Дочь великана

Древняя легенда, которую я желаю вам поведать, повествует о долине Херлигланд, райском цветущем уголке, раскинувшемся некогда на далеком севере, у вод холодного океана, между Льдистыми Пустошами, населенными чудовищными великанами, и Самоцветными Горами, в недрах которых угрюмые карлики добывают драгоценные руды. Зимой и летом стоит в окрестных горах лютый холод, и не плодоносит мерзлая земля, дающая жизнь лишь неприхотливым северным кустарникам. Но в те далекие времена в прекрасном Херлигланде текли незамерзающие реки, и зеленели холмы, и расцветали по весне цветы, а осенью колосились обильные урожаи пшеницы. И все благодаря дару Бога Херлига, давным-давно жившего и странствовавшего среди людей, учившего их ремеслам и защищавшего их земли от чудовищ. Именно там, в дикой северной долине, уставший после очередной отчаянной схватки, повстречал Херлиг юную девушку, дрожавшую от холода и кутавшуюся в короткий изорванный плащ. Испуганно смотрело человеческое дитя на красивого незнакомца, но тот крепко обнял ее и согрел, защитив от ледяного ветра. Разгорелось в груди Бога жаркое пламя, и растопило оно окрестные льды, освободило замерзшие воды рек и согрело злой северный ветер, обратив его в нежный теплый ветерок. А дева, имя ей было Ингрид и бежала она в безлюдные земли от жестокой родни, воспылала ответным чувством, и ее тихая, благодарная любовь оживила согревшуюся землю, дала жизнь травам и деревьям, привлекла певчих птиц и лесных зверей, избегавших ранее северных краев. Раскинулась тогда среди мрачных гор цветущая плодоносная долина, и населили ее люди, искавшие защиты от гнева великанов, козней карликов и суровости холодных земель. А Херлиг и Ингрид стали справедливо править тем народом, возведя себе высокий каменный замок посреди долины.
И родила Ингрид двух красивых, словно звезды, детей, мальчика и девочку, Гуннара и Гуннир. Кожа их белела, словно снег, волосы чернели, как вороново крыло, а глаза сияли голубым небесным светом. Смех звучал, подобно сладкой эльфийской музыке, а редкие слезы струились, словно чистая речная вода. Радовались отец и мать своим прекрасным детям и не знали никакого горя. Но вот однажды Отец Богов послал к Херлигу свою крылатую вестницу и велел сыну возвращаться в Высокие Чертоги. Не смел вечно юный Бог противиться воле Владыки. Обнял он и поцеловал на прощание жену и детей и оставил им в память о себе подарки: вручил он Гуннару меч работы Небесного Кузнеца, рассекающий любой металл и любую породу, Гуннир – тисовый лук с зачарованными стрелами, разящими без промаха, а Ингрид – высокое зеркало в серебряной раме. Изредка глядя в него, могла она видеть Чертоги Богов, своего далекого мужа в божественной славе и даже беседовать с ним о земных и небесных делах. Так оставил Херлиг сотворенную им чудесную долину. Но продолжали цвести цветы, и плодоносить деревья, и жить в покое и согласии люди. А двое детей росли и становились все прекраснее. И однажды, когда красавица Гуннир стояла на балконе замка и расчесывала гребнем свои длинные черные волосы, с далеких скал увидел ее красоту угрюмый великан Агомор, самый могучий и самый ужасный из проклятого рода ледяных исполинов. И в тот же миг потерял покой злой великан. Захотелось ему завладеть юной девой, невзирая на то, что была она дочерью Бога. Стал тогда строить Агомор коварные планы, мечтая похитить и сделать своей юную Гуннир. А та, не ведая об угрозе, продолжала петь и смеяться, радуя сердца окрестных жителей, и ходить с чудесным луком на дикого зверя, каждый раз принося домой обильную добычу.
