может, и ехал туда учиться разным наукам и ремёслам (и выучился на славу), но посольство отправилось на Запад не за этим. Накануне Россия предприняла два Азовских похода, первый из которых проиграла, второй - выиграла. Азов принадлежал Османской империи - тогдашней великой средиземноморской и черноморской державе, обладательнице мощного флота и сюзерену Крымского ханства, которое было вечной головной болью русских монархов и подданных уже более двух столетий.

Против Крымского ханства предпринимались походы Василия Голицына во время регентства царевны Софьи, то есть в эпоху ранней юности Петра. Крымское ханство ежегодно угрожало набегами русским землям. Устав пограничной службы Михаила Воротынского в 1572 году сформулировал ее основные правила не просто так: это было обобщение многолетнего, векового опыта борьбы со степными набегами. Война с Крымским ханством означала неизбежную войну с Османской империей. А это - отнюдь не то же самое, что подавление мятежа Софьи в 1689 году.

Великое посольство Петра направилось искать союзников против Османской империи. Но не нашло. Совсем. Как раз тогда вся просвещённая Европа напряженно ждала смерти испанского короля Карла II Безумного. Монарх сей был вполне бездетен, что влекло за собой делёж его наследства. Когда он испустил дух в конце 1700 года, европейские страны начали Войну за испанское наследство. Особенно усердствовал Людовик XIV, французский Король-Солнце.

Дело в том, что в то время Испания владела огромными землями в Новом свете. Ну, и Филиппинами, но это по мелочи. Рудники в Потози (нынешняя Боливия) исправно приносили серебро, а в Новом Свете имелись ещё и золотые месторождения. Таким образом, испанское наследство было настолько привлекательным, что рядом с ним война против Османской империи не имела никакого смысла.

Пётр и его сподвижники быстро поняли, что воевать с Османами в Европе никто не будет. Следовательно, от первоначального плана пришлось отказаться (не полностью: воодушевлённый победой под Полтавой и взбешённый предательством украинского гетмана Мазепы, бежавшего вместе с разгромленным шведским королём Карлом XII к туркам, Пётр спустя тринадцать лет после Великого посольства ринулся в Прутский поход - едва не погубивший все завоевания царя и спасённый только взяточничеством османского паши и ловкостью дипломата Шафирова).

Но Великое посольство обнаружило противоречия в среде североевропейских стран. Оказалось, что Речь Посполитая и Датско-норвежское королевство недовольны владычеством Швеции на Балтике. Речь Посполитую тогда возглавлял курфюрст Саксонии, то есть один из крупнейших немецких князей, Август II.  Пётр заключил с ним в 1698 г. тайное Равское соглашение о войне со Швецией.

Августа II можно понять: его положение в Речи Посполитой было неустойчивым, и он рассчитывал присоединить к своим владениям Лифляндию. Строго говоря, границы держав в то время сильно отличались от нынешних: Прибалтика принадлежала частично Швеции (Лифляндия и Эстляндия), частично Речи Посполитой (Курляндия), частично - Королевству Пруссии (нижнее течение и устье Немана). Петра тоже понять можно: вместо замерзающего на большую часть года Архангельска он рассчитывал получить незамерзающие порты на Балтике, отвоевать давно потерянные города (Ивангород, Корелу и Орешек).

Как только Россия заключила Константинопольский мир с Османской империей и об этом стало известно Петру (в то время быстрой связи ещё не существовало, и приходилось довольствоваться курьерами), он немедленно объявил Швеции войну. Поводом он назвал нанесенную им шведами обиду во время посещения Риги: царю не дали осмотреть укрепления города.

Однако есть ещё один фактор, без которого невозможно говорить о причинах Северной войны. Это - молодость шведского короля Карла XII, вступившего на престол в тот самый год, когда Пётр выехал в Великое посольство, - 1697-й. Карлу XII было тогда всего 15 лет. Его недооценили и Август II, и Пётр Первый. Едва ли оба монарха осознавали, на сколько лет затянется начинаемая ими кампания.

Таким образом, Северная война стала следствием сложного клубка различных исторических процессов, явлений и событий. Не будь Август II введён в заблуждение молодостью Карла XII, он не пошёл бы на борьбу с главной морской державой Северной Европы. Не будь Европа занята испанским наследством, Австрия могла бы и откликнуться на предложение Петра о войне с Османами - а рискнул бы Петр воевать на два фронта, что очень тяжело давалось его отцу Алексею Михайловичу, - крайне сомнительно, тем более что на Швецию он напал, лишь помирившись с Османами в 1700 году. Работай чуть лучше дипломатия у Карла XII, и он мог бы расстроить антишведский союз, доведя до сведения польских панов намерения их немецкого короля - а сейм Речи Посполитой был посильнее своего монарха, которого он и избирал. Едва ли польские паны все как один поддержали бы Августа II, и у них было право liberum veto, позволявшее опротестовать решение короля любому шляхтичу.

Так что Северная война была случайной. Не потому, что она не имела причин - такого не бывает. А потому, что она началась без особой необходимости, по случаю - стечению обстоятельств, в другое время не возникших бы.