ПАВЕЛ ГОГОЛЕВ
КАРАВАЙ
РАССКАЗЫ
Всем добрым
однопланетянам
Внешняя память событий
моей жизни
5
Баю, баюшки, баю,
Жил солдатик на краю,
Он ни беден, ни богат,
У него полно ребят,
Все по лавочкам сидят,
Кашку манную едят...
Под эту песню матери я и начал ощу-
щать себя.
В туманное утро субботы моего дня
рождения двадцать шестого июля пять-
десят второго года отец рыбачил с лод-
ки на удочку на реке, прямо под горой
у моего родного села Селино Кильмез-
ского района Кировской области.
— Петро, у тебя второй сын родился, —
сообщили ему в туман обо мне.
К этому времени, как вспоминали, он
уже наловил на удочку с лодки ведра
три рыбы.
Родился я дома, что было обычным в
то время. Взвесили меня на безмене –
6 7
простейших рычажных весах – и было
во мне ровно девять фунтов. Это при-
мерно три килограмма шестьсот грамм.
Смутно помню из начала моей жизни
песни матери, потолочные доски, жен-
ские и мужские лица, которые загляды-
вают ко мне в люльку. У каждого свой
запах – духов, крепкого табака, молока.
Волнующие запахи детства: всех угол-
ков дома, двора, мотоцикла, магазина,
почты, конторы, школы, клуба – и мно-
гие другие. Они помнятся до сих пор,
сто;ит об этом только подумать, вдыхая
и выдыхая носом по несколько молекул
воздуха.
Лучше помнится, когда мы уже жили в
деревне Астраханово, так близко от села
Селино, что от крайнего дома деревни
можно было легко узнать человека на
окраине села.
Астраханово, где я сделал свои первые
шаги, как и Селино, стоит на крутом ле-
вом берегу реки Кильмезь – левом при-
токе реки Вятки.
У края деревни, которая выше по тече-
нию, глубокий лог прорезает берег до
летнего уровня воды. Срез берега от пе-
сочного цвета верхней корочки перехо-
дит ниже в розоватый глиняный мякиш
и подвёрнут почти пригорелым низом
из тёмного песчаника. С лугов правого
берега реки деревня всегда мне каза-
лась стоящей на этом самом каравае.
С этого времени любой хлеб напомина-
ет мне берег родной реки.
С частью этого каравая прохожу я по
своему пути.
8 9
Ступеньки памяти
Начало
Зимнее утро. Свет только за шторой на
серед; – так у нас называют кухню, где
над столом висит керосиновая лампа.
Стучит маятник часов-ходиков с гиря-
ми. Родители разговаривают вполго-
лоса. Поскрипывают половицы. Снача-
ла из углов тянет холодом, а потом всё
прогревается. Дрова трещат в печке.
Пахнет лепёшками.
С утра родителям надо подоить коро-
ву Чернушку, накормить её и телёнка,
свинью с поросятами и кур. Отец через
проход за печкой выносит вёдра с кор-
мом для «скотины», её всегда кормят в
первую очередь.
Нас, детей, трое, а скоро и уже четверо:
мой старший брат и две сестры младше
меня. Каждое утро отец обстоятельно
и не спеша бреется. Сначала он разво-
дит мыльную пену в чашечке, похожей
на очень маленький тазик. После это-
го тщательно намыливает жёсткой ки-
сточкой щёки. Придерживая кожу паль-
цами левой руки перед круглым зерка-
лом, правой аккуратно водит опасной
бритвой, время от времени споласки-
вая её в металлическом стаканчике с
кипятком. Стакан и чашечка одинако-
вого красноватого цвета с выпуклыми
виноградными кистями на стенках.
После бритья отец всё тщательно спо-
ласкивает под умывальником, уклады-
вает в картонную коробочку и ставит
высоко на печь, у трубы.
Родители завтракают. Подходят к нам и
проверяют каждого. Поправляют одея-
ла и подушки. Зимой на работу в Сели-
но они идут пешком, а летом на велоси-
педе или на мотоцикле.
Отец работает начальником узла связи.
Мать работает в промтоварном магази-
не.
10 11
Присматривать за нами часто приходит
дочь нашего родственника дяди Стёпы
Кондакова с лесоучастка Максимовская,
что за рекой. (Когда через двадцать три
года я приехал на Максимовскую и по-
шёл по лугу к домам дальней дорогой,
где местные ходили очень редко, она
встретила меня, стоя у крайнего забора,
и сразу узнала). Иногда младших утром
уносят к соседской бабушке, и тогда мы
с братом хозяйничаем сами.
Дел по дому много. Слушаем радио,
которое работает с шести утра до две-
надцати ночи – от гимна до гимна.
Смотрим книжки, журналы и газеты,
которых у нас целая этажерка. Брат уже
хорошо читает. Достаём еду из печки.
Зимой больше сидим дома, смотрим в
окна, узнаём знакомых, ждём мать и
отца. Летом выходим во двор и огород.
С работы родители приходят к вечеру,
всегда что-нибудь приносят: еду, сладо-
сти, игрушки, книжки.
— Лисичка передала, — говорят они,
вручая что-нибудь младшим.
Часто передавали «гостинцы» род-
ственники, знакомые, сослуживцы.
Дома родители сразу берутся за дела.
Летом дел много. В огороде мы тоже по-
могаем, чем можем.
Ужинаем все вместе за столом в ком-
нате. Еда самая простая и почти всё
домашнее: мясо, молоко, яйца, овощи,
картошка, хлеб. Часто на нашем столе
селянка. Очень долго я считал, что се-
лянка – это от названия нашего села.
Сначала жарится мелкая рыбёшка, а
когда её косточки уже съедобны, сверху
всё заливается взбитой ложкой в миске
смесью яиц и молока – селянкой. Рыба
в доме всегда самая разная и всегда све-
жая. А рыбаки у нас в деревне все без
исключения.
После ужина у родителей дела не за-
канчиваются до самой поздней ночи.
Под сказки, стихи и потешки, которые
12 13
знают наизусть отец и мать, мы быстро
засыпаем. Когда спали они сами – мы и
не видели.
Гости
В праздники и выходные часто бывают
в доме гости. Приходят родственни-
ки, сотрудники родителей, соседи или
просто друзья. Обычно бывают две-три
пары, но очень быстро начинает казать-
ся, что народа намного больше. Все кра-
сиво одеты. Женщины с пышными при-
чёсками, пахнущие разными духами и
в цветастых платьях, помогают матери
на кухне. Быстро накрывают стол. Муж-
чины, часто в костюмах или в лёгких
куртках, открывают консервы, бутылки
с лимонадом и красным вином.
Гости приходят с детьми, и нас всех
первыми сажают за стол. На столе пиро-
ги, рыба варёная и жареная, картошка,
огурцы и много всего вкусного, в том
числе и из магазина.
Встречи всегда весёлые, с песнями и
танцами под патефон или гармонь.
Отдельно, под присмотром детей по-
старше, все маленькие заняты игруш-
ками, играми, показываем разные свои
достижения: самодельные игрушки,
стишки, песенки, отплясываем впри-
сядку.
Песни взрослых сначала грустные и
задумчивые, а за ними и удалые: «Про
Катю» («Коробейники»), «Пропел гудок
заводской», «Позабыт, позаброшен»,
«За рекой, за лесом» («Восемнадцать
лет»), «Ревела буря, дождь шумел», «Как
на кладбище Митрофановском», «Во
субботу, день ненастный», «Отец мой
был природный пахарь», «Где ж вы, где
ж вы, очи карие?», «Когда б имел златые
горы» и многие другие.
Мы подпеваем, часто не понимая смыс-
ла или понимая, как оказалось поз-
же, совсем не так. Песни запомнились
крепко и даже по двум-трём, а то и по
14 15
одному, редкому сейчас, слову, поётся в
голове песня тех лет. Традиция петь за
столом в праздники осталась у нас на-
долго.
Дальше идут песни повеселее и задор-
ные частушки на самые разные темы, с
обращениями и ответами и всё на раз-
ные изменённые голоса.
Я уже умею читать – научился с бра-
том. Постриженный наголо и круглоли-
цый, я очень похож на известного дея-
теля того времени, портреты которого
встречались часто. Его речи по радио
передавали, бывало, целый день. Мне
дают многократно сложенную газету
«Сельская трибуна» с его речью, ставят
меня на большую зелёную табуретку и
я читаю, подражая Никите Сергеевичу.
Гости валятся со стульев и табуреток.
Когда на улице тепло, все выходят во
двор и там продолжают петь и весело
разговаривать. Соседи подходят посмо-
треть и послушать.
Когда все гости расходятся, дома ещё
долго стоит эхо праздничного шума.
Дальние гости
Из деревни Валинское Устье – родины
отца, что стоит выше по течению реки,
приходят в гости бабушка Мария Ива-
новна, а с ней сестра отца – Анна.
Бабушка ненавязчиво учит нас молит-
ве: «Господи Иисусе Христе сыне божий
помилуй нас». Молитва запомнилась
крепко. Бабушка показывает пример
справедливости: первого молока от ко-
ровы пока мало, нужно ещё телёнку, и
нам достаётся только по стакану. У нас
с братом стаканы разные – у него тон-
костенный, а у меня гранёный. Бабушка
измеряет стаканы водой и доливает мне
молока. Бабушка и тётка рассказывают
нам так подробно о родственниках, что
кажется, что я их давно знаю и они сей-
час совсем рядом, стоят и смотрят на
16 17
нас. У бабушки много знакомых в на-
шей и по соседним деревням. Они при-
ходят к нам и долго о чём-то негромко
разговаривают с бабушкой.
Как-то на пасху бабушка взяла меня
с собой в посёлок Кильмезь. Доехали
мы туда на попутной машине прямо к
церкви. Служба только что закончилась,
и нарядного народа было очень много.
Бабушка долго разговаривала со зна-
комыми, а потом мы пошли к батюшке
домой. Его дом стоял рядом с церковью
за тем же высоким, с пиками по верху,
кованым забором на кирпичном фун-
даменте. Мы ждали у ворот, пока хозя-
ин нам откроет. Бабушка зашла с ним в
дом, а я остался на крылечке. Когда на-
доело сидеть одному, я пошёл по двору.
В загородке у хлева за домом стояло
большое корыто, выдолбленное из тол-
стого ствола дерева. В корытах и рядом
с ними было много крашеных яиц, и
огромные свиньи, громко чавкая, их
ели. Морды и даже бока свиней были
все в желтках. Тут бабушка вышла из
дверей избы, позвала меня, и мы пошли
пешком из Кильмези через деревню
Микварово в деревню Валинское Устье.
Про свинью
Наша огромная свинья, которая прино-
сила по десятку поросят каждую весну,
стала на всех бросаться и даже укусила
телёнка. Тогда пришёл с Лощинки брат
матери, дядя Коля, с огромным охот-
ничьим ружьём, «берданкой». Посреди
двора поставили корыто с едой и выпу-
стили свинью. Она, похрюкав, направи-
лась к корыту и начала есть. Дядя Коля
с крылечка выстрелил ей прямо в лоб.
Свинья прыгнула вперёд, подогнула
передние ноги и, перебирая задними,
пробила мордой новый забор рядом с
воротами и наполовину выползла на
улицу. Её с помощью соседей вынули
из-под забора, тут же зарезали длин-
ным ножом и на брезенте утащили за
сарай. Там, перекинув верёвку через
18 19
выступающее под крышей бревно, под-
няли тушу над землёй за задние ноги.
Шкуру со свиньи быстро сняли, сделали
большой свёрток, перевязали верёвоч-
кой и сразу куда-то увезли на телеге.
Иваныч
К отцу иногда заходит старенький со-
сед, которого все зовут Иванычем.
Его всегда сажают за стол на стул у окна
во двор, и он почти ложится боком на
подоконник. С отцом они пьют вино из
тёмно-зелёных рюмок.
Немного погодя он становится весёлым
и предлагает детям проверить осколок
в его голове. Мы залезаем на кровать и
через её спинку вставляем, чаще ука-
зательный, палец в ямку под волосами
чуть ниже затылка. Палец помещается
полностью, а в глубине что-то острое и
тёплое. Становится смешно и страшно.
Идущие с войны
Часто, особенно когда холодно, у нас но-
чуют то родственники, ближние и даль-
ние, то вообще незнакомые люди, неко-
торые с детьми. Обычно они приходят
с отцом после работы. Взрослые часто в
потрёпанной военной форме с медаля-
ми на груди. У некоторых один пустой
рукав гимнастёрки заложен за ремень,
и кажется, что они постоянно прячут
одну руку. У других одна нога как буд-
то поставлена коленом в прорезь свер-
ху деревянного чурбака и привязана к
нему кожаными ремешками. Но скоро
становится ясно, что подогнутой ча-
сти ноги нет, а вместо этого есть только
подвёрнутая пустая штанина. Верх ко-
стылей у всех толсто обмотан серыми
тряпками. После ужина обычно идут
разговоры о знакомых местах и людях.
Часто находятся общие знакомые или
даже родственники. Были разговоры и
о местах с непонятными названиями.
20 21
Спят зашедшие на расстеленных по
полу тулупах. Костыли и деревянные
ноги лежат под лавкой у печки.
Мы, дети, в таких случаях спим на пола-
тях, наблюдая всё из-под потолка.
Ночью часто слышны то стоны, то кри-
ки. Остро пахнет дёгтем.
По утрам они уходят. Мы, бывает, про-
вожаем их то на один конец деревни,
то на другой, и показываем дорогу. Ка-
жется, что они снова уходят в те места,
о которых вечером говорили.
Дом родной
Крепкая, не очень старая, рубленая «в
лапу» (торцы брёвен выступают за сте-
ны) изба под тесовой, обшитой толем,
крышей. Дом «на два окна», то есть на
улицу выглядывают два окна. Ещё одно
окно смотрит во двор. Стена от соседей
справа «глухая» – без окон.
От печки
В избе большая глинобитная – слеплен-
ная из глины, белёная мелом печь, об-
ращенная устьем к окну с весёлыми
цветастыми занавесками. Перед печью
кухня, по-местному серед;. От стены
между окнами на улицу до угла печи
дощатая перегородка – заборка, окле-
енная зелёными обоями с обеих сторон.
Такими же обоями оклеены и все стены
внутри дома. В заборке, ближе к печи,
проход, завешенный шторами.
Перед устьем печи просторный ше-
сток из отполированных до блеска тём-
но-вишнёвых обожжённых кирпичей.
На нём самовар, посуда, угольный утюг,
щипцы из толстой жести, чтобы загру-
жать горячие угли в утюг или самовар.
Постоянно на шестке таганок – кольцо
на трёх ножках, для быстрого приготов-
ления еды. Таганок ставится прямо под
трубой у зева печи, под ним разжигает-
ся костёр из мелких дров, и дым легко
22 23
уходит прямо вверх. Эти дрова колют-
ся из поленьев с помощью молотка и
косаря – большого ножа. Под шестком
всегда большой запас таких дров. На та-
ганок можно ставить чайник, кастрюлю
или сковороду. А ещё косарём щепали
из сухих поленьев тонкую лучину для
растопки печи и им же перед праздни-
ками скребли неокрашенные деревян-
ные полы, поливая их кипятком. После
этого в избе долго стоял запах свежего
дерева, а чистые полы застилались ве-
сёлыми половиками.
Кругом по наружным стенкам печи
небольшие квадратные углубления –
печурки разной глубины, ширины и
высоты, заполненные варежками, бе-
рёстой и другими мелкими вещами.
На дымоходе дверца с круглой крыш-
кой-вьюшкой внутри для плотного его
перекрытия, под ней – заслонка для
изменения тяги. Рядом с ними душник
– отверстие для самоварной трубы, за-
крываемое круглой жестяной пробкой.
Туда же вставлялась труба от железной
печки-буржуйки для отопления избы в
особенно морозные дни и ночи. Такая
печка ставится на лист железа с загну-
тыми вверх краями прямо посередине
комнаты.
Под печью просторная ниша для дров
и кухонного инструмента: сковород-
ников, ухватов, кочерёг, деревянных
лопат для посадки теста в печь. Самое
тёплое место в зимние холода верхняя
часть печи;, лежанка. Летом печь топили
только для выпечки хлеба или пирогов.
Зимой же топили её каждый день, бы-
вало даже по два раза, утром и вечером.
Одна стенка печи, самая горячая при
топке, выходит в комнату, к ней прижи-
мают ладошки, заходя домой с мороза.
Ещё две стенки – запечье, при топке
печи не такие горячие, вдоль них мож-
но свободно проходить вокруг и здесь с
кухни выносят корм скотине. В углу за
печью рукомойник, под ним жестяная
24 25
раковина и ведро. Рядом полочка с мы-
лом и полотенца на деревянных крюч-
ках.
В передней части кухни в дальнем углу
стоит ларь с продуктами, на нём боль-
шой овальный деревянный лоток для
замеса теста – ночёвка. Рядом с подо-
конником широкая лавка с чугунами,
кастрюлями и вёдрами, у заборки боль-
шая зелёная тумбочка с полочками вну-
три. На них банки, ящички и коробки,
и всегда пахнет съедобным. На самой
тумбочке стоят стаканы и чашки, чай-
ные блюдца, ложки и вилки в банке,
ножи, растительное, постное масло в
бутылке. Над ней на стене висят мясо-
рубка, решето для муки и разные по-
варёшки. Над тумбочкой на перегород-
ке наклонная деревянная решётка для
тарелок – тарельник, с разнокалибер-
ными блюдами и тарелками. С потолка
свисает проволока с крючком для под-
вески керосиновой лампы, на случай
отсутствия электричества, а рядом на
проводе электрическая лампочка с са-
модельным жестяным абажуром. Посе-
редине кухни в полу крышка подполья с
отпиленным углом, чтобы кошка могла
залезать под пол по своим делам.
С осени подполье заполнялось кар-
тошкой почти под крышку, а у бревен-
чатых стенок капуста, морковь, свёкла,
репа, наши огромные тыквы и другая
всякая всячина отдельно или в самой
разной посуде. Это место при откры-
той крышке очень притягательное и
многим удавалось туда улететь мимо
лесенки. Падал и я, удивляясь, как ров-
ный пол кухни мгновенно превращался
в кучу пыльной картошки.
Комната начинается со входной двери,
обитой одеялом. У входа с обеих сторон
вешалки для одежды – доски со вбиты-
ми в два ряда деревянными штырями
разных размеров.
26 27
Под потолком полати – настил из досок,
которые опираются на толстые брусья:
один брус прибит к стене над входом, а
другой идёт от стены рядом с окном во
двор поперёк комнаты к печи. У печи
он железными скобами подвешен к
м;тице – бревну, на которое настелены
доски потолка. Между полатями и печ-
кой балкончик – казёнка, на которую
забирались с пола по лесенке с широки-
ми крашеными ступеньками. От пола-
тей до потолка меньше метра, но всегда
тепло и уютно. Там лежат одеяла, по-
душки, овчинные шубы и тулупы. Спят
на полатях, особенно в холода, все, кто
может туда забраться.
Проход за печкой отделён от комнаты
занавеской. В углу под вешалкой у сте-
ны стоит большой, обитый разноцвет-
ной жестью, сундук. В нём кроме празд-
ничной одежды очень много интерес-
ного. Когда сундук открывается, по
всей избе пахнет специями, в основном
корицей. У окна во двор и дальше вдоль
стены стоят две кровати с большими
пышными подушками, застеленные пё-
стрым домотканым рядном. Под ними
чемодан и деревянный сундучок с ма-
леньким замочком. В сундучке лески в
мотках, блёсны, рыболовные крючки в
бумажных коробочках, серебряные мо-
неты и много другого интересного.
На стене около окна во двор висят уже
упомянутые часы-ходики с гирями в
виде еловых шишек. У окна на улицу
в углу стоит большой обеденный стол,
выдвигаемый на середину комнаты в
торжественных случаях. Кругом стоят
стулья и табуретки самой разной кон-
струкции – у каждого свои любимые. С
другой от стола стороны у окна рядом с
перегородкой от кухни стоит этажерка
с книгами, газетами и журналами. На
верхней её полке флаконы, коробочки,
шкатулка с иголками и нитками.
На подоконнике окна на улицу стоит
радиоприёмник «Родина», рядом с ним
28 29
батареи питания к нему, похожие на
стопочки квадратного печенья высотой
со столовую ложку. Электричества часто
не бывало и приёмник к нему даже и не
подключали.
У окна на стене подвешено с наклоном
большое зеркало, за ним «деловые бу-
маги» – самые разные документы.
Посреди комнаты около метра над по-
лом «зыбка» – колыбель. Она сделана из
широкого лубка – внутренней части ли-
повой коры, свёрнутой овалом. Ближе
ко дну врезаны поперечные бруски, на
которых уложено лубочное же дно. На
дне лежит подушка, когда житель зыбки
совсем мал, или одеяльце, когда он не-
много подрастает. К стенкам привяза-
ны четыре верёвочки, уходящие вверх,
на них марля и занавеска. Выше верёв-
очки сплетены в одну, она привязана к
тонкому, сантиметра три-четыре, кон-
цу шеста почти у потолка. Шест продет
через кольцо в потолке, а другой конец
шеста, потолще, прижимается к матице.
От самого лёгкого прикосновения всё
это легко приходит в движение. Снизу
к середине дна привязана длинная ве-
рёвочка, которой можно раскачивать
колыбель. Это можно делать со стула,
с лавки у печки, с кровати или лёжа на
полу, взяв верёвку в руку или намотав
её на ногу.
Как и на кухне, с потолка свисает лам-
почка на проводе и проволока с крюч-
ком для керосиновой семилинейной
лампы.
Всё свободное место на полу в комнате
застелено пёстрыми домоткаными ков-
риками – половиками.
В сенях на стенах висят верёвки, коро-
мысла для переноски воды в вёдрах, не-
большая поленница дров, стоят лавки. В
углу стоит топчан – широкая лавка под
домотканым, почти прозрачным, поло-
гом для отдыха и сна летом.
30 31
Большую часть сеней занимает чулан,
кладовая. Там на полочках и по полу
двуручная пила, топоры, ломы, рубан-
ки, корзины, лукошки, бочонки из клёп-
ки – дощечек и долблёные, открытые и
с крышками бутыли, глиняные горшки
разной величины, прялки, ткацкий ста-
нок, санки и лыжи. Почти всё сделано
вручную.
Перед сенями высокое под неболь-
шой крышей крылечко со ступеньками
вдоль стены дома со стороны ворот. С
другой стороны крылечка навес для мо-
тоцикла и велосипеда.
Летом около крылечка к проволоке,
свисающей с края крыши, привязан ру-
комойник – круглый медный кувшин с
широким горлом и двумя рожками для
слива воды. Из него всегда можно по-
мыть руки после улицы.
Двор просторный. Ворота, примыка-
ющие к углу дома, и часть забора от
улицы сделаны из новых толстых до-
сок. Дальше в сторону соседей идёт
изгородь из жердей, такая же отделяет
от двора большой огород. Хлев с высо-
кой двускатной крышей стоит в задней
части двора, почти во всю его ширину.
Под крышей за широкой дверцей, пах-
нущий сеном круглый год, сеновал.
Слева, мимо хлева, проход на участок
для картошки. Позади хлева – поленни-
цы дров, переносная лесенка из жердей,
борона, большая рогатина для сена,
вилы, грабли, лопаты и мотыги.
За всем этим в открытое поле уходит
участок нашей земли с травяными ме-
жами от соседских участков, заросшими
черёмухами и яблонями-китайками.
Деревенские бани, почти все по-чёрно-
му, стоят вдоль реки на берегу побли-
же к воде. Наша тоже через дорогу от
дома на береговом поло;гом склоне. В
предбаннике дрова, бочка, две ручные
32 33
льнотрепалки для ломки стеблей льна в
п;клю. После долгой очистки из п;кли
вьются верёвки и даже делается ткань.
На чердаке висят связанные па;рами
(по два) сухие берёзовые веники. Вну-
три бани справа в углу каменка – куча
чёрных камней в форме печи, на ней
большой закопчённый котел с дере-
вянной крышкой. В продолжение этой
кучи камней банный поло;к – широкая и
высокая лавка из гладких досок со сту-
пеньками к полу, а напротив него не-
большое оконце. Вдоль стен лавки с та-
зиками, ушатами и ковшами. При топке
бани костёр из дров горит под котлом и
дым заполняет почти всю баню внутри,
потому она и называется – по-чёрному.
Дым при чуть приоткрытой входной
двери частично уходит в деревянную
трубу в середине потолка. После разо-
грева бани, остатки дыма удаляются при
открытой двери через трубу паром от
политых водой горячих камней, после
чего труба затыкается тряпкой. Перед
тем, как мыться, поло;к, лавки и стен-
ки чистятся мочалками от сажи. Жара
глыбой. Парятся все от мала до велика.
Первыми идёт мужская половина, а за
ними женщины с детьми. Тепло, даже
зимой, держится не один день. Большие
стирки тоже здесь. А полоскали бельё на
реке – летом с мостков, а зимой в про-
руби у берега. Зимой мать часто брала
меня с собой сторожем и помощником.
Я стоял на льду, рассматривая луну и
тёмный лес на нашем крутом берегу и
редкие вязы на том берегу.
За воротами
За нашими воротами огромная для
меня деревня. Здесь при встрече все
здороваются, даже с незнакомыми.
– Паренёк, ты чей? — спрашивают те
редкие, кто меня ещё не знает.
– Петин и Катин, — бодро отвечаю я.
Моих родителей знают все местные.
Ко взрослым у нас обращаются по име-
ни-отчеству. Женщин в возрасте зовут
34 35
по имени мужей: «Мишиха», «Саниха»,
«Федиха» и никто их не путает. Моло-
дёжь откликается на «Колькя», «Танькя»
и на другие имена с таким же оконча-
нием. Детей зовут как обычно «Федя»,
«Люда», часто ещё уменьшительно и ла-
скательно.
Помню сам
На другой стороне улицы, чуть левее
от нас, рядом с большим домом тёти
Мони, широкий проход к реке между
огородами. Тёплый летний день. Мне
около четырёх лет. Иду к реке, никого
не трогаю. На меня нападает огромный
петух и клюёт меня в левое веко. Пух и
перья, кровь на лице. Родители волну-
ются. С петухом разобрались. Меня вы-
лечили. Шрам надолго.
Между нашим и соседским домом спра-
ва созрела черёмуха. Самые крупные и
сладкие ягоды на самом верху. Лезу за
ними, обрываюсь, попадаю животом на
сухой крепкий сук. Огромная царапина.
Течёт кровь. Меня несут домой. Лечат.
Беспокойство матери, кроме многих
других её забот. Шрам тоже надолго.
Рядом с углом дома тети Мони растёт
огромный тополь, одна из нижних тол-
стенных ветвей почти лежит на крыше.
Со двора по приставной лестнице за-
лезаю на крышу, по ветке перелезаю к
стволу тополя, дальше по веткам под-
нимаюсь к вершине. Видно далеко во
все стороны. Нагляделся. Спускаюсь,
пока тонкие и почаще ветки. Смотрю
вниз и дальше спускаться боюсь. Ло-
жусь на ветку потолще, ноги свешиваю
у ствола, прижимаюсь и держусь изо
всех сил. Кричу. Отец и мать на работе.
Народ подходит. Приносят лесенки, ко-
торые есть у каждого дома. Несут тол-
стые верёвки. На дерево сразу влезает
несколько человек разного возраста,
ещё больше людей наблюдают снизу,
задрав головы. Добираются до меня, за-
крепиляются и передают меня с рук на
36 37
руки. Ставят на землю. Все рады.