Однажды, прогуливаясь вблизи одной из деревень Херлигланда, Гуннир заметила крупную рыжую лисицу, притаившуюся в кустах и засмотревшуюся на местный курятник. Вскинула тут дочь Херлига и Ингрид лук и положила стрелу на тетиву, но лиса оказалась проворней и стремглав кинулась в заросли прежде, чем девушка успела прицелиться. Тут бы Гуннир и пойти дальше своей дорогой, но не привыкла юная воительница отступать, и устремилась она вслед за зверем, ловко обегая кусты и перепрыгивая через коряги. Вновь и вновь старалась она на бегу навести стрелу на цель, но вновь и вновь ускользала рыжая плутовка. Стрелы чудесного лука били без промаха, но лишь только по видимой цели, а лиса умело пряталась от взгляда мчавшейся за нею по пятам охотницы. Но та не сдавалась и продолжала бег, не замечая, как поредели окрестные кусты, смолкло пение птиц, подул ледяной ветер, а вскоре и зеленая трава сменилась белым снежным покровом. Остановилась Гуннир, лишь увидев ярко-рыжее пятно шерсти на снежной равнине. Не думая, вскинула она лук и выстрелила в зверя, не способного более спрятаться. Лиса рухнула в сугроб, девушка устремилась к ней с ликующим криком… и вдруг чьи-то грубые пальцы вцепились ей в волосы. Могучий Агомор без труда повалил дочь Херлига на снег и связал ее руки и ноги прочной веревкой, а после перекинул через плечо и понес вглубь  Льдистых Пустошей, где лежали его владения. Громко кричала Гуннир, зовя на помощь мать и брата, но не могли они услышать ее голос, слишком далеко от дома ушла дева в безрассудной погоне за лисицей. Видел все лишь большой черный ворон, долго летевший вслед за Агомором, а после, когда скрылся в своей пещере великан-похититель, с граем умчавшийся в небесную высь.
Встревожились Ингрид и Гуннар, когда не вернулась юная Гуннир домой ни к вечеру, ни на следующий день, ни спустя многие рассветы и закаты. Случалось ей изредка и раньше ночевать на охоте, но никогда прежде не отсутствовала она столь долго. Расспросив людей, узнали мать и сын, что видели юную деву на границе Льдистых Пустошей, и тут настоящий страх лег на сердце Ингрид, ибо знала она о коварстве и злобном нраве племени исполинов. Принялась она взывать к мужу через чудесное зеркало, но не отвечал Херлиг – странствовал он тогда далеко, на южном конце мира, охотясь на хищного Морского Дракона. Решил тогда Гуннар сам отправиться на поиски сестры. Долго старалась мать его удержать. «Не оставляй меня одну, без всякой защиты», говорила она. «Дождемся отца, он придет и немедля отыщет прекрасную Гуннир». Но знал юноша, что трепещет мать перед великанами и боится потерять сына вслед за дочерью. Отвечал он: «Неприступен Херлигланд и никто не осмелится причинить тебе зло в мое отсутствие. Сестра же ныне в страшной беде, и нужно мне идти за ней немедля». Взял Гуннар свой меч работы Небесного Кузнеца, облачился в прочные доспехи, собрал в дорогу котомку и отправился в путь в негостеприимные земли великанов, надеясь отыскать там пропавшую сестру.
Долго шел он по сугробам и ледяным полям, преодолевал горные перевалы и избегал гибели под обломками смертоносных скал. Но нигде не находил он следов прекрасной Гуннир и уже почти отчаялся ее отыскать, когда однажды под вечер набрел на небольшую поляну, окруженную могучими лиственницами, посреди которой горел костер, разгоняя лютый холод, а у него грелся могучий старик в необъятной шубе из шерсти неведомого зверя. Жестом позволил он Гуннару приблизиться, и тот, присев рядом, рассмотрел незнакомца: на плечи опускались длинные седые волосы, короткая борода, напротив, была еще черной и молодой, один глаз горел зеленым огнем, другой же скрывала повязка. Старик жарил на вертеле тушу крупного горного козла и предложил юноше присоединиться к уже почти готовой трапезе. После запивали они мясо крепким элем из фляги незнакомца. Произнеся все положенные слова благодарности, осмелился Гуннар спросить о сестре. Вдруг видел ее неизвестный старец или хотя бы заметил следы?
- Твоя сестра – дивная лицом темноволосая лучница? – молвил старик, и странно блеснул его глаз в свете костра.
- О да, - отвечал юноша. – Прекраснее ее нет на белом свете. Но скажи, видел ли ты ее, о мудрейший?
- Ты еще молод, чтобы так говорить, - усмехнулся в ответ одноглазый. – На красивую найдется красивейшая. А сестру твою я видал. Только попала она в тяжкий плен – увлек ее злобный  великан Агомор в свое поганое логово.
- Где же искать мне его пристанище?! – воскликнул Гуннар, готовый немедля броситься в бой.
- Сперва поспи, - ответил старик. – В бой с Агомором не стоит вступать, не подумав. Завтра пойдешь на запад и к вечеру достигнешь глубокой пещеры в отвесной скале, достигающей самых небес.
