Турецкие пленные в России, 1914 - 1920-е гг

В годы Первой мировой войны Российской императорской армией было взято 64 500 турецких пленных, в том числе около 950 офицеров и "приравниваемых к ним" (например, 43 военных врача, чиновники, военные священники и др.). Последовательные поражения армии Османской империи и продвижение русских войск на неприятельскую территорию на Кавказском фронте регулярно "поставляли" в Россию большие партии "живых трофеев".
Лучшая и самая подробная на данный момент научная работа, посвященная турецким пленным в России в Первую мировую войну - монография Виталия Познахирева "Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.", полный текст которой можно найти здесь: https: //coollib.com/b/502305/ read?ysclid=l4530e1z1o.
Ниже привожу подборку интересных фактов о пребывании подданных Османской империи в русском плену.
Начнем с того, что структура турецких пленных в Российской империи была достаточно неоднородной: имелись собственное военнопленные, пленные военнообязанные ("турецкоподданные" призывного возраста, взятые на захваченных русскими войсками территориях, либо интернированные с началом войны в самой России; многие из этих бедолаг и не думали воевать) и т.н. "военнозахваченные" (лица, не подлежащие призыву, но захваченные в ходе боевых действий). В отношении статуса, условий содержания и перспектив обмена/отпуска положение этих трех категорий различалось. Кроме того, даже по классическим военнопленным не всегда была ясность: на Кавказском ТВД на стороне неприятеля сражалось много солдат редифа (резервистов), которым не хватило формы, а также бойцов различных иррегулярных формирований, которые спрятали винтовку - и уже "гражданские".
Большая часть турецких аскеров (солдат рег. армии), партизан и военнообязанных жителей оказались в русском плену в ходе наиболее крупных побед Российской императорской армии на кавказском фронте: Саракамышской операции 1914-15 гг. (более 15 тыс. пленных), Алашкертского сражения 1915 г. (6-7 тыс. пленных), Эрзерумской операции 1915-16 гг. (13 тыс. пленных), Эрзинджанской операции 1916 г. (до 27 тыс. пленных) и др. Османская армия, в свою очередь, могла похвастаться только тактическими успехами и взяла в плен около 700 офицеров и 10 тыс. нижних чинов Российских армии и флота. О положении русских военнопленных в Турции можно прочитать здесь: "Русские военнопленные в Турции в годы Первой мировой войны"/Портал Турецкого клуба МГИМО (ucoz.ru). Следует признать, что тяготы турецкого плена Первой мировой были вызваны тотальной коррупцией и административным кризисом в Османской империей, а не намерением турок унизить захваченных российских солдат и офицеров.
В России пленных турок размещали в разных губерниях от Кавказа до Дальнего Востока. При этом офицеры часто оказывались в общих офицерских лагерях вместе с немцами и австро-венграми. Юный фенрих немецкого драгунского полка Эдвин Двингер, оставивший интересные дневники о пребывании в русском плену "Армия за колючей проволокой" (читать в русском переводе: https: //mir-knig.com/ read_181725-1?ysclid=l48e80kn9y966059653), например, вспоминает, как турецкие офицеры ("на три четверти - германофилы, на четверть - франкофилы") устроили новоприбывшим немцам торжественную встречу. Пленные аскеры и чауши (сержанты) содержались всегда отдельно от нижних чинов из Германской и "К унд К" армий. Разницы по вероисповеданию и национальному происхождению при размещении турецких пленных российская лагерная администрация не делала. Мусульмане, христиане и иудеи, турки, курды, армяне, евреи, арабы, греки и др. занимали общие помещения. Однако в случае, если против каких-то военнопленных начиналась дискриминация со стороны товарищей, таковых, по их просьбе, размещали отдельно. Забавный факт: германские инструкторы и советники, захваченные в составе турецких частей, в русском плену рассматривались как "турецкопленные" и делили нары с аскерами.
Турецкие военнопленные прибывали в места содержания в самом жалком состоянии. Многие были истощены и больны еще в период боевых действий. Зачастую при транспортировке довольствие не было налажено должным образом. Из приказа командующего войсками Казанского военного округа, 1916 г.: «3 января из Самары вышел эшелон пленных турок в 172 человека, которые до Челябинска, куда прибыли 7 января, не получали горячей пищи». Из отписки неназваного чиновника: "Туркопленные истощены ввиду того, что отказывались от мяса, опасаясь, не была бы подана им свинина". Не исключено, что автор этого опуса сам "окультурил" отпущенное пленным мясо.
Одежда большинства "туркопленных" представляла собою живописные ориентальские лохмотья, обувь была еще хуже.
Российские военные и гражданские власти прилагали заметные усилия, чтобы создать для турецких военнопленных удовлетворительные условия жизни в местах их содержания. Для размещения турок использовались пустовавшие после ухода на фронт частей Русской армии казармы, общественные здания, разбивались лагеря барачного и даже палаточного (на Кавказе) типа. Паек пленного турка можно признать достаточным: он включал 800 гр. хлеба, 200 гр. мяса, 100 гр. крупы, 250 гр. овощей или бобовых в сутки, а, кроме того, "постное масло", чай, сахар, соль и т.п. Позволялось пленным и покупать продукты питания "на свои" - офицерам в плену выплачивалось денежное довольствие, ежемесячно от 50 до 125 руб. в зависимости от чина (реально на руки давалось не более 25 руб.) До 1915 г. принимались меры и по централизованной выдаче "туркопленным" вещевого довольствия: шинелей, обуви, верхней одежды и белья. Однако, по мере нарастания экономического кризиса в Российской империи, перебои в поставках становились все чаще, а их объемы все меньше. К тому же многие ответственные чиновники воровали не менее самозабвенно, чем их османские коллеги.