Долго помню каждую ветку тополя.
Начало зимы. Прыжки в сугробы – лю-
бимое детское занятие. Забираюсь на
конёк крыши с задней части дома. Око-
ло дома высокая коса снега, нанесен-
ного с огорода. Смело прыгаю на её ко-
зырёк, пролетаю насквозь, попадаю на
мёрзлую землю. Падаю на левую ногу,
она подворачивается и оказывается
подо мной, ступня у поясницы. Долгая
ночь. Ногу мне правит тётя Моня, при
этом она монотонно что-то говорит. Я
сонный сижу в деревянной бочке с тё-
плой водой, которая пахнет хмелем.
Бочка стоит у нас в комнате рядом с
печкой. У меня на груди на суровой
нитке привязан пучок колючей аромат-
ной травы.
Всё обошлось. След на бедре остался.
Зимний день. Лежу на кровати. Дома
никого. Стучат часы-ходики. По по-
толку двигаются тени от проходящих
и проезжающих за окном. Многих уз-
наю по походке или по голосу, когда
они останавливаются поздороваться и
поговорить рядом с нашими окнами.
Снега так много, что тропинка у нашего
дома проходит почти вровень с подо-
конником.
К весне брат сделал мне небольшой ко-
стылик – палочку с перекладинкой, и я
хожу с ним по избе. Сижу на подокон-
нике и гляжу на улицу.
Один дома. Брат в школе. Сестер уво-
дит нянька. Под кроватью стоит ящик
с коротенькими гвоздями для сколачи-
вания посылочных ящиков. Молоток у
нас трофейный, полностью металличе-
ский с рогатками-гвоздодёрами – один
на противоположной от бойка стороне,
другой на конце рукоятки. Самое ближ-
нее и деревянное – подоконник окна во
двор, толстый и широкий. Аккуратно
друг за дружкой забиваю в него гвозди,
пока есть свободное место. Ни у кого
38 39
нет такого подоконника! Вечером по-
сле работы отец осаживает гвозди, что-
бы никто не поцарапался. Приходящие
к нам удивляются моему мастерству.
С поздней осени до ранней весны не-
далеко от нашего дома стоит трактор
«Фордзон-Путиловец» без кабины, с
металлическими колёсами – большими
задними и поменьше передними. На
тракторе закреплён генератор. Он со-
единён со шкивом двигателя трактора
широким ремнём. По утрам и вечерам
трактор шумно работает и подаёт ток в
дома. Постоянного снабжения электри-
чеством нет.
В каждой избе висят лампы, а для ос-
вещения в сенях, хлевах и банях у всех
есть переносные керосиновые фонари
«Летучая мышь».
Летом почти посередине улицы уста-
навливаются в ряд новые столбы. Для
этого копаются ступеньками ямы и в
глубокую часть заводится покрытый
чёрной смолой низ столба, на другой
стороне которого закреплены два изо-
лятора. За привязанную к макушке ве-
рёвку, рабочие ставят столб вертикаль-
но. Яма, с постоянной трамбовкой тол-
стыми жердями, заполняется глиной.
На столб лезет монтёр с когтями, закре-
пленными на сапогах. На широком по-
ясе цепь, которой он охватывает столб и
зацепляет конец на поясе. Забравшись
наверх, он верёвкой поднимает толстые
алюминиевые провода и такой же про-
волокой крепит их к изоляторам. Об-
резки проволоки летят вниз – желанная
добыча для нас. Мы гнём из неё фигур-
ки птиц, рыбок, зайчиков и делаем раз-
ные крючки, нужные в хозяйстве.
Быстро подали ток от «Вала ГЭС» – это
название в деревне знают все от мала
до велика. Слушаем гудение проводов,
прижавшись к свежеоструганным лип-
ким столбам. Старые столбы ещё стоят,
только потемнели и ссутулились.
40 41
Идём по улице с ребятами. Гремит гром.
Посреди улицы на толстых чурбаках
стоит свежий сруб. Пролезаем под сруб,
встаём у стенок. Страшный грохот. Чи-
таю молитву, которой научила бабушка.
Помогает.
— Лошадь в силосную яму упала! — кри-
чат по деревне.
Все бегут к конному двору, что в даль-
ней от Селино стороне Астраханово.
Там уже много народа. Все стоят вокруг
глубокой, обложенной красным кирпи-
чом, круглой ямы и заглядывают в неё.
На дне ямы мужики с верёвками, под
ними – лежащая на боку среди остатков
силоса, лошадь. Её обвязывают вожжа-
ми, к которым привязывают верёвки с
частыми узлами-петлями на них. Ве-
рёвки привязаны к концам оглобель,
каждую из которых держат в руках не-
сколько человек.
— Ещё, взяли! — командует один.
Лошадь повисает на обвязке. Медленно
и осторожно, переводя концы оглобель
по очереди с верхних в петли пониже,
лошадь поднимают. У края ямы много
рук перехватывают ремни. Осторожно
кладут её на землю и снимают путы.
Ноги лошади дёргаются. Она хрипит и
водит глазами, налитыми кровью.
На Конном дворе стоит кузница – при-
земистая крепкая избушка с высокой
трубой на крыше. Вокруг неё много
разного металла в кучах, на полках и
просто приставленного к стене. Под на-
весом у стены ларь с каменным углем.
Изнутри почти без перерыва раздаётся
звон. Близко к печи нас не пускают, но
доверяют раздувать уголь, почти пови-
сая на рычаге мехов. Кузнец работает
легко, иногда с помощником.
У дверей в кузницу стоит станок для
подковывания лошадей. В станок заво-
дят лошадь, вставляют несколько дере-
вянных перекладин ей под живот и по
бокам, чтобы она не двигалась. Копыта
по очереди поднимают на подставки,
42 43
чистят и выравнивают большим на-
пильником. Примеряют подкову, на-
гревают её в горне и поправляют на на-
ковальне.
–Той! — громко кричит кузнец, даже
если лошадь не шевелится.
Горячая подкова прикладывается к ко-
пыту. Шипение, идёт дымок и пахнет
горелым. Подкова приваривается к ко-
пыту и прибивается плоскими гвоздя-
ми-ухналями.
Рядом с кузницей кормозапарник для
коров, лошадей и овец. В высокой из-
бушке большая металлическая бочка
с водой, под ней печка. Сверху на тро-
се через блок в круглой решётчатой
корзине в бочку опускается картошка.
Варится она быстро. Решётка вынима-
ется, парящая картошка вываливается
в большое корыто. Нет ничего вкуснее
этой обжигающей картошки, даже без
соли.
Очень интересным для нас был боль-
шой амбар со множеством перегородок
внутри. Попасть туда детям пяти-ше-
сти лет было также легко, как и кошкам.
Чего там только не было, но нас всегда
больше интересует горох. Наполняем
карманы, ходим и едим.
Дальше за деревней колхозный огород
с огурцами. Его охраняет дед с ружьём,
Миша Сошин. Патроны заряжены со-
лью. Некоторые ребята постарше уже
пробовали на себе меткость ружья сто-
рожа и подолгу сиживали после этого в
банных шайках с водой.
Выборы в Верховный Совет шестнад-
цатого марта пятьдесят восьмого года.
Все жители на улице в начале деревни
со стороны Селино. Играет звонкая гар-
мошка, когда подходишь к ней близко,
то кажется, что музыка идёт прямо из
груди. Все одеты нарядно. Ходит ряже-
ный в вывернутом полушубке с плетё-
ным из лыка коробом, «пестерём» за
44 45
плечами, а в нём мороженая рыба. Он
кланяется людям, и рыба, в основном
это крупные окуни, высыпается к но-
гам окружающих. По деревне мчится
бодрая лошадка, в санях кучер в белом
полушубке и две женщины в нарядных
ш;лях возят красный ящик для голо-
сования, под дугой – колокольчики, на
дуге – цветные ленты.
Весной на косогоре у первого лога ре-
бята увеличительным стеклом от фона-
рика поджигают прошлогоднюю траву.
Взрослые еле успевают её потушить уже
рядом с домом, где живёт одинокая ста-
рушка.
На Пасху ходим с крашеными яйцами в
руках и в карманах. Пробуем, у кого не
разобьётся при ударе яйцом в яйцо. Те,
кто постарше, катают яйца по лункам,
по каким-то правилам выигрывают или
проигрывают их.
По деревне идёт человек с топором на
одном и двуручной пилой на другом
плече. Он всегда и со всеми здорова-
ется. На его очень старом пиджаке вся
грудь завешена самыми разными ме-
далями и значками, которые звенят
при малейшем его движении. Зовут
его Серьга Лялешник. Он пилит и колет
дрова, почти бесплатно, часто только
за еду. Во время работы он громко поёт
что-нибудь, не очень понятное, из са-
мых разных песен.
Напротив нас живёт большая семья.
Отец где-то долго побывал, но не на
фронте. К нему часто заходят не мест-
ные, видимо, его знакомые. Играют
в карты. Гости быстро выигрывают
деньги и даже некоторые вещи. Хозя-
ин замечает обман и коленом трубы
от печки-буржуйки пробивает одному
из гостей голову. Около дома, во дворе
и в избе быстро собирается народ. Де-
тишки помельче, и я тоже, пролезаем
через толпу в избу. На полу лежит оде
46 47
тый в непривычную для деревни оде-
жду человек с продавленным почти на
макушке внутрь головы кругляком в
красноватой жиже. Приходит милиция
в длинных тёмных шинелях. Соседа за-
бирают. Вся семья ревёт в голос.
Через деревню на лошади с огромной
телегой под звон маленьких настой-
чивых колокольчиков проезжает боро-
датый старьёвщик. На телеге большой
ящик, рядом ящички поменьше. В сере-
дине телеги ворох разного тряпья и ста-
рых вещей. Он почти без перерыва че-
го-то кричит, не совсем понятное сразу.
Принимает всё – тряпки, шерсть, кожу,
стекло, железо. Взрослые берут у него
нужные в хозяйстве вещи: иголки, нит-
ки, кухонную утварь. Детям интересны
надувные шарики и пистоны к пистоле-
ту, часто за взятые тайком нужные ещё
вещи.
– Ой, больше не буду! — часто кричат
менялы, уже с красными ушами.
Рядом с логом живёт очень старый и
большой дед с огромной кудрявой чёр-
но-седой бородой и такой же шевелю-
рой. Глаза большие, чёрные и внима-
тельные. Дом, в котором он живёт один,
постоянно открыт для всех. Лазим по
всему дому. На чердаке лежат половин-
ки гроба, выдолбленного из половинок
ствола дерева. Одна его половина лежит
в углу, а другая приставлена к фронто-
ну, треугольной стене, отделяющей чер-
дак от улицы.
Дед часто сидит на завалинке, при лю-
бой погоде в подшитых валенках. Он
вынимает из кармана блестящий коро-
вий рог с деревянной пробкой в широ-
кой части. Сбоку в роге есть небольшое
отверстие, через которое дед высыпает
на ладонь табак. Щепоткой закладывает
его в ноздри. Дети окружают дедушку,
ждут, когда он чихнёт, как и другие лю-
бители нюхать табак. Он жмурится, хи-
тро улыбается, но не чихает.
48 49
Между Астрахановом и Селином над
рекой берёзовый лесок. Около него на
поле расположился табор цыган. Дети
прибегают смотреть на их жизнь. Ло-
шади, цветастые одежды женщин, бо-
родатые старики и чумазые цыганята –
всё для нас интересно. Мне около пяти
лет. Когда они грузят всё на телеги, что-
бы ехать в другое место, я оказываюсь
рядом, и они прихватывают с собой и
меня. Отец быстро узнаёт об этом и об-
званивает ближние деревни. Цыганам,
видимо, сказали, что меня уже ищут. Я
остаюсь на дровах в какой-то деревне.
Отец приезжает за мной на мотоцикле.
После этого я боюсь всех незнакомых
людей, которые чем-нибудь были похо-
жи на цыган.
– Бабушка, цыганы, цыганы! — кричу я,
забегая домой и запирая двери на крю-
чок.
Об этом долго вспоминает бабушка,
мать отца, которая гостила у нас вскоре
после того случая.
В том же берёзовом леске на деревьях
много вороньих гнёзд. Ребята постарше
набирают из гнёзд в фуражки яйца, а
уже на земле выбирают и выбрасывают
насиженные, а остальные тут же выпи-
вают. Вороны поднимают большой шум
и нападают даже на зрителей.
Рядом с дорогой в сторону Селино на
опушке леса во время пахоты, сева и
уборки стоят тракторы и комбайны
МТС – машинно-тракторной станции.
Когда они уезжают после завершения
работ, то после них остаётся много
разных деталей и поддоны двигателей
прямо с маслом. Мы собираем всё, что
можно унести домой. Ребята прямо у
себя во дворе собирают кабины сель-
хозтехники. Сидения мягкие от тракто-
ра или металлические по форме пятой
точки с небольшими круглыми отвер-
стиями – от сенокосилок. Штурвалы от
комбайнов закрепляются на вбитых в
землю кольях, а педали тормоза и сце-
пления втыкаются в землю рядом и по-
50 51
сле каждого нажатия выдвигаются об-
ратно двумя руками. Работу двигателя
каждый озвучивает голосом.
У околицы деревни жердяная загородка
для коров и лошадей. Там пусто, жер-
ди загородки выдвинуты в стороны,
короткие концы торчат над землёй. Я
держусь за верхнюю жердь и качаюсь
на нижней. Мне около шести лет, вокруг
стоят ребята постарше, кого-то ждём.
– Сможешь сосчитать без запинки до
ста? — спрашивает Колька Волынкин.
У него уже двухклассное образование.
Я считаю, выговаривая все цифры. Он
пытается меня путать, и тогда я говорю
медленнее.
— Девяносто девять, сто! — заканчиваю
считать я.
Ребята предлагают Кольке самому по-
считать, и он пропускает уже «двенад-
цать», начинает снова и пропускает
«одиннадцать». Все смеются.
Идём в Селино, заходим на овощесу-
шилку, стоящую перед селом ближе к
реке. Работники там все знакомые. Нам
разрешают взять с противней ещё горя-
чие свёклу, морковь, картошку, не со-
всем ещё высохшие. Набираем в карма-
ны, едим и идём дальше в село.
В Селинском сельском клубе сегодня
кино. Нам, дошкольникам, бесплатно и
мы приходим задолго до начала сеанса.
По стенам в просторных сенях огром-
ные цветные портреты, которые часто
печатают, только чёрно-белыми, в га-
зетах. Если народа много, а помалу ни-
когда и не бывало, то мы, безбилетни-
ки, сидим на полу перед первым рядом
сидений.
Часто в клубе выступает колхозная са-
модеятельность. Приезжают к нам ар-
тисты и издалека. Особенно запомнил-
ся фокусник в блестящем чёрном фраке
и цилиндре. Он закрывает доброволь-
ца в большом сундуке с несколькими
52 53
замками. После этого сундук на верёв-
ке поднимается почти под купол зала
клуба – бывшей церкви. Фокусник под-
нимает в сторону сундука старинный
пистолет, и из него с громким хлопком
разлетаются ярко-красные угольки в
виде макаронин. Сундук по верёвке со-
скальзывает на сцену и полностью рас-
сыпается по ней, а посаженый в сундук
доброволец появляется в дверях позади
зрителей.
Ставшая деревенской легендой одна из
моих встреч с председателем нашего
колхоза «Путь к коммунизму» Красно-
вой Александрой Павловной.
Почти все называли её по-военному –
Краснова. Её зелёная машина с откры-
тым верхом летом постоянно в дви-
жении. Вот и в тот раз я, шестилетний,
встретил её в Астраханово.
— Краснова, какое сегодня кино? —
спросил я.
— Ой, а я и не заметила! — отвечает она.
— Вертеть головой-то надо! — выдал я.
Правление колхоза в Селино было че-
рез стенку от клуба, и перед ними на
доске вывешивалась афиша очередного
фильма.
Наш разговор она передала отцу, на-
чальнику почты – там она тоже бывала
часто.
Скоро об этом знал весь колхоз.
В начале лета рядом с деревней между
песчаной косой на половину реки, где
все купались, и галечником, откуда был
взвоз для доставки воды на ферму боч-
ками на телегах, утонул паренёк лет де-
вяти-десяти. Собирается много народа.
На берегу лежат сандалеты и фуражка.
По старинному способу, чтобы найти
утопшего, опускают на воду фуражку. Её
почти сразу выносит на середину реки
и её несёт вниз по течению. За ней плы-
вут на трёх небольших лодках и быстро
удаляются по реке, почти без поворо-
54 55
тов в этом месте. Несколько человек на
больших лодках баграми прощупывают
дно ниже по течению. Постепенно все
лодки уходят вниз по реке. Почти все
очевидцы на берегу идут за ними, сна-
чала по откосу из гальки, а чуть ниже по
большим камням, которые по вёснам
осыпаются с берега. Дальше начинает-
ся крутой берег из серого песчаника,
отвесно уходящий в воду, с узенькими
террасами и кустарником на них. Мно-
гие возвращаются.
Мы, человек пять детей, идём даль-
ше. Пролезаем по кустам самое крутое
место берега и выходим на участок с
узенькой полоской суши.
Прямо из берега тут и там бьют род-
ники, да и весь берег в нижней части
сплошь сочится ледяной водой. На на-
шем пути из лога течёт ручей такой хо-
лодной воды, и наши босые ноги мёрз-
нут, как зимой. Кроме того, с берега
свисают упавшие кусты и мешают нам
идти.
Лодок уже не видно, да и нам уже не до
них.
Вот, наконец, берег становится положе
и показываются дома соседней деревни
Климино. Мы забегаем в ближайшую
баню в надежде согреться. Там на полк;
лежит утопленник, как будто спящий,
только совсем белый. Поняв это, мы
бежим по тропинке к дому. Во дворе и
на улице стоят люди. Немного постояв
среди них, мы выходим со двора и бы-
стро идём домой. День тёплый, но мы
долго не можем согреться. Почти бе-
жим от чего-то большого и страшного.
Навстречу идут люди, расспрашивают
нас об утопленнике. Мы отвечаем.
Вот и наша деревня, но она стала ка-
кой-то другой. Очень хочется спать,
хотя ещё день.
56 57
Самые ранние приключения
Летом самым людным местом на бере-
гу реки был выход из первого в деревне
лога со стороны Селино. Лог заканчи-
вался небольшим заливом реки, больше
похожим на озерцо с кубышками и ря-
ской. Вдоль высокого берега от соседне-
го Селино до лога шла отмель почти до
середины реки. Дети помладше купа-
лись у самого берега, а ребята постар-
ше доходили почти до середины реки, а
потом плыли обратно к берегу уже над
глубиной. Сильное течение сносило их
далеко. Я тоже решил проверить, на-
сколько можно отойти от берега. Взяв
немного ниже, я попал на обрыв с мели
на глубину. Хочу вернуться на твёрдое
дно, но течение сносит, и я оседаю по
рыхлому подводному откосу. Кричать
боюсь. Маленькие купальщики на мели
много выше меня, а те, кто постарше,
играют далеко от берега. Похоже, от
испуга небо надо мной показалось сте-
клянным куполом, прозрачным сверху
и потемнее книзу. Даже противопо-
ложный берег виден только серой по-
лосой. Люди на реке как будто замерли.
Картина отпечаталась навсегда. Может
быть, это и есть «Небо с овчинку». Маш;
руками и ногами. Течение после песка
закручивается к берегу и само выно-
сит меня к кустам. Хватаюсь за ветки и
не могу перехватиться. Меня замети-
ли, подплыли и еле оторвали от веток.
Сквозь кусты вывели на чистое место
берега.
Родители об этом узнали. Меня начали
учить плавать. Отец заносил меня не-
далеко от берега и, слегка придерживая
за живот, водил меня вокруг себя. Учи-
ли и ребята постарше – родственники
из ближних деревень, приходящие ку-
паться, и их друзья. Они стояли по грудь
в воде вокруг меня, то сходясь, то расхо-
дясь. До дна я не достаю и барахтаюсь
между ними. Меня оставляют в воде,
а сами отходят ближе к берегу. Страха
совсем нет – бояться некогда. Я по-со-
58 59
бачьи выплываю на берег мимо них.
Потом уже сам в проверенном месте за-
хожу по шею и плыву к берегу. Тут же
учили плавать и других. Методы были
разные – ребят постарше бросали с лод-
ки на глубине, а потом плыли спасать.
Крика было много.
Девочки купались группками отдельно
от ребят на мели чуть выше по течению.
Случай произошёл с моими ровесница-
ми, которых я знал по именам. Они сто-
яли кружком примерно по пояс, присе-
дали, оттягивали впереди резинку тру-
сиков и выпрямлялись, черпая так воду.
В какой-то момент над рекой раздался
истошный визг, тут же отразившийся
эхом от стенок оврага и противополож-
ного берега. Виновница шума, не пере-
ставая кричать, выскочила голышом на
берег. Оказалось, что она случайно за-
черпнула рыбку. Рыбачку поймали де-
вочки постарше, одели и повели домой
под её крик и эхо от него.
А эхо в этом месте было особенным.
— Кто украл хомуты? — кричали с бере-
га.
— Ты! Ты! Ты! — неслось на все лады и
со всех сторон.
Брат тогда уже умел плавать, а ещё луч-
ше умел нырять и мог долго держать-
ся под водой. В деревне ему даже дали
прозвище Утя, на которое он отзывал-
ся, как и на имя. Но и с ним был случай
почти в том же месте, но чуть ниже по
течению, на глубине. Они своей компа-
нией ныряли с притопленной старой
лодки. Лодку вынесло на стремнину и
они все соскочили с неё и поплыли к
берегу. Брат устал плыть. Это увидела
его учительница Валентина Ивановна и
помогла ему выплыть.
Как-то на самом конце мостков, выхо-
дящих на глубину и быстрое течение, у
меня с головы слетела в воду фуражка.
Близко никого не было, я шёл за ней по
берегу, пока её было видно. Так я остал-
ся без фуражки, а в то время никто без
них не ходил. Отец дал мне свою воен
62 63
приходила в себя. После ударов рыбья
стая почти не разбегалась, а только от-
ходила в сторону и ловлю можно было
продолжать.
Отмель вокруг острова – идеальное ме-
сто для этого способа ловли рыбы. В тот
раз народа собралось очень много, са-
мые старшие учились в пятом-шестом
классе, а большинство зрителей были
дошкольниками. Рыбалка шла азарт-
ная, и скоро весь лёд вокруг становит-
ся в трещинах и пробоинах. В какой-то
момент я оказался на протоке между
островом и берегом, где из-за течения
лёд был потоньше, на льдине, пробитой
вокруг. Льдина под моим весом пере-
вернулась, и я оказался по плечи в воде.
Ко мне кинулись ребята постарше, но
лёд под ними ломался. Я обламывал
лёд перед собой, отводил его в сторону
и шёл на мель. Скоро, через целую веч-
ность, меня вытащили на лед, а потом и
на берег.
Мокрый насквозь, я промчался на гору,
мимо уже бежавших мне навстречу ро-
дителей. Значит, в этот день был выход-
ной.
Своё воспаление лёгких за это купание
я получил, и меня отвезли в больницу
районного центра в Кильмезь.
Палата большая, кроватей и тумбочек
наставлено плотно. От уколов из холод-
ных шприцев было не так больно, как
обидно. С тех пор я внутренне боюсь бе-
лых халатов. По ночам мне не спалось
от храпа, стонов и криков. Я потихоньку
выходил прямо из палаты на прохлад-
ную веранду и сидел в уголке, пока меня
не возвращали обратно.
Народ, хотя и больной, был весёлый,
подшучивали друг над другом, расска-
зывали разные истории – почти все
были знакомы между собой.
64 65
Но были и случаи пострашнее. Один со-
всем старый дед лежал уже не вставая. В
один день он подозвал меня к себе ру-
кой и со своей тумбочки положил мне
в ладошку семь леденцов «Барбарис» –
маленьких цилиндриков в кристалли-
ках сахара. Я высыпал их на тумбочку
рядом с моей кроватью. А ночью в па-
лате включили свет. Кто мог ходить, те
вышли в коридор или на веранду, где
стояли и сидели молча, многие закури-
ли. Дед уже неживой лежал лицом вверх
с заострившимся носом. Над ним стоя-
ло несколько человек в белых халатах.
Его вынесли в коридор вместе с крова-
тью. Было страшно и ещё больше захо-
телось домой.
Было много и других приключений, та-
ких, в которые попадали почти все.
Дошкольные деньки
Родители рано утром уносят маленьких
сестёр к бабушке-соседке, а сами утром
уходят в Селино на работу. Брат тоже
рано уходит в школу. Я остаюсь хозяй-
ничать.
В свободное от срочных дел время, за-
ложив замок на дверь со двора в сени, с
попутчиками или один, бегу в Селино.
Оно совсем рядом. По дороге я здорова-
юсь со всеми – почти все встречные мне
знакомы, как и я им.
Захожу в отделение связи на работу
отца и, чтобы не мешать, сажусь в уго-
лок, пока на меня не обратят внимание.
Осматриваю всё уже давно знакомое.
От двери через всю комнату широкая
доска на дощатой перегородке с двер-
цей у окна. На стене у двери телефон
под деревянным козырьком. Перед
звонком и после разговора надо покру-
тить небольшую рукоятку с правой сто-
66 67
роны аппарата. Разговаривают по нему
так громко, что летом через открытые
окна с решётками весь разговор слы-
шен даже с улицы.
Рядом со входом прямо на полу в боль-
шой бочке растёт огромный фикус. Ещё
один, поменьше, в кадушке на табурете
в углу у окна на улицу. На всех стенах
плакаты с нарисованными людьми, по-
хожими на наших деревенских и почти
у всех в руках много денег. В комнате
сильно пахнет канцелярским клеем и,
ещё сильнее, сургуч;м для опечатыва-
ния посылок и пакетов, который посто-
янно подогревается на электроплитке
в двойной жестяной банке с крышкой.
В крышке небольшое отверстие, в ко-
тором торчит деревянная палочка для
набирания сургуча.
На стене рядом с этой электроплиткой
висит плакат, на котором молодая жен-
щина в фартучке капает очень красным
сургуч;м себе на ногу в тапочке.
Плакат притягивает взгляд и запомина-
ется.
На работе отец в форме работника свя-
зи – чёрные китель и брюки, формен-
ные ботинки и фуражка. Он сидит у
дальней от окон стены за столом, по-
крытым зелёным сукном. На столе во
время рабочего дня аккуратно разло-
жено очень много интересных вещей –
инструментов и бумаг. В столе слева от
рабочего места тумбочка с полочками и
выдвижным ящиком сверху.
Справа от стола прямо на полу денеж-
ный сундук, как его тут называют, с тол-
стыми металлическими стенками и та-
кой же крышкой. На крышке выступают
штыри, которые при закрывании вхо-
дят в прорези на стенке сундука. Кро-
ме этого на крышке большая фигурная
накладка с шарниром для навесного
замка. Часть сундука занимает ящик
со своей крышкой и отдельными запо-
рами. Там разложены деньги в пачках,
68 69
красивые бумаги с гербом, перевязан-
ные стопочками, листы разноцветных
почтовых марок с мелкими отверстия-
ми для их отрывания, разные монеты в
бумажных колбасках. В самом сундуке
почти нет свободного места. На полоч-
ках внутри и на дне в коробках прибо-
ры, радиолампы для коммутатора, лам-
почки освещения, свёртки и мешочки.
Бумажные деньги отец считает так бы-
стро, что глазом невозможно уследить.