С теми словами отвернулся старик и улегся на свою шубу. Прилег и уставший Гуннар, сомкнув веки. Когда же очнулся он, то не увидел ни незнакомца, ни кострища, ни деревьев, ни костей съеденного за вечерней трапезой козла, а лишь бескрайние снежные просторы тянулись вокруг, да выл хищный холодный ветер. Не мог не изумиться этому отважный юноша, но решил он не медлить и последовать совету. Повернулся он спиной к рассветному солнцу и устремился на закат, преодолевая сугробы и переходя вброд стремительные горные реки. Готовился Гуннар к жестокой схватке с чудовищным Агомором и шептал уже молитву Всеотцу, но предстояло ему сперва иное испытание. Пещера, к которой он подошел, когда тьма уже опускалась на землю, зияла в огромной горе, нависавшей над миром подобно гигантскому каменному чудовищу, черным зловещим отверстием, но подле нее увидел Гуннар высокую светловолосую деву, облаченную в звериные шкуры. Приблизился сын Херлига и позвал неизвестную. Та оглянулась и пронзила его взглядом глубоких черных глаз с вертикальным зрачком. Однако показалась она ему настолько прекрасной в багровом закатном сиянии, что не заметил он в первые мгновения ни взгляда хищной птицы, ни длинных острых когтей на девичьих пальцах,  лишь удивился он, подойдя, что незнакомка высока и широка в плечах, так что могучий и рослый Гуннар казался рядом с ней почти ребенком. Сама же дева, взглянув на юношу, со стоном ахнула и прикрыла глаза, настолько поразила ее его красота.
В той пещере обитал не Агомор, но великан Отокор, менее могучий, зато известный своей мудростью и магическим даром. И было у Отокора трое дочери, вскормленных козьим молоком и человечьим мясом. Две старшие, страстные охотницы и воительницы, не уступали в силе мужам великанам, сражались с ними на равных и в страхе держали окрестные земли, вплоть до самых владений непобедимого Агомора. Младшая же дочь, Герд, тоже сильная и отважная, сторонилась дальних походов, отличалась умом, с удовольствием слушала витиеватые беседы отца с иногда посещавшим его Отцом Дружин и любила вечерами любоваться прекрасными закатами. Сейчас смотрела она на Гуннара и сразу поняла, что человек он, но не простой, а хранящий в своих венах кровь Богов. Испугалась она, не пришел ли прекрасный юноша сражаться с Отокором и дочерьми, ибо знала она суровый нрав отца и сестер, понимала, что погубят они отважного воина, столь приглянувшегося ей с первого взгляда. И обратилась она к нему с речью:
- Кто ты, дитя человеческое? Что ищешь ты в здешних краях? Или не знаешь, что Льдистые Пустоши издревле принадлежат великанам могучим и нет сюда хода подобным тебе? – гремел и звенел ее голос, как воинский рог. Но не вздрогнул Гуннар и отвечал:
- Я Гуннар, сын прекрасной Ингрид и благородного Херлига. Не желал я нарушать покой великанов, но живущий здесь могучий Агомор посягнул на жизнь и честь моей сестры, потому желаю я сразиться с ним и освободить отважную Гуннир.
- Ошибаешься, о Гуннар, - молвила Герд. – Не живет здесь великан Агомор, лежат его земли далеко к северо-востоку. Здесь же пещера мудрейшего Отокора, отца моего, не причинившего зла твоей семье.
Растерялся тут Гуннар. Тут только он понял, что говорит с женщиной из жестокого племени ледяных исполинов. Невольно сжал он рукоятку меча, но не отвел взгляд и не отвернулся, и продолжал:
- Если не здесь дом Агомора, но скажи же мне, дева, где и как отыскать мне его обиталище. Желаю немедля вступить с ним я в схватку и освободить сестру, ибо иначе может причинить он ей непоправимое зло.
- Мал ты еще с Агомором тягаться, - усмехнулась в ответ ему дева. – Он могуч и высок, ты же низок и слаб, его палец сломает тебя как тростинку, если только тебя он ногой не раздавит, как жучка, не заметив.
- Не смеешь со мною ты так говорить, о дочь великана. Пусть молод я, но силен и владею мечом лучше многих.
- Твой меч – ничего пред топором Агомора, - хихикнула Герд. – Не сможешь ты даже со мной совладать, - тут подняла она правую руку, в которой сжимала тяжелую палицу с шипами острыми.
