Я сам виноват

Друзей у меня в школьном детстве было много, но только с Вадиком я проводил почти все дни. Он жил с мамой в доме напротив, ходил в другую школу, но мы сразу подружились и начали слегка хулиганить. Заводилой всегда был Вадька, я не решался рисковать, а он – легко. Мне нравилось с его помощью переступать через свою робость. Мы азартно лазили по дворам, почти не расставались, и тут я влюбился в одну девочку из параллельного класса. Пару раз пригласил ее в кино, в парк погулять, она согласилась. Я был на седьмом небе от радости, и про Вадима, честно говоря, забыл.
– Ты предал нашу дружбу ради девчонки! – враждебно заявил он.
– Предал? Неправда!
Я растерялся. Не нашел слов, чтобы объяснить, но был уверен, что дружба – совсем не то же самое, что любовь. И потом, если у тебя есть друг, то любить уже нельзя, что ли?
Прошло какое-то время, мы помирились. Вадик уже сам ухаживал то за одной, то за другой своей знакомой, и был уверен, что уж он-то никого не предает. Напомнить его собственные слова про предательство мне и в голову не приходило.
Шли годы, мы редко встречались. Дружить с ним стало трудно. Вадик считал, что женщина должна знать свое место и молчать. Я женщин боготворил, но с ним не спорил: пусть себе думает, как хочет, мне-то что?
В одну из наших встреч я сказал, что женюсь на Лизе, нашей общей знакомой.
– Что, все так серьезно? – удивился Вадим.
– Очень.
– Не понимаю, что ты в ней нашел, совершенно обычная баба.
Я хотел ответить резкостью, послать подальше, но запнулся. Он же искренний невежа, и не нарочно хочет меня задеть. Просто говорит то, что действительно думает.
– Не твое дело, – сдержавшись, ответил я. – Что нашел, то моё.
Он загоготал в своей обычной манере.
– Не обижайся, Игореша.
Я пожал плечами.
– Тебя, обормота, я слишком давно знаю, чтобы обижаться на твою постоянную грубость. Но на свадьбу не приходи.
Он обиделся. С тех пор мы перестали общаться.
С Лизой у нас все было так замечательно, как только можно мечтать, наверное. Родилась Леночка, я работал и успевал наслаждаться домашним теплом, дочь подросла, пошла в садик. Не успели мы оглянуться, как ей исполнилось шесть лет, скоро в школу идти. «Наверное, время так мчится потому, что мы счастливы», – думал я.
С Вадимом за эти годы мне пришлось пересечься лишь один раз. Как-то поздним вечером раздался звонок, и незнакомый официальный голос сообщил, что мой друг задержан за пьяную драку.
– А я тут при чем? – удивился я.
– Он дал ваш телефон. Заплатите штраф, заберете его?
– Не знаю.
– Ну как хотите. Запишите на всякий случай телефон отделения.
Я задумался. Лиза спросила, кто звонил, я рассказал. Потом подвел черту:
– Он сам виноват, всегда встревает в неприятности. И вообще, мы несколько лет не виделись, зачем он дал полиции мой номер? Не понимаю.
– Но он ведь твой друг. Был им, во всяком случае. Неужели ты оставишь его одного в такой ситуации? Кажется, ты рассказывал, что он не раз тебя выручал.
– Подумаешь, помогал тяжести на пятый этаж затащить, – буркнул я недовольно. – И потом, нужны же деньги на штраф.
– Возьми из отложенных, мы еще заработаем.
Мне стало стыдно. Лиза с ее чистой душой оказалась более милосердной, чем я. Взяв деньги из семейных запасов, я поехал выручать Вадима. Подписал кучу бумаг, долго ждал. Хотел отвезти его домой, но он вырвался.
– Езжай к своей благоверной! – бросил он.
– Ночь на дворе, куда ты?
– Не твоя забота.
Он ушел, пошатываясь. Я не стал догонять: пусть ищет приключений на свою голову. Однако через месяц он сам позвонил, нехотя сказал, что лечится от алкоголизма, нашел хорошую работу и у него всё путём.
После этого звонка я долго раздумывал, что это было: приглашение возобновить дружбу? Или ему просто не с кем потрепаться? Честно говоря, у меня не получалось совсем вычеркнуть Вадьку из памяти. Да, грубиян, хам, вообще туповатая личность с агрессивными замашками. И интересов общих у нас с ним – ноль. Но он в этом не виноват, такой уж уродился. И ведь мы столько лет дружили! Куда девать эти годы?
Я сам вызвался прийти к нему, мы посидели, чайку попили. Мне показалось, что Вадик немного остепенился. С Лизой мы и у себя дома его принимали как-то раз, она сама предложила. Вадим вел себя нормально, Леночке принес какую-то игрушку. Казалось, мы с моим другом снова близки.
– Приходите в гости, ребятки, – позвонил он однажды. – Я телевизор панельный купил, надо обмыть.
– Ты же не пьешь?
Он загоготал в телефон.
– А чаи-кофеи на что? Не бойся, Игорёша, у меня клубничный компот вкусный, мать сварила.
Мы сидели за столом, смотрели большой, на полстены плоский телевизор, беседовали о чем-то. В основном говорил Вадик, жаловался на растущую дороговизну всего на свете, на начальство. Леночка нас не прерывала, не мешала общаться – она не отводила взгляда от экрана. Потом поднялась из-за стола и случайно толкнула стакан с недопитым компотом. Стакан упал, компот вылился на скатерть. Я никак не успел отреагировать, как вдруг Вадим дал моей дочери подзатыльник, а потом схватил за ухо и скрутил его.
– Ой! – крикнула дочь.
У меня потемнело в глазах. Я сдавленно прошептал:
– Лиза, быстро выйди.
Спасибо моей жене, она сразу чувствует, когда надо меня слушать – схватила дочь за руку и выскочила из квартиры. И только тогда я со всего маху врезал этому уроду.
– Ты с ума сошел? – заорал он с пола, барахтаясь в обломках табурета. – Я же в воспитательных целях! Меня мать била, вот я и вырос нормальным человеком!
– Слушай, ты, нормальный! Детей бить нельзя, понял? Чтобы я тебя рядом со своей семьей больше не видел! Никогда!
Он испуганно смотрел на меня. Вообще-то Вадим сильнее, однако я был в такой ярости, что мог его изувечить сейчас. И он, видно, это кожей чувствовал.
Дома Лиза сказала:
– Он просто не понимал, что делает, простим его...
Она была, конечно, в шоке, но сказала нужное. Дочь кивнула, ее слезы уже высохли.
У меня дрожали руки. Я сам виноват. Слишком долго считал Вадима своим другом, позволил ему приблизиться к нам. Но он никакой не друг. Абсолютно чужой человек.
Почему я не понял этого давным-давно?