Так же быстро он штампует письма и
другие документы.
Кроме отца постоянно на почте рабо-
тают двое или трое. Столов в комнате
больше. За ними располагаются при-
ходящие и приезжающие почтальоны,
чтобы набрать в свои огромные сумки
письма, бандероли, газеты и журналы.
Посетителей всегда много. Пишут теле-
граммы и другие бумаги. Сдают или по-
лучают посылки, подписанные химиче-
ским карандашом, в фанерных ящиках
и в больших свёртках, обшитых белой
тканью. Буквы надписей самой раз-
ной величины даже на одной посылке,
обычно крупные и похожи на странных
человечков. Посылки и бандероли ле-
жат стопками у стен и внутри у перего-
родки. Их привозят и увозят, иногда на
грузовой машине, а чаще на лошадях,
зимой – на санях, а летом на телегах
или тарантасах – телегах с рессорами
и удобными сиденьями. Часто можно
было прокатиться на этих тарантасах
до края села.
Для взвешивания некоторых бандеро-
лей, посылок и некоторых писем на сто-
лах стоят несколько тарелочных весов.
Гири к весам самые разные, есть даже
совсем мелкие в коробочках с гнёздами
под каждую блестящую гирьку.
Между столами на полу стоят боль-
шие весы с площадкой. По коромыслу
с цифрами двигается гиря, а на конце
коромысла подвешен диск для допол-
нительных гирь.
70 71
Приходящие с детьми часто ставили их
на весы. Взвешивали и меня.
– Смотри-ка, ровно пуд, — говорят они,
и мне это очень нравится.
В конце рабочего дня отец всё убирает
со стола, всё закрывает и запирает, ве-
шает замок на входные двери почты, и
мы идём домой или заходим к матери в
магазин.
В Селино два магазина – продоволь-
ственный и промтоварный. Они стоят
напротив друг друга через улицу села.
Мать работает в продовольственном.
Крылечко у него без перил, с двумя сту-
пеньками с трёх сторон. Входные двери
в магазин тяжелые с двойными стёкла-
ми, на каждой двери длинные деревян-
ные ручки с наклоном в металлических
кронштейнах. Такие ручки подходят
для человека любого роста. Магазин
просторный и светлый. Справа и слева
от двери большие окна.
Почти посередине магазина, левее от
входа, большая печка, обёрнутая в кра-
шенные чёрной краской листы железа.
За ней всегда, даже летом, дрова. На
чугунном шестке над топкой печи сто-
ят ведро и чайник. Дальше за печкой
открытая дверь на склад. На большом
гвозде, вбитом в косяк двери, висит ке-
росиновый фонарь. На складе справа
стеллажи под потолок и во всю длину
стены с коробками и маленькими ящи-
ками. Вдоль всей левой стены высокий
стол-полка с ящиками. В ящики скла-
дывают яйца, прокладывая их слоями
тонких деревянных стружек. Эти яйца
сдают колхозники. Под столом готовые
к отправке уже заколоченные ящики.
Иногда яйца трескаются и мне прихо-
дится их тут же выпивать – больше же-
лающих нет, а выбрасывать жаль.
Когда на улице дождь, я сижу у окна на
складе, читаю разные бумаги или по-
могаю что-нибудь переложить.
72 73
Перед печкой бочка с растительным
маслом, в ней ручной насос с жестяным
гусаком и крючком на нём. На бочке
стоит мерная кружка, из неё выгляды-
вает штоком с цифрами, показываю-
щий сколько масла в кружке.
Прямо от входа прилавок с тарельчаты-
ми весами. Рядом с весами строй чугун-
ных гирь разной величины, отдельно
стоят блестящие маленькие. По при-
лавку стоят большие открытые банки
с повидлом, мешки с остатками круп и
сахара.
Вдоль стены справа от окна и у стены
за прилавком полки с товарами. Перед
ними через проход две просторные ви-
трины из толстого выгнутого стекла.
Там на тарелочках и кучками конфеты,
печенье и пряники с прямоугольными
бумажными ценниками.
Все покупатели при входе сначала здо-
роваются, разговаривают о чём-нибудь,
а уж потом покупают нужное. Часто за-
бегают работники сельпо: товаровед,
кладовщики, грузчики, заведующие.
Они меня хорошо знают. Я с ними здо-
роваюсь, и они серьёзно разговаривают
со мной обо всём.
В магазине я обычно долго не задержи-
ваюсь – дел много.
Весной пятьдесят восьмого года брат
заканчивает первый класс. И я, бывая
в Селино, захожу и в школу. Сначала я
захожу туда только в перемены и хожу
по коридорам вместе с учениками. По-
сле звонка выхожу из школы, гуляю
где-нибудь поблизости от школы и жду
следующей перемены. Позже, осмелев,
я уже остаюсь коридоре и после звонка
на урок. Хожу, читаю вслух плакаты на
стенах, слушаю уроки через двери. Смо-
трю из окон коридора на улицу села, за-
глядываю в уборные, на чердак, в дро-
вяник. Школьники из Астраханово, Се-
лино и окрестных деревень почти все
уже знакомы. Учителя меня тоже зна-
74 75
ют. Знаю я и директора школы Николая
Семёновича Очагова. Всегда, как и все,
здороваюсь с ним. Застав меня одного
в коридоре, он спрашивает, почему я
не на уроке. Узнав, что я ещё не учусь,
но уже умею читать и писать, заводит
меня в класс Валентины Ивановны, где
учится брат. Учительница сажает меня
за парту между братом и его другом.
Идёт урок пения и скоро черед доходит
до нашей парты идти к петь к доске.
Песню «Прощай Лючия» я хорошо знаю
и пою, стараясь изо всех сил. Из кори-
дора даже заглядывают посмотреть на
меня и хвалят.
Директор при встрече с родителями
предлагает отдать меня в первый класс
с шести лет, что бывает редко. Разгово-
ры об этом идут и летом.
Осенью брат идёт уже во второй класс,
а меня, вместо школы, определяют в
колхозный детский сад в Селино. В
нём примерно мои ровесники или чуть
младше. Няней у нас рослая женщина в
годах, внимательная и с приятным го-
лосом. То, что она рассказывает и чи-
тает, я уже знаю. Ходит она в светлом
фартуке, и только когда кормит нас, в
основном кашей с молоком, надевает
зеленоватый прорезиненный фартук.
В помощниках у неё огромный дед, в
таком же клеёнчатом фартуке. Он при-
носит воду, выносит вёдра, носит дрова
и топит печь. Часто он разговаривает с
нами.
Мне быстро наскучивает там, и я пере-
стаю ходить в садик. Снова часто захо-
жу в школу, и меня зовут на урок. Сижу
опять с братом и его соседом, иногда
отдельно, на свободном месте и меня
даже вызывают к доске одного.
В школе мне всё очень нравится – гул
из классов, когда идут уроки, и шумные
перемены.
На новогодний праздник пятьдесят де-
вятого года с родителями и братом я
76 77
иду в школу. В конце коридора на воз-
вышении стоят прибитые к полу ёлоч-
ки, под потолком от стены к стене ряда-
ми протянуты нитки с разноцветными
бумажными флажками. Зрители сидят
на стульях, поставленных рядами.
Дед Мороз и Снегурочка – знакомые
учителя, приглашают детей выступать
и дают за это подарки. Я рассказываю
начало стихотворения «Генерал Топты-
гин», которое часто рассказывает мать.
Потом я с другими детьми играю в «Ру-
чейки» и другие игры, пляшу вприсяд-
ку.
Много и другого интересного в Селино.
Нагулявшись по селу, я один или с по-
путчиками иду в Астраханово. Если
возвращаюсь и дома никого нет, то под-
брасываю сена корове и телёнку, а по-
том залезаю через чердак, чтобы было
видно, что дом на замке. Дома всегда
есть чем заняться.
Река детства
Рыба в нашем доме была всегда. Было
из чего слепить «рыбник» – пирог из
рыбы, универсальное приложение ко
всем семейный торжественным случа-
ям жизни, к праздничным и выходным
дням.
Рыбачил отец почти всегда на удочку.
Ещё была дорожка – блесна на скручен-
ной вдвое или втрое толстой зелёной
леске, которую ведут за лодкой по реке.
Зимой ловили налима на жерлицы.
Три-четыре поводка из лески с крупны-
ми крючками привязывались к кольям.
Наживкой, чаще всего, служили кури-
ные потроха. Колья втыкались в дно че-
рез лунки, насверленные над не очень
глубокими местами реки.
Самая, пожалуй, многочисленная стай-
ная рыба в реке подуст – очень пугливая
и прихотливая в еде, чувствительная к
перепадам погоды. Вот её и приноро-
78 79
вился ловить отец. Всё начиналось с
подготовки прикормки, чтобы прима-
нить рыбу к месту рыбалки. Сначала
добывался «вы;бой» – жмых после от-
жима семян льна. Он не продавался, а
«добывался» через знакомых. Это были
тяжёлые плиты серого цвета толщи-
ной в ладонь взрослого и размерами с
крышку табурета. За день до рыбалки
кусок такой плиты откалывался молот-
ком, дробился и долго варился в старом
солдатском котелке. Кругом разносил-
ся запах сильно подогретого льняно-
го масла, как будто готовилось что-то
вкусное.
— Сам бы ел, да рыбе надо, — говаривал
при этом отец.
После варки полученная жижа вылива-
лась в полведра крошек красной глины.
Всё это перемешивалось и из смеси ка-
тались небольшие, но тяжёлые колоб-
ки. Их заворачивали в клеёнку и укла-
дывали в высокий деревянный ящик с
верёвочной ручкой. Когда не было «вы-
боя», тогда прокручивали в мясорубке
семена льна и их также долго варили.
Наживкой были дождевые черви, при-
чём и они проходили подготовку перед
рыбалкой. Добывались черви в старом
навозе или прелых опилках, после этого
они жили круглый год под полом в ста-
ром ведре с влажной глиной. Для их пи-
тания в глину отец выливал несколько
ложек подсолнечного масла. Эти черви
долго оставались бодрыми, даже в воде.
Такая рыбалка всегда была с лодки. Пуг-
ливый подуст не подходит к берегу, тем
более стаей. Мест для рыбалки сразу
выбиралось несколько. Глубина под-
биралась примерно в рост взрослого,
с песчаным дном и не очень быстрым
течением. Место запоминалось по при-
метам на берегу.
Рыбалка обычно начиналась ещё в по-
тёмках. На месте в дно вкручивались
два длинных кола, обычно еловых –
80 81
они почти не гнулись, устанавливались
один за другим по течению. Колья меж-
ду рыбалками прятали рядом на берегу.
К ним и привязывалась лодка. Неболь-
шие, с кулак, кусочки глины забрасы-
ваются вверх по течению так, чтобы
на дне они лежали чуть выше лодки и
в полутора-двух метрах от борта. Глину
размывало и запах приманки уходил
далеко вниз по реке. Рыба шла на за-
пах, и тут ей предлагался червяк. Ловил
отец на удочку обычно без поплавка,
проводя наживку над дном. Подсечка
при поклёвке была надёжной, учитывая
ещё, что рот у подуста расположен сни-
зу. Попадала при этом и другая рыба.
Нередко рыбы попадало очень много
и, кроме пары полных сетчатых садков,
почти всё дно лодки бывало ею завале-
но. В конце рыбалки отец кидал в воду
сильно сбитый большой кусок глины на
будущую рыбалку, чтобы подуст не ухо-
дил далеко.
Когда отец брал нас с собой в выходной
на раннюю рыбалку,то в лодку мы с бра-
том даже и не просились, так как надо
было долго сидеть почти неподвижно.
Мы в это время рыбачили с берега, ели
разные ягоды на берегу, рвали крапиву
для перекладывания пойманной рыбы,
купались. После рыбалки мы плыли на
лодке ближе к дому и тащили рыбу на
крутой берег реки.
— Пуда четыре будет! — оценивали улов
знакомые в самые удачные дни.
Часть улова нам с братом поручали уне-
сти стареньким соседям – так делали все
рыбаки. Часть рыбы солили в кастрюле
и ставили в подполье, остальное жари-
ли на сковороде в печи или на таганке.
Даже в будни отец, вставая очень рано,
успевал до работы порыбачить.
Самая интересная для нас рыбалка
была на дорожку. Ранним летним утром
под пение петухов с крутого берега мы
с братом идём за отцом. Каждый несёт
82 83
свою часть вещей для рыбалки. Брат не-
сёт весло и отцовский форменный ста-
рый китель. Я несу жёсткий прорези-
ненный плащ с подкладкой в серо-чёр-
ную клетку и большой сетчатый садок с
тремя кольцами. Наша долблёная лодка
лежит вверх дном на берегу среди мно-
гих других, привязанных цепью с зам-
ком к длинному дереву. Дерево лежит
вдоль берега, и почти половина его со
стороны корня уходит под кучу земли
от обвалившегося весной берега. Отец
отпирает замок, переворачивает лодку,
и мы складываем в неё всю поклажу.
Сталкиваем лодку в воду, мы с братом
садимся на нос. Отец ставит одну ногу
на корму, другой резко отталкивается,
садится и берёт весло. Лодка бодро вы-
ходит против течения.
Над рекой поднимается пар. Отец сидит
на самой корме, распускает плетёную
леску с большой блесной на проволоч-
ном поводке, опускает её через плечо в
воду и быстро гребёт вверх или вниз по
течению, не давая блесне лечь на дно, –
это и называется дорожка. Попадались
на эту снасть всегда большие, иногда
очень большие щуки. Когда щука хва-
тала, отец бесшумно клал весло на дно
лодки, резким взмахом над собой под-
секал рыбу, чтобы она не выплюнула
блесну, и уже не ослаблял леску.
— Попалась, бродяга, — говорил он
обычно при этом.
Начиналось вываживание. Очень редко
попадаются большие судаки, голавли
или даже сомы, но чаще всё-таки щуки.
Рыба прыгает, как будто хочет посмо-
треть на рыбаков, мечется от берега к
берегу, пытаясь уйти в траву или в ветки
затопленных деревьев. Отец выводит
её на чистое место, постоянно подтяги-
вая ближе к лодке. Рыба выдыхается и
оказывается головой в сачке. Она ещё
долго стучит хвостом по звонким бор-
там лодки. Рыбачим пока не начинает-
84 85
ся утренний деревенский шум. Возвра-
щаемся, разгружаем лодку и затаскива-
ем её на место. Идём с уловом домой в
крутую гору, встречные разглядывают и
оценивают нашу добычу.
В селе вспоминали случай, когда отцу
прямо у нашей деревни Астраханово
попалась на «дорожку» огромная щука.
Она таскала лёгкую лодку с отцом вверх
и вниз по течению.
— Петро, ты куда поплыл? — спрашива-
ли с лодок и с берега.
— Да почту проверить, — отвечал отец,
когда щука тащила его в сторону Сели-
но, где он работал на почте.
— В Климино, — отвечал он на тот же
вопрос, плывя по течению в сторону де-
ревни, которая ниже Астраханово.
Вытаскивать щуку отцу помогали не-
сколько человек, все они пришли к нам
домой. Да и других желающих посмо-
треть на эту щуку было много. Почти
половина её свисала со стола. На голове
были какие-то зелёные наросты и пияв-
ки. Пасть была страшная, а в ней были
блёсны и крючки с обрывками лески.
Несколько человек поцарапали пальцы,
пробуя остроту белых, почти прозрач-
ных зубов.
Рыбу отец чистил всегда своим очень
острым складным ножом. Вскрывал
брюхо рыбы одним движением, не за-
девая внутренности.
Содержимое большого и полного щучь-
его желудка рассматривали все очень
внимательно. В нём были не только не-
переваренные или почти целые рыбы,
но и остатки мелких птиц. Много было
в желудке и вообще несъедобного.
— Нет ли там моей старухи? — пошутил
старенький сосед.
Щуку разрубили на куски и соседи уно-
сили их в посуде или завёрнутыми в
86 87
полотенца. Скоро кусочки щуки уже
жарились в печи на сковороде, и тут
же рядом со сковородой в чугуне из её
плавников и хвоста варилась уха.
От отца мы с братом кроме множества
обычных хозяйственных работ, научи-
лись тонкостям рыбалки и тоже стали
очень страстными рыбаками.
Рано стали самостоятельно ходить на
рыбалку при любой возможности, не-
взирая на погоду. Свободного времени у
нас было много, да и друзья всегда были
готовы составить компанию. Чаще все-
го мы ходили втроём – брат, его друг и
я. Ещё в потёмках собирались мы на бе-
регу, взяв с собой удочки, банку из-под
консервов с червями и хлеб с зелёным
луком на завтрак.
Одна из наших удочек называлась про-
сто большая – для ловли на живца. Она
была намного длинней и толще дру-
гих. Леска на ней была толстая, крючок
большой, грузило тяжёлое, а поплавок
часто и не вешали, чтобы наживку не
сносило. Сначала обычной удочкой ло-
вили мелкую рыбку, например пескаря,
и сажали его на крючок большой удочки.
Глубоко вкручивали толстый заострён-
ный конец удочки в песчаный берег в
таком месте, где поблизости не было
кустов, а дно было чистым. Меня часто
оставляли около этой удочки, чтобы я
кричал в случае поклёвки. Брат с дру-
гом уходили по берегу ловить разную
рыбу на червя, а я неотрывно следил за
удочкой.
Рыбы было много самой разной и кле-
вала она хорошо. Жаль было насажи-
вать маленькую рыбку на большой крю-
чок. Но ещё больше было жаль щурёнка,
который попадался и прибегавшие на
мой зов брат с другом обездвиживали
добычу, чтобы она не упрыгала в воду,
что иногда бывало. Особенно суров был
друг брата, Волынкин: он бил головой
щуки о брёвна на берегу или пытался
88 89
сломать ей хребет. Дело доходило даже
до моей борьбы за освобождение улова.
Тогда ребята оставались рыбачить, а я
гордо нёс свою добычу домой.
Для тех, кто в деревне почему-то не мог
рыбачить, у берега стоят морды и фи-
тиль – плетёные из ивовых веток ло-
вушки для рыбы. Любой мог взять из
них рыбы сколько нужно – зимой из
проруби, а летом с мостков. Летом даже
самые маленькие ходили за рыбой с
мисочками или бидончиками.
Рядом с мостками под отвесным бе-
регом бьют из-под земли прозрачные
родники – кипуны, над одним из них
вдавлен выдолбленный внутри отрезок
ствола дерева величиной с большое ве-
дро, всегда переполненный чистейшей
и всегда студёной водой. Так что из-под
берега несли сразу рыбу и воду. Весной,
когда река разливается и вода мутная,
ловили рыбу на намёт – сетку на длин-
ном, метров пять, шесте с поперечиной
на конце метра в полтора.
Часть сетки привязывалась к поперечи-
не, а остальное подтягивалось на шест,
образуя треугольный вход в сетку. Ко-
нец с сеткой забрасывался как можно
дальше от берега, прижимался попере-
чиной ко дну и быстрым перебором рук
по шесту прибрежная вода процежива-
лась. В конце заброса снасть резко вы-
дёргивалась из воды и улов поблёски-
вал в сетке под поперечиной. При этом
опасном способе ловли нужно было хо-
дить над водой по самому краю берега,
который под напором высоко подняв-
шейся воды часто обрушивался.
В густых зарослях по краю лугов за ре-
кой в илистых протоках водилась похо-
жая на змею рыба-вьюн. В начале лета,
в пору сенокоса, протоки пересыхали,
превращаясь в цепь небольших озёр.
При этом из озер помельче вьюн в боль-
шом количестве переползал в другие,
что поглубже. Обычно он перебирался
по мокрой от дождя или росы траве. Так
90 91
как рыба эта очень скользкая и руками
её схватить трудно, то для его ловли но-
сили с собой сачок или ивовую морду.
При установке морды в удачное место,
она быстро почти полностью, наполня-
лась скользкой рыбой. Вьюн даже выпо-
трошенный, без головы и хвоста, долго
оставался подвижным. Часто хозяйки,
особенно молодые, вместо жареной
рыбы, находили пустую сковороду и го-
ловешки вьюнов по всему поду печи.
Поздней осенью крупную рыбу на от-
мелях били острогой – большой острой
с зазубринами на зубцах вилкой, наса-
женной на конец длинного шеста. Мы
наблюдали с высокого берега на боль-
шой костёр из смолистых дров в ре-
шётке, закреплённой на металлических
прутках на носу лодки. Он освещал поч-
ти всю ширину реки. Вокруг этой лодки
плавали другие лодки, тоже по два чело-
века в каждой. Один управлял лодкой, а
другой стоял в ней, высматривал рыбу
и бил её острогой. Для такого занятия
нужна была погода без дождя и ветра.
Уместным считаю напомнить ещё раз о
глушении рыбы.
В начале зимы по первому льду, когда
он ещё не покрыт снегом и под ним
просматривается плавающая рыба, её
глушили. Инструмент для этого назы-
вается чекмарь – деревянная кувалда из
куска елового ствола с горизонтально
отходящей от него ветки в качестве ру-
коятки. Одна сторона чурбака была пло-
ская, другая – острым конусом. Размеры
такой кувалды были самые разные – по
физическим возможностям и желанию
добытчика. Плоской частью ударяли
изо всех сил по льду над замеченной
рыбой и, пока она без движения, быстро
выламывали лёд острой частью. Рыба
покрупнее давала очень мало времени
на то, чтоб её вытащили – она быстро
приходила в себя. После ударов рыбья
стая почти не разбегалась, а только от-
ходила в сторону. Основная опасность
такого способа добычи заключалась в
92 93
азарте толпы и в том, что тонкий ещё
лед, пробитый и расколотый, не держал
даже мелких зевак.
Было ещё одно развлечение на реке –
ловля щурят петлей. У деревни было
несколько неглубоких мест у берега,
заросших водорослями. Тут почти всег-
да, слившись с травой, стояли в ожи-
дании зазевавшихся мальков, щучки с
карандаш величиной. Дети, стараясь не
шуметь, подходили к таким местам и
осторожно надевали колечко на конце
скрученной, обычно медной, проволо-
ки на обнаруженного «охотника». До-
ведя снасть до середины рыбки, резко
выдёргивали её на берег. Сдерживать
свои движения было очень сложно, но и
азарт при этом был особенный.
Кроме практической ловли рыбы, была
у нас и теоретическая подготовка.
Отец почти с первого номера издания
выписывал журнал «Рыбоводство и ры-
боловство», в котором было много ин-
тересного о природе, технике, науке
и самоделок для дома. Даже смотреть
картинки было очень интересно. Эти
журналы отец хранил в сундучке. Там
же было много самого разных вещей
для рыбалки.
Позже по чертежам из журнала, отец
сделал выкройки и сам сшил из паруси-
ны основу надувной лодки, похожую на
вытянутую баранку диаметром около
двух метров с парусиновым же дном. В
борта сверху через узкие обшитые про-
рези вставлялись двенадцать камер для
баскетбольного мяча или восемнадцать
волейбольных. Детская клеёнка, скле-
енная из двух полотен, облегала всю
конструкцию снизу и не пропускала
воду. Для жесткости внутрь вставлялся
сборный каркас из сухих лёгких досок.
В разобранном виде лодка свободно
умещалась на одном велосипеде, легко
собиралась и разбиралась одним чело-
веком. Камеры можно было надувать
94 95
насосом или даже ртом. Очень удобно с
такой лодкой было рыбачить на озёрах,
старицах и лесных речках. Настоящие
надувные лодки были в то время только
у военных, а когда их начали продавать,
то стоили они очень дорого.
Умение вязать узлы из лески и шнура,
изготовление с помощью рубанка лёг-
ких и гибких удилищ из молодых пих-
товых стволов, ночёвки у реки и многое
другое от рыбалки, как и от посильных
домашних дел, было началом нашего
жизненного опыта.
Наводнение
Зима пятьдесят восьмого года была
очень снежной. Астраханово, стоящее
на высоком берегу реки Кильмезь, за-
метало под самые крыши снегом, кото-
рый приносило с поля за деревней. По
самой деревне дороги подолгу не было.
Даже чтобы выбраться из дома, иногда
многим приходилось лезть из сеней на
чердаки и выбивать доски фронтона.
Только потом по глубокому снегу на
огородах за домами пробирались к до-
роге, проходящей по пригорку. Дорога
была выше крыш домов и её заметало
очень редко. Уже по дороге шли напра-
во на ферму, конный двор и кузницу, а
кто работал в селе Селино – налево.
Весна пришла дружная. Снег быстро
осел и пропитался водой. Всё живое
проваливалось до самой земли даже на
уплотнённых зимой снежных дорогах и
тропинках. На въезде в деревню доро-
га огибала овраг, который за зиму пол-
ностью занесло и дорога пошла прямо.
По ней, последней в эту весну, пошла
лошадь с санями и свалилась в овраг.
Возница быстро скатился за ней и рас-
пряг. Вывели лошадь, обвязав под грудь
вожжами по протоптанному до самой
травы склону оврага. Потом вытащили
и сани.
Колодец, очень глубокий, был только
за деревней около фермы, и для приго-
96 97
товления еды воду продолжали носить
из-под горы из реки и родников, а на
остальное брали из ямок, вырытых под
тающими сугробами в чистых местах.
Очень быстро по деревне начали шу-
меть ручьи, которые здесь называются
зажорами. Они сливались в полново-
дные речки, которые гремели по логам
круглые сутки.
Каждый день с утра до вечера на берегу
было много народа – ждали ледохода.
Лёд на реке потемнел и приподнялся,
у берега появились участки, свободные
ото льда с быстрым течением зелено-
ватой воды. Вот лёд затрещал, ткнулся
в берег и скоро уже шёл сплошным по-
лем. Мимо нас проплывали санные до-
роги вдоль и поперёк реки с остатками
сена по обочинам, высокие шесты для
обозначения зимних промоин во льду.
Река у деревни хорошо просматривает-
ся километра по три в обе стороны. Вот
издалека послышалось пронзительное
мычание: посреди уже широко разлив-
шейся реки на льдине со средний двор
величиной плыла пёстрая корова. Му-
жики на большой лодке с двумя огром-
ными вёслами, обходя льдины, быстро
поплыли на спасение. Они заплывали
ко льдине с разных сторон и пытались
высадиться. Корова пугалась их и на-
чинала метаться по льдине, подходя
к самым её краям. Так все они быстро
уплывали вниз по реке. Мы долго жда-
ли их на берегу. Вернулись мужики без
коровы и вытащили лодку на берег,
около места, где дежурили. А корова так
и уплыла в реку Вятку.
Вода в реке прибывала очень быстро.
По реке несло бочки, ящики, доски, де-
ревья. Проплыло несколько почти не
развалившихся бань с деревянными
трубами – бани почти всегда строились
поближе к воде и их часто смывало на-
воднениями. Вереницами двигались по
реке полотна ворот, брёвна с остатка-
ми уплотняющего мха, косяки окон с
наличниками и рамами, крыши цели-
98 99
ком и разваленные на отдельные части.
Примерно по середине реки проплыла
затопленная почти до верха налични-
ков крепкая большая изба с тесовой
крышей. Ровно через шестьдесят лет я
рассказал об этом наводнении соседу.
Выяснилось, что скорее всего, это была
пекарня с Ермаковской пристани, где
они тогда жили. Его мать рассказыва-
ла ему в своё время, что как-то вышла
за хлебом и увидела, как пекарня уже
уплывает за поворот. Ермаков завод
был одним из посёлков-лесоучастков
Сюрекского леспромхоза в Удмуртии
для подготовки леса для сплава, и он
стоял на реке Лумпунь, притоке Киль-
мези, не менее чем в семидесяти ки-
лометрах, если считать по руслу реки
вверх по течению.
