Эскимо

Первый раз эскимо в Ижевске появилось, когда мне было лет семь или восемь и я уже имела от родителей полное разрешение ходить в магазин одна. До этого же – ни ногой со двора!
Мы увидели его с подружкой Аней в магазине, когда пошли за молоком. Аня была младше меня на год, но её родители были в разводе, поэтому мама уже тогда разрешала ей ходить в магазин одной. Мы уставились на эскимо так, будто перед нами выставили лоток с пришельцами или табунчиком ископаемых динозавров.
– Вот это да… – пролепетала Аня.
– Вот это да… – разомлела я.
За лотком с мороженым стоял парень, лихо зачёсанный назад, сухостойный, и ехидненько нам улыбался.
– Что, малявки, по деньгам-то, поди, не сдюжите? – подзадорил он нас, а мы стояли, не в силах отвести взгляда от чудо-мороженого на палочке.
А как тут сдюжить, скажите? Двадцать копеек против обычных десяти!
Я прикинула в уме, сколько это раз за двадцать копеек мне придётся помыть пол. Посчитать не смогла, но зато почувствовала, что не важно: оно того стоит. И дёрнула Аню за руку.
Мы поплелись домой.
– Нет, мне столько не дадут… – протянула подруга. – Мне и так только двадцать копеек на неделю дают на мороженое. А я на этой неделе свои двадцать копеек уже съела… Больше мне точно не дадут… А оно ведь до следующей недели не доживёт. Сейчас все пойдут с работы, увидят эскимо – и раскупят всё. Так и мы умрём, его не попробовав… – ныла она.
Но я умирать без эскимо не хотела.
– Жди меня через час, – приказала я ей, и мы разошлись по домам.
Мама и папа приходили на обед каждый день, за исключением исключений. И я, выждав удобную минуту, начала наступление:
– А вы видели, какое новое эскимо привезли к нам?
– Эскимо? – нахмурилась мама.
– Это такое мороженое на палочке, – улыбнулся папа.
Я приластилась к нему, искоса глядя на маму, которая, не поднимая головы от стола, складывала одну тарелку в другую.
– Можно мне его?
Папа достал бумажник и выдал мне десять копеек.
– Не потачь ребёнка! Она и так каждый день по мороженому ест.
Папа улыбнулся:
– Каникулы же.
Я прищурилась, как кот на солнце.
Провожая папу, уже у двери я, обвив ручонками его шею и чмокнув в щеку, шепнула:
– А можно ещё на одно мороженое?
Папа хитро улыбнулся, поставил меня на пол и, пока не видит мама, сунул мне в руку ещё десять копеек. Я зажала монету в руке, будто это было самое большое моё богатство.
Убедившись, что родители ушли со двора, я ломанулась к Ане, забарабанила ей в дверь. Та открыла мрачная и недовольная.
– Не дали, сказали, что жирно будет столько денег отдавать за мороженое. Так что… Я не пойду… Иди одна.
Но мы всё равно пошли вместе.
Протягивая руку с двумя десятикопеечными монетами, я громко сказала парню, продававшему мороженое:
– Два эскимо.
– Два? – одна его бровь пошла вверх, другая – вниз.
– Да, два.
И он почему-то, опустив руку в лоток, действительно выудил из него два эскимо:
– Возьмите. Последние как раз оставались, – и закрыл лоток.
Мы понеслись сломя голову во двор, чтобы насладиться необычайным вкусом волшебного мороженого.
– Вкууусноооеее… – облизывая снизу вверх эскимо, бормотала, прихлюпывая, Аня. Мороженое, таявшее от её тёплого языка ещё быстрее, текло вниз и, набухая каплями, текло ей на руки. Она облизывала руки и вновь вела языком к верху.
– Да так, ничего особенного. Мороженое как мороженое. Даже жалко на него было тратить двадцать копеек. В следующий раз возьмём обычное, в стаканчиках. А стаканчик я тебе отдам.
Я не любила вафельные стаканчики, и Аня всегда терпеливо ждала, когда я подъем мороженое и отдам стаканчик ей. За неимением Ани я свой стаканчик отдавала маме. Папа тоже не ел вафельные стаканчики, как и я, поэтому мы их всегда выбрасывали или скармливали бездомным собакам. Но втихаря, чтобы никто из соседей и знакомых не видел, а то ещё скажут, что Некипеловы зажрались.
Я кружилась на одной ноге, довольная своей выходкой. Июльское солнце палило вовсю, не жалея сил. На очередном круге я пошатнулась, чуть накренилась, и верхняя половина изрядно подтаявшего эскимо с возмутительным звуком шлёпнулась на горячий грязный песок.
– Ой… – прошептала Аня.
– Чёрт!
Я села на корточки, разглядывая активно тающую лужу. Ничего особенного в этом эскимо действительно не было – обычное молоко. Только стоит на десять копеек больше.
Мы быстро доели оставшееся на палочках мороженое и с дурным настроением поплелись во двор.
За нашими спинами, зажмурив глаза, облизывала песок мудрая собака из соседнего двора.