Глава 6. В штабе ЛенВО

7 декабря 1954 года группа выпускников нашего курса в составе пяти человек предстала перед начальником КБ-5, тоже недавним выпускником нашего факультета. После выполнения положенных при представлении формальностей нам было предложено представиться непосредственным начальникам, ознакомиться с составом подчиненных групп и закрепленными местами работы. Это занятие не отняло много времени. Наши начальники по взаимной договоренности предоставили каждому из нас три дня на бытовое устройство. Задача оказалась не из легких, но все же мы ее решили. Поселились в центре города, в небольшом частном домике из трех комнат и кухни. Сама хозяйка определила свое спальное место на кухне. Решили также вопрос с питанием. Четверо из нас были семейными, и совокупная стоимость места проживания и питания играла важную роль, так как семейный бюджет пришлось дробить на две части. Через три дня мы были на рабочих местах и приступили к исполнению своих служебных обязанностей.

Через десять дней работы на новом месте мне было вручено командировочное предписание убыть в город Ленинград на предприятие «почтовый ящик № такой-то» для выполнения задания, предусмотренного должностными обязанностями. Предприятие только что приступило к серийному выпуску нового изделия. Мне предстояло отработать технологические карты его капитального ремонта с учетом технологии изготовления. К этой работе я и приступил незамедлительно после прибытия на предприятие.

Новый год провел с семьей. 12 января нового года получаю телефонограмму. Командировку закрыть, 14 января прибыть в КБ. Предписано – сделано. В КБ получаю новую вводную. Убыть в Москву в отдел кадров УРСАВ ГРАУ. Выполняю это распоряжение. Докладываю о прибытии начальнику отдела кадров. Он говорит: «Ленинградский военный округ (ЛенВО) испытывает большую нужду в специалистах вашего профиля. Принято решение командировать вас в распоряжение Командующего ЛенВО». До меня не сразу доходит, что значит командировать в распоряжение. Если это понимать так, как говорил незабвенной памяти полковник Сергей Сергеевич Скалозуб: «Москва, дистанции огромного размера». Что же тогда говорить о ЛенВО? Может быть, местечко намного дальше от Ленинграда, чем тот же Серпухов?

Возвращаюсь в КБ. Оформляю все необходимые документы, положенные при полном расчете с частью. Прощаюсь с товарищами и уже вечером того же дня поезд везет меня в Ленинград. Тревожное волнение не оставляет всю ночь. Утром эта же тревога передается и моей Танечке.

Направляюсь в отдел кадров штаба ЛенВО. Меня принимает моложавый, невысокого роста подполковник. Позднее я узнал его фамилию – Попов. С ходу предлагает должность заместителя командира отдельного радиотехнического батальона (ортб) ПВО по технической части. Штатная категория – майор, оклад 1200 руб., место дислокации – Керро (35 км севернее Ленинграда). Почтительно возражаю, ведь на прежней должности у меня был оклад 1400 руб., а здесь на 200 руб. меньше. За какие грехи понижение? – «Вас это не устраивает?» – «Да, не устраивает». – «Приходите через день, мы вам найдем подходящую должность». Через день снова встречаюсь с тем же подполковником.
– «Мы подыскали вам должность – офицер штаба Ракетных Войск и Артиллерии (РВиА) ЛенВО по радиолокационным средствам. Штатная категория – майор, оклад 1400 руб.»
– «Я согласен».
Через несколько минут мы уже в зенитном отделе штаба Ракетных Войск и Артиллерии ЛенВО. Высокий, седой, привлекательной внешности полковник здоровается со мной за руку и представляется: полковник Стасевич. Усаживается за небольшой столик, придвинутый к его рабочему столу, сажает меня напротив и говорит: «Расскажите о себе. В вашем распоряжении 20 минут». Анкета у меня короткая. Избегая лирических подробностей, сократил время доклада до пятнадцати минут. После ответа на несколько дополнительных вопросов пошли в отдел знакомиться с его офицерами. Отдел небольшой, где-то шесть-семь человек, но все в достаточно больших чинах: майоры, подполковники и один полковник. У всех приличный набор ленточек боевых наград, а вот академических значков – ни у одного. Все практики, все участники войны. Мне показывается мой рабочий стол. Можно начинать работать. Полковник Стасевич уходит. Мы некоторое время продолжаем знакомиться друг с другом. Запоминаются две фамилии: полковник Попов, подполковник Саратовцев.