Река разлилась уже так, что на проти-
воположном низком берегу виднелись
до самого горизонта только вершины
растущих там деревьев. В один из та-
ких дней мимо деревни вверх по реке
прошёл с громкой музыкой большой
белый теплоход. Шли небольшие кате-
ра с длинными шестами и баграми по
бортам для причаливания, отваливания
и чтобы сниматься с мели. На палубах
лежали бухты тросов и верёвок. Боль-
шие и малые лодки с надрывным зву-
ком моторов часто проплывали днём в
обе стороны.
Скоро начался сплав леса. Поплыли
плоты-глухари, торчащие из воды ме-
тра на три-четыре, похожие на огром-
ные перевёрнутые многоногие табу-
ретки, заполненные брёвнами длиной
метров по восемь-десять попеременно
слоями вдоль и поперёк, а сверху закре-
плённые брёвнами по диагонали. Шли
огромные «плоты-матки», как их назы-
вали, со стоящими на них домиками ве-
личиной с обычную баню.
На поворотах реки и те и другие плоты
отводили от берега и снова выводили
на середину реки небольшие катера, со-
100 101
брав их по нескольку на длинный трос.
Потом пошли длинные, не очень широ-
кие, связки плотов с большими вёсла-
ми на подставках-гребнях в их начале
и конце, с шалашами, перевёрнутыми
лодками и мачтами для фонарей. С по-
мощью вёсел такие плоты держались
постоянно на самом быстром течении.
С берега мы махали проплывающим,
они тоже приветствовали нас.
Плыли по реке и отдельные бесхозные
брёвна, которые ловились местным на-
селением с лодок и баграми вытаскива-
лись на берег. (Багор — древко и наса-
женный на него железный наконечник
с двумя острыми рожками, из которых
один – прямой, а другой – загнут крюч-
ком). Багры были в каждом хозяйстве.
Некоторые брёвна во время сплава пол-
ностью тонули – их называют топля-
ками. Их вынимали летом при чистке
русла реки, когда против течения вели
с обоих берегов подгруженный, как низ
сети, канат, приподнимая над водой та-
кие брёвна. К ним подходили на лодках
и баграми тащили к берегу.
Лесной пожар
В один из солнечных дней начала лета в
деревнях на нашем берегу реки били в
рельсы. Народ стал собираться на доро-
ге, идущей вдоль огородов за деревней.
Это было самое высокое место в округе
и с него, как на ладони был виден лес
за рекой, уходящий с постепенным по-
вышением к горизонту, становясь там
сплошным сине-зелёным полем.
Далеко слева по верху леса на восток
шло рыжее пятно, за ним вверх под-
нимался чуть видимый, почти про-
зрачный синий дымок. Это было очень
похоже на то, как шёл огонь по траве,
когда ребята постарше ранней весной
подожгли её увеличительным стеклом
102 103
от фонарика и чуть не спалили крайний
дом деревни.
Огонь за рекой скоро оказался напро-
тив деревни. Тут почти над нами проле-
тел самолёт, кукурузник (АН-2) и улетел
в сторону пожара. Дальше он повернул
вверх по течению реки и от него стали
отделяться парашютисты. Немного по-
годя в месте их сброса поднялось вверх
пламя. Оба языка встретились и высоко
в небо взметнулось оранжевое пламя и
до нас дошёл звук сильного хлопка. Там
поднялся реденький, как махорочный,
дымок.
Скоро к месту, где стоял народ, подъе-
хала председатель колхоза Краснова,
так её звали все от мала до велика, на
своём бобике (автомобиль ГАЗ-67Б) с
открытым верхом. Место за передни-
ми сидениями было занято, как пеной,
куполами парашютов. Сами парашюти-
сты в чёрных комбинезонах приехали
на грузовой машине. На капоте предсе-
дательской машины парашютисты рас-
стелили карту, смотрели в неё и пока-
зывали руками в сторону леса за рекой.
Вокруг стояли местные мужики с лопа-
тами, баграми, топорами и вёдрами – у
кого что было нарисовано на пожарных
табличках, которые были прибиты к
торцам брёвен сруба на уровне верха
окон каждого дома. Людей разделили
на группы и, видимо, назначили стар-
ших. Скоро все они поплыли на лодках
за реку.
Мы смотрели с берега, как люди на том
берегу расходятся в разные стороны и
исчезают за редкими тополями на лу-
гах.
Время раскололось
Из Астраханово мы уезжали в конце
мая пятьдесят девятого года.
Провожали нас всей деревней. Из про-
вожающих мне ближе всех была тётя
Моня, неприметная среди других со-
104 105
седей, очень, как мне тогда казалось,
старенькая. Многих, и не только на-
ших деревенских, она поставила на
ноги своим умением лечить народны-
ми средствами. Мне она спасла ногу, а
может и самого, после моего прыжка с
конька крыши нашего дома на лёд. Тётя
Моня крепко обняла меня и попросила
помнить и не забывать. Только много
позже я понял, что это были две разные
просьбы.
Все были грустными. Говорили напут-
ствия, благодарили, обнимали, про-
щались. Светлое утро подёрнулось ка-
кой-то серенькой поволокой.
Всё наше имущество было погружено в
кузов грузовика и накрыто брезентом.
Мать с маленькими сёстрами села в ка-
бину. Отец, брат и я забрались в кузов и
устроились около кабины. Наши соседи
и друзья остались стоять в ряд один к
одному около нашего бывшего дома и
долго махали нам. Мы долго видели их с
высоты кузова. По дороге вдоль Селино
и Аркуля в просветах между деревьями
мелькала родная река.
Как только проехали Аркуль, началась
очень сильная гроза. Машину, казалось,
даже подбрасывало от ударов грома.
Когда въехали в лесок перед Ключами,
пошёл сильный дождь и мы спрята-
лись под брезент. После очень близкого
сильного удара грома, машина остано-
вилась. Дождь почти перестал, и мы вы-
глянули из-под брезента.
Дорога впереди уходила вниз к ручью,
где был брод – мелкое место для проез-
да. На опушке леса над дорогой белела
половина высокой старой ели, только
что расколотой молнией примерно по-
полам по всей высоте. Вторая половина
дерева лежала поперёк дороги и вер-
шиной уходила далеко в кусты.
Водитель пошёл искать объезд, а мы
вышли на дорогу. Отец и мы с братом
106 107
потрогали половины ели – они были тё-
плые, в мелких белых волокнах и пахли
смолой. Мать сказала, чтобы мы были
осторожнее.
Снова начинался дождь. Пришёл води-
тель, и мы снова все расселись. Машина
развернулась, и мы поехали обратно,
как будто передумали уезжать. Но ско-
ро по краю поля выехали на другую до-
рогу и снова поехали от родного дома.
Эти половины ели разделили нашу
жизнь тоже на две части – на бывшую
привычную и на неизвестную впереди.
Снова начался дождь, и, пока мы ехали,
он всё шёл, а мы только выглядывали
временами на дорогу, но больше дрема-
ли. Так незаметно и доехали до места
108 109
Дамаскино
На новом месте
Сначала мы поселились на первом эта-
же Дамаскинского узла связи, куда отец
был переведён из Селино начальником.
У нас отдельный вход с улицы, а из про-
сторной прихожей двери в наши две
комнаты. Окна комнат выходят на ого-
род и соседний дом. Подполья на новом
месте не было и мешки с картошкой,
овощами и частью нашего имущества
стояли в углу коридора.
За узлом связи был небольшой пустырь,
заваленный остатками оборудования и
большими перегоревшими радиолам-
пами. За пустырём нам выделили уча-
сток земли, где мать скоро устроила
грядки, а за ними мы посадили картош-
ку.
Участок уходил вниз к речке, а по его
краям цвёл белыми зонтиками борще-
вик выше моего роста. В жаркую пого-
ду мы его обходили, чтобы не обжечься
листьями.
Ещё ниже по лугам и среди густых за-
рослей кустов течёт речка Воробьиха,
неширокая и мелкая, лишь кое-где в её
течении встречаются бочаги – широкие
и глубокие места.
Над нашим жильём, на втором этаже,
телефонный коммутатор, откуда кру-
глые сутки до нас доносились повторя-
емые по несколько раз названия ближ-
них и дальних населённых пунктов.
Больше всего помнятся Такашур и Ко-
куевка, похоже, что с ними была самая
ненадёжная связь.
За стенкой у нас почта. На машинах, а
чаще на почтовых тарантасах с лошад-
ками, почту развозили по окружающим
деревням. Иногда на таких тарантасах
разрешалось и нам с братом съездить с
почтальоном в какую-нибудь деревню.
После случая, когда почтальон загулял
на свадьбе и оставил меня одного на
улице в какой-то деревне, такие поезд-
ки прекратились.
В тот раз местные нашли меня спящим
на крылечке магазина, очень похожего
на магазин в Селино, в каком работала
мать, и среди ночи привезли меня до-
мой.
Новое жильё
К осени мы переселились уже в посто-
янное жильё через дорогу от узла свя-
зи. Это была квартира на первом этаже
двухэтажного дома. На втором этаже
с отдельным входом жили старенькие
дед с бабкой.
У нас просторная комната с двумя ок-
нами на улицу и одним во двор, боль-
шая кухня с окном на улицу. Одна стена,
как обычно, без окон. От печки в ком-
нату выходила большая белёная стена
110 111
до самого потолка, уходящая на второй
этаж. Печь топили из коридорчика сра-
зу справа от входа. Там всегда лежали
дрова и берёста для растопки. Зимой
посреди комнаты на жестяном листе
стояла печка-буржуйка с двумя круглы-
ми прорезями с крышками, которые
убирались к трубе, когда надо было го-
товить еду. На крышках были жестяные
же ручки. Железная труба поднималась
вверх метра на два, а оттуда, почти под
потолком, уходила в печь через круглый
душник.
Слева от входа вешалка с одеждой, за-
крытая цветными шторами, а дальше у
стены наш большой сундук.
Полатей тут не было, а стояли две боль-
шие кровати у стены и одна у печки, все
ножками в консервных банках с керо-
сином, чтобы не пролезали клопы.
В переднем углу между окнами стоял
большой стол, около него вдоль стенок
были широкие лавки, рядом стояли
наши стулья.
На кухне всё было так же, как и у нас в
Астраханово – большая тумбочка, табу-
ретки, посуда. На полочках в тумбочке
всегда было что перекусить.
Ели обычно щи да кашу. Всегда на столе
были селянка и винегрет – это мы с бра-
том готовили и сами, когда родителей
не было дома.
По деревне
Под горой, почти вдоль всей деревни,
был большой пруд, который, как нам
рассказали, ушёл весной перед нашим
приездом. В начале лета безо всякой
техники, а только лопатами, носилка-
ми, вёдрами и тазиками всей деревней
его снова запрудили.
На следующий после этого день Воро-
бьиха уже вышла из берегов. На середи-
не качались рядышком ботинки, кото-
112 113
рые тут называли баретками, а по бере-
гу с рёвом после ремня от матери ходил
их хозяин лет десяти – он их оставил
вечером под глинистым берегом. Сам
паренёк плавать не умел и за ботинка-
ми сплавал его друг.
Вешняк – проём под мостом сквозь пло-
тину, был сделан большим коробом
с ровным полом, а со стороны пруда
были столбы с пазами. В пазы, начиная
снизу, плотно начали закладывали тол-
стые широкие доски, которые не пропу-
скали воду. Доски добавляли, пока вода
не поднялась почти до верха плотины.
Ветки кустов на дальней стороне пруда
наклонялись прямо в воду. Пруд стал
самым многолюдным местом. Дети
купались на другом берегу пруда, где
было мелко. Взрослые, особенно после
работы, прыгали с ближнего бережка,
раздевшись прямо на ходу. Интереснее
всего было под вешняком. Там можно
было вставать под водопад, который
прижимал к доскам пола. Вода сбивала
с ног, прокатывала по скользкому полу
и выбрасывала купальщиков в глубо-
кий омут за дамбой.
Скоро в пруду появилась и рыба, при-
шедшая с верхнего течения Воробьихи.
Появились и рыбаки, в основном дети.
С местными ребятами мы быстро под-
ружились и ходили с ними вверх по
Воробьихе. Далеко пройти по берегам
речки было невозможно из-за густых
зарослей ивы и ольхи. Ходили мы и в
лес за прудом: по грибы и ягоды с мест-
ными и за вениками с отцом.
Ниже пруда за речкой была поляна со
списанными тракторами и комбайна-
ми, от почти целых до совсем голых их
рам. Там мы выколачивали подшип-
ники или набирали приводные ремни
из металлических прямоугольных ра-
мок, которые навешивали на себя, как
патронные ленты военных моряков на
картинах.
114 115
За прудом в траве и на кустах водились
клещи – их приносили все и помногу.
Как-то отец с матерью осмотрели брата
после его похода в лес и нашли на нём
девять клещей. Отец сказал в шутку,
что должен быть и десятый. Немного
погодя одна из сестер задела брата по
голове наружной обоймой только что
разбитого нами подшипника. Он пожа-
ловался на боль в самой макушке, там и
нашли десятого клеща.
Больше всего от клещей страдали соба-
ки: их нижние губы были увешаны тол-
стенными уже кровопийцами. Достава-
лось и другим домашним животным.
С клещами боролись – лес посыпали
дустом с самолётов. С высокого бере-
га пруда лес виднелся очень далеко, и
было видно, как в нашу сторону от го-
ризонта заходили сразу по два кукуруз-
ника.
Они шли, казалось, почти рядом один к
другому с дымчатым шлейфом из-под
крыльев. Перед прудом они круто пово-
рачивали в стороны.
Мне долго снились эти самолёты, кучей
летящие прямо на меня.
После опыления за прудом на опушке
было много погибших от дуста мышей,
птиц и даже зайцев. Как-то мы подо-
брали там коростеля-дергача, дома он
начал уже бодро бегать и немного стал
летать, ночевал за сундуком, но его за-
душила соседская кошка, когда остави-
ли открытой входную дверь.
За прудом мы с ребятами постоянно
играли в войну. Команды были с раз-
ных концов улицы. Всё было по-серьёз-
ному: копали окопы, делали шалаши и
землянки, кострами заграждали подхо-
ды. Пистолеты, автоматы и пулемёты и
гранаты делали из досок или из стволов
молодых сосен. Игры часто доходили до
116 117
драки, но и мирились стороны быстро.
В соседнем доме на первом этаже двух-
этажного дома, такого же как у нас,
жили дед с бабкой. Дед был инвалидом
войны, и у него была трёхколёсная мо-
токоляска с очень шумным двигателем
и полностью ручным управлением. Ког-
да он заводил свою инвалидку, слышно
было на всё село и на звук сбегались
дети.
Бабка распахивала высокие ворота, и
тогда все разбегались в стороны. Дорога
вдоль наших домов проходила по лож-
бине и была ниже уровня дворов. Мо-
тосредство с грохотом выкатывалось со
двора, скатывалось на дорогу и быстро
оказывалось на другой стороне улицы,
где был пустырь и росла высокая густая
крапива. Мы выталкивали коляску на
дорогу, она останавливалась и прини-
мала пассажиров. Рядом с водителем и
его костылями и на заднем борту смело
располагались три-четыре смельчака.
Дед добавлял газу и конструкция, разго-
няя кур и гусей, ехала по селу. За селом
пешее сопровождение отставало и жда-
ло, пока участники пробега доедут до
деревни Хвощанка и вернутся обратно,
а это было километра три в один конец.
Бабушка заранее открывала ворота, и
коляску ватагой закатывали во двор.
Чернушка
Корову позже тоже перевезли в Да-
маскино и держали её пока у соседей.
Кормить её на новом месте было не-
чем – родители в колхозе не состояли,
и пришлось её сдать. Приехали загото-
вители с большими весами и закупили
в деревне несколько коров, поросят и
коз. Нашу Чернушку тоже взвесили и
загнали её по настилу в кузов машины.
Мать плакала и мы все тоже. Теперь не
было у нас нашей кормилицы. Не надо
стало подбирать пучки сена или рвать
ей свежую траву. Молоко мы стали по-
купать по бидончику у соседей.
118 119
В школу
В Дамаскинской школе учились дети
и с соседних деревень. И вот первого
сентября пятьдесят девятого года на
школьной линейке, я успел подрать-
ся с такими незнакомыми ребятами. В
ход пошли портфель и большой букет.
Портфелем я защищался, а букетом от-
бивался. После короткой стычки я ока-
зался дома с крепко зажатым в кулаке
остатком букета. В портфеле кроме
учебников и тетрадей была бутылка мо-
лока с бумажной пробкой, хлеб и варё-
ные яйца на завтрак во время большой
перемены. Всё это разлилось, разбилось
и перемешалось. Я всё перебрал и почи-
стил, пока никого не было дома. Но яич-
ный желток по краю страниц учебников
долго было заметно. Так я начал учить-
ся. Школа была похожа на Селинскую,
тоже деревянная двухэтажная и с таким
же внутренним расположением, так что
здесь всё мне было уже привычно.
Первый класс
Моя первая учительница Четверико-
ва Полина Александровна. Спокойная,
внимательная и с каждым из нас как
давнишняя знакомая. Она собрала нас
на первом этаже в просторной комнате
с тремя большими окнами и сама рас-
садила нас за парты. Познакомились,
причём многие стеснялись, когда слы-
шали свою фамилию и вставали. Старо-
стой класса выбрали Костю Городилова,
самого рослого в классе. Сразу назна-
чили дежурных – двоих с первой парты
первого от двери ряда. Они раздали из
деревянной коробки каждому по дере-
вянной ручке с пером «звёздочка» и на
каждую парту по чернильнице-непро-
ливайке. Для чернильниц посреди верх-
ней части парты были круглые гнёзда,
а для ручек канавки по обе стороны от
чернильницы. Учебники раздали ещё
летом, а тетради купили родители.
Начались уроки. Учили алфавит и тут
120 121
же из новых букв составляли слоги, а из
слогов и слова.
Читать я уже умел, но по слогам читать
не учился и прочитывал сразу словами
и строками. Сначала Полина Алексан-
дровна меня притормаживала, но от
этого её отвлекали полностью негра-
мотные ребята, так что приходилось
больше заниматься ими. Особенно вы-
делялись два брата Стяжкиных из де-
ревни Северное Дамаскино, которое
было километрах в пяти от Дамаскино.
Они были совершенно одинаковые –
то ли близнецы, то ли погодки и буквы
знали одинаково плохо оба.
Скоро один из них отличился. При раз-
даче ручек каждое утро у нас не хватало
одной. Учительница давала запасную,
потом свою, позже уже шла за ручкой
в учительскую. Когда негде было взять
недостающую ручку, то один из Стяж-
киных вытащил из своего портфеля
пучок перевязанных старой резинкой
ручек, выбрал одну и передал Полине
Александровне.
— Откуда же у тебя столько ручек? —
спросила она.
— А мне каждый день давали, — ответил
стяжатель.
Еле вернули его коллекцию ручек в об-
щий ящик.
В большую перемену в полутёмной
комнате с партами до потолка в одной
половине, детям колхозников давали
стакан молока и хлеб, а другим то да-
вали, то не давали. Отец и мать в кол-
хозе не состояли, но норму теребления
льна – сотку на каждого взрослого жи-
теля села, выполнили. На льняном поле
тогда мы были всей семьёй и мы, дети,
тоже вытягивали с корнем стебли льна.
Там я увидел вблизи, как вяжут снопы.
Отец делал это так быстро, что не уло-
вить глазом. Тогда и я научился делать
122 123
перевязь для снопа из двух тонких пуч-
ков стеблей, скручивая их в верхней ча-
сти.
Потом, помнится, стали давать колхоз-
ный завтрак всем и даже была гречне-
вая каша с чайной ложкой топлёного
масла.
На Новый год была поставлена ёлка в
коридоре на втором этаже нового кры-
ла школы. На ёлку в школу родители
приводили и дошкольников. Ведущая
объявила, что к нам идёт Дедушка Мо-
роз со Снегурочкой и показала в поле
за окном. И точно, со стороны Северно-
го Дамаскино они шли с санками, а на
санках большой мешок. Дед Мороз со
Снегурочкой поднялись на второй этаж
и начали рассказывать, как трудно они
добирались на праздник. Одна из моих
двух сестёр, почти пятилетняя, ухвати-
лась за санки.
— Наши санки, наши санки, — повторя-
ла она.
Ей быстро дали подарок, отвлекли, а
потом вернули и санки. Было весело.
Все пели, плясали, рассказывали стихи.
Уроки
За лето я прочитал не только свои, но
и учебники брата за третий класс. Так
что учиться мне было легко. На устные
задачки я знал ответ ещё до окончания
вопроса. Все стихи из учебника «Родная
речь» я знал наизусть. Да и от родите-
лей мы с раннего детства знали много
стихов не только из школьной програм-
мы.
Весной, когда солнце уже хорошо при-
гревало, у нас было контрольная по
арифметике. Полина Александровна
разложила по партам половинки те-
традных листов с заданиями. Задачи
были совсем простые. Одна из них про
вагон и мешки, которые то вносили, то
124 125
выносили. Вагоны я ни разу не видел,
но сразу написал ответ и стал подска-
зывать соседям. Учительница подошла,
посмотрела мой ответ и предложила
мне выйти из класса.
Я вышел в совершенно пустой коридор
и стал ходить от окна к окну. Тут в кори-
дор вышел директор и спросил, почему
я не на уроке. Я сказал, что уже сделал
задание. Он заглянул в наш класс и По-
лина Александровна подтвердила мои
слова.
Директор привёл меня в учительскую,
куда попасть боялись почти все школь-
ники. Там было много всего интересно-
го: шкафы до потолка и все с книгами,
много новых для меня вещей по стенам
и на столах. До звонка на перемену мы
разговаривали, сидя за его столом.
Он показывал мне призы и грамоты, а
потом подарил мне большую, сантиме-
тров пять-шесть высотой, самодельную
октябрятскую звёздочку из толстой же-
сти без детского портрета Ленина, но с
крупной булавкой. Ходить в школу мне
очень нравилось.
Деревенская интеллигенция
Как-то зимой одноклассница пригла-
сила меня на свой день рождения. Для
подарка родители дали мне новую кра-
сивую книжечку, мне её было жаль, но я
пошёл и подарил. Именинница жила с
родителями и сестрой в большом двух-
этажном доме недалеко от нас. Её роди-
тели, как и наш отец, были деревенской
интеллигенцией.
Собралось нас человек десять. Взрос-
лые накрыли стол и куда-то ушли, а
всем распоряжалась сестра виновницы
торжества, которая была постарше. Она
устраивала конкурсы, показывала фо-
кусы, угощала скромных. Мы рассказы-
вали стихи, пели песни, плясали, игра-
ли (водящий ловил с завязанными гла-
126 127
зами на звук голоса), слушали пластин-
ки. Сестра одноклассницы показала
фокус: стоя перед белой стеной печки,
она протягивала к ней руки и касалась
её обеими. После этого сгибала руки,
слегка ударяла ладонью левой по локтю
правой снизу, снова протягивала руки к
стене. Тут оказывалось, что правая рука
не достаёт до печки. Снова сгибала и
уже правой ладонью стучала по левому
локтю – та тоже становилась, якобы, ко-
роче. Скоро мы раскусили этот секрет.
Было весело и жарко, много разных
блюд, консервы, печенье, конфеты, ли-
монад и даже мороженое. Под конец
праздника родители одноклассницы
дали каждому по свёртку со сладостя-
ми, и мы пошли по домам.
Герман
С ним мы учились в одном классе, были
одинакового роста и развития. В де-
ревне он всех и всё знал, и был у меня
экскурсоводом и проводником. Он
знал Дамаскино так же, как я знал свои
Астраханово и Селино.
Семья Германа жила в высоком одноэ-
тажном доме посреди деревни. Сзади к
дому примыкал большой навес, а даль-
ше были хлев с сеновалом. Отец его ра-
ботал водителем на большой грузовой
машине и часто бывал в дальних поезд-
ках. Когда он был дома, его машина сто-
яла у них под окнами.
Герку все знали, и мы везде были вхожи.
На молокозаводе, который стоял прямо
на роднике у спуска к пруду, нам раз-
решали брать сушёный творог прямо с
полок сушилки, и нам его можно было
набирать полные карманы.
128 129
С Германом я первый раз попробовал
курить, причём сразу основательно.
Отец его курил, и у них дома за печкой
стоял большой фанерный ящик из-под
папирос. Пачек сигарет и папирос в
ящике было навалено больше полови-
ны: «Север», «Красная звезда», «Друг»,
«Парашют», «Волна», «Пингвин», «Се-
верные», «Махорочные»и много других.
Мы взяли из ящика несколько сигарет
и папирос. Курить пошли за сарай, на-
курились до тошноты и до наклона го-
ризонта в глазах. Тут неожиданно вер-
нулся отец Германа, снял со стены под
навесом вожжи и начал нас слегка вос-
питывать. Мы скакали вокруг длинного
верстака то в одну, то в другую сторону,
то через него, то под ним. После этого
«воспитатель» сходил к нам и сказал
обо всём этом моему отцу.
— Ну, как? — спросил отец, когда я при-
шёл домой.
— А, совсем не больно, — ответил я.
Так я покурил и бросил в первый раз.
В уборочную Геркин отец работал на
комбайне и брал нас собой. Было очень
интересно ездить по полю, смотреть
кругом с высоты кабины. Нам даже до-
верялось поднимать рычаг сброса соло-
мы из копнителя. Иногда мы умудря-
лись прыгать в копнитель, вываливать-
ся с соломой и снова догонять комбайн.
Ходили мы с Геркой и за яблоками в
чужие сады. В деревне было много вы-
соких яблонь-китаек. Как-то мы зашли
к его соседу напротив, залезли на ябло-
ню, которая росла наклонно и верхуш-
кой уходила на крышу дома. Тут вышел
старенький сосед, увидел нас и ушел в
дальний конец огорода, чтобы не испу-
гать нас. Когда мы слезли, он нас подо-
звал и дал нам крупных яблок.
Ещё мы любили лазить по вентиляции
в зернохранилище за горохом и куку-
рузой. Там меня укусил в палец хомяк,
было больно.
130 131
Привет Зворыгиным
Когда в деревне копали картошку,
праздник был у всех, а особенно у де-
тей. На убранных уже огородах по всей
деревне жгли костры и пекли в них
новый урожай. Почти все, а особенно
совсем маленькие, ходили с перепач-
канными горелой картошкой лицами.
Детям особенно нравилось запускать
самую мелкую, ненужную в хозяйстве
картошку, наколов её на тонкий конец
гибкой ветки. Держа ветку за толстый
конец, отводили руку назад и резко ши-
роким размахом стряхивали её в нуж-
ном направлении, обычно вверх – кто
выше запустит.
Как-то раз мы стояли с ребятами посре-
ди улицы, когда уже начинало темнеть.
Я тоже решил пойти на рекорд. Про-
дел подходящую картошку, отвёл руку
назад, а потом махнул веткой вверх.
На фоне ещё светлого неба картошки
не оказалось. Ищу, где же она. Видимо
руку назад я отвёл резковато. Вижу из
окна ближнего дома, это был дом моей
одноклассницы Гали Зворыгиной, через
пролом в стекле торчит кулак. Братья
Гали были постарше нас, крепенькие,
даже толстоватые, почти одинаковые.