- Чуден мой меч и оружье твое без труда переломит, но не желаю я, дева, убить или ранить тебя. Однако хотел бы тебя научить я хорошим манерам. Отброшу я меч, ты же бросишь оружье свое, и померимся силой мы вдоволь.
Герд кивнула и, палицу бросив, бросилась к Гуннару и схватила за плечи его, желая наземь повергнуть. Но не растерялся сын Херлига, устоял на ногах и оттолкнул ее всею силой своей. Не упала однако и дева, но ударила в грудь его сильной десницей. Гуннар ей отвечал, в живот метя, но она уклонилась и вновь всею мощью на него обрушилась, тесня и стараясь сбить с ног. Долго боролись, сцепившись, они, и лишь черный ворон, круживший над скалами, наблюдал за той схваткой. Черная ночь опустилась на землю, скрылось солнце и поднималась в небе луна, когда Гуннар, усталый и избитый, все же смог опрокинуть на камни изнуренную Герд и крепко прижать к ним великаншу, не позволяя горной деве подняться.
- Поняла ли ты, дева, что напрасно меня оскорбила? – молвил сын Херлига.
- Ты силен и могуч, - отвечала она. – И прошу, отпусти. Но однако неправа я была лишь отчасти. Посмотри, ты едва одолел лишь меня, только женщину, дочь Отокора. Но намного сильнее меня мои сестры, их намного сильнее отец, с Агомором же схватки и он избегает. Пусть силен ты, сильнее тебя Агомор и тебя истребит он. Я же смерти тебе не желаю, потому и смеялась.
- Не пущу я тебя, дева гор, - молвил Гуннар, - покуда не скажешь ты мне, где искать Агомора.
- Пусть скажу. Ты пойдешь и погибнешь. Если раньше не вернутся сюда мои сестры и не растерзают тебя за то, что посмел ты мне зло причинить. Отпусти и тогда помогу я тебе не только найти Агомора, но и способ поведаю, которым сможешь с ним сладить ты и спасти отважную Гуннир.
- Хорошо, отпущу я тебя, - тут разжал Гуннар хватку, хотя и прежде лишь с трудом мог он держать великаншу. – Говори.
- Что ж, отвечу, раз обещала, - поднялась и Герд и снова нависла над ним, как скала. – Но прошу я тебя об одном – возьми с собою в дорогу меня. Покажу я тебе Агомора пещеру и управиться с ним помогу. Ведь умна я и многое знаю о великанов народе.
- Помощь твою не принять неразумно бы было, - ответил сын Херлига. – Но могу ли я верить тебе? Я сын Бога и смертной, ты дочь великана. Враждуют наши народы и наши отцы меж собой.
- Дева свой род оставляет, если замуж выходит. Пройдем же в мой дом, ведь отец в дальнем странствии, сестры не скоро вернутся. Одолел ты меня и я стану по праву твоею. А наутро отправится мы с Агомором на славную битву.
Прекрасная Гуннир меж тем висела над пропастью. Приковал ее кандалами к скале суровый Агомор, ибо не желала дева отдаться его грубым ласкам. Висела дочь Херлига и дрожала от неведомого ей ранее страха, ибо далеко-далеко вниз уходил отвесный обрыв, и ужас охватывал Гуннир при мысли, что может она однажды сорваться и упасть, и лететь долго-долго, чтобы затем разбить свое юное тело о камни. Громко взывала она к Богам и к людям, но никто не слыхал, только хищные горные орлы, сверлившие ее прожорливыми взглядами, да еще изредка пролетавшие мимо черные вороны. Не раз и не два приходил к пленнице Агомор, призывая ее смирить гордость, но вновь и вновь отвергала его волю Гуннир, вновь и вновь ни с чем уходил великан, не смея нарушить обычай своего племени и взять деву силой. Где-то далеко-далеко журчала горная река, пробиваясь сквозь шум ветра, и слушала Гуннир этот звук, закрывая глаза и представляя себе ласковые полноводные реки родного Херлигланда. Звала она по имени мать, отца и брата, надеясь на освобождение и не поддаваясь унынию. И шептала молитвы Отцу Богов, надеясь, что не оставит тот свою внучку.