На следующий день я принял участие в подготовке программы проверки боеготовности, боевой и политической подготовки отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона (озадн) прикрытия аэродрома дальней бомбардировочной авиации – Сольцы. Раньше мне никогда не приходилось сталкиваться с разработкой подобных документов, поэтому в процессе подготовки этой программы что ни шаг, то для меня новое открытие. Это чисто штабная работа, которой нас в Академии, конечно, не учили. Важным для меня открытием явилось то, что, помимо зенитного отдела штаба Ракетных Войск и Артиллерии ЛенВО, есть еще и Начальник войск ПВО ЛенВО, которому, по идее, подчиняются все боевые части войсковой ПВО и он несет персональную ответственность за организацию ПВО войск и войсковых объектов. Возможно, я бы и не обратил внимание на этот факт, если бы не то обстоятельство, что дежурная батарея и радиолокационные средства дивизиона, согласно плану, подлежат проверке офицерами, подчиненными Начальнику войск ПВО округа. Комиссию, в целом, возглавляет полковник Стасевич – начальник зенитного отдела штаба РВ и А. Следовательно, акт будет утверждать Начальник РВ и А ЛенВО. Тогда почему одна из главных составных частей всей проверки – проверка боевой готовности дежурной батареи отдана на откуп офицерам Начальника войск ПВО округа? Нелогично. Разъяснил мне эту коллизию полковник Попов. Новый род войск – войска ПВО Сухопутных войск – появился недавно и организационно еще до конца не оформился. Вот почему озадн аэродромного прикрытия пока еще остаются в подчинении Начальника РВ и А округа. Видимо, сохранение такой подчиненности имеет определенный смысл. Забегая несколько вперед, от себя скажу, что в связи с общей перестройкой всей системы ПВО страны и Сухопутных войск, надобность в этих дивизионах отпала. Соответственно, были упразднены и все вышестоящие органы управления ими, в том числе отпала надобность иметь в составе аппарата управления РВ и А округа Заместителя начальника РВ и А по зенитным средствам и зенитного отдела.

Программа проверки сверстана, все офицеры, занятые в проверке, получили свои определенные участки. Я оказался на подхвате у полковника Стасевича. У самого полковника Стасевича, как руководителя проверки, обязанностей примерно столько, сколько у всех остальных вместе взятых офицеров. Из числа сугубо конкретных – проверка огневой, строевой и физической подготовки нескольких подразделений части. За мной закреплена проверка этих подразделений вместе с полковником Стасевичем. К радиолокационным средствам я не был допущен, поэтому проверяющих знал лишь по фамилиям. На улице довольно прохладно, а я недостаточно утеплен, чтобы весь день пробыть без обогрева. В таком же состоянии и полковник Стасевич. Особенно нам досталось во время проверки огневой подготовки. Смены одна за другой выходят на огневой рубеж, а мы, силой воли подавляя холодную дрожь во всем теле, слушаем доклады: «Столько-то патронов получил» или «Рядовой такой-то стрельбу закончил». – «Молодец, пойдем смотреть мишени». И так до самого вечера. Замерзшие, как кочерыжки, вваливаемся в общепитовскую столовую.
– «Дайте чем-нибудь обогреться изнутри».
– «Водка, коньяк?»
– «Нет, мы сейчас в таком состоянии, что, даже набравшись до поросячьего визга, не отогреемся. Чай, кофе, и погорячее».
Постепенно в тепле, поев и попив горячего, отходим. Полковник Стасевич говорит мне: «Генерал Парсегов – это Начальник РВ и А округа – сказал: присмотрись к этому молодому офицеру, нам локаторщик нужен, но у меня за штатом уже два достойнейших боевых офицера. Буду рекомендовать вас. Вы умеете держать удар». Выражаю полковнику свою благодарность за высокую оценку нашего совместного труда.

Возвращаемся в Ленинград. В наш кабинет заходит полковник Стасевич, обращаясь ко мне, говорит: «Нас вызывает генерал Парсегов». Получив разрешение войти, полковник Стасевич докладывает генерал-лейтенанту Парсегову о прибытии по его приказанию.
– «Должен огорчить вас, рекомендуемого вами капитана в штат штаба РВ и А округа я зачислить не могу. У нас перебор штатной численности».
Разговор закончен. Выходим из кабинета генерала, но в отдел не идем. Я благодарю полковника Стасевича за внимание и чуткость, проявленные ко мне, прощаюсь с ним. Снова возвращаюсь к кабинету отдела кадров, из которого подполковник Попов две недели назад отвел меня к замечательному начальнику и трудяге полковнику Стасевичу. Прошу разрешения войти и направляюсь к подполковнику Попову. Тот приветливо улыбается, как старому знакомому.

– «Что ж, придется еще подождать, когда мы найдем подходящую для вас должность, а пока попробуйте сами поинтересоваться возможными вакансиями».