Они выскочили из дома босиком в до-
машних широких рубахах и помчались
за мной. Бегал я в то время быстро. Они
пыхтят прямо рядом за мной, протяги-
вают ко мне руки и громко хохочут. Я,
не оглядываясь, прибавил ходу, забежал
за инкубатор в конце улицы, по огоро-
дам спустился к речке. Всё было тихо, и
я осторожно пошёл домой. В сенях у нас
стояло много мешков с картошкой и я
спрятался за них, накрывшись пустым
мешком. Пришёл отец и прошёл мимо
меня. За ним пришли братья Зворыги-
ны со своими родителями.
—Что вы ему сделали? — спрашивал их
отец Зворыгин.
— Да ничего мы ему не сделали, мы его
даже не догнали, — ответил один.
132 133
Все вышли на улицу, а я зашёл домой и
сразу лёг спать. После этого мы запро-
сто встречались с братьями Зворыги-
ными, и я часто бывал у них дома.
В начале лета около их дома укладыва-
ли в кузов большого грузовика вещи.
Мы с одноклассниками тоже помогали.
Было очень грустно, как будто уезжали
все и навсегда.
Скоро уехали из Дамаскино и мы.
Очень жаль было расставаться с новы-
ми друзьями.
Лощинка
Из Дамаскино мы переезжаем на Чет-
вёртую площадку, как тогда называли
посёлок Кильмезь в Удмуртии.
По дороге остановились в деревне Ло-
щинка – родине матери. Тут жила наша
бабушка. Муж её, наш дед, погиб ещё
перед войной, её дети – наши дяди и
тётя разъехались кто куда, и она жила в
своей избушке одна.
По хозяйству бабушке помогал одино-
кий дед из соседней деревни Иванково,
Константин Захарович. Костя Захарыч –
так звали его все.
В это же время к бабушке приехала из
посёлка Устье Лобани сестра матери с
мужем и двумя сыновьями.
Со станции Кильмезь приехала двою-
родная сестра бабушки, почти ровес-
ница нашей матери, с мужем и тремя
детьми.
Разместились кто где: дети в избе, а
остальные в сенях, на сеновале и у со-
седей. Наших родственников тут была
добрая половина деревни.
При нас приходили к бабушке родствен-
ники и из соседних деревень.
134 135
Из деревни Вознесенское, недалеко от
Лощинки, пришла очень старенькая
бабушка, очень маленькая ростиком с
белым ивовым батожком – прутиком
выше её. Даже наша бабушка называла
её бабушкой. С ней ней рядом постоян-
но были два паренька, чуть повыше её,
но очень полные. Похоже, что они были
близнецами и были даже одинаково
одеты. Один носил ивовую зелёную
корзинку, а другой котомочку – неболь-
шой серенький мешок с верёвочкой,
привязанной к его углам концами и се-
рединой, наброшенной петлей на горло
мешка. Иногда они менялись ношами,
но это мало кто замечал. Нашей бабуш-
ке они принесли, как принято, гостин-
цы, а обратно унесли уже гостинцы от
нашей бабушки.
Все гости, кто чем мог, помогали ба-
бушке. А хозяйство у неё было большое:
корова, утки, куры и поросята. По утрам
корову выпускали в стадо, а уток гнали
на озеро. Бабушкины поросята были с
тёмной пятнистой шкурой – потомки
диких свиней, плоские, как лещи, и со-
всем нежирные в отличие от обычных
поросят. По окружающим лесам таких
водилось много, там их ловили малень-
кими и выращивали дома.
Рано утром по улице проходил колхоз-
ный бригадир, стучал в окно и сообщал
бабушке, куда ей идти на работу в этот
день.
В свободное время мы занимались ис-
следованием деревни и окрестностей.
Лощинка стояла рядом с Сибирским
трактом примерно в километре от мо-
ста через реку Вала. Огородами бабуш-
кина сторона деревни примыкала к
крутому берегу сильно изогнутого озе-
ра Круглыш, широкой и глубокой стари-
це реки.
За озером на высокой песчаной косе
был лесок из осин, вётел и ивы. За ней
была уже река Вала. На другом невысо-
ком берегу реки луга с редкими вязами,
136 137
за ними круто поднимается высокая
Красная гора, густо поросшая хвойным
лесом. С самого верха горы часто раз-
давался грохот поездов и свистки паро-
возов.
В один из дней отец повёл нас с братом
за реку. Моста через реку ещё не было
– его разбирали каждую весну перед
ледоходом, а после половодья снова
восстанавливали. До восстановления
моста, автомобили, телеги и пешеходы
переправлялись через реку на пароме.
Настил парома лежал на двух больших
металлических ёмкостях.
Через реку выше моста для парома был
перекинут металлический трос. С на-
шей стороны он привязан к обложенно-
му короткими досками низу ствола ста-
рого вяза, растущего метрах в тридцати
от воды. Другой конец троса уходил да-
леко в кусты за рекой к торчащим над
ними двум треногам из толстых брёвен.
Паром держался за трос столбиками на
углах настила парома в верхней по те-
чению его стороне.
Когда мы подошли к реке, паром по-
немногу заполнялся у противополож-
ного берега. Ниже по течению восста-
навливали мост. Рабочие, стоя на лесах,
забивали очередную сваю большой баб-
кой, толстым, в рост человека, бревном
с четырьмя деревянными ручками с че-
тырёх сторон. Леса были закреплены на
двух сбитых вместе дощатым настилом
больших лодках. Сваи были толстые и
их забивали дружно по команде одного
из рабочих.
— Рраз, рраз! — отрывисто кричал он.
Вот они прекратили бить, положили
бабку на лодку и отплыли к берегу. На
свае остался стоять мужик с копной ры-
жих волос и раскидистой рыжей же бо-
родой.
Он немного постоял, переговариваясь
со стоявшими на берегу, закурил, при-
138 139
сел на корточки, а потом сел, свесив
ноги, на высоте метров трёх над бы-
стрым течением.
Мы подошли к костру, вокруг которого
сидели рабочие. В котле у них что-то
варилось. Отец поздоровался с каждым
за руку, видимо, они были давно знако-
мы. Разговорились.
Вот паром двинулся с той стороны, и
мы пошли на причал. С парома сошёл
народ, съехали две телеги и грузовая
машина. Мы подождали, когда заедет
машина, и с несколькими пассажирами
тоже зашли на паром. За трос тянули
двое: один молодой, а другой постарше.
Молодой в рукавицах захватывал тол-
стый трос и тянул его на себя, упира-
ясь в палубу ногами. Старший орудовал
толстой доской с прорезью для троса,
небрежно, как казалось, выбрасывал её
вперёд и резко, как двигают весло, по-
давал трос назад. Паром шёл быстро.
Оказавшись на другой стороне, мы
пошли по берегу вниз по течению. При-
мерно напротив Лощинки отец повёл
нас вверх по склону в густой лес из вы-
соких деревьев, между которыми очень
густо росли малорослые осины, берёзы,
вязы и кусты орешника.
Пробираясь по лесу, обходя слишком
густые заросли, мы неожиданно оказа-
лись на берегу небольшого озера, поч-
ти круглого, диаметром метров сорок.
По самому краю берега высокая трава
нагибалась прямо в воду. Мы за отцом
пошли вокруг озера. В одном месте бе-
рега лес был заметно светлее, чем ря-
дом. Это была давняя просека в сторону
лугов шириной три-четыре метра, де-
ревья, в основном осины, на ней были
моложе окружающих. Тут же валялись
остатки какой-то деревянной, почти
сгнившей, конструкции из досок и жер-
дей с коваными, уже ржавыми, деталями
139
142 143
считают, что дно у него двойное, так как
ни одного утонувшего в озере не смогли
найти. Под первым дном и живут черти,
забирающие к себе утопших.
Лес на горе был только краем бора, ко-
торый в те времена уходил во все сто-
роны от реки на десятки километров. В
случае опасности люди быстро разбе-
гались по этому лесу или даже подолгу
жили в дебрях, питаясь охотой и под-
ножным кормом, в том числе и диким
мёдом. Иногда они выходили к дерев-
ням и просили или крали еду. Некото-
рые подробности были очень страш-
ные.
Особенно запомнился рассказ о моло-
дой женщине, которая в мороз по сне-
гу почти дошла до деревни со стороны
Красной горы. Её рано утром учуяли со-
баки, которые были с рыбаками на реке.
Она была без сознания и обморожена.
Одета она была по-летнему и поверх
своей одежды толсто обмотана тряп-
ками. В деревне её откачали – привели
в сознание и отогрели. Из райцентра
приехали на машине несколько чело-
век. По следу они нашли на горе в зем-
лянке ещё двоих, уже замёрзших муж-
чин. Всех увезли в район.
Рассказывала бабушка о жизни деревни
и о наших предках. У неё была замеча-
тельная память, как и у всех её детей –
наших дядей, матери и тёти. Очень цве-
тасто она рассказывала поздними вече-
рами нам первородные сказки, которые
в книжках я встретил много позже, хотя
и очень любил и люблю их читать. Не-
которые народные слова из бабушки-
ных сказок в то время были даже непе-
чатными. Мать тоже знала эти сказки,
но, когда рассказывала их, некоторые
слова заменяла.
Мне долго снилась Красная гора, с от-
чётливыми лицами людей, стоящих на
её крутых склонах. Много позже, уви-
дев, как в фильме «Угрюм-река» Про-
144 145
хору Громову привиделась на уступах
скалистого берега шаманка Синильга,
я сразу вспомнил Красную гору и свои
сны.
Совершенно свободного времени в го-
стях у бабушки почти не было: пололи
огород, гоняли уток на озеро и обратно,
кормили скотину.
Костя Захарыч занимал нас часто. Осо-
бенно мы были полезны в заготовке
ивового корья. С утра он выводил всех
детей лет с шести, а это было пять-
шесть человек, на берег Валы в густые
ивовые заросли. Там двое-трое постар-
ше получали инструмент для плетения
лаптей – кочедык. Сам он рубил под ко-
рень не очень толстые ивовые стволы,
раскладывал их ровно на землю, учил
снимать кочедыком кору и показывал
чистое от кустов место для сбора добы-
чи. Все были при деле. Когда куча была
достаточной, он делал вязанки от ма-
ленькой до огромной, каждая ровнень-
кая с лямочками, как у рюкзака из этой
же коры. Каждому надевалась на спину
удобная вязанка по росту, и мы цепоч-
кой сквозь кусты выходили к деревне.
Сам Костя Захарыч шёл впереди и нёс
свою вязанку. Корьё сушили на изгоро-
ди, на дровах или просто на земле по
двору.
Когда набиралась большущая телега су-
хого корья, Костя Захарыч вёз его сда-
вать в деревню Вихарево, тополя и дома
которой были видны из бабушкиной
деревни. Оттуда он привозил сладости,
а помощникам давал и деньги.
На озере у деревни было много свобод-
но лежащих на берегу долблёных лодок,
с которых ловили рыбу сетями, фитиля-
ми и мордами. Днём на лодках плавали
только дети, а почти все взрослые с утра
до вечера были на работе. Мы брали две
лодки – в одной мы с братом, а наши
двоюродные братья – в другой. Мы про-
веряли рыболовные снасти, плавали
146 147
наперегонки, брызгались с помощью
вёсел. Это иногда переходило в руко-
пашные разборки, но ненадолго.
Под обрывистым берегом со стороны
деревни были небольшие площадки,
на которых стояли временные печки с
котлами, трубками, корытами с водой
и рядами зеленоватых «четвертных»
– трёхлитровых бутылей с мутной ку-
мышкой. Мы попали как раз в сезон за-
готовки этого самогона. О своих наблю-
дениях мы рассказали нашим старшим
ребятам. По их заказу мы принесли им
на берег Валы одну такую четверть. Там
были ещё ребята из местных. Тут же
они все начали дегустировать продукт,
закусывая зелёным луком, хлебом и
варёными яйцами, за которыми тоже
посылали нас. Закуски в ребятах долго
не задержались. После этого они стира-
ли одежду, сушили её на кустах у реки и
долго лежали неподвижно на берегу.
С дальней от тракта стороны деревни
через небольшой пустырь был выселок:
несколько изб, почти все без пристроек
и огородов. Семьи и одинокие жили там
в основном временно. Эти люди, в боль-
шинстве своём, отличались от местных
говором и даже внешне.
— А к нам машина приехала, а к вам не
приехала! — кричала нам девочка из
кучки детей, когда мы ребятами через
выселок шли с реки.
Около дома без сеней, только с крылеч-
ком под общей крышей, стояла боль-
шая чёрная машина. Несколько соседей
стояли у своих домов. Вот из этого дома
незнакомые люди вынесли детали са-
могонного аппарата и погрузили в ма-
шину, а потом вывели кудрявого и сму-
глого мужичка.
Все расселись в машине и быстро уеха-
ли. Через незакрытые двери дома слы-
шались громкие женские причитания.
Дети цепочкой, приподнимая самых
маленьких на ступеньки, побежали на
крики.
Посреди деревни стояла качель в виде
148 149
буквы «П» повыше ближней избы ме-
тра на три. Верхняя перекладина сво-
бодно вращалась в отверстиях столбов.
Две длинные жерди с расклиненными в
перекладине концами, свисали с неё и
были скреплены внизу цепью, на кото-
рую клалась доска-сидение. Раскачав-
шись на качели, можно было сделать
полный оборот через верх. Рассказыва-
ли, что в предыдущем году на этой ка-
чели разбились, хотя и были привязаны
вожжами к жердям, двое ребят пришед-
ших из армии, и их ровесница. Были и
другие случаи увечий из-за этой каче-
ли.
Тут я наивно захотел спасти деревен-
ский народ, снял с качели доску и унёс
её на бабушкин двор к большой коло-
де для колки дров. Взяв острый топор,
я, как делали взрослые, прижал доску
ступнёй левой ноги. Доска легко рас-
кололась, лезвие прошло до подъёма
ступни и носок топора вошёл в неё на-
сквозь. Ногу мне перевязали, приложив
свекольные листья и устроили меня
под домотканым пологом на высокой
лежанке в сенях бабушкиной избы. Все
входящие и выходящие заглядывали ко
мне, рассказывали новости, приносили
чего-нибудь, и я был в центре внима-
ния. В очередную отправку телеги с ко-
рьём дней через пять-семь меня водру-
зили на него сверху и повезли к фельд-
шеру в деревню Вихарево. Там метод
лечения моей ноги одобрили.
Погостив у бабушки, родня стала соби-
раться по домам. Скоро уехали живу-
щие далеко, другие просто разошлись
пешком по домам.
За время, пока мы были в Лощинке,
отец со старшим братом несколько раз
уходили на Четвёртую площадку. Как-
то раз они приехали на машине и увез-
ли все наши вещи, а сами снова верну-
лись пешком.
На новом месте всё было готово для на-
150 151
шего переезда.
И вот в начале июля 1960 года мы всей
семьёй вышли пешком от бабушки из
Лощинки в Карманкино через деревни
Сосновку, Поддубное и Воскресенское.
Все эти деревни стояли совсем близко
друг от друга. В Карманкино мы отдох-
нули у знакомых – вся деревня знала
наших родителей. Мать около трёх лет
работала продавцом в их магазине сра-
зу после войны.
Родная деревня отца – Валинское Устье
тоже была совсем рядом ниже по реке
Вале;.
В дом друга отца – Петяя Рыжего, где
мы остановились, заходило много зна-
комых, разговаривали с родителями и
рассматривали нас.
Уже под вечер несколько человек про-
вожали нас с высокого берега до самой
воды, другие махали руками с уступов
высокой Карманкинской горы. Ребята,
чуть постарше брата, перевезли нас че-
рез реку на лодке.
Станция Кильмезь
Утром наша семья оказалась на полян-
ке между стеной из высоких сосен, сто-
ящих рядом на пригорке, и отделённой
от нас болотцем железной дорогой, вы-
ходящей справа из леса через мост над
речкой. Дальше дорога уходила к высо-
кому семафору с двумя большими крас-
ными крыльями.
А ведь только вчера утром мы были в
совершенно другом мире – в деревне
Лощинка у бабушки, и до места мы до-
брались уже в потёмках.
Наше новое место жительства – неболь-
шая избушка, метрах в шестидесяти от
насыпи железной дороги.
Справа от входа — маленькая русская
печь, совмещённая с плитой. У трубы
152 153
можно было даже поставить сушить
пары три валенок. На всех стенках были
вешалки и полки под разные вещи, по-
суду, запасы еды. Слева у двери стоял
наш селинский сундук. Одно неболь-
шое окно смотрело на железную дорогу,
у окна небольшой столик под клеёнкой.
Вдоль стен вместо кроватей были на-
стилы из досок, некоторые на табуретах
и стульях.
Стены избушки набраны из тонких
брёвнышек, вставленных в пазы стол-
бов по углам. Каждое брёвено мог бы
охватить взрослый пальцами двух рук.
Между брёвнами, как положено, уплот-
нение из мха. От промерзания зимой у
трёх наружных стен дощатые завалин-
ки, наполненные до верха опилками и
прикрытые по всей длине наклонными
досками.
Двор такого же примерно размера, как
и домик, огороженный стенами тоже
из тонких брёвен, наполовину по длин-
ной стороне под навесом. Вдоль одной
стены навеса небольшая поленница
дров, большая колода для колки и руб-
ки, клетки для кроликов, туалет, кладо-
вочка для инструмента. Во двор мож-
но было попасть через калитки с двух
сторон – со стороны леса и от железной
дороги. В сторону насыпи на тропинке
почти сплошь уложены доски и мелкие
брёвна, чтобы проходить по болотной
почве после дождя.
На пригорке у леса колодец с воротом и
бадьёй на цепи.
Начало
Мать управлялась по дому на новом ме-
сте, ожидая пополнения в нашей семье,
да нас уже было два брата да две сестры.
Всех надо было накормить, причём без
привычных запасов, которые у нас всег-
да были на прежних местах жительства.
Голодными мы никогда не были – всег-
да из еды что-нибудь да было.
154 155
Дел у родителей прибавилось, да и мы с
братом тоже не сидели сложа руки.
Отец стал работать стропальщиком па-
рокрана на погрузке леса в вагоны-
углярки. На смену их бригаду вызывали
гудки электростанции – четыре брига-
ды грузчиков и для каждой своё коли-
чество гудков по её номеру. По тому,
какая бригада была уже вызвана, мы
знали, какая будет следующей, а ког-
да она будет вызвана – знали уже при
прохождении грохочущего состава из
порожних вагонов на паровозной тяге
мимо нас.
Иногда рабочая смена отца затягива-
лась, и мать посылала нас унести ему
еду. Их парокран стоял с ближней сто-
роны погрузочных площадок, и мы сме-
ло подходили к нему. Пока передвигали
вагоны под погрузку, бригада обедала
или грелась прямо внутри парокрана.
Уже тяжело гружённые лесом вагоны
паровоз тяжело тянул обратно, сильно
прогибая рельсы. Не сразу мы привык-
ли к землетрясению от проходящих со-
ставов. Кроме них среди ночи приходил
пассажирский поезд, шедший обратно
рано утром. Ходил ещё маневровый па-
ровоз, проскакивали разные железно-
дорожные самоходки. Скоро мы по сту-
ку колёс могли посчитать количество
вагонов в составах.
В свободное время отец утеплял дом.
Дров у нас под навесом была неболь-
шая поленница, а впереди была зима.
Соседям, в основном железнодорож-
никам, завозили дрова на платформах
по железной дороге и сбрасывали их
на насыпь поближе к их жилью. Отец
заготавливал дрова рядом в довольно
густом лесу, и в этом мы с братом помо-
гали ему – таскали из леса сучья, обрез-
ки деревьев, тюльки напиленного нами
сухостоя, берёсту для разжигания печ-
ки. Кроме нас дрова в лесу рядом никто
не заготавливал, и нам тут было проще
ими запасаться. Двуручной мы спилили
и несколько огромных сосновых пней,
156 157
которые были недалеко в лесу после
давнего бурелома. С работы отец почти
всегда приносил перевязанные прово-
локой стопочки бракованной дощечки
от тарного цеха, стоявшего недалеко от
погрузки. Эти досочки после просушки
шли на заделывание щелей в стенах, из
них же я выпиливал игрушки сёстрам.
На полянках и болотцах почти рядом
с новым жильём мы собирали грибы и
ягоды. Варенье из ягод варили рядом с
домом на летней печке, такие же были
и у соседей. Печки самые простые – без
дверок, с короткими трубами без рас-
твора, с самыми разными плитами, в
основном обломками чугунных, для
установки тазиков с вареньем. Запах
варенья стоял столбом, а около поваров
стояли стайки маленьких дегустаторов.
Окру;га
Улицы как таковой в этом месте не
было, дома стояли вразброс. Ближе на
пригорке дом Демьяна, у которого мы
снимали времянку. Рядом совершенно
новый дом его брата Аркадия, ещё пока
служившего военным – там жила зна-
комая братьев.
Чуть дальше, тоже на пригорке, была
землянка, наполовину выступающая из
земли и обложенная со всех сторон и
сверху дёрном – верхним слоем почвы с
растущей травой. Эта землянка, похоже,
была, как и наша времянка, первым жи-
льём кого-то из наших соседей при их
появлении в этом месте. К двери зем-
лянки были две ступеньки вниз. Рядом
с дверью в небольшое окно. Внутри у
окна столик, с другой стороны малень-
кая печка с половинкой чугунной пли-
ты. У стен двухэтажные нары. В землян-
ке жили муж с женой, которые постоян-
но ходили в рабочей одежде, и их сын
158 159
Колька. Он сильно отличался от ребят, с
которыми я был знаком раньше, гово-
ром, поведением и даже отношением к
родителям. Родителей он совершенно
не слушался, говорил с ними громко и
почти открыто курил отцовские папи-
росы и сигареты. Скоро Колькина семья
уехала в поисках лучшей жизни.
В сторону речки от дома Демьяна жили
дядя Фёдор и тётя Фрося Логиновы с
двумя сыновьями Сашей и Славой и до-
черью Таней – нашими родственника-
ми по матери. К ним мы ходили в баню.
Дядя Фёдор сильно болел, не работал,
а почти постоянно почему-то сидел на
печи. С их сыновьями мы подружились,
а наши сёстры играли с их сестрой.
Дальше протекала из-под железнодо-
рожного моста речка Чернушка – не-
глубокая, но с очень илистым дном. На
берегу речки стоял дом Пановых (Нина
Демьяновна с мамой и бабушкой), а сра-
зу за ним дом Полуэктовых (родители и
их дети Людмила, Сергей и Валя). Даль-
ше за ними среди сосен жили Панько-
вы.
С другой стороны от нас, рядом с бо-
лотом, жили Злобины: мать, отец Иван,
дочь и сын Сашка – мой одноклассник.
Отдельно в избушке рядом жила их ба-
бушка. Почти рядом с насыпью был ни-
зенький широкий дом Фролычевых, в
их семье было четверо детей. Старшим
был Витька – ровесник моего брата,
младше дочь и ещё двое совсем ещё ма-
леньких детей. Их мать несколько раз
прятала их у нас под кроватью от хро-
мого приземистого отца, когда тот пья-
ный бегал по округе и стрелял из ружья.
Как-то раз он стучал прикладом в нашу
дверь, без разговоров получил от наше-
го отца в нос и остался без ружья – отец
отдал его соседям, а те передали мили-
ционеру.
За линией, так говорили о железной до-
роге, улицы как таковой тоже не было,
160 161
и дома тоже стояли неровно. Там жили
Грязевы – у них мы брали молоко, Со-
ловьёвы с сыном Игорем и бабушкой,
рядом Сысоевы и Исмаиловы.
Ближе к речке в новом тогда доме жили
Хлебниковы. Двое из их детей, парни,
были на год-два младше нас, и мы дру-
жили.
Родня у семафора
Наши родственники тётя Дуся (двою-
родная сестра бабушки) и дядя Толя —
жили у семафора с детьми Николаем,
Леонидом и маленькой Галинкой. Они
с первых дней помогали нам на новом
месте во всём, всегда сажали нас за стол,
когда мы к ним забегали. Всегда переда-
вали что-нибудь вкусное с собой домой.
Меня тётя Дуся в один из первых дней
привела в «Белый дом» – санаторий для
железнодорожников на берегу реки.
Там мою ногу внимательно осмотрела
врач. Узнав, что после удара топором
по ступне в деревне у бабушки к моей
ране прикладывали свёкольные листья,
способ лечения она одобрила. Так как
рана немного расширилась и показа-
лось жёлтое сухожилие, её края сжали
стальной скобочкой и забинтовали. Не-
много посидев на лавочке, я отправил-
ся домой, но взяв чуть левее, оказался
посреди путей, вагонов, кранов, грохо-
та и не знал, куда идти. Пришлось мне
идти обратно к больнице, откуда тётя
Дуся вывела меня к вокзалу и показала
дорогу домой. После этого я уже не те-
рялся, долго ходил на перевязки и рана
затянулась. Но купаться мне в этот год
из-за раны не пришлось.
Дядя Толя работал бригадиром путей-
цев и иногда помогал грузить лес в ваго-
ны покупателям леса с Кубани и Украи-
ны, которым не разрешали пользовать-
ся погрузочной техникой леспромхоза.
Они вывозили лес за границу нижнего
склада, складывали его у путей и нани-
мали рабочих для ручной загрузки вы-
162 163
купленного вагона. На край стенки ва-
гона клались длинные наклонные брёв-
на-покаты и по ним из штабеля у до-
роги закатывались брёвна по одному в
вагон с помощью двух верёвок, цепляя
их за концы. На вагоне стоял человек и
руководил подъёмом бревна. Бригаду
набирал дядя Толя и записывал и нас
с братом. Мы были рядом с бригадой,
выполняли мелкие поручения – носили
инструмент, воду бидончиком для пи-
тья, записки, и за это мы тоже получали
деньги, которые несли домой.
Посёлок
С улицы Станционной мы начали зна-
комство с Четвёртой площадкой, как
посёлок тогда называли почти все. До
этого отец приводил сюда нас с братом
только повидаться с бабушкой, которая
переехала из Валинского Устья с наши-
ми тётками Варварой, Анной и Вален-
тиной. Но всё было мимоходом и мы
были очень малы, а посёлок казался
огромным. Из того времени запомни-
лись два огромных грохочущих меха-
низма для выгрузки длинных брёвен из
воды в штабель на берегу около моста
через реку.
У каждого из механизмов были наклон-
ные направляющие, по которым непре-
рывно тянулись прямо из воды цепи с
большими на них крюками, захватыва-
ющими брёвна поперёк у их концов.
Гости
В гости к нам на новое место часто при-
ходили родственники. Часто бывал,
особенно в первое время, дед из Валин-
ского Устья. Он остался жить в деревне,
работал на колхозной пасеке и всегда
приходил с подарками: яблоки свежие
или сушёные, мёд в сотах и в банках.
Когда оставался ночевать, то всю ночь
рассказывал разные истории и всегда
в рифму. Днём он водил нас по желез-
ной дороге в сторону леса, где сходил с
164 165
насыпи, вставал на какую-нибудь воз-
вышенность, поворачиваясь в разные
стороны лицом, переходил на несколь-
ко шагов вперёд, назад или в сторону,
приседал. После этого он рассказывал,
что стояло или происходило в этом ме-
сте во время войны, когда он работал на
постройке железной дороги вместе со
многими из соседних деревень, кого не
брали на фронт.