А Гуннар вместе с юной Герд уже спешил к ней на помощь. На утро после долгой сладкой ночи вышли они из родной для великанши пещеры и устремились на северо-восток, умело обходя препятствия, ибо Герд прекрасно знала все здешние тропы, а иногда вместе с семьей бывала на роскошных пирах в подземном дворце Агомора. Дорогой беседовали они о многом. Гуннар рассказывал Герд о прекрасном Херлигланде, об отце, Боге Херлиге, о матери Ингрид и сестре Гуннир. Дочь Оттокора поведала юноше многое о своей семье и народе великанов, а также о том, что слышала она от отца о дальних землях и неведомых краях. Но вот вступили они на земли Агомора. Ветер там дул еще сильнее и был еще холоднее, чем на других просторах Льдистых Пустошей. Всюду ощущался страх. Он лежал на колючках редких кустарников, смотрел из глаз низкорослых горных козлов, реял в вышине на крыльях исполинских орлов. Эти птицы верно служили Агомору и донесли Властителю Севера о вторжении пришельцев. Поднял тогда исполин свой каменный топор и направился навстречу незваным гостям. Герд, опытная колдунья, учуяла его приближение издали и так говорила Гуннару на привале:
- Прознал Агомор могучий о нашем приходе. Во всеоружии идет нам навстречу здешний хозяин. Грозен гнев его, и жаждет он нас истребить. Силен и коварен величайший из ледяных исполинов, не сладить с ним смертным, как и многим Богам. А здесь, на землях его, разве тот лишь, кого Всеотцом вы зовете, смог бы сладить с ним в поединке.
- Ты говорила, что знаешь, как обороть великана сильнейшего, - молвил ей Гуннар в ответ. – Ты мне правду тогда говорила или шли мы на верную смерть?
- Говорила я правду, любимый. Нам не справиться силой оружья, но иные есть силы на свете. Должен только ты каждое слово мое исполнить беспрекословно. В битве сомнение смерти подобно, должен ты мне обещать повиноваться без споров во всем, что скажу я.
- Обещаю твои исполнять я советы, о дивная Герд, если поможет это мне одолеть Агомора и милую Гуннир из плена избавить. Лишь скажи мне, какую же силу намерена ты в ход пустить?
- Таинственна сила та, недоступна для многих, лишь немногим она приоткрыта. Знаешь, о Гуннар, ты много о разных мирах, о Богах, великанах и смертных, о карликах, альвах и троллях, о драконах и гномьих пещерах, об обители светлой героев и о мрачном царстве подземном. Но не знаешь и ты, и отец твой, о том, что под миром мертвых зловещим есть еще один мир, еще более страшный, темный и жуткий, для смертных запретный. Черный Огонь там горит, пресмыкаются хищные твари, жуткий вопль оттуда слышим мы через жерло вулкана. Правит там королева Зигмира, что враждебна Богам, великанам, смертным, гномам и альвам. Отвечает она на молитвы только знающим тайные руны, мне известные. Мне поведала их моя мать, ведьма-тролль из болотного племени, что в Подземье ушла, уж минуло с тех пор семь кругов. Обращусь я сегодня к Зигмире, ты же скройся за камнем высоким, не пытайся за мной подсмотреть, а не то злая сила, увидев тебя, растерзает немедля. Если внемлет Зигмира мольбам, тайный яд, черный яд, яд Червя Бездн Запретных мне вручит, яд тот сможет сразить Агомора. Вскрикну лишь только я, имя твое назову, тут же стремглав мчись ко мне, приготовив метательный дротик. Буду держать я в ладонях тот яд, ты ж омочишь в нем наконечник. И смотри, рук моих ненароком ты не оцарапай, а не то яд тот немедля сгубит меня, всю, и душу и тело, навеки в золу обратив.
В ужасе Гуннар внимал тем словам. Но не смел он ослушаться. Знал сын Херлига, что только в мудрости Герд спасение прекрасной Гуннир. Скрылся он за скалой и всю ночь слушал страшные стоны и завывания возлюбленной и других, жутких, диких голосов, присоединившихся к ней. Лишь под утро раздался сперва страшный крик, затем грохот подземный, а после громкий вопль: «Гуннар, Гуннар!». Немедля юноша бросился к Герд, держа в руке дротик. Стояла Герд на коленях перед ямой глубокой, дымящейся и держала перед собой сомкнутые ладони, в которых плескалась, кипела, шипела ядовитая темная жидкость. Осторожно смочил в ней Гуннар свой наконечник, и тут же впитался яд тот в железо, бесследно исчезнув, а дочь великана разомкнула ладони и остатки сбросила в яму. Снова грохот раздался, и захлопнулось чрево подземное, но на месте том до сих пор земля голая. Ни травы не растет там, ни снег не ложится, и обходят его стороною дикие звери. Руки же Герд почернели и остались навеки как сажа.