Условились о встрече через неделю. Делаю робкие попытки саморекламы. Прорываюсь в отдел кадров своей родной Академии. Увы, я здесь нежданный гость. Делаю такую же попытку устроиться на зенитно-ракетном факультете Артиллерийской Командной Академии – нет вакансий. В задумчивости иду по коридору на выход и вдруг вижу: мне навстречу идет полковник Лукашенко Геннадий Максимович – преподаватель фотограмметрии в Рязанском артиллерийском училище. Идем к нему в преподавательскую. Воспоминаниям нет конца. Рассказываю о своей службе в воздухоплавательном дивизионе в должности начальника фотослужбы. Это его заинтересовало. Спрашивает, не сохранились ли у меня связи с дивизионом. Отвечаю, что сохранились. Я поддерживаю связь с капитаном Сивоволовым, который вот уже более 11 лет является начальником фотослужбы дивизиона. В лабораторию кафедры срочно требуется офицер такой специальности. Просит у меня его координаты. Через 10 дней капитан Сивоволов уже сотрудник лаборатории кафедры разведки Артиллерийской Командной Академии.


Мои личные дела пока без движения. Иду на встречу с подполковником Поповым. Сижу около кабинета, ожидаю встречи. К кабинету подходит невысокого роста очень приятной наружности полковник в форме общевойскового офицера. Встаю, чтобы, как положено, поприветствовать старшего по воинскому званию. Он приветствует меня и, вместо того, чтобы войти в кабинет, куда, как мне показалось, он направлялся, садится рядом со мной. Спрашивает: «Ждем? Расскажите о себе». В который уже раз повторяю свою относительно короткую и несложную военную биографию. Задал несколько вопросов. Посидели, помолчали. – «Спасибо за беседу». Полковник встал и, не заходя в кабинет к Попову, ушел. Через некоторое время пришел подполковник Попов. Выслушав меня, в свою очередь, сообщил, что подходящая для меня должность пока не просматривается. У меня не хватило ума рассказать подполковнику Попову о беседе с полковником в форме общевойскового офицера. Условились об очередной встрече через неделю.
Через неделю, как на крыльях, лечу к подполковнику Попову. Нашел! Нашел! Какая радость! На Высших артиллерийских курсах есть преподавательская вакансия. Все устраивает, условия те же, что и в штабе РВ и А. Вижу, идет подполковник Попов, улыбается. Не дав ему раскрыть рта, на радостях сообщаю – нашел вакантную преподавательскую должность на Высших артиллерийских курсах. – «Это хорошо, – говорит Попов, – но вы уже назначены приказом Командующего войсками ЛенВО на должность старшего офицера отдела ПВО по радиотехническим средствам разведки». Я в растерянности, не знаю, радоваться или огорчаться.
– «Пошли представляться».
Идем в отдел ПВО, а сам думаю: как же я найду обратную дорогу? Столько коридоров, спусков и подъемов. Наконец, мы у цели. Получив разрешение войти, входим в кабинет. За рабочим столом сидит тот самый полковник, который неделю назад беседовал со мною в коридоре отдела кадров. Представляюсь, как положено по уставу. В свою очередь полковник говорит: «В соседней комнате сидят два моих заместителя: подполковник Парфенов – по зенитной артиллерии и подполковник Шутенко – по радиотехническим средствам разведки и связи. Подполковник Шутенко Виктор Андреевич познакомит вас с нашей организацией, ее задачами и офицерским составом». Знакомит меня с подполковником Шутенко, прощается с подполковником Поповым. Аудиенция закончена. С подполковником Шутенко идем в отдел. Прежде всего, меня поразило само помещение отдела. Это относительно большой круглый зал, в центре которого стол размером примерно 6 х 6 м. У стен по окружности девять двухтумбовых письменных столов со стульями, но они не создают впечатления загруженности помещения. У входа на стене большая вешалка. Как выяснилось потом, стол – это макет Карельского перешейка масштабом примерно 1:50000. Столешница разборная – прикрывает макет, канцелярские двухтумбовые столы – рабочие места офицеров отдела. Подполковник Шутенко представляет меня нескольким офицерам, находящимся на своих рабочих местах. Показывает мне мой рабочий стол. Подполковник Шутенко рассказывает мне следующее. Узнав, что «отдел кадров ищет место для специалиста-радиолокаторщика, недавно закончившего радиотехнический факультет Военной Академии Связи, наше руководство приняло решение уволить из рядов Советской Армии майора Ершова, выслужившего установленные сроки службы. Капитана Панаита, не имеющего специального радиотехнического образования, из старших офицеров этой специальности перевести в офицеры, а вас назначить старшим офицером. Вам остается только доказать, что этот подарок судьбы вы оправдаете. Старшим нашим начальником является Начальник войск ПВО ЛенВО генерал-майор авиации Савчук. Сейчас он лежит в госпитале и вряд ли вернется к исполнению своих обязанностей. Заместителями генерала Савчука по зенитной артиллерии является генерал-майор артиллерии Хомченко, а по средствам радиотехнической разведки и связи – полковник Руденков. Кроме того, у нас имеется свое секретное делопроизводство, заправляет которым сержант сверхсрочной службы Евгений Петров, и машинописное бюро». Идем знакомиться с сержантом Петровым. Дальнейший разговор, касающийся служебных дел, происходит на рабочем месте подполковника Шутенко.