К явным упущениям российской администрации следует отнести медицинское обеспечение пленных турок. Военнопленные медики не были рационально распределены между лагерями, русских врачей и младшего медперсонала было выделено недостаточно (оно и понятно, свои раненые и больные шли с фронта потоком) лагерные лазареты не справлялись. Немало аскеров и чаушей и даже ряд офицеров умерли в плену от "застарелых ранений". Но во много раз больше турок стали жертвами инфекционных заболеваний, эпидемии которых вспыхивали в лагерях с пугающей периодичностью. Уровень смертности среди "туркопленных" был на порядок выше, чем среди немцев - 23% против 9,6%, и почти таким же, как среди австро-венгров, которых погибло более 22%. Считается, что в плену умерли примерно 15 500 турок. Поначалу при погребении турецких военнопленных не всегда соблюдались надлежащие религиозные обряды ислама, но затем вмешались российские мусульманские священнослужители. "По ходатайству оренбургского муфтия, самарскому мусульманскому духовенству разрешили хоронить пленных по исламскому обычаю, а также они должны были фиксировать в метрических книгах основные данные умершего: фамилию, имя, отчество, полк и роту" (https: //smolbattle.ru /threads/ "Татары на фронте. Первая мировая").
Отношение к турецким военнопленным в армии и в обществе Российской империи было в целом сочувственным. Несчастных турок, особенно простых солдат, считали скорее жертвами войны, чем врагами. Они получали помощь как от общественных организаций, так и от частных лиц, и организованно, и на бытовом уровне. В свою очередь, многие турецкие пленные надолго сохранили о русских людях самые теплые воспоминания. "Кем бы вы ни были, столкнувшись с вами, они проявят сочувствие и сочтут своим долгом вам помочь", - писал о местных жителях проведший два года в плену в Костромской губернии турецкий офицер Мехмед Асаф.
Наиболее активны в помощи туркам были мусульманские благотворительные и религиозные организации Российской империи. "В феврале 1915 года петроградская генеральша Магипарваз Шейх-Али получила разрешение на устройство благотворительного сбора в пользу больных турецких военнопленных. Таким образом, татарская общественность не могла оставаться равнодушной к положению своих единоверцев, пусть даже бывших солдат армии противника" (https:// smolbattle.ru /threads/ "Татары на фронте. Первая мировая").
Турецкие пленные очень широко задействовались в Российской империи на различных работах - от стратегического железнодорожного строительства до найма частными предпринимателями и индивидуальными "домохозяевами". Турки имели репутацию трудолюбивых и покладистых работников (в отличие от лентяев и белоручек немцев), готовых усердно трудиться за минимальное вознаграждение и честно относящихся к своим обязанностям. В конце войны их даже стали включать в рабочие батальоны Кавказского военного округа.
Турки известны не только как хорошие работники, но и как смелые солдаты. Стремление к свободе было живо среди них в плену. Известно о 306 турецких военнопленных, совершивших в 1915-17 гг. успешный побег из русского плена. Бежали преимущественно более развитые и инициативные офицеры и чауши, при чем далеко не всегда "титулярной" османской нации. Так побеги совершили несколько военврачей-армян.
Неудачных попыток побега было еще больше. Нередко бежавшие пленные проявляли немалую изобретательность, а российские подданные-мусульмане оказывали содействие единоверцам. "1 января 1916 г. начальник контрразведывательного отдела штаба Одесского военного округа подполковник Якубов на границе с Румынией задержал молодого человека, который предъявил паспорт на имя испанского подданного Пабло Кальцадо, выданный испанским консулом в Одессе. Однако при допросе задержанный был уличен в незнании испанского языка и неумении креститься. В дальнейшем он признался, что является ротмистром (юсбаши, разумеется - М.К.) 8-го драгунского (конных стрелков, конечно - М.К.) полка турецкой армии Мустафой Закарией, военнопленным, бежавшим из иркутского госпиталя. Допрос турецкого офицера изумил контрразведчика, так как, по полученным сведениям, в России существовала отлаженная мусульманская организация по подготовке побегов пленных из госпиталей и лазаретов, где режим содержания был относительно мягким. 4 февраля 1916 г., аресту и обыску подверглись все пленные турецкие офицеры в Иркутске, а также предприниматели, названные М. Закарией (чувствуется, одесские жандармы капитально "нажали" на парня, что он выдал всех своих благодетелей - М.К.). Аналогичные действия жандармерия провела в Уфе, Казани, Оренбурге, Петрограде. В рамках этого дела были задержаны и обысканы книгоиздатели братья Каримовы, священнослужитель Лотфулла Фаткуллович Исхаков, бывший иркутский имам, военный мулла Губайдулла Абдурашитов и др. Правда, казанская жандармерия, проводившая обыск у братьев Каримовых 16 января и у коммерсанта З. Шафигуллина 21 января 1916 года, не выявив ничего предосудительного, оставила их на свободе" (https: //smolbattle.ru /threads/ "Татары на фронте. Первая мировая"). Испанский паспорт оказался в деле не случайно: государством, официально представлявшим права турецких военнопленных в России в годы Первой мировой войны, была Испания.
С помощью испанских дипломатов было организовано несколько обменов и репатриаций турецких пленных, в основном гражданских лиц и раненых, признанных инвалидами, но общее число таковых очень невелико, несколько сотен. Подавляющее большинство военнопленных турок капитально застряли в России из за революционных событий - как российских, так и турецких (Кемалистская революция). Многим из них довелось снова повоевать - в российской Гражданской войне. Другие обзавелись семьями, своим делом и осели в России. Репатриация бывших турецких пленных в целом завершилась только к середине 1920-х гг., благодаря дружественным отношениям, установившимся между Советской Россией и Турецкой республикой.