Тётка Анна, которую мы звали крёст-
ная – она крестила моего брата и сестру
что постарше, приходила с подарками
и всегда серьёзная. Работала она сна-
чала на разделке древесины, а позже в
швейной мастерской. Входя к нам, она
крестилась на дальний угол, хотя иконы
там не было, и лишь потом разговари-
вала. Как-то она принесла нам с братом
настоящие жилетки из костюмной тка-
ни в полоску с маленькими кармашка-
ми, спинками из шёлка и таким же хля-
стиками. В своей маленькой квартирке
в конце улицы Подлесной они с бабуш-
кой и тёткой Варварой на трёх машин-
ках, одна из которых Зингер, шили кро-
ме всего прочего – женского, мужского
и детского модные костюмы на заказ.
Из остатков материала они и сши-
ли нам эти жилетки. Когда у нас была
свежая рыба, а это было часто, то рыбу
накладывали тётке Анне с собой. Если
попадали окуни, а бабушка из рыбы
ела только их, то отец сразу уносил их
бабушке или посылал с нами. Крёстная
ела у нас дома любую рыбу, даже нали-
мов, которых у себя дома они не ели.
Кончилось лето
Мы с братом пошли в школу – он в чет-
вёртый, а я во второй класс.
Скоро наша семья прибавилась – млад-
ший брат Андрей родился 19 сентября
1960 года. И стало у нас семь «Я». Сестёр
устроили в садик, который был далеко-
вато от нашего жилья. Зимой отец или
мы с братом возили их в садик на сан-
ках.
166 167
Пришла зима с её морозами, и дров для
печи шло много. С пилой, топорами и
санками мы часто ходили за дровами
и по глубокому снегу, поддерживая их
запас.
Рыбалка
Даже при том, что дел по дому после ра-
боты у отца было всегда много, он всег-
да находил время для рыбалки. Самые
рыбные места были ниже по реке, ки-
лометрах в трёх от дома около Вязового
дола, где на поляне, среди высоких вя-
зов, выходящей к реке стояли огромные
тополя-осокори. Летом рыбачили при
любой погоде. С рыбой были всегда.
Как-то в конце лета мы с братом пошли
на рыбалку повыше от Вязового. Начал-
ся дождь, а рыба начала клевать ещё
лучше. От дождя прятаться было неког-
да да и некуда. Немного погодя пришёл
отец – мы, как и родители, всегда гово-
рили, куда идём. Он пришёл в плаще
и нам тоже принёс плащ и телогрейку.
Сказал, чтоб мы всё собирали, чтобы
идти домой. Пока мы собирались, отец
забросил удочку и сразу стал ловить
рыбу одну за другой. Так мы и рыбачи-
ли, пока не кончился дождь и клевать
стало пореже. Мы с хорошим уловом
пошли домой. Таких случаев хорошего
клёва в дождь было немало.
Ходили, кроме Вязового дола и на дру-
гие две ямы – глубокие омуты, ниже по
течению, рыбачили и рядом с ними.
Там рыба ловилась особенно хорошо.
Перед второй ямой из старицы всё лето
бежал ручей, а за ним шёл невысокий
глинистый берег, где кормилась стер-
лядь, которая рыла его своим носом в
поисках личинок и жучков. Осенью по-
сле листопада рыбу можно было видеть
в чистой воде. На червя стерлядь не
клевала, и приходилось раздеваться по
пояс снизу, отрывать куски глины под
водой и искать в них личинок медвед-
168 169
ки. Крючок с личинкой подводили стер-
ляди прямо ко рту и, хотя бы по одной в
день, поймать удавалось. Другую рыбу
поймать в это время было легче.
Особенно много рыбы ловили зимой.
На рыбалку ходили, когда начались мо-
розы. В лунные ночи ставили жерлицы
на кольях ниже Вязового дола, пробу-
рив ряды лунок поперёк реки. Втыкали
прямо в дно штук по пятьдесят кольев,
на каждом было по три поводка с крюч-
ками. Самая ходовая насадка – куриные
потроха, которых в это время года было
достаточно. Чтобы колья не вмерзли, их
заваливали снегом. Дня через два шли
снимать улов и снова ставили жерли-
цы. Налимы были практически на всех
крючках. Улов везли домой на санках.
Налимов жарили, а печень запекали в
печи и мазали на хлеб.
Весной мать пошла работать в промто-
варный магазин на Биржевой. Он стоял
через дорогу от места, где работал отец.
В магазине был большой склад с товара-
ми и кучами книг с работами Сталина, в
их листы заворачивали мыло и другую
мелочь. Мать обычно давала нам про-
дукты, которые покупала в вагончике
на Биржевой, и мы несли их домой.
За младшим братом и сёстрами, когда
они были не в садике, присматривали
мы с братом. Помогали нянчиться и
родственники.
Ближе к вокзалу
На второй год в Кильмези мы перебра-
лись во флигель ближе к вокзалу, как раз
напротив въездной стрелки железной
дороги. Флигель стоял на возвышенно-
сти недалеко от самого большого бара-
ка железнодорожников, около узенько-
го прохода на улицу Партизанскую. Ме-
ста там было ещё меньше, печь-плита
была тоже маленькой, но избушка была
потеплее прежней. Отец после ночной
смены спал обычно под топчаном – на-
170 171
стилом из досок, на котором спали все.
Многих из соседей мы уже знали. Рядом
жили несколько моих одноклассников.
Саша Вылегжанин и Наиль Ахметвале-
ев жили в бараке, Саша Попков жил на
Партизанской, почти позади дома тёти
Дуси и дяди Толи Вотяковых.
Подружился я с моим ровесником Ман-
суром, который жил в двухквартирном
бараке сразу на выходе из проулка от
железной дороги. Отец Мансура держал
голубей-турманов, и мы лазили на го-
лубятню, гоняли их и кормили зерном.
Мансур вынимал из гнёзд птенцов и
мочил их клювы своей слюной. Скоро
они уехали куда-то на юг.
Каждую весну с обеих сторон насыпи
стояли целые озёра воды, широкие и
глубокие. По ним на плотах из шпал,
которых было всегда много, плавали
местные ребята. Бывали и бои, и вре-
менами суровые, то за плавсредства, то
между их командами уже на воде.
Дома всегда были дела. Шла учёба в шко-
ле. Записался в школьную библиотеку,
ходить далеко, но очень интересно. Вес-
ной 1961 года пошёл в центр за хлебом
с пятью рублями на три буханки. Хлеба
нигде не было, и я зашёл в сберкассу и
поменял пять рублей на пятьдесят ко-
пеек новыми – пять десятикопеечных
блестящих монеток. Пришёл домой без
хлеба – опять ели лепёшки, которые
мать готовила часто и очень быстро.
К лету нам дали жильё на улице Ново-
стройка в небольшом двухквартирном
доме.
Новостройка Дом 5
В начале лета 1962 года мы переехали
со Станционной на Новостройку, на
«Го;ру» –высокую часть посёлка.
Отец в это время работал снабженцем
ГСМ в леспромхозе, а мать в промто-
варном магазине на улице Биржевой.
Поселились мы на одиннадцатой от
реки улице посёлка, она была уже не са-
172 173
мой новой. За ней шла улица Ломоно-
сова с совершенно новыми одноквар-
тирными щитовыми домами.
На Новостройке по нечётной стороне
стояли двухквартирные рубленые дома,
уже с побронзовевшими от времени
брёвнами. По чётной стороне улицы
шли четырёхквартирные щитовые ба-
раки. Почти у каждого дома лежали
дрова в хлыстах, брёвнах, тюльках, по-
леньях.
Почва по улице была сплошь
песчаной – раньше тут был сосновый
лес, кое-где даже были остатки смоли-
стых пней.
Растительность в огородах бедная: кар-
тошка да овощи, редко чахлые черёму-
хи и вишни.
В нашем доме два окна на улицу – по
окну на квартиру. Калитка, неширокий
проход между стеной и забором огоро-
да, крылечко. С крылечка вход в сени,
из сеней двери в чулан и в квартиру.
За обитой войлоком и клеёнкой две-
рью кухня с небольшой русской печью.
Вместо шестка чугунная плита с дву-
мя отверстиями, закрытыми кольцами
для регулировки жара от печки, дверца
и поддувало её было справа от русской
печи с железным листом, прибитым к
полу. На печи была лежанка, рядом ещё
полати. Кухонное окно смотрит на двор
и на огород за ним. У окна большая тум-
бочка, над ней полочки и тарельник. В
углу справа от окна устроился наш всег-
дашний попутчик – сундук. Справа сра-
зу от входа вешалка, за печью умываль-
ник. В полу дверца в подполье с метал-
лическим кольцом.
В комнате, которая отделена от кухни
дверным проёмом со шторами, зелёные
обои, две кровати, диван, книжная пол-
ка в углу слева и стол у окна. На общей
с соседями стене над диваном большой
шерстяной бордовый коврик с орна-
176 177
корм по вечерам и на зиму. С рыбалки
и походов за грибами-ягодами попут-
но всегда несли липовые или осиновые
ветки.
Для утят вкопали около забора от сосед-
ского двора старую ванну, а когда они
оперились, стали гонять их на озеро.
Там было белым-бело от стай уток и гу-
сей и на шеях у них тоже были хозяй-
ские метки краской.
Дел по дому было много – посадка,
очистка от сорняков, окучивание и коп-
ка картошки, полив и прополка огоро-
да, походы за травой для скотины. Ещё
пилили привезённые на тракторе брёв-
на, кололи и складывали в сарай поле-
нья. Было много и других мелких дел,
которые нам доверяли.
Когда родители уходили в Иванково,
чтобы помочь бабушке посадить ого-
род, мы с братом управлялись всем
хозяйством, даже доили коз. Младших
они чаще брали с собой. Осенью основ-
ную часть запасов на зиму привозили
от бабушки – там всё росло хорошо.
Воду для питья и полива брали из глу-
бокого колодца, который был между
огородами нашего и седьмого дома и с
улицы к нему был узкий проход. Он, как
говорили, стоял на жиле – подземном
ручье, и вода в нём была всегда чистая и
холодная. А воды, особенно летом, вы-
черпывалось много. Соседний колодец
был выше по улице через семь домов.
Как-то летом собрались соседи и ре-
шили почистить колодец. Перед этим
кто-то уронил ведро в колодец, уже не
первое, и его не могли зацепить и до-
стать кошкой – крючком из толстой
проволоки. Народа у колодца собралось
много. Взрослые обвязали моего брата
толстой верёвкой и на окованной бадье
потихоньку опустили в колодец. Вёдра
он нашёл, они уже были сильно помя-
ты, одно расплющенное, и привязал их
178 179
к другой вожже с защёлками. Брату ска-
зали, чтобы он посильнее замутил воду,
особенно по углам и быстренько под-
няли его из колодца. Вытащили мятые
вёдра и несколько человек по очереди
стали быстро доставать воду из колод-
ца. Первые бадьи с мутью и мусором,
в основном со стенок сруба, выливали
в огород рядом с колодцем, остальное
растаскивали соседи на полив. Черпали
долго, пока вода не стала чистой.
Осенью 1962 года хлеб стали продавать
по талонам, и у нас появилась новая
обязанность – ходить за хлебом ни свет
ни заря. К магазину-вагончику, который
стоял во втором от нас проулке выше по
улице, занимать очередь приходили к
пяти часам. Народа всегда было много.
Хлеба давали по семьсот грамм на едо-
ка. Младшие сёстры и брат были совсем
малы, и хлеба нам хватало.
Рыбачим
Скоро мы купили второй велосипед.
Ещё один отец собрал из остатков не-
мецкого велосипеда, который пылился
в сарае у дяди Егора на улице Речной.
Этот велосипед отец привёз ему из Гер-
мании после войны во время одного из
отпусков. На Новостройке отец закон-
чил делать надувную лодку с баскет-
больными камерами по чертежам из
журнала „Рыбоводство и рыболовство“,
который он выписывал с 1957 года.
Лодка легко перевозилась на одном ве-
лосипеде, в раме ещё был самодельный
ящик под прикорм и рыбу. Отец сам
придумал и сделал самодельные съём-
ные сидения для детей, которые прочно
крепились на раму к рулю. Можно было
возить младших в садик и на рыбалку.
Рыбачили на Кильмези, Вале, Лумпу-
не, Лобани, Васлейковой старице, Кар-
манкинском и Черпинском прудах и на
множестве озёр – везде рыба ловилась
хорошо.
180 181
На рыбалку отец уезжал очень рано и
часто ловил по нескольку килограмм
подустов. Иногда он даже не мог увез-
ти весь улов и посылал нас с братом за
остальным уловом на его прикормлен-
ные места рыбалки, хорошо известные
нам. Рыба, переложенная крапивой и
прикрытая ветками, лежала всегда в
ямке недалеко от берега.
Попадались и крупные рыбины – щуки,
сомы. Один раз отец поймал стерлядь
около десяти килограмм весом. Часть
её сразу сварили в большой кастрюле
на плите летней кухни в огороде. Все
заглядывали в кастрюлю, где варились
большие жёлтые жирные куски стерля-
ди. Младшая сестра так увлеклась, за-
глядывая в кастрюлю, что на ней заго-
релось платье. Отец завернул её в пид-
жак и погасил пламя.
Летом 1962 года в Кильмези был силь-
ный ливень, который шёл двое суток.
Песчаную почву по улицам, а особен-
но по огородам, размыло до глины. Вся
эта грязь стекала в озеро. Озеро раз-
лилось на луга и около поверхности
в мутной воде среди болотных кочек
плавали лягушки, окуни и щуки. Лови-
ли мы их подсачеками и даже руками.
Рыбой, в основном окунями, дома было
заполнено много посуды. Окуней но-
сили бабушке и тёткам – они их ели с
удовольствием. Мы с братом взяли из
пойманных двух щук побольше и ре-
шили продать их на базаре. Отец ино-
гда продавал лишнюю рыбу, в основ-
ном пенсионерам из Ижевска, которые
жили недалеко на улице Речной. Базар
тогда был около пекарни между улица-
ми Лесной и Болотной. Приехали мы
на велосипедах и выложили щук в са-
мом конце прилавков, где народа поч-
ти не было. К нам подошла базарком
так коротко называли членов базар-
ного комитета, следящих за порядком
в торговле. Она была старшей сестрой
Поли – жены дяди Егора, брата отца.
Она нас не сразу узнала.
182 183
— Откуда рыба? — спросила она.
— Сами поймали.
— Почём продаёте?
— Не знаем.
— Все продают по рублю за килограмм.
— Рыба! Свежая рыба! — вдруг закрича-
ла она.
К нам подошли сразу несколько жен-
щин. Мы отвернулись, как будто не при
чём. Одна из подошедших, учительни-
ца, сразу положила щук к себе в сетку.
Тётя Поля взвесила, насчитала три ру-
бля и пятнадцать копеек. Мы с деньгами
сразу поехали в промтоварный магазин
и купили сестрёнкам куклу-голыша из
розовой пластмассы с золотистыми во-
лосами, размером с новорожденного.
Куклу мы посадили на багажник и пое-
хали домой, а сёстры уже ждали нас на
улице. Их радость и память была дол-
гой.
Полёт со стайки
Брат в одно лето поехал в пионерлагерь
на Воложку, но до конца не пробыл, так
как там купание было по нескольку ми-
нут, а он мог не вылезать из воды целый
день, переныривать Валу туда и обрат-
но, и его даже называли Утя.
Мне тоже взяли путёвку в лагерь, но я
за несколько дней до отъезда, запасая
козам траву, улетел с сарая с мешком
травы, которую забрасывал сушить. Я
приземлился на спину на твёрдую гли-
ну двора. Небо надо мной как будто
раздвинулось яркой, как бывает иногда
на закате, огненной полосой. Я немно-
го полежал без сознания. Дома никого
не было, даже братьев и сестёр, я поел
и стал читать уже полученный к шко-
ле учебник. Буквы вдруг стали превра-
щаться в чёрные пятнышки. Смотрю на
ковёр, а узоры на нём тоже стали цвет-
ными пятнами. В глазах потемнело и я
потерял сознание. Когда родители при-
184 185
шли с работы, то сразу повели меня в
больницу. Я шёл сам, но в глазах было
темно, как ночью. Встретили на улице
Ключевой знакомую женщину, погово-
рили. Я слышал, но не видел. Очнулся
рано утром в больнице на клеёнчатой
кушетке в маленькой комнатушке без
окон, встал и пошёл домой. Дома ещё
спали, и я опять сел есть. В окно увидел
скорую помощь, которая приехала за
мной, похоже из района. Меня забрали
и положили в поселковый стационар
на двадцать один день. Ставили уколы
и давали лекарства и витамины. Долго
я там не пробыл, так как организовал
соревнование на веранде больницы по
допрыгиванию до лампочки. Одна из
лампочек сама разбилась, и меня выпи-
сали.
В пионерлагерь я так и не попал, о чём
не жалел, особенно послушав брата о
порядках в лагере.
На реке
Летом купались всё свободное от до-
машних дел время. В особо жаркие дни
даже с реки не доходили до дома и опять
возвращались на реку. Купались обыч-
но около моста с узкоколейной желез-
ной дорогой, по которой вывозился лес
с дальних лесоучастков. Старшие ку-
пались со стороны посёлка, где сразу у
берега было глубоко. Остальные на дру-
гой стороне на песчаном пляже. Выше
моста был тоже песчаный берег, но там
по всей ширине реки плыли брёвна и
купаться было опасно. С дальних от мо-
ста концов улиц посёлка купались выше
на берегах крутых поворотов реки, где
плывущие брёвна прижимало течени-
ем к другому берегу.
Сплав леса шёл с весны до поздней
осени. Перед мостом с обеих берегов
ряды двойных плотов-бон направля-
ли свободно плывущие с лесозагото-
вок брёвна разной длины под широкий
186 187
пролёт моста. Дальше они попадали в
промежуток между такими же бонами,
которые шли с одинаковой шириной
между ними после моста километра на
два вниз по реке. На этом расстоянии
брёвна сортировались по длине, на-
чиная с самых длинных и заканчивая
швырком – обрезками брёвен и тол-
стых веток. Брёвна из плывущих по
размеру заводили в накопители у бе-
рега через дворики – промежутки в
боновом ограждении, над которым,
вдоль и поперёк был настил, как тро-
туар. По мосткам днём и ночью хо-
дили рабочие с длинными баграми и
заталкивали нужные брёвна к берегу,
отправляя остальные дальше. У берега
брёвна перехватывались тросами и ле-
бёдкой по уложенным наклонно рель-
сам или брёвнам, вынимались из воды
и складывались на берегу в штабели.
У первых двух двориков были попереч-
ные конвейеры – элеваторы с крюками
для подъёма брёвен из воды с захвата-
ми за их края. Уже; из штабелей лес кру-
глые сутки грузили в вагоны.
Жители Станционной, Биржевой,
Транспортной и Партизанской улиц ку-
пались ниже по течению от всего сплав-
ного хозяйства. Туда доплывали только
очень редкие притопленные брёвна, а
чаще мелкие обрезки деревьев.
Случаи на реке бывали самые разные.
Один приезжий паренёк надел резино-
вый надувной круг под мышки и пры-
гнул головой с небольшой нырялки на
той стороне около моста. Круг у него
слез на ноги, и ребята постарше еле
успели вынуть его из воды уже на тече-
нии. Вытащили его на боны со стороны
пляжа. Воду из него вылили и повели
по бонам вверх по течению к мосту, где
было мелко и даже дети заходили по
мели на боны. Паренёк так испугался
воды, что кричал и не хотел идти в воду.
Народ собрался на мосту и берегах,
один взрослый прошёл по бонам, взял
его под мышку и перенёс на берег. По-
сле этого тонувший приходил на реку
188 189
с местными родственниками и только
полежать на песке.
Бывало без присмотра и тонули. Как-то
я пришёл домой после купания и ус-
нул. Во сне услышал громкий крик – это
кричала мать маленького мальчика из
восьмого барака. Побежали на реку. Он
утонул в глубоком месте у моста между
бонами и берегом. На это место поло-
жили на воду его фуражку. Фуражка по-
плыла вниз по течению и около второго
дворика приостановилась и стала кру-
житься. Там его и нашли.
Долго после этого все стали купаться
осторожнее, а за маленькими присма-
тривали. Мы обычно ходили на реку
большой группой.
Родные и друзья
На новом месте было лучше ещё тем,
что до многочисленных родственни-
ков стало ближе: до бабушки Марии с
тётями Анной и Варварой, до дяди Его-
ра – брата отца, и многих других. Всего,
по моим тогдашним подсчётам, только
близкой родни в посёлке было 22 хозяй-
ства.
Скоро на Новостройке у нас стало мно-
го друзей. Тут были и мои однокласс-
ники: Толик Шабалин, Лёнька Шапкин
и Аркашка Несмашных, с которыми мы
ходили в школу на Биржевую. С ребята-
ми из соседских домов мы тоже быстро
познакомились. Не терялась связь и с
друзьями со Станции.
С братом
У брата Вовки самыми близкими друзь-
ями были Валерка Русских, Санька Ян-
дырев и Мишка Несмашных. Они обыч-
но собирались у Саньки, когда мать
была на работе. Делали луки, рогатки,
поджиги, слушали радио и играли в
карты. Зимой ещё и делали уроки.
190 191
Летом они вместе ходили на рыбалку
или просто уходили вверх по Вале, по
которой тогда сплавляли лес, обратно
плыли на брёвнах до устья Валы и отту-
да шли пешком по реке Кильмези до по-
сёлка. Иногда сплавлялись по Кильмези
от места, где кончались боны до устья
Валы, потом шли по её берегу вверх до
места напротив Карманкина или По-
кровского, иногда до деревни Юберёвка
на этой стороне, а оттуда шли по лесу
домой. Были и другие маршруты, под-
линнее и даже с ночёвками с разреше-
ния родителей.
Иногда и я ходил с ними. Когда шли на
один день, с собой даже не брали хлеба,
а питались дикой морковью, ягодами и
сыроежками, турнепсом, кукурузой или
горохом с колхозных полей, а весной
даже молодыми липовыми листьями.
Ловили рыбу удочкой или просто май-
кой и ели жаренных на костре мелких
рыбок.
Валерка Русских даже глотал мелких
пескарей живьём и тут же рассказывал
о том, где сейчас малёк, как он шеве-
лится в его животе.
Из Кильмези в Кильмезь и обратно
В один из выходных дней рано утром
мы с братом вышли погулять. Подошли
к дому Саньки Яндырева. Их с матерью
дом стоит на Речной и окнами смотрит
вдоль середины Новостройки. Там были
уже Валерка Русских и Мишка Несмаш-
ных. Крикнули Саньку.
— Шатун. Сатана, — привычно кричит
с неповторимым марийским акцентом
Санькина мать. Это означало, что он со-
бирается на улицу.
Прошли по узенькому проходу с улицы
Речной на склон горы. На часах брата
восемь часов сорок три минуты. Сань-
ка сказал, что сегодня в Кильмези Ки-
ровской массовое гуляние и можно туда
192 193
сходить. У Яндыревых бывало много
гостей из деревни Карманкино, и они
знали все новости соседнего района.
Пересчитали, сколько у кого денег. У
меня было пятьдесят семь копеек. У
других примерно столько же. Пошли
через Станционную и Партизанскую
по правому берегу Карманского пруда
(Карман-кин-ского – настаивала учи-
тельница русского языка Галина Фёдо-
ровна) и вышли к реке у деревни Тауто-
во. Подобрали доску, положили одежду
и обувь на неё, прошли вброд больше
половины реки и проплыли остальное.
От будочки, в которой стоял насос, под-
нялись на высокий берег ниже деревни.
По полевой дороге мимо Валинско-
го Устья и Микварова пришли к обеду
на луг около реки и посёлка Кильмезь,
где всё было занято людьми, машина-
ми, палатками, подмостками. Всё тут
было интересно: соревнования, само-
деятельность, буфеты, лавки одежды и
всякой всячины. Самое вкусное и ради
чего мы шли и что нечасто бывало в
магазинах – это газированные напит-
ки. Радовали даже названия на буты-
лочных этикетках: «Дюшес», «Ситро»,
«Лимонад», «Крем-сода», «Вишнёвый»
и другие. Купили, выпили, сдали бу-
тылки (двенадцать копеек за каждую),
доплатили, купили, снова выпили. Ку-
пили пирожков и пряников, поели с ли-
монадом. Смотрим, а бутылки, которые
многие просто выбрасывают, никто не
сдаёт. На гуляниях в нашей Кильмези за
бутылками охотились даже взрослые.
Занялись этим делом – денег прибави-
лось. Напились да и ещё в руках полные
бутылки. Пошли по торговым рядам.
Мне понравились большие швейные
иголки – «хомутные». Я купил две шту-
ки и продел их в фуражку у козырька,
где уже были постоянно лески с гру-
зилами и крючками на всякий случай.
Ребята тоже купили какие-то мелочи.
Ярмарка уже расходилась, и мы, не-
много поговорив с местными, отпра-
194 195
вились тем же путём домой. Через Валу
нас перевёз на лодке знакомый Саньки.
Смеркалось. В половине двенадцатого
мы уже были дома. Отец с матерью и
гостями ждали нас на лавочке у калит-
ки. Мы сказали, где были и кого видели.
Я показал всем хомутные иголки. Долго
родственники и знакомые удивлялись
тому, что за двумя иголками надо было
сходить почти за двадцать километров,
и это только в один конец.
Соседи на Новостройке
В первой квартире нашего дома Но-
востройка номер пять жили сначала
Шишкины. Сосед из барака напротив
приревновал Шишкина к своей жене.
Пьяный, он пришёл с топором и начал
рубить дверь в сени, которая была из
досок. Когда образовалась дыра в двери,
Шишкин выстрелил и попал налётчику
в живот «бекасинником» – самой мел-
кой дробью. Тот бросил топор на крыль-
цо и убежал. На шум во дворе соседей
собрались взрослые и дети. Вызванный
участковый милиционер, единствен-
ный в посёлке, осмотрел дверь и топор
с кровью на носке лезвия. Пошли со
свидетелями в квартиру ревнивца. Его
жена с крыльца заявила, что муж убе-
жал в сторону леса. Послали молодёжь
попробовать догнать беглеца, но они
быстро вернулись ни с чем. Оказалось,
что он сразу спрятался в комнате под
кроватью.
Позже его задержали, дробь почти всю
из живота вынули. Судили и дали два
года. Батуевы уехали из посёлка, Шиш-
кины тоже.
После Шишкиных поселилась семья
Девятых – Миша и Валя, оба высокого
роста, и с ними две дочки-погодки лет
около семи. У соседей был южный го-
вор, были они весёлые и общительные.
Дом наш рубленый, а между квартира-
ми стенка из досок, так что слышимость
196 197
отличная и мы (да и они) были в курсе
дел соседей.
В выходные у соседей всегда было при-
мерно одинаково. Начиналось с красно-
го вина под пластинки, потом восторг
друг дружкой, песни русские и украин-
ские, дальше выяснение отношений,
крики и драка. Их дочери приходили к
нам ещё на стадии питья их родителя-
ми и играли с нашими сёстрами до тех
пор, пока драка не заканчивалась гром-
кими извинениями и признаниями.
Почти со всеми семьями соседей, в ко-
торых были дети – наши ровесники, мы
были хорошо знакомы, приходили мы к
ним и они к нам.
В седьмом бараке через дорогу в двух
из четырёх квартирах жили Королёвы
и Попковы, окна их квартир смотрели
не на улицу, а на огороды и стайки за
домом.