Должен вам признаться, что подполковник Шутенко сразу покорил меня «по всем статьям». Симпатичный, неторопливый, рассудительный, хорошо знающий предмет разговора и в то же время внимательный к мнению собеседника. Мне понравилось то, что он проникся пониманием того, какая буря эмоций захлестнула меня в этот день, начиная с прихода в отдел кадров.

По дороге и дома пытаюсь осмыслить события прошедшего дня и замечание Виктора Андреевича в отношении подарка судьбы. То, что я назначен на более высокую должность, соответственно, с более высоким должностным окладом, – это, конечно, подарок судьбы. Но, мне кажется, Виктор Андреевич имел в виду совсем другое – это, прежде всего, саму работу. Мы ведь лишь в начале пути. Идет формирование радиотехнических частей ПВО, их организационное и структурное оформление, разработка методик подготовки специалистов. Надо на деле доказать, что пять с половиной лет учебы в Академии потрачены не зря и, как специалист, я способен решать новые пионерные задачи, выдвигаемые развитием военной техники и практикой войск.

На следующий день с утра изучаю документ, пришедший из высокой инстанции и требующий от нас найти в северо-западной части территории ЛенВО место возможного развертывания испытательного полигона для испытаний новых типов радиолокационных станций (РЛС). Техническое задание, определяющее пусть самое минимальное количество предъявляемых требований, отсутствует. Есть лишь указание на то, какую примерно площадь может занимать такой полигон и на его удаленность от государственной границы или морской акватории. Это уже какая-то зацепка. Если сказочный Иванушка выполнил задание: «Пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что», то реальный Иванушка уже ориентирован в пространстве – идти на запад и спуститься к югу на указанную удаленность от морского побережья. Составляю примерный план работы, ориентировочный район поиска, привлекаемые силы и средства, порядок взаимодействия с другими заинтересованными организациями, сроки начала и завершения работ, содержание и объем отчетного документа. Представляю подполковнику Шутенко разработанный мною план. Получив «добро», докладываю его полковнику Плющеву. Дальше действую в соответствии с планом и замечаниями полковника Плющева. Работа оказалась не совсем такой, как представлялось вначале. Сразу отмечу два своих промаха. Первый – надо было ехать вдвоем с капитаном Панаитом; второй – не полностью учел опыт поездки в Сольцы. Зима еще не кончилась, работать пришлось весь световой день на улице. Хорошо еще, что нашел сочувствие со стороны помогавших мне военных. Меня на время снабдили полушубком, валенками и лыжами. На машине, а по бездорожью на лыжах, совместно с представителями других заинтересованных организаций, мы осмотрели почти весь ориентировочный район поиска, предусмотренный планом работы, по времени уложившись в отведенный срок.

Очень уставший, возвращаюсь в Ленинград. Отчитываюсь сначала устно, а потом, как планировалось, подготавливаю письменный отчет, который был утвержден генералом Хомченко. Во время подписания отчета я имел честь с ним познакомиться. Потом я много раз встречался с ним, и то хорошее впечатление, которое он произвел на меня при первой встрече, сохранилось на всю жизнь.

С полковником Руденковым едем в Керро в радиотехнический батальон. Нас встречает командир – подполковник Быстров. Быстрова я знаю. Он выпускник предыдущего курса. Забегая вперед, скажу, что ни с кем из командиров, с которыми в будущем пришлось работать, мне не было так легко, как с подполковником Быстровым. Мы как бы обменялись с ним ролями и очень хорошо понимали друг друга. Строительно-хозяйственных дел в батальоне очень много, а сроки окончания работ поджимают.

Постепенно втягиваюсь в ритм работы отдела. У нас тогда была не пятидневка, как сейчас, а шестидневка с одним выходным в воскресенье. Однажды в субботу к исходу дня в отдел заходит полковник Плющев и спрашивает меня: «Вы в Академии телевизоры изучали?»
– «Телевизоры не изучали, а вот основы телевидения изучали».
– «Вот незадача, купил телевизор КВН, а как его включить для работы, не знаю. Поможете?»
– «Конечно, помогу».
Едем к Виталию Петровичу домой. Он сравнительно недавно получил новую квартиру в доме, построенном специально для руководящего состава штаба округа, на Суворовском проспекте, 61.