А вскоре, лишь только поднялось на небо утреннее солнце, послышалась вдали тяжелая поступь и раздался грозный рев Агомора. Шел на бой великан, потрясая своим топором, и зная, что против него лишь смертный полубог и юная великанша. Думал он, что без труда сокрушит Герд и Гуннара, а после и гордая Гуннир, оставив надежду, покорится его грозной воле. Земля тряслась под тяжелыми сапогами гиганта, каменный топор лежал на плече, а вокруг вились с клекотом орлы, верные своему господину. Гуннар вышел навстречу, держа в руке меч, Герд же скрылась за скалами. Видел юноша перед собой исполина, огромного, во много ростов человеческих, в тяжелом панцире, с длинной рыжей бородой хищными клыками во рту. Но не устрашился сын Херлига, шел он навстречу врагу, безмолвно, лишь пронзая его гневным взглядом. Заревел великан и обрушил топор свой на Гуннара. Но отразил тот удар чудесным мечом, отрубив от оружия вражьего кусок камня, а затем отступил чуть назад. Вновь занес свой топор Агомор и ударил, но Гуннар уклонился и оставил удар щель глубокую в мерзлой земле. Отступил снова Гуннар, приближаясь исподволь к скалам. Великан же махал топором, норовя сокрушить человека. Тот удары мечом отражал или вновь уклонялся. Вдруг один из орлов с громким криком полетел к Агомору. Но тут непонятно откуда выпорхнул черный ворон и с карканьем бросился на орла, сцепившись с ним в схватке небесной. Орлы остальные поспешили на помощь собрату, великан же того не заметил, увлеченный сраженьем. И вот он приблизился к скалам, занося вновь над жертвой топор, когда дротик, пущенный меткой рукой великанши, вонзился в шею его, там где панцирь касается шлема. Застонал Агомор, заревел, зашатался от боли ужасной, а после рухнул наземь и начал на глазах у противников обращаться в золу, сжигаемый невидимым пламенем. Вскоре стал исполин горстью пепла, разлетелись орлы его в страхе, Герд же Гуннара сжала в объятьях, поцелуем замкнув его губы.
После Гуннар и Герд пришли ко дворцу Агомора, освободили прекрасную Гуннир от цепей и вернули ей лук, спрятанный в глубине пещеры. Втроем возвращались они в Херлигланд, и Ингрид, радостно встретив сына и дочь, приняла в свой дом и невестку, хоть и из племени ледяных исполинов. Но не смирилась с тем родня Герд. Мрачный Отокор был разгневан, что дочь, не спросясь, вышла замуж за сына Бога и смертной. Были в ярости и старшие дочери его, стали они созывать на битву всех великанов. А многие желали отомстить и за смерть Агомора. И вскоре огромное войско из Льдистых Пустошей двинулось на цветущий Херлигланд. Вышли навстречу великанам люди той земли, защищая свой дом, вели их Гуннар, Гуннир Герд-великанша. Грянула битва, и шла она долго, но дрогнули люди перед несметной мощью исполинов, пусть и сражались на их стороне полубоги. Отступило воинство чудесной долины, откатилось к самому замку. Многие пали в той битве, а оставшиеся скрылись внутри, окруженные грозными полчищами. Стала тогда Ингрид взывать к мужу через волшебное зеркало, и внял ее мольбам Херлиг, явился в силе и славе и сам, во главе войска, обрушился на великанов. Еще многие дни продолжалось сражение. Мужи Херлигланда полегли почти все, вместо них бились жены и дети. Но и среди исполинов пали многие, и понял тогда Отокор, что весь род его может погибнуть, сражаясь с Богом и детьми его. Предложил он тогда Херлигу мир, встретились они посреди опустошенной волшебной долины, ныне ставшей благословенной лишь для стервятников. Долго спорили они, но в итоге великан согласился благословить брак своей дочери с Гуннаром и простить тому смерть Агомора. Однако в обмен пожелал он владеть Херлигландом, бывшим раньше частью Льдистых Пустошей. Вынужден был согласиться Бог Херлиг, хотя и страдало сердце его, не желая расставаться с собственным дивным творением. Он вернулся в чертоги Всеотца, а семья его покинула те земли, уйдя на юг вместе с остатками подданных, где дала начало новому славному народу, имя которого спустя века прогремело во всех концах мира.