Личности Новостройки
Шурик
Королёвы жили в четвёртой квартире
барака номер шесть. У Раи и Ивана было
трое детей: Толян, Шурик и Таня. Мать
работала в бригаде по разделке леса на
эстакаде, добрая и немногословная. Их
отец поехал зимой искать новое место
работы и жительства в сторону Казах-
стана с деньгами на покупку жилья. В
дороге он погиб, его нашли на железной
дороге. Хоронили его из их квартиры,
гроб был покрашен синей краской. Се-
мья стала жить без отца, им помогали
родственники, которые жили на Стан-
ционной. Шурик, тогда ещё маленький,
покрасил свои лыжи остатками синей
краски.
Толян был всегда внимательный и как
будто безразличный ко всему. Как-то
он поранил левое запястье, рана стала
нарывать, и розовая опухоль по вене
198 199
стал двигаться вверх по внутренней
части руки. Толян отмечал чернилами,
на сколько проходит нарыв за день, и
всем это показывал, а опухоль с жёлты-
ми пятнами была уже почти до локтя.
Шурик сходил в больницу и рассказал
врачам об этом. Доктор пришла, отвела
Толяна за другую руку в больницу. По-
сле этого он долго ходил с перевязан-
ной рукой.
Таня у них была младшей, играла с на-
шими сёстрами, тихая и задумчивая.
Самым общительным был Шурик. От
друзей он всегда отличался загорелым
лицом. Шурик принимал участие в
уличных играх, а они были самые раз-
ные. Но особенно он любил рыбалку и
ходил удить в любое время, при любой
погоде. Когда он был помладше, то ры-
бачил около посёлка, особенно ближе
к мосту на течении, где были большие
стаи уклейки, а по-местному – щеклеи.
Снасть была лёгкой – маленький по-
плавок, почти утопленный грузилом
для чувствительности, и самый мелкий
крючок, который назывался заглотыш.
Его бидончик к концу рыбалки всег-
да был полон, а это было больше сот-
ни штук этих рыбок. Другие рыбаки не
могли похвалиться таким уловом ещё
и потому, что не все могли сделать на-
садку как у Шурика. Этой насадкой был
опарыш – личинка мухи, которая води-
лась во множестве в уличных туалетах.
Консервной банкой на длинной палке
зачерпывалась жижа с червячками и
вываливалась на чистый песок. После
того, как они немного очищались, их
выбирали и клали в банку с мукой. По-
сле этого ещё раз или два муку меняли
и личинки становились чистыми и бе-
лыми. Их можно было брать в руки, но
многие, зная откуда они, брезговали
до неё дотрагиваться. Позже опары-
ша выращивали на тухлой рыбе или на
отходах мяса, что было проще и чище.
Но чаще всего насадкой на любую рыбу
были навозные черви. Реже рыбачили
200 201
на личинку ручейника, а проще водяш-
ку – похожую на гусеницу в домике из
мелкого мусора. Ручейники облепляли
ольховые ветки, положенные с вечера в
речку под горой.
Став старше, Шурик увлёкся ловлей
щук. С ребятами, а иногда и один, в
любую погоду стал ходить на рыбалку
далеко от посёлка: на Валу от деревни
Юберёвка до её устья, на Кильмезь от
Вишорок до Валинского Устья, на лес-
ные речки Лобань и Лумпун.
Особенно уловистые щучьи места были
на Лобани. Ездили туда на велосипе-
дах, а чаще пешком, чтобы свободно
переходить с берега на берег. Сначала
ловили на мелких местах малька, в ос-
новном пескариков и сорожек, обычно
небольшим бредешком, и сажали их в
бидончик. Щука обычно ловилась око-
ло зарослей водяной травы, у затоплен-
ных деревьев, на границе между мелью
и глубиной.
Тут Шурик ни на что, кроме рыбалки не
отвлекался. Переходил вброд с берега
на берег, увидев подходящее место или
всплеск рыбы. Поймав рыбу, обычно
щуку, реже окуня, в одном месте, тут же
искал другое подходящее место. Пой-
манных рыб он вешал на брючный ре-
мень, который на рыбалке носил через
плечо, продев улов через жабры.
В жаркие летние дни рыба быстро пор-
тилась, и испортившихся рыб ему при-
ходилось выбрасывать. Да ещё и во вре-
мя прыжков с кручи к заветным местам
рыбины отрывались. Так что к концу
рыболовного дня оставалось менее по-
ловины из пойманных. Довольный, он
шёл домой, уже прикидывая, куда пой-
ти на рыбалку в следующий раз.
Филипок
В соседней с Королёвыми квартире в се-
мье Попковых жил Витя лет восьми от
роду по прозвищу Филипок, так как его
202 203
отца звали Филипп. Как-то несколько
женщин – наших соседей, поехали на
паровозике по узкоколейной железной
дороге за черникой в лес километров за
16-18 от посёлка. С собой взяли своих
детей и соседских, кого родители не бо-
ялись отпускать. Меня тоже отпустили с
ними.
Отправление было в семь утра, прибы-
тие обратно в семь вечера.
Прибыли на место часам к десяти, сра-
зу пообедали, чтобы не таскать лишний
груз. Несколько кусочков хлеба каждый
завернул в платок и привязал вокруг по-
яса. Бутылки с водой спрятали за пазу-
ху, пошли вглубь леса. Солнце быстро
прогрело лес, стало жарко. Филипок,
одетый тепло для прохладного утра ав-
густа, притомился от перехода, пере-
грелся и упал без сознания. «Солнечный
удар» – решили взрослые. Побрызгали
его водой, прислонили к низу толстой
обломанной берёзы. Филипок начал
шевелиться и улыбаться. Мы собирали
чернику, держа его на виду. Полностью
сгнившая в нижней части берёза, как
оказалось, держалась только на коре и
не совсем крепкая верхняя часть упала
на голову уже пострадавшего. Паренёк
опять упал, взрослые опять привели его
в сознание и понесли к железной доро-
ге. Взрослым было уже не до ягод, а Фи-
липка после того в лес больше не брали.
Но и другие приключения он находил
часто.
Шамилька
Адикаевы жили в четвёртой квартире
четвёртого барака. У них всегда были
очень худые отец и мать. Старшим был
Вовка по кличке «татарин», за ним всег-
да стриженый наголо Шамилька, и две
девочки – Фаина и Альвира.
Как-то испытывал мой брат новый
крепкий лук, а прежние у него тоже
были не слабые. Стрельнул прямо
вверх, стоя посреди улицы. Стрела уле-
тела ввысь и пропала из вида.
204 205
— Потерял! Потерял! — прыгая кричал
Шамилька.
Стрела вернулась и воткнулась в бри-
тую загорелую голову Шамильки в са-
мую макушку и осталась торчать. Стре-
лу аккуратно вынули.
— Совсем не больно, — успел сказать
ловец, но тут потекла кровь. Шамиль
потрогал голову, увидел кровь на ладо-
ни, и у него подкосились ноги. Унесли
его домой и положили на кухню. Взрос-
лых дома не было. Посидели рядом.
Ожил и снова пошёл с нами на улицу.
Во дворе за четвёртым бараком жила
чёрная-чёрная собака по кличке Дик.
Дети со всей округи играли с ней, дёр-
гали за уши и катались верхом. Собаку
часто брали на рыбалку и в лес. Лаяла
она только на чужих взрослых да на жи-
вущих в одной из квартир барака не-
людимых и бездетных мужа с женой.
У этой семьи пропала курица или две,
и они считали, что виноват в этом Дик.
Стали они бросать в Дика всё подряд, от
чего собака их ещё больше невзлюби-
ла и стала огрызаться, пока не укусила,
по их словам, одного из них. Тогда они
тайком оглушили собаку, утащили её за
посёлок и закопали. Совсем маленькие
дети подсмотрели это всё и сказали Ша-
мильке. Он откопал собаку, спрятал её
в сарае и долго ухаживал за ней. После
этого она, но уже неуверенно, ещё хо-
дила по двору.
Многие дети пробовали курить, выни-
мая сигареты или папиросы тайком у
отцов или старших братьев. Некото-
рые подбирали окурки и докуривали
их в укромном месте. Шамильке же
отец и мать разрешали курить, когда
у него болели зубы. Он сидел дома на
кухне перед открытой печной двер-
цей и смело курил отцовский Беломор.
206
Ближе к лесу
14 октября 1964 года с Новостройки мы
переехали на улицу Герцена. Эту дату я
и наколол точками гвоздём на внутрен-
ней части косяка двери в сени на высо-
те моего роста.
Это была самая новая улица и на ней
в это время стояли всего три дома,
смотрящие на „посадки“ – пустырь с
молодыми берёзами, за которым по
всему горизонту была стена высокого
соснового леса.
Номер дома у нас был первый, хотя сто-
ял не в начале улицы, а за пустырём в
два обычных участка величиной до
улицы Речной. Примерно на полови-
не этого пустыря ближе к Речной было
обычное болото с травяными, зелёны-
ми даже зимой, кочками. Весной или
после дождей там подолгу стояла вода.
Говорили, что до образования посёлка,
когда по всей горе ещё был лес, тут бил
207
из-под земли родник, а настоящее бо-
лото намного ниже под горой.
Дом типовой щитовой на высоком
кирпичном фундаменте, утеплённые
фибролитовой плитой стены снаружи
штукатурены и побелены. У дома кры-
лечко, сени и веранда. Крыша под ши-
фером.
Дома строил ОКС леспромхоза. К стро-
ительству привлекали и будущих жи-
телей в качестве подсобников – пере-
носка с улицы досок и кирпича, уборка
мусора, охрана и другие мелкие работы.
За домом метрах в десяти „стайка“ - са-
рай с односкатной крышей, рядом с ней
слева туалет и выгребная яма.
С нетерпением ждали, когда просохнет
коричневая, с яичным оттенком, краска
полов.
— Суседушко-Беканушко, люби нашу
кошечку, — сказала мать, запуская кош-
ку через порог нашего нового жилища.
208 209
За кошкой вошли и мы. Семь «Я». Всем
вместе 126 лет и 2 месяца.
Из коридора вход в три комнаты: дет-
ская направо и зал прямо, на кухню на-
лево. Кухня с русской печью, плитой и
духовкой. Вторая печка с топкой из ко-
ридора одной стенкой греет зал и двумя
детскую.
Два окна смотрят на улицу, одно окно
с обратной стороны, окно на соседний
дом, окно во двор – все с двойными ра-
мами для зимы.
Принесли дров, берёсты, затопили печ-
ки, тяга хорошая, вышли на улицу – дым
из труб идёт весело.
Быстро перевезли свои пожитки с Но-
востройки – их не очень много. В стайку
поселили коз и кур.
Всё расставили и разложили. Так нача-
лась жизнь в новом доме.
На кухне у окна большой стол с клеён-
кой, под которой всегда лежали деньги
на хлеб, тумбочка с запасами, стулья,
табуретки, лавки для вёдер и кастрюль.
В дальнем углу икона. На стенах тарель-
ники, полочки и крючки под всякую
мелочь. Всегда запас еды: кр;пы, горох,
чай фамильный и цейлонский, кисель
в брикетах, сахар кубиками в трёхли-
тровых банках, масло подсолнечное в
бутылках, хлеб и сухари. На стенках и
на печке мешки и мешочки с сушёны-
ми ягодами, грибами и травами. Были и
мешочки солёными и сушёными в печи
ершами – с осени их налавливали на
удочку помногу и зимой кипятили для
ухи из рыбы покрупнее. Их можно было
есть и вместо семечек. Между печкой
и стенкой умывальник с раковиной за
шторочкой, над ними полати для зим-
них вещей. Слева от входа вешалка.
В центре зала перед входом у стены
большой комод с выдвижными ящика-
ми. На нём радиола и телевизор Гори-
210 211
зонт. Над комодом большое зеркало,
которое с нами с Астраханово. За зерка-
лом всегда какие-нибудь бумаги.
Правее окна на соседний дом в большой
зелёной кастрюле на табуретке китай-
ская роза или берёзка – цветок больше
метра высотой, цветущий тёмно-крас-
ными розами в самые морозные дни.
В правом от входа углу между окнами
большой шкаф для одежды от стены до
стены со свободным углом – очень нуж-
ное место для игры в прятки. На шкаф
клали балалайку и гитару. Складной
диван у печи и две кровати — напро-
тив дивана и у печки. Над кроватью на-
против дивана давнишний наш ковёр.
Справа от окна на улицу этажерка для
книг и для разной мелочи.
В детской две кровати и стол, справа
от входа большая вешалка для верхней
одежды. Под потолком модель ракеты,
готовая к пуску, с кусочком киноплёнки
в с;пле двигателя. В коридоре у входа
вешалки и полочки для обуви.
Шторы на всех проходах, шторы и зана-
вески на окнах. На полу кругом новые
цветастые в клетку половики – специ-
ально заказывали местным мастерам.
Посреди кухни отец сделал вход в под-
полье с кольцом на крышке, а в углу у
печки круглый лаз в подполье для кош-
ки. Выкопали яму под картошку. Позже
также же сделали в детской – лаз и яму,
соединив обе в одну. В урожайный год
обе ямы заполнялись под крышки.
Русская печь и плита никогда не отды-
хали, другую печку топили только зи-
мой. Пироги чаще были рыбные, пи-
рожки с самой разной начинкой – осо-
бенно вкусные с грибами.
Придёшь, бывало, на лыжах или пеш-
ком в воскресенье рано утром уже с ма-
трасом соломы для подстилки во хлев с
212 213
поля у Старых Каксей или Юберёвки, а
тут постоянные воскресные пирожки –
поел и уснул прямо за столом.
В печи готовили самые разные блюда:
кишки на батожки и запечённый сви-
ной желудок с ливером и картошкой,
когда резали поросёнка. Всё готови-
ли в чугунах, больших сковородах и на
противнях. До постройки коптильни в
дальнем углу огорода, в печи коптили
рыбу на тлеющих ольховых гнилушках,
в основном подуздов.
Сушили на поленьях в протопленной
печи свежесвязанные матерью для
каждого из нас шерстяные носки после
стирки, так они становились пушистые
и тёплые.
Во дворе рядом с лестницей на чердак
поставили крепкий турник с подпорка-
ми.
Вдоль крыши веранды под водосток по-
ставили большую бочку. В неё носили
воду из колодца для полива. Младший
брат пускал в ней кораблики.
Скоро отец выписал большую пачку
тонких еловых и сосновых брёвнышек,
и мы за один день огородили ими двор
от угла дома до стайки. С другой сторо-
ны двор и часть участка под огород от-
делили дощатыми заборами.
Со станции привезли машину шлака,
разгрузили его, временно убрав один
пролёт забора, в ближний к улице угол
двора. Целый выходной день смешива-
ли шлак с песком и таскали на чердак
для утепления потолка. По такому слу-
чаю мать тушила в печи молодых пе-
тушков, вкусный запах стоял по всей
округе и придавал нам сил.
Осенью вспахали лошадью участок под
картошку, отец сам ходил за плугом,
пока хозяин лошади отдыхал. После ра-
214 215
боты лошадь покормили и напоили из
нашего чистого ведра.
Отгородили участок под грядки и вско-
пали его, посадили вишни у нового за-
бора. Палисадник перед домом тоже
отгородили от картовища со стороны
соседей и посадили под окнами два ку-
ста очень крыжовника редкого сорта –
сливовидного. Из леса около Валы реки,
там где раньше была деревня Юберёв-
ка, на велосипеде привезли саженец
дуба метра четыре высотой. Сначала он
прижился, но потом стал засыхать. На
него любил лазить младший брат.
Сделали забор и от пустыря, посадили
вдоль его, как делали все, хрен, который
быстро разросся. Сначала наш участок
был двенадцать соток. Когда построили
соседние по нашей стороне, у соседей
оказались излишки, их прирезали нам
и забор пришлось передвинуть даль-
ше. У нового забора мы снова посади-
ли хрен, а старая полоса этой пряной
культуры оказалась на месте картошки.
На старом месте он стал расти ещё луч-
ше, всходил плотнее и мешал картошке.
Чтобы его вывести, мы со старшим бра-
том прокопали канаву до глины по пояс
вдоль всего участка и даже после этого
он кое-где всходил.
Для хлева скотине купили сруб и собра-
ли его между домом и стайкой. Перед
хлевом со стороны дома выкопали по-
греб. Всё это закрыли одной крышей.
Над погребом получилась аккуратная
комната с деревянным полом из тол-
стых досок для огородного инвентаря и
инструментов, с полками для рыбацких
принадлежностей.
Позже выкопали ещё один погреб под
окном с кухни, раза в два просторнее
первого, в погребе свёкла, морковь, ка-
пуста, бочки с капустой и огурцами, ка-
стрюли с грибами.
216 217
Старый погреб стал ледником, в конце
зимы намораживали в плоской ван-
не лёд и укладывали его на дно. Лёд за
лето растаять не успевал. Там хранили
подсоленную свежую рыбу, всегда го-
товую на сковородку или в кастрюлю.
Рыбы отец ловил много, даже прода-
вал ижевским пенсионеркам, которые
жили недалеко и ждали его с рыбалки
с рублями и авоськами, а небольшие
весы отец возил с собой. Там же в по-
гребе лежало солёное сало, самодель-
ная тушёнка в банках, молоко, мочёная
брусника. После рыбалки рыбу чистил
тот, кто её поймал, и причём не откла-
дывая. С ледником стало проще – силь-
но устав на рыбалке, особенно когда мы
с братом ходили бродить и рыбы было
много и мелкой, её временно клали на
лёд, а отдохнув, чистили.
С дальней стороны хлева под крышей
получился большой загон для коз, над
ним сеновал.
Со стороны стайки пристроили навес
для кроликов. Рядом с хлевом во всю
длину пристроили из бруса тёплый ку-
рятник. Куры неслись даже зимой.
На крыше курятника, закрытой от ветра
пристройками, я в конце апреле уже за-
горал, лёжа на тулупах и читая книжки.
Стайка сначала была дровяником, а по-
том гаражом для мопедов и велосипе-
дов, хранились там и бензопилы с запа-
сом бензина.
Из каждой пачки брёвен на дрова, отец
выбирал брёвна, годные для строитель-
ства. А запас дров отец держал всегда
года на два-три. Часть таких брёвен по-
шла на баню.
Рубить сруб для бани наняли знакомо-
го деда, сговорились по рублю за ряд.
Рубщик жил с бабкой в небольшой из-
бушке по левой (чётной) стороне на
Лесной через дом от наших родствен-
218 219
ников Шмыковых. Дед был глуховат, но
отец легко с ним общался. Работал дед
не спеша и за день рубил в чашу всегда
один ряд. Одиннадцать рядов за один-
надцать дней.
На мох сруб посадили быстро, а осталь-
ное доделывал отец: крыл крышу, де-
лал предбанник, клал печку, а мы с со
старшим братом помогали. Отец всё
делал обстоятельно: перед работой то-
чил двуручную пилу и ножовку, разво-
дил их зубья, точил специальный плот-
ницкий топор. Когда делал окно, дверь,
полок и лавки, то всё промерял жёлтым
деревянным складным метром и про-
черчивал по ровной доске химическим
карандашом.
На каменку натаскали разного железа
с Нижнего склада и с железной дороги,
бак был сварен Володей Шмыковым из
куска ненужной трубы для нефтепро-
вода, который тогда только собирались
проводить мимо Сюмсей, и тысячи
тонн труб лежали вдоль путей у реки
напротив вокзала, их потихоньку ис-
пользовали многие.
Баню натапливали жарко, и ещё боль-
ше суток в ней было тепло. Отец шёл
первым, проверял баню на угар и мыл-
ся быстро, по-солдатски. Мать мылась с
младшими, а мы с братом собирались
в баню трудно, обычно в субботу были
разные личные дела.
Но зато из бани нас вынимали морга-
нием света выключателем с кухни – так
долго мы мылись. Зимой ныряли в су-
гробы около бани голышом: заскочишь
в баню весь в снегу, встанешь прямо у
дверцы каменки, и снег сползает с тела.
Отец и мать работали в леспромхозе
шесть дней в неделю с утра до вечера,
а иногда и в ночную. Отец работал ма-
стером по ремонту бензопил и снаб-
женцем запчастями к ним. Иногда под-
менял диспетчера в двухэтажной будке
220 221
прямо у моста через реку. Мать в это
время работала на потоке в бригаде
Комина, которая разделывала хлысты,
привезённые из леса по узкоколейке
и лесовозами. Мастер Лина Городни-
чая руководила раскряжёвкой, хлысты
распиливали и катали на транспортёр.
Прямо при движении бревна по транс-
портёру мать замеряла диаметр с обеих
сторон, длину, назначение – от строй-
материалов до дров. После этого счита-
ла, иногда и дома, сколько кубометров
и какого леса получилось на выходе.
Дальше лес скидывали по ячейкам, от-
куда и грузили в вагоны.
Мы с братом учились, сёстры и младший
брат ходили садик, а потом, по очереди,
пошли в школу. Все дела по дому были
распределены на всех. Кто за водой и за
хлебом, кто картошку чистить, кто по-
ловики трясти, а кто всем помогать.
Всё и всегда делалось без разговоров и
напоминаний.
Самое большое дело – заготовка дров,
их заготавливали сразу не на одну зиму.
Отец выписывал дрова в леспромхо-
зе, привозили брёвна обычно на тре-
лёвочном тракторе, иногда хлыстами
подбрасывал бракованный лес сосед
напротив Сашка Воронов. Пилили сна-
чала, как только переехали, двуручной
пилой на козлах. Позже отец со стар-
шим братом пилили дрова сразу двумя
бензопилами – их собрали из старых.
Дрова кололи и складывали под крышу
не откладывая. Отец построил огром-
ный дровяник во дворе.
Другое трудоёмкое дело – разбрасыва-
ние навоза, вспашка огорода, посадка,
окучивание и копка картошки. Особен-
но когда было окучивание, приходи-
лось откладывать даже купание, хотя в
это время стояли обычно самые жаркие
дни лета.
Много собирали ягод и грибов.
Из ягод первой созревала земляника.
222 223
Много её было в ближних зарослях бе-
резняка, но ещё больше на открытых
полянках среди липово-осиновых пе-
релесков за сосновым лесом прямо на
восток от посёлка. Выходили из дома
часов в шесть, пока было прохладно.
Сначала набирали в посуду, даже не
пробуя, чтобы не терять времени – так
нас приучили родители своим приме-
ром. Набирали в трёхлитровые бидоны
и стеклянные банки разной величи-
ны. Когда становилось жарко, мы уже
были дома. В детской завешивали окно
большой толстой шерстяной клетчатой
материной шалью и хлебали ложками
землянику с молоком. После земляни-
ки на карманских и юберёвских лугах
созревала клубника – сладкая и аромат-
ная ягода. Наедались её вволю, прино-
сили домой на еду, варенье из неё ва-
рили редко – чашелистик у неё креп-
ко охватывал даже спелую ягоду и на
очистку не хватало терпения. Осенью
в ближнем сосновом лесу вдоль желез-
ной дороги на Полянку и до нефтебазы
собирали бруснику, её мочили в банках
помногу, зимой пили брусничную воду,
а ягоды ели, добавляя в них сахар.
За малиной, черникой, клюквой и кали-
ной ездили на паровозике по узкоколей-
ке — УЖД. По УЖД вывозили основную
часть леса, особенно после прекраще-
ния сплава. Летом ходили пассажир-
ские составы в семь утра в лес, в семь
вечера обратно. Станции-остановки
назывались: Подгорная, Черпинский,
Ойк, Весёлая, Болотная, Берёзовка и
другие. На каждой станции что-нибудь
да можно было набрать впрок.
Ходили всегда группами со знающими
людьми. Приезжали на место, съедали
припасы, оставляя только хлеб, завер-
нув его в платок и привязав к поясу.
Иногда оставляли бутылку воды, если
не было поблизости ручья, речки, бо-
лота или колеи с водой. При сильном
желании пить, зачерпывали кепкой лю-
бую воду и пили снизу отфильтрован-
ную воду. Никому ничего не было, ни-
какая зараза не приставала.
Калину собирали с отцом на
Подгорной – первой остановке поезда.
Доезжали туда на паровозике и шли к
посёлку рядом с узкоколейкой, набирая
рюкзаки, вёдра и лукошки веточками с
гроздями ягод и пешком возвращались
домой. Дома грозди калины развеши-
вали на чердаке, и всю зиму она была
свежей и после первых морозов уже не
горькой. Калину парили в печи и дела-
ли с ней очень вкусные пироги.
Малину сушили или варили из неё ва-
ренье, чернику ели сразу, клюкву рас-
сыпали на зиму в бумажные коробки,
черёмуху сушили.
Грибы собирали по мере их появле-
ния, и в будни ходили за ними без
родителей. Первыми появлялись сы-
роежки и маслята, за ними рыжики,
волнушки, подберёзовики – обабки,
подосиновики – красноголовики, а поз-
же всех – грузди. За грибами тоже хо-
дили рано утром. Пробегали посадки и
сосновый лес, не отвлекаясь на редкие
грибы. В лиственных перелесках запол-
няли грибами всю взятую посуду – по-
стоянно двухведёрное лукошко и вёдра.
При очень большом урожае снимали
трико и, завязав штанины, клали грибы
и в них. Часто из-за леса нас довозили
на бензовозе наши знакомые, устано-
вив урожай за шланги по краям цистер-
ны и посадив всех нас, троих-четверых,
в кабину.
В грибной сезон на столе постоянно
была грибовница – суп из грибов с до-
бавлением картошки, жареные, тоже
с картошкой, грибы. Помногу грибов
сушили в печи и хранили в тканевых
мешках у печки.
Грибы для засолки хорошо очищали и
закладывали в кастрюли. Солились гри-
бы недели две, и их ели с картошкой.
226 227
Только грузди солили не отваривая, ста-
вили в больших кастрюлях в погреб и
начинали их есть только в конце зимы.
Для коз и кроликов заготавливали сено
и веники. Сено косили или жали сер-
пами под горой у леса или на лугах по
Вале, возили в мешках на велосипедах
и сушили на крыше курятника. Липо-
вые и осиновые веники нарезали за ле-
сом или по реке Вале.
Ближе всего были веники для бани – бе-
рёзы росли совсем рядом и на веники
всем хватало. Веники вязал отец, при-
чём почти без отходов укладывал плот-
но все листочки, только кучка голых ве-
точек оставалась для печки. Научились
вязать и мы. Веники висели парами на
банном чердаке.
Для подстилки козам, поросятам, курам
носили опилки и солому. Опилки вози-
ли мешками на велосипедах или санках
от тарных цехов – там их были целые
горы. Солому таскали с колхозных по-
лей очень рано утром, иногда поздно
вечером. Солома на полях гнила целы-
ми скирдами, но колхозники расстава-
лись с ней очень неохотно.
Коз у нас по весне было две-три, все од-
ной породы с двойными шерстяными
отростками на шеях – серёжками. Козье
молоко, литра по четыре в день, было
всегда.
Кроликов всегда получалось много, ели
они хорошо. Забивать их приглашали
знакомого бабая, шкурки он выделывал
и часть отдавал нам. Мясо кроликов у
нас ели не все.
Каждый год держали поросят, одного
или двух. Брали их совсем маленькими,
обычно у знакомых, держали на кухне
в загородке за печкой на сене, кормили
молоком и укрывали мешком. Порося-
та росли быстро, и мы постоянно вози-
ли им крапиву на закуску к основному
228 229
корму. Вырастали они огромные и во
хлеву сидели по углам, как толстяки с
карикатур, и перехрюкивались между
собой.
Весной с первым теплом мы пересе-
лялись спать на чердак дома. Постели
были под домоткаными пологами на
настилах с обеих сторон слухового окна
на улицу.