Телевизор КВН – последний и довольно удачный отечественный аппарат. Он сравнительно недавно поступил в массовую продажу. Вижу его впервые. Как показал последующий опыт эксплуатации, аппарат оказался надежным, прижился. К нему придумали приставку для увеличения изображения. Читаю инструкцию. Все просто и понятно. Через полчаса в комнате засветился «голубой огонек». Как положено, обновку надо обмыть. Садимся за стол. Первая рюмка прошла нормально. А вот дальше – хуже. Дело в том, что выпивоха я никудышный. Нормы не знаю. У меня ее просто нет. Под хорошее настроение – одна норма, устал или еще что&то не так – другая. Если переберу – становлюсь трудноуправляемым. Чувствую, надо кончать. Не хочется при первом же знакомстве в домашней обстановке оскандалиться. Прошу хозяев извинить меня, потому что меня ждут дома. Отпускают с благодарностью, а я скорее мчусь домой, чувствую, что хмелею. Домой добрался навеселе. Постепенно, день за днем, врастаю в обстановку. Радиолокационных станций обнаружения воздушного противника у нас пока еще нет, но наряды на их получение уже имеются. Получили полный комплект табельных радиостанций. Весь коллектив, особенно ВНОСовцы – подполковник Румянцев, капитан Кочергин и им в помощь нас двое – я и капитан Панаит – усиленно занимаемся разработкой структуры и оборудования стационарного командного пункта ПВО ЛенВО.

Проводим первое двухсуточное батальонное учение по бумажным разработкам, но зато с полным комплектом положенных средств связи. Особых подробностей не помню. Вижу себя лишь в качестве посредника начальника КП батальона. Район учений – Карельский перешеек. Радиосвязь с радиолокационными постами отсутствует с самого начала учения и до его конца. Планшеты командного пункта в течение всего учения остаются чистыми. Сигнал на окончание учения, а также район сбора по замыслу должны быть сообщены по радио. Но радиосвязи не было. Приезжаем в район сбора. Все шесть радиолокационных постов уже здесь. Секрет «длинного уха» так и остался нераскрытым.

Летом того же года мы получили две радиолокационные станции. Прошло более 50 лет, а в памяти это событие сохранилось со многими подробностями. Пометки в старой записной книжке позволили восстановить даже фамилии участников этого мероприятия. Всего в приемке РЛС участвовали семь человек. Возглавлял группу я. Со мной были начальники радиолокационных постов старший лейтенант Васильев и лейтенант Тихонов и четыре шофера. Приемка состоялась в
Горелово. Это были две довольно много поработавшие радиолокационные станции метрового диапазона типа П-8. Нас это вполне устраивало, потому что производить начальное обучение операторов РЛС на новых изделиях было очень затратно и не рационально. Станция П-8 в Академии была. Она стояла в развернутом состоянии в техническом парке. Вот и все, что я о ней знал. Надо было в течение светового дня выполнить следующее: принять станцию в рабочем состоянии, принять всю техническую документацию, комплектность запасным имуществом и расходными материалами, свернуть станцию (командой передающей воинской части).

Вечером, усталые, но довольные проделанной работой, мы прибыли в Керро. С этого дня формируемый батальон с полным правом стал называться радиотехническим батальоном ПВО. На следующий день было решено развернуть одну станцию перед личным составом всех постов. Все шло нормально до тех пор, пока не стали поднимать антенну. Во время подъема опорная плита пяты антенны оказалась слабо укрепленной, выскочила из своего гнезда, и антенна упала, упершись нижними волновыми каналами в грунт. Все обошлось благополучно. Под редуктором никто не стоял. Антенна повреждений не получила. Совместно с начальниками постов проанализировали причину падения антенны, до мельчайших подробностей разобрали, что надо делать для недопущения подобных ошибок в будущем. Много позднее как-то зашел разговор о допущенных в молодости ошибках. Мой товарищ по работе, полковник Валентин Иванович Кудряшов рассказал, что в годы лейтенантские с ним произошел аналогичный случай. Грунт был скалистый, антенна поломалась, без взыскания не обошлось.

Район Керро в те далекие годы не был жалован ленинградцами – любителями природы, ягод и грибов. Однажды мы проводили радиотренировку недалеко от военного городка. Вокруг было так много брусники, что, казалось, земля устлана красным ковром с вкраплением зеленых листьев.

Из событий 1955 года в личном плане отмечу следующее. 6 ноября я сопровождал полковника Руденкова, присутствовавшего на торжественном мероприятии в батальоне в честь 38-й годовщины Великого Октября в качестве официального представителя командования войсками ЛенВО. Домой возвратился вечером. Заплаканная жена открыла входную дверь. Вхожу и вижу, что и ее отец тоже чем-то подавлен. Таня рассказывает, что группа ребят, среди которых находился и наш Сережа, была обстреляна из рогатки одним мальчишкой из соседнего двора. Грязный камень попал Сереже в открытый правый глаз. Таня (откуда взялись силы), отнесла десятилетнего сына в глазное отделение педиатрического института в двух трамвайных остановках от нас. В этот предпраздничный вечер в отделении не было специалиста такой квалификации, который мог бы оказать ребенку требуемую помощь. Сотрудники порекомендовали обратиться к ведущему профессору. Это была уже довольно пожилая женщина. Сережин дедушка буквально вырвал ее из кухни, где она пекла пироги, и увез в отделение. У Сергея была тяжелейшая травма роговицы глаза. Глаз не вытек, но надежды на то, что удастся сохранить зрение этим глазом, почти никакой не осталось. Сережу оставили в отделении, а мать и дедушка, потрясенные случившимся, вернулись домой и стали ждать моего приезда. После лечения внешне глаза не отличались один от другого, но по зрению: правый – 0,1, а левый – 1,0. Такую цену заплатил мой сын за детскую шалость мальчика, которого он даже не знал. Сережа лишился возможности выбора в будущем целого ряда профессий. Как и другие мальчишки, он хотел пойти по стопам отца – стать военным. Увы, эта дорога моему сыну была закрыта.

В глубине памяти о событиях начала 1956 года в качестве красной раздражающей тряпки хранится воспоминание о брошюре «Памятка солдату и сержанту. Действия при нападении воздушного противника» и сильные морозы января-февраля. Дело давнее, если бы не напоминание о нем много
лет спустя, когда мне три месяца пришлось замещать заболевшую секретчицу Раечку Перфилову. Она спросила меня, куда деть папку с надписью на наклейке «Памятка солдату и сержанту. Действия при нападении воздушного противника» и несколько отпечатанных типографским способом памяток аналогичного названия. Составитель последних – подполковник Коробкин П. М., 1956 г. В то же время, надпись на наклейке папки сделана моей рукой. Папка до сих пор хранится у меня, но какое я имею отношение к ней, ни у меня, ни у подполковника Коробкина в памяти не сохранилось. Знаю только, что чем-то работа над этой памяткой была мне не по душе.

Зима в начале 1956 года была очень морозная. В один из таких морозных дней было принято решение поднять радиотехнический батальон ПВО в Керро по тревоге. Проверочную комиссию возглавлял полковник Руденков. В составе комиссии было четыре человека, в том числе и я. Полковник Руденков в качестве персональной машины пользовался имевшейся к тому времени в единственном экземпляре машиной марки ЗИС-101, до войны бывшей персональной машиной ко
мандующего войсками ЛенВО. Внешних отличий от машин подобного типа она не имела. Салон не обогревался. Передние сидения, с помощью специального стекла, вмонтированного в спинку, могли отделяться от заднего сидения, чтобы, при необходимости, на заднем сидении можно было вести разговор, недоступный посторонним. Уже по дороге в Керро мы основательно замерзли, а в каком состоянии вернулись домой – не передать. Шинелишки и хромовые сапоги при морозе –40о, а в тот день был именно такой мороз, это как насмешка, что ты одет по-зимнему. Ни одна машина из парка не вышла. Аккумуляторная была еще не полностью готова. Принцип «давай-давай» не сработал. В этот день были особенно заметны многие строительные недоделки. Было ясно, на чем
сосредоточить основные усилия строителей.

В начале весны состоялись сборы начальников ПВО дивизий и корпусов. Новая структура войсковой ПВО медленно, но неуклонно развивалась. Были начальники, были и подчиненные им боевые средства, а вот средств управления – связующего звена между начальником и боевыми средствами – не было. В некоторых вопросах управления даже произошел откат к прошлому – тихим и мирным ВНОСовским временам. В военных городках при штабах дивизий и корпусов стали строить вышки с размещением на них наблюдателей за воздушным пространством. Впервые слышу четверостишье:
…Мы не сеем и не пашем,
Не валяем дурака.
Мы на вышке флагом машем,
Разгоняем облака.
Некоторые, но не злые, языки утверждают, что это четверостишье было впервые прочитано инициатору создания войсковой ПВО, являвшемуся в то время Главнокомандующим Сухопутными войсками маршалу Советского Союза Ивану Степановичу Коневу.

В ходе сборов было внесено предложение разработать автомобильный вариант пункта управления начальника ПВО дивизии, подобный имеющимся у других начальников родов войск. Подробностей не помню, в том числе и степень своего личного вклада в эту разработку. Гонорар, присланный мне в Южную Группу Войск, куда я убыл в конце 1956 г., свидетельствовал о том, что вклад был заметным, поскольку величина гонорара была по тем временам очень высокой. Впервые такой пункт управления я увидел спустя 8 лет по возвращении из Венгрии обратно в штаб ЛенВО.

1956 год в моей памяти ассоциируется с рядом больших мероприятий, проводимых в масштабе округа. Одним из таких крупных мероприятий был показ новой военной техники, поступившей в войска в последнее время. Офицерам штаба округа во время командирской учебы был показан проходящий войсковые испытания 130-мм зенитно-артиллерийский комплекс. Для демонстрации его возможностей была произведена стрельба из одного орудия этого комплекса. Ни сам комплекс, ни стрельба из орудия, если не считать оглушающего звука выстрела, на обучаемых особого впечатления не произвели. Знаю, что войсковые испытания комплекс не выдержал и на вооружение войск принят не был.

Затем летом в учебном центре Бобочино состоялся показ руководящему составу округа новых образцов вооружения. Каждый род войск имел свою демонстрационную площадку. При каждом образце имелся стенд с прикрепленными к нему материалами, характеризующими данное оружие. Разъяснение, при необходимости, давал офицер, ответственный за показ образца вооружения.

На нашей площадке было выставлено несколько образцов вооружения войск ПВО Сухопутных войск. Общее руководство на площадке возглавлял полковник Руденков. Я отвечал за показ РЛС дальнего обнаружения метрового диапазона П-8. Ко времени показа РЛС П-8 не являлась новым образцом, давно применялась в войсках ПВО страны, но в войсках ПВО Сухопутных войск, как РЛС дальнего обнаружения, она использовалась впервые. Это и послужило причиной ее показа.

Рядом с нашей площадкой размещалась площадка артиллеристов. Главным образцом на ней была пушка, стреляющая снарядами с атомной боеголовкой. Я видел эту пушку, развернутую в специальном окопе. Очень громоздкую, но дальнобойную. По словам офицера, ответственного за показ, дальность стрельбы такова, что при расчетах приходится учитывать фактор вращения Земли.

Чтобы не создавать большого скопления людей у одного образца, всех, привлеченных на показ, разбили на группы, и какое-то время соблюдался относительный порядок перемещения групп. Когда же подошли к пушке, стреляющей необычными снарядами, произошло смешивание групп. Поскольку одновременно все группы не могли подойти к этому объекту, то наша площадка, как ближайшая к пушке, тоже оказалась достаточно посещаемой. Многим интересно было вживую посмотреть на работающую РЛС. Понятное дело, тут уж мы расстарались. Показ прошел интересно. Нам было приятно внимание, проявленное к нашему новому роду войск – войскам ПВО Сухопутных войск.

После показа техника убыла в свои части, стенды были демонтированы, секретные материалы скатаны в рулоны и отправлены по принадлежности. Мне было поручено все секретные материалы с наших стендов отвезти в свою секретную часть. В качестве транспортного средства в мое распоряжение был выделен легковой автомобиль ГАЗ-67, именуемый в народе «козлик». В Ленинград доехали без происшествий. Сдав секретные материалы, попросил шофера отвезти меня домой. Подъезжаем к перекрестку Невского проспекта и Садовой улицы. Красный свет, а машина не останавливается, катит прямо. Дежурный регулировщик ГАИ закрывает движение по перекрестку. – «В чем дело, что случилось?» – «Отказали тормоза». Получаем команду: левый поворот на Садовую. Подъезжаем к Инженерной улице. На остановке стоит трамвай. Машина идет чуть-чуть накатом, и в это время с тротуара срывается пожилая женщина и бежит, не глядя по сторонам, к открытой двери вагона. Остановить «козлика» нет возможности. Избегая наезда, водитель берет немного вправо, и удача – женщина проскочила опасную зону, но сколько неприятных слов услышал водитель, передать трудно. Так с неисправными тормозами доехали без происшествий до моего дома на Лесном проспекте. Я без раздумий отпустил водителя одного без сопровождающего ехать на этой машине в гараж. Опомнился, когда было уже поздно. Вдруг с ним на неисправной машине что-то случится! Час ожидания приезда водителя в гараж я провел на самой высокой дозе адреналина. Выдержал, но на будущее зарекся – подобного больше никогда не будет!

В конце лета ушел в запас по выслуге лет начальник отдела полковник Плющев. Мы тепло распрощались с Виталием Петровичем. Это очень компетентный и приятный во всех отношениях человек. С ним было легко и задорно работать. Новым начальником отдела стал полковник Звягинцев, до этого работавший в оперативном управлении нашего же штаба. С приходом Звягинцева на отдел неожиданно свалилась лавина бумажной работы, отвлекшей большую часть офицеров от требуемых повседневных дел. Смысл этой бумажной работы состоял в следующем. Раньше все планы по гражданской обороне (ГО) военных объектов (госпитали, склады, заводы и т. п.) корректировались и утверждались городским штабом ГО. Там решили, чтобы в какой-то мере разгрузить городской штаб ГО от переполняющей его лавины планов ГО объектов военного ведомства, отдать самому военному ведомству работы по составлению и утверждению этих планов. Формирование структуры военной ГО поручили начальнику войск ПВО ЛенВО генерал-майору артиллерии Шикину Емельяну Ивановичу. Рассказывая о первом начальнике ПВО ЛенВО генерале Савчуке, я отметил, что из госпиталя он вряд ли вернется на свое рабочее место. Так и произошло. В начале лета 1955 года на должность начальника войск ПВО ЛенВО был назначен генерал Шикин. Вот ему-то и пришлось нести ответственность за этот воз бумажных планов и, более того, организовать проверку их выполнения. В рядах начинателей этой работы оказался и я. Работать мне пришлось с опытнейшим (именно это слово наиболее полно характеризует его) штабным офицером подполковником Евгением Бороховым. Он был минимум на 10–12 лет старше меня. Еще до войны с отличием закончил Военную Академию Химической Защиты в Москве. Всю войну он оставался в частях химической защиты. Поскольку части химической защиты непосредственного участия в боевых действиях не принимали, то их использовали там, где «тонко и рвалось». Это был ежедневный, ежечасный титанический труд, но без боевых потерь и, следовательно, мало заметный. Закаленный таким трудом подполковник Борохов оказался одним из опытнейших офицеров организационно-мобилизационного отдела штаба округа. В один из погожих дней сентября я вместе с ним выехал на проверку военных объектов ГО в город Выборг. В
Выборге оказался впервые. Город мне очень понравился, но в целом его восстановление шло пока медленно. Население – переселенцы, в основном из числа военных. Эти три дня командировки хранятся в моей памяти как напоминание об умении работать с людьми, о деловой и практической хватке подполковника Борохова и его способности быстро находить нужные и правильные решения возникающих вопросов. Для меня это была приятная и полезная во всех отношениях учеба. За редким исключением, во время командировок, как составляющая их часть, бывают культурные программы. В этой командировке культурная программа была очень насыщенной. Мы посетили исторические и памятные места этого древнего пограничного русского города. Вернувшись домой, снова окунулись в поток бумажных дел ГО.

После ноябрьских праздников я немного прихворнул. Пошел в штабную поликлинику. Звонок врачу. Звонит генерал Шикин, спрашивает врача о моем самочувствии. Получив ответ, просит врача, чтобы я немедленно зашел к нему. Понимаю, случилось что-то необычное. Такие звонки неспроста. Попросив разрешения, вхожу в кабинет генерала Шикина. Он уже ждет меня. Сообщает, что получено указание командировать меня в Будапешт для включения в штат формируемого полевого управления Южной Группы Войск (ЮГВ). Информирует меня о том, что лично звонил в Москву о возможной замене меня другой кандидатурой. Получил отказ. Знает, что я не очень хорошо себя чувствую. – «Поэтому, – говорит он, — сейчас сдайте все секретные материалы, имеющиеся у вас, полностью рассчитайтесь с секретной частью и идите домой, соберитесь в дорогу и отдохните. На Варшавском вокзале, за 30 минут до отхода поезда Ленинград – Львов, получите все необходимые документы и личное табельное оружие».

В назначенное время у вагона вижу подполковника Аркадия Николаевича Плотникова в окружении женщин, утирающих платочками слезы. Через несколько минут к ним присоединяется и моя жена. Аркадий Николаевич – кадровик нашего рода войск – вручает мне денежный, вещевой и продовольственный аттестаты, опечатанное личное дело и мое табельное оружие. «Не горюйте в одиночестве, – говорит он. В ближайшее время к вам прибудет усиленное пополнение». Кстати, он прибыл в первом же пополнении.

В одном со мной купе едут майор Николай Баландович из управления боевой подготовки, майор Борис Пинчук – дирижер оркестра штаба округа, подполковник Александр Меркурьев из службы артиллерийского вооружения. Купе в сборе. Начался новый этап моей военной жизни.