На стенке фронтона были: картинка
из журнала Playboy, который привезли
друзья брата из загранки на торговых
судах – девушка в футболке с американ-
ским флагом, в джинсах без штанин и
с винтовкой М-16, фото ансамбля похо-
жего на будущий Black Sabbath, другие
фото и афиши. За моим пологом стояла
школьная, с единственным, (не моим),
фото, доска почёта, которую я, случайно
принёс с субботника.
Лестницу мы с братом убрали и подни-
мались на чердак по шесту для намёта
– большого рыболовного сачка, воткну-
того в землю внизу и прибитого к тор-
цевой доске рядом с дверцей на чердак,
вверху.
С шеста по утрам сразу прыгали на
турник, подтягивались, делали разные
упражнения из школьной программы и
показанные отцом.
После таких упражнений, я каждый год
во время праздников (день Молодёжи,
Сабантуй, массовые гулянья на стади-
оне Остров) залезал на шест и получал
призы от картонного калейдоскопа и
петуха с бутылкой водки в кирзовой
сумке, отреза ткани на костюм до пу-
тёвок в пионерский лагерь в 1969 году
(ездила сестра) и в дом отдыха Кыйлуд-
ский в 1970 году. Матери предлагал на-
стойчиво съездить отдохнуть, но она,
как и отец, не поехали, не знали, как это
«отдыхать». Поехал сам отдыхать и го-
товиться к поступлению в КАИ.
230 231
Родители, как всегда, постоянно были
в делах. Мы все помогали, но всё равно
дел у нас было намного меньше. Стар-
ший брат часто бывал у Саньки Янды-
рева и Валерки Русских. Я со своими
школьными друзьями тоже встречался
часто – гуляли по посёлку и подаль-
ше, на велосипедах и мотоциклах. Сё-
стры играли и гуляли с ровесницами.
Младший брат сдружился с младшими
братьями моих друзей – Серёжкой Шап-
киным и Ванькой Несмашных, своими
ровесниками.
Гости бывали у нас часто.
Пришёл дед Семён с Валинского Устья с
собакой по кличке Белолобый, которая
нас знала хорошо – у деда мы бывали.
— Охранять! — сказал дед собаке, когда
уходил от нас.
Белолобый остался, мы его никогда не
привязывали. А у деда в Валинском
были ещё две, тоже умные, собаки. В лес
и на реку собака всегда ходила с нами.
Мы, бывало, только говорим о рыбалке,
а он уже радостно скачет у калитки со
двора.
Иногда приходила «дальняя» бабушка
из Иванково, оставив соседей присма-
тривать за домом. Почти на всё лето ба-
бушка забирала младших к себе в Иван-
ково, и когда я приходил их проведать,
то бабушка оставляла меня «домовни-
чать», а сама ходила в Кильмезь. Я у неё
кормил скотину и доил корову после
сдачи «экзамена» на дойку.
Дядя Коля с тётей Дусей сначала из
Иванково, а потом и из Карманкино ча-
сто забегали с детьми Юрой, Тамарой,
Олей и Сергеем.
Ближняя бабушка бывала редко, а сё-
стры отца Анна, Дуня, Маша и брат Егор
забегали чаще и не только в праздники.
Бывала и сестра отца Евгения Хлыбова
с мужем Михаилом и детьми Вовой и
Ириной.
232 233
Со станции заходили тётя Дуся с дядей
Толей, которые и нашли нам жильё на
первое наше время в Кильмези. Иногда
дядя Толя приходил один, с украинской
песней «Верховина», которую было
слышно ещё с Речной.
Каждое лето на улицы из школы вы-
давали спортивный инвентарь: волей-
больный и футбольный мячи, волей-
больную сетку, настольный теннис. На
длинные улицы выдавали по два ком-
плекта. Нам на три дома тоже выдавал-
ся полный комплект, и всё это на ночь
складывалось у нас на веранде. Стол для
тенниса и козлы под него мы сделали
сами с соседскими ребятами, и он всё
лето стоял около забора у нашего дома.
Детей в трёх домах тринадцать человек.
Играем все.
По вечерам музыка с пластинок и радио
из динамиков, подключенных к радио-
ле проводами, на фронтоне дома.
Растём ...
Кильмезская школа
Одноклассница
Нашему 2«Г» 1960 года
О ней надо писать только сочными фи-
олетовыми чернилами из непроливайки
пером номер одиннадцать звёздочка на
листах тетради в линейку с Законами
юных пионеров на задней обложке.
Учились мы в школе на Биржевой со
второго класса.
Чистенькое тёмно-коричневое школь-
ное платьице, белый или чёрный ак-
куратно выглаженный фартучек, октя-
брятская звёздочка, а скоро и пионер-
ский галстук с ровно завязанным уз-
лом. Такой же примерной была и другая
её одежда и обувь — ни пятнышка, ни
пушинки. Две тугие ровные косички с
пышными бантиками сбегали на пле-
чики.
234 235
За партой всегда сидела ровно так, как
было изображено на плакате При пись-
ме сиди прямо, висящем на стене в клас-
се.
Не отвлекаясь, она слушала нашу класс-
ную учительницу Екатерину Ивановну,
как будто в комнате никого кроме их
двоих не было. При опросе не тянула
руку вверх, как некоторые, знавшие,
может быть, ответ только на этот во-
прос и не желавшие терять единствен-
ную возможность отличиться. Она зна-
ла ответы на все задаваемые вопросы и
просто поднимала пухленькую правую
ладошку вверх, не отрывая локтя от
тыльной стороны левой ладошки, плот-
но лежащей на парте.
Все учебники и тетради у неё были в об-
ложках, всегда острые карандаши и не-
сколько перьевых ручек были в запасе.
Их она часто одалживала, как и перо-
чистки, которых у неё всегда было мно-
го, разной величины и разных цветов.
Писала она так ровно и красиво, что
после высыхания чернил невозможно
было отличить написанное ею от про-
писей. Читала и отвечала устно так, что
было похоже на передачу «Театр у ми-
крофона» с чётким произношением и
размеренным ритмом. Во время кани-
кул в школе были показы диафильмов
на самые разные темы, и чтение под
картинками было постоянной обязан-
ностью Нины. Пробовали читать и дру-
гие, но только пытались.
В переменках большинство ходило на
ушах и пробовало свой голос на мак-
симальную громкость, путая школу с
глухим лесом. Она же оставалась поч-
ти всегда степенной, хотя и принимала
участие в играх: Ручейки, Третий лиш-
ний, Резиночка, Классики и других, лишь
иногда увлекалась, и лицо её, в обрам-
лении кудряшек, становилось розовым.
По всем предметам училась отлично.
Отстающих же в классе было достаточ-
236 237
но, так как семьи многих наших одно-
классников часто переезжали с места
на место в поисках лучшей жизни. Та-
ких «подтягивали» успешные школьни-
ки и первой, всегда с «нагрузкой», была
Нина.
От дома около моста через Чернушку до
школы и обратно она всегда ходила со
своей подружкой-соседкой Валей. Для
отпугивания гусей и задиристых маль-
чишек их почти всегда сопровождал
общий сосед и одноклассник Павлик.
Иногда портфелем доставалось и охра-
няемым.
Впереди у Нины была длинная и непро-
стая дорога к исполнению мечты — ра-
ботать среди книг.
Пшёнка
Аркадий достался нам от предыдуще-
го класса и пошёл снова в третий класс
уже с нами. В первом и втором он тоже
учился по два года. Был он крупным па-
реньком, даже для своего возраста. Го-
лова с рыжими волосами, широкое бе-
лое лицо, густо усыпанное веснушками.
Шея и руки тоже все были в золотистых
пятнышках, так что кличке, данной ему
до нашего с ним знакомства, он соот-
ветствовал.
Сидел Аркадий всегда за задней пар-
той, возвышаясь над всеми. Успехи в
чтении-письме были у него на уровне
первоклассника поздней осени – бук-
вы он угадывал не все, а в тетради он
писал шрифтом, которым пишут на за-
борах. Речь была какая-то упрощённая,
не очень цензурная. Наша учительница
Екатерина Ивановна стала учить его
гражданскому языку.
Поведение его было примитивным во
всех смыслах.
— Мы всю ночь самогонку гнали, — го-
ворил он, когда его будили на уроке.
— Фу, как пахнет! Кто вчера пельмени
238 239
кислые ел? — выдавал он себя, и класс
после этого приходилось проветривать.
— Да мы три дня картошку копали, вот
и не был, — пояснял он своё отсутствие.
На переменке он брал две перьевые
ручки, вставлял их перьями в розет-
ку и замыкал. Свет гас, и мы сидели в
темноте, пока учителя искали запасные
пробки. Бывало, он снимал корпус ро-
зетки, выкрутив винт ножом, и заря-
жал плоские батарейки для карманного
фонаря КБСЛ так, что они становились
горячими. От них очень недолго свети-
ли лампочки в фонариках, а фонарики,
особенно осенью и весной, носили поч-
ти все.
Аркаша ходил с небольшим старинным
фонарём в виде терема с дверцей и со
свечкой внутри.
— О, баня топится, — радовался он, за-
жигая свечку в фонаре на переменке.
Класс приходилось проветривать.
Учительница прикрепила к нему Нину
Панову – нашу отличницу. Нина зани-
малась с ним после уроков. Их занятия
были похожи на кормление кукушон-
ка-переростка маленькой птичкой, ко-
торой в гнездо подбросили посторон-
нее яйцо. Даже когда подшефный го-
родил глупости, она называла его Мака,
как у нас обращаются к маленьким де-
тям.
Мы, кто жили поблизости от Аркадия,
часто заходили к нему помочь делать
уроки, или просто напомнить его роди-
телям, что ему надо идти в школу.
Героическими совместными усилиями
Аркадий с нашим классом перешёл в
четвёртый, а потом и в пятый класс.
В пятом классе мы стали учиться в шко-
ле на Горе;. А там сразу несколько учи-
телей, большая школа и много учени-
ков. Особенного внимания к Аркаше
не стало и он быстро заскучал. Один
раз, в самом начале учебного года, он
240 241
не пришёл на урок после перемены,
тогда же пропал велосипед из множе-
ства стоящих у школы. Аркаша сослался
на то, что у него пошла кровь из носа.
Кто-то видел велоугонщика, велосипед
вернули, его в школе оставили. Но не-
много погодя он не выдержал и опять
увёл велосипед, якобы чтобы съездить
в парикмахерскую. На этот раз его ис-
ключили из школы.
На работу его не брали, и пошёл он на
Нижний склад леспромхоза драть и сда-
вать еловое корьё – подработка малых и
старых. Скоро Аркадий куда-то пропал.
Через год в начале зимы в школу при-
шли следователи из милиции, опраши-
вали учителей и учеников об Аркадии и
о двух его двоюродных братьях. Оказа-
лось, что они втроём ограбили деревен-
ский магазин в соседней области, украв
деньги, консервы, спиртное и несколь-
ко болоневых плащей, вошедших тог-
да в моду. С добычей они поселились в
землянке, каких по лесам охотники, ры-
баки, лесозаготовители и углежоги на-
строили много. Скоро они заскучали по
хлебу и пошли по свежему снегу за ним
в деревню. По следам их быстро нашли
и каждому определили срок в колонии.
Как самому молодому, Аркадию дали
полтора года, двоюродным братьям од-
ному на год, а другому на два больше.
Лет за пятнадцать до этого, их отцы –
три брата, приехав в посёлок, построи-
ли для своих семей просторные дома у
склона к речке. У каждого дома множе-
ство построек для живности, сена, дров
и большие участки земли. Внизу у реч-
ки были срублены бани, около них пру-
ды, в которые запускали разную рыбу,
пойманную в реке. Родители работали
не покладая рук, а сыновья враз всё раз-
рушили. Всё было брошено. Семьи по-
кинули дома и уехали из посёлка.
После школы мы с одноклассником
Сашей Лещуковым работали в нашем
леспромхозе на строительстве цеха тех-
242 243
нологической щепы. Аркадий появился
ближе к весне, стал работать подсоб-
ником в тарном цехе. Всем он говорил
о службе в авиации, но кроме затаски-
вания хвостов ничего не мог рассказать.
Дальний родственник, который принял
Аркадия на квартиру, рассказал об от-
казе отцов от своих сыновей.
Иногда наезжали уже подросшие быв-
шие жильцы домов над обрывом, то-
скливо стояли у родных гнёзд и опять
пропадали. Пшёнка скоро тоже исчез.
Вязовый дол
Шестидесятые годы
Оставив среди заграждений и перего-
родок из бонов у посёлка ниже моста
через реку огромный груз древесины,
сплавленный с лесоучастков в верхо-
вьях Кильмези и её притока Лумпуня,
река устремляется дальше. Выловлен-
ный лес круглые сутки без праздников
и выходных тут же грузится в вагоны и
расходится по всей стране и за границу.
Ниже по течению, где река делает оче-
редной свой крутой левый поворот и
почти возвращается обратно к жилью
и железной дороге, она упирается в об-
рывистый берег, метра в три высотой
к середине лета. Тут среди леса прямо
к берегу выходит светлая поляна – Вя-
зовый дол. Вязы окружают его плотной
стеной. Под ними растут разные кусты,
а ещё ниже воронки папоротника и
редкая трава. Почти в средине поляны
стоят рядом три огромных, неохватных
у корней, тополя-осокори с густыми
кронами в вышине. Два дерева растут
почти из одного корня, а третье, чуть
подальше от реки, совсем рядом и его
крона сплетается вышине с соседни-
ми. Часть ствола, величиной с рассте-
ленный серый льняной мешок, одного
из деревьев оголена со стороны берега
и обрамлена, как венком, наросшей на
неё за долгое время корой. На ней, кра-
244 245
сками или просто мелом, всегда напи-
саны самые родные кому-то имена.
Это замечательное место знают мно-
гие. В тёплые дни сюда приходят отды-
хать компаниями и семьями с совсем
маленькими детьми. Приносят с со-
бой еду и питьё, палатки, покрывала,
удочки, гармошки – всё самое нужное
для отдыха. По поляне много кострищ
разной величины, многие с рогатками
для подвешивания котелков над огнём,
немало шалашей и шалашиков. Мелкие
шалашики, подсохнув, быстро идут в
костёр на растопку, и тут же на их месте
строятся новые.
Купание здесь не прекращается с ран-
ней весны и до поздней осени. Народ
отдыхает с утра и до вечера, а бывает,
что и снова до утра. Среди народных
и популярных песен над рекой летят и
незамысловатые песни о самом Вязо-
вом доле. Вот начало одной из них:
На Вязовом нырялки построены,
Их конец высоко-высоко.
И нырять с них надо кверху попою,
Чтоб лететь далеко-далеко!
Ребята постарше каждый год в нача-
ле лета строят трамплин для прыжков,
который называется просто – нырялка.
Для этого длинную и широкую доску
без сучков, чтобы не сломалась, при-
носят с пилорамы. Один конец доски
заводится под толстое бревно, прижа-
тое кольями к берегу. Середина доски
подпирается брёвнышком, лежащим на
двух треногах из кольев, вбитых в дно
рядом с берегом. Другой конец оказы-
вался высоко над водой.
Ныряют кто как: ласточкой, бомбочкой,
солдатиком, с разными поворотами и
переворотами. Входить в воду с при-
личной высоты ровно получается не
всегда, и отбитые при ударе об воду ча-
сти тела долго жжёт, как крапивой.
246 247
Омут под нырялкой очень глубокий, и,
чтобы достать дно, многие, раскачав-
шись на конце доски, прыгают в глуби-
ну стоймя, прижав к себе приличный
ком земли из берега. Уши на глубине
закладывает до пронзительного звона.
Ближе ко дну примерно в рост среднего
человека стоит жижа из коры, которая
обдирается с брёвен при сплаве. Эта
едкая муть пахнет химией уже в воде,
прилипает ко всему телу и пропиты-
вает кожу. Надо терпеть и идти сквозь
неё до дна, чтобы оттолкнуться от него
для быстрого всплытия. Дно в этом ме-
сте жёсткое и скользкое, как только что
намокшая глина. Когда не достаёшь до
дна, приходится часто грести руками и
через силу задерживать дыхание, а ино-
гда и хлебнуть воды. Некоторых при-
ходится и ловить и вынимать из воды.
Нырнувшие в глубину, долго полощутся
у берега, смывая запах фенола.
Рядом с нырялкой берег каждый год
обустраивается. Ступеньки из брёвны-
шек и досок идут от воды на самый верх
берега, чтобы мыть ноги. Рядом с боль-
шой стоит нырялка попроще и помень-
ше – для начинающих.
— Смотрите, смотрите, как я умею, — то
и дело слышно от новых мастеров ны-
ряния.
Чуть выше по течению и на этой же сто-
роне заводь, а дальше чистый песча-
ный берег. Туда водят купаться совсем
маленьких, где они больше копаются в
песке, всегда под присмотром.
На другом берегу песок почти сплошь
чуть ли не от самой воды и до ивняка
зарос мать-и-мачехой. Вдалеке над ив-
няком голубеющей стеной уходит влево
густой сосновый лес, стоящий по бере-
гу Васлейковой старицы, невидимой за
кустами.
Ниже Вязового берег поднимается пес-
чаным обрывом с соснами по самому
248 249
краю, которые каждый год после поло-
водья по нескольку стволов скатывают-
ся с корнями к воде или падают верши-
нами в воду. Из леса наверху выходит к
реке лосиная тропа. По ней, предупре-
дительно похрустев валежником, выхо-
дят и, скатившись по откосу, бухаются
в воду, не обращая внимания на слу-
чайных очевидцев, огромные лоси или
лосихи с лосятами. Переплыв реку и от-
ряхнувшись, они не торопясь уходят по
своим делам по песку в кусты.
Ещё ниже берег снижается к старице,
подходящей к самой реке. Из неё всё
лето вытекает ручей. Лес по берегам
старицы почти непроходимый, частые
деревья, многие подгнившие, покрыты
мхом и увиты хмелем, остро пахнет чёр-
ной смородиной. Вся свободная от де-
ревьев жирная глинистая почва занята
папоротниками почти в рост человека.
Рассказывают, что в этом месте водит-
ся удав метров трёх-четырёх, занесён-
ный перелётными птицами и прижив-
шийся в этих дебрях. У него даже есть
имя – Князёк. Князьки – так называется у
нас белая смородина, растущая в бере-
говых зарослях. Некоторые дети и жен-
щины даже боятся бывать тут без взрос-
лых мужчин.
Дальше по течению ещё два омута, но
помельче. Среди рыбаков их называют
вторая яма и третья яма, считая пер-
вой ямой омут у Вязового.
Живности около Вязового много и са-
мой разной. Зайцы, волки и лисы редко
попадают на глаза и выдают себя толь-
ко зимой следами на снегу. Ранними
утрами по весне соревнуются в пении
соловьи, выдавая слушателям замысло-
ватое сочетание звуков. Другие перна-
тые тоже не отстают. Притихнув на вре-
мя высиживания птенцов, птицы снова
бросаются высказаться.
Крупные птицы держатся подальше от
людей, зато ещё даже не вставшие ос-
250 251
новательно на крыло утята, а их здесь
очень много, плавают прямо среди ку-
пальщиков. Много раз ребята, окружив
выводок, почти ловили молодых птиц,
но они, ныряя, оказывались далеко на
воде. Обычно утка отвлекала охотни-
ков, а сама, прикинувшись раненой,
когда птенцы были уже в безопасности,
крякнув пару раз на своём языке, не
спеша улетала.
Много было и птиц – любителей рыбы.
Особенно знакомы всем коршуны, ле-
тающие высоко над водой, как будто
их носит случайным сквозняком. Вдруг
они падают в воду, почти полностью
погрузившись в неё и тяжело махая
крыльями поднимают в вышину живое
серебро. Рассказывают, что на песке на-
шли щуку и схватившего её смертель-
ной хваткой своими мощными когтя-
ми, тоже погибшего, коршуна.
Рыбы на Вязовом и рядом было очень
много, и мелочи на уху очень быстро
налавливают даже дети. Рыбу покруп-
нее ловят бывалые рыбаки. У каждо-
го своя любимая – у одного подуст, у
другого лещ, у третьего что-нибудь
другое – рыба в реке на все вкусы.
Когда многие уходят домой, на берег
приходит невысокого роста дедушка,
который ловит ночью сомов на жерли-
цы. Утром он обычно с уловом идёт на-
встречу первым гостям Вязового.
В последнее время он чаще стал ходить
без улова, что-то бурча себе под нос.
Узнали, что виноват в этом огромный
неуловимый сом, который ломал или
разгибал самые большие фабричные
крючки.
Тогда опытный сомятник вбил в дно
толстые колья и сколотил на них креп-
кие мостки в самом конце песка выше
по течению, и привязал к ним плетёную
льняную верёвку и стал ждать.
252 253
Сом попался рано утром, и пришедшие
на берег, увидели у мостков возню не-
скольких человек.
— Сом попался, — кричат по берегу на
разные голоса.
Народа сразу собралось не один деся-
ток. Сома вываживали долго, и за это
время на берег прибежало ещё больше
людей с Нового тарного цеха, с желез-
ной дороги, с ближних к Вязовому до-
мов Станционной и Партизанской улиц.
Мостки за верёвку качало и пригибало
вбитые в дно колья к самой воде. Сом
выглядывал то ниже, то выше по те-
чению. Несколько желающих помочь
стояли наготове в воде с обрубками
толстых веток. Главный рыболов посте-
пенно накидывал на мостки петлю за
петлей мокрую верёвку.
Уставший да ещё получивший множе-
ство ударов колотушкой по голове, сом,
наконец, сдался и был вытащен далеко
на песок, но и там он метал мощным
хвостом кучи песка в окружающих зе-
вак. Кроме этого, он пугал стоящих
близко, открывая огромную пасть со
множеством обрывков лесок и прово-
лочных поводков с крючками и блесна-
ми. Спина, а особенно голова сома –
были все в зелёных пиявках.
По рассказу удачливого рыбака, сом по-
пался на жареную ворону, насаженную
на огромный кованый крюк, специаль-
но заказанный в кузнице.
На тележке для сена, с кучей помощ-
ников, улов повезли домой. Хвост при
этом волочился по земле. Позже оказа-
лось, что сом весил более четырех пу-
дов.
254 255
где ещё полутемно. Солнце уже освеща-
ет противоположный берег и золотит
макушки сосен у Васлейковой старицы.
Снова просыпается и шумит наш Вязо-
вый дол!
Первые книжки. Ойк
На станции Ойк узкоколейной желез-
ной дороги Сюрекского леспромхоза
стоит вечерний зной середины июля.
Народа собралось человек тридцать-со-
рок и подходят ещё. У каждого в руках
или на верёвочках через плечо самая
разная посуда, полная малины – бидон-
чики, кастрюли, эмалированные вёдра.
Сверху всё завязано светлыми платка-
ми в малиновых пятнах от сока. Мали-
ны в этом году много, и люди спешат
запастись за короткое время её созре-
вания. Будет вечером над всей Киль-
мезью витать сладкий запах варенья из
лесной ягоды
256 257
Многие отдыхают после целого дня
хождения по лесным вырубкам среди
посадок сосны. Некоторые режут не-
большие ветки берёзы, липы и осины –
в хозяйстве всё пригодится. Молодёжь,
освободив от малины небольшие сте-
клянные на верёвочках баночки-наби-
рушки, прикидывает, на сколько же ещё
можно облегчить добычу. Калории нуж-
ны растущим организмам, но запасы
провианта обычно употребляются при
подходе к малиннику для облегчения
передвижения. На обед остаётся только
хлеб, завёрнутый в платок, привязан-
ный к поясу, но и это давно съедено.
Среди всего этого ходят легко одетые и
изрядно покусанные комарами девочка
и мальчик лет по шести-семи. Обойдя
весь лагерь, они подходят к будочке пу-
тевого обходчика. На ней крупно напи-
сано название станции. Прочитав не-
сколько раз это слово от начала и с кон-
ца, они переходят на другую сторону
сооружения и снова читают то же слово.
В тени будочки на осиновом чурбане
сидит щупленький мужичок, босой, в
одних серых застиранных трусах. Сло-
жив руку на руку, склонив голову и вы-
гнув спину с выступающим позвоноч-
ником, он дремлет.
Рядом, на видавших виды кирзовых са-
погах, аккуратно сложена нехитрая оде-
жонка. На цветастом платке, которым
завязано ведро, лежит веточка с зелё-
ными ягодами калины.
Тело сидельца, даже шея и кисти рук
бледно-белого цвета.
Дети обходят отдыхающего, но замеча-
ют буквы на лежащей сверху кисти его
руки.
— Север, — читают они по очереди и
хором. Мужичок поднимает голову, вы-
прямляется. «Читатели» вдруг обнару-
живают на его теле и другие буквы сре-
ди синих значков и картинок и подхо-
дят ещё ближе.
258
— Ленин. Сталин. Не забуду мать род-
ную. Нюша — с трудом разбирают они.
— Они устали,— девочка вдруг обнару-
живает надпись на правой ступне.
— Но, — только и успевает прочесть
мальчик, вдруг, то ли от назойливой
мухи или ещё чего, «книжка» прикры-
вает правой ступнёй левую.
Где-то недалеко раздаётся свист тепло-
воза. Это идёт состав с хлыстами леса.
Его всегда пускают перед поездом «ма-
линников». Детей отводят подальше от
рельсов. Люди встают и машут маши-
нисту и его помощнику. Состав, тяже-
ло громыхая на стыках, увозит из леса
крепко перевязанные цепями, ещё не-
давно подпирающие небо, деревья.
«Грамотеи», как и все «малинники»,
примеряются к своему багажу.
Содержание
Баю-баюшки-баю....................................5
Ступенькипамяти.Начало...........................8
Дальние гости................................................15
Про свинью...................................................17
Иваныч...................................................18
Идущие с войны............................................19
Дом родной...................................................20
От
За
Помню сам....................................................34
Самые ранние приключения..........................56
Дошкольные деньки......................................65
Река детства..................................................77
Лесной пожар..............................................101
Время раскололось.......................................103
Дамаскино. На новом месте..........................107
Новое жильё................................................109
По
Чернушка............................................117
В
Первый класс...............................................119
Уроки..................................................123
Деревенская интеллигенция........................125
Привет Зворыгиным....................................130
Станция Кильмезь.......................................151
Окру;га...............................................157
Родня у семафора.........................................160
Кончиось лето..............................................165
Рыбалка...............................................166
Ближе к вокзалу...........................................169
Новостройка дом пять................................171
Рыбачим...............................................179
Полёт со стайки...........................................183
По
Родные и друзья...........................................188
С
Из Кильмези и Кильмезь и обратно..........191
Соседи на Новостройке................................194
Личности новостройки. Шурик.....................197
Филлипок................................................201
Ближе к лесу.................................................206
Кильмезская школа. Одноклассница.............233
Пшёнка................................................236
Вязовый дол. Шестидесятые годы...............242
Первые книжки. Ойк....................................255
Литературно-художественное издание
Гоголев Павел Петрович
Каравай
(рассказы)
Ответственный за выпуск – Андрей Гоголев
Корректор – Екатерина Растягаева
Художник – Руслан Муратов
Каравай Книга
© Copyright: Павел Гоголев, 2022
Свидетельство о публикации №222061100428
Свидетельство о публикации №222061100428
Рецензии
file:///C:/Users/user/Desktop/Karavay%20%D0%92%20%D0%BF%D0%B5%D1%87%D0%B0%D1%82%D1%8C.pdf
Павел Гоголев 26.11.2022 10:18 • Заявить о нарушении
Павел Гоголев 26.11.2022 10:18 • Заявить о